The Devil & The Huntsman

      Артур уже привык, что с ним постоянно случаются самые странные странности, которые только можно себе вообразить. Даже в волшебном сообществе, он был белой вороной. И он понимает, правда понимает, что друзья просто хотят поддержать, и что они вполне себе искренние, но Артуру хочется перевернуть стол, когда Тристан ненавязчиво тянет снова, про его умение беседовать со змеями. Он видит, когда Астрид, обладая, куда большим здравомыслием, чем добрая половина Хогвартса, сжимая руку любопытного мальчишки, не давая ему последовать за Артуром. Артур ей искренне благодарен за это. Это такие странные ощущения, ему хочется одиночества, но одновременно с этим и кого-то рядом, чтобы тот его понял. Он вообще не уверен, есть ли в этих перманентно разных, но в тоже время совершенно похожих мирах, хоть кто-то, с кем можно просто поговорить. Без вранья. Без осуждения или жалости во взгляде, просто поговорить, будучи собой, просто Артуром, а не знаменитым Артуром Пендрагоном, мальчиком легендой.       Артур поправляет сумку на плече, проходя в сторону женского туалета, где слышались знакомые завывания. Он просто берет черную книжку в кожаной обложке, задумчиво пролистывая чистые листы, бездумно кивая призраку, что обязательно накажет того невежу, что швырнул в неё это.       Учебник по зельеварению летит в сумку, хотя Артуру хотелось бы швырнуть его в окно, в пруд, в эту чудовищную Иву, все, что угодно, только бы не спускаться обратно в подземелья. Парень устало лежит на столе, изображая звуки рыбки, пока глазами не упирается в черную тетрадку, что подобрал.       Конечно это по девчачьи, но больше ему все равно не с кем поделиться.       Парень выдыхает, подхватывая перо и книгу, раскрывая, где-то посередине. "Меня зовут Артур. Сегодня двадцатое декабря."       Артур отвлекся, чтобы лучше сформулировать мысль своей жалобы, не сразу понимая, что смотрит совершенно на другой текст. "Привет, Артур. Меня зовут Ворт. Много снега?"       Артур снова говорит по рыбье, но уже без звуков вовсе, от спешки даже, чуть не опрокидывает чернильницу на тетрадь полностью. "Да. Много." "Здорово. Люблю снег."       В этот раз мальчик внимательно следит за тем, как написанное им исчезает и появляется чужой аккуратный, каллиграфически красивый текст. Несмотря на огромное впечатление от волшебной тетради, Артур все-таки старательно выводит текст. Чтобы не было настолько небрежно. Мало ли. Вдруг женское имя. "Ты знаешь что-нибудь о тайной комнате?" "Да. Знаю." "Расскажешь мне?" "Нет."       Артур громко цокает, упираясь локтем в стол и укладывая на руку подбородок, думая о том, что лучше нарисовать своё расстройство или ёмко уместить в одно слово, не сводит глаз с листа, где снова исчезли предыдущие буквы и появились новые. "Я покажу."       Артур щурится от яркого света, что исходил от тетради, рефлекторно прикрывая лицо руками, сильнее сжимая перо, ощущая, как его буквально заволакивает тьма.       Выдох.       Все похоже на сепию. Как старые фотографии, пожелтевшие от минувших лет, только вот таким был весь мир. Окружавший Артура. Парень тихо сглатывая, неуверенно касаясь рамы картины у которой оказался, озираясь, подходя к лестнице, наверху которой стоял юноша. Первые мысли, что обычно вокруг того, всегда много девочек. Стандартный смазливый красавчик, разве, что хмурый, руша этим этот стандарт. Артур и прыскает, замечая эмблему Слизерина на груди, рядом значок старосты.       Юноша хмурится сильнее, сжимая парапет до побелевших пальцев, от чего Артур спешит повернуться туда же, роняя непонимающий выдох.       Работники министерства уводили до боли знакомую гигантскую фигуру, который вырывался и активно заявлял о своей невиновности, а к нему на встречу идет Мерлин. Борода короче, да и походка легче, чем сейчас, а Артур пропускает снова шумный выдох, когда директор проходит сквозь него, по всей видимости, направляясь к старосте Слизерина. Артуру казалось, что сильнее хмурится, было просто невозможно.       — Это не может быть он, профессор.       — Боюсь это не нам решать. Министерство считает, что так будет лучше и школа продолжит спокойно работать.       — А говорят, что глупость это не болезнь.       Слизеринец тихо выдыхает, с осуждением качая головой, желая подняться вверх, но рука директора легла ему на плечо.       — Ты не хочешь мне ничего рассказать?       Артур поражен. Но почему-то уверен, что когда сам оказался в подобной ситуации, то отреагировал точно так же.       Темноволосый юноша, поджимает губы, отрицательно качая головой, поднимает с руки Мерлина самый невинный и непонимающий взгляд на свете.       — Нет, сэр. Мне нечего вам рассказать, — юноша чуть молчит, снова смотря в сторону, где скрылись работники министерства, — Мне жалко, Хагрида и родителей девочки. Это всё.       Артур шумно выдыхает, находя себя уже снова на стуле в своей комнате, растерянно смотря на волшебную тетрадь. У него не укладывалось в голове, что тот самый здоровяк, который год назад обрадовал его тем, что он волшебник, может быть убийцей. Да и… по правде говоря то, что его новый друг, даже не смотря на змею на груди, считал так же, вселяло уверенность. "Это был не Хагрид, да?"       Артур улыбается, видя красиво выведенное отрицание, тут же склоняясь над листом снова. "Ты знаешь, кто открыл тайную комнату?" "Знаю." "Ты скажешь мне?" "Нет."       Артуру снова хочется нарисовать неприличности, но сдержанно, хоть и агрессивно давя на перо, пишет снова. "Почему?" "Может пострадать мой друг. У меня мало друзей. Я ценю дружбу." "Но теперь страдают мои друзья! Обещаю, что твой друг не пострадает, мне нужно лишь понять, как остановить нападения." "Кто-то умер? Нападений не будет больше." "Нет. Но они в состоянии…похожем на кому? Не знаю, как это назвать. И с чего ты взял?" "Их же вылечат? Чувствую. Расскажи лучше о себе. Так тоскливо быть духом дневника. Опишешь себя?"       Артур задумчиво чешет затылок, даже кашляя, оглядываясь по сторонам. Это странно. Но опыт подсказывал, что это тоже следует держать от остальных в секрете, наделился уже и так. Одни проблемы. "Хм. Даже не знаю, что тебе рассказать. Голубые глаза, светлые волосы… Учусь на Гриффиндоре, ты вроде не выглядишь засранцем, хоть и слизеринец, ты разве не видел меня, когда затащил в свои воспоминания?" "А лет? А то боюсь комплименты говорить. Меня не любят на Слизерине. Все мои друзья были Гриффиндорцами. Но они уже выпустились. Два года я совсем один. Очень тоскливо. Если нужна помощь по урокам, обращайся. И нет. Не вижу. Ты же не часть моих воспоминаний. Но ты мне нравишься, Артур." "Двенадцать, второй курс. Черт, это очень грустно. Ты показывал мне воспоминания, которые произошли достаточно давно… До какого момента ты помнишь себя?" "Маленький. Но я все равно думаю, что ты можешь быть красивым. Тебя же назвали в честь короля. Ещё бы описал, что есть две ноги и две руки, вообще Аполлон. Это шутка. Сложно шутить на бумаге. Немного. Пока учился в школе. Это только школьный дневник. Потом было… Наверное, не до записей, я не знаю. Я бы показал, что-нибудь еще, но почти все время проводил в библиотеке, вряд ли это интересно." "Знаешь ли, меня ещё никто не просил описать себя."       Артур возмущенно сопит, но пишет. "Тебе шестнадцать? Заметил значок." "Почему? Разве это столь странная просьба? Да. Шестнадцать. Если тебя тоже выберут старостой, советую после отбоя забраться в башню северного крыла, там самые волшебные восходы." "Постараюсь не забыть."       Артур стучит пером по листу, но все-таки выводит. "Я сирота. Живу с тетей и дядей, а они маглы и не очень жалуют волшебство, так что больно много друзей у меня нет. Все кто есть из Хогвартса, а они меня видят итак. Вот." "Соболезную. Но у маглов тоже весьма интересный мир. Люблю их книги. Очень. Мои родители тоже уже мертвы. От старости, но понимаю, что это тяжело. Быть одному. Какой твой любимый предмет?" "Защита от темных искусств ничего так. Но преподаватель по ней в этом году странный, кажется, он больше озаботился своей прической больше чем программой. Трансфигурация… Но там у нас декан уже ведёт. Почему ты заключён в дневнике, я слышал, что духи могут быть привязаны к вещам после смерти. С тобой что-то случилось?" "Прической? Забавно. Трансфигурация мне тоже нравилась. Я сам так пожелал. Можно сказать, что со мной случилась жизнь. Но, думаю, что да. Со мной, что-то могло случиться. Это сложно объяснить, это магия не для школьников. Скорее я это сделал, во взрослом возрасте, а сюда поместил воспоминания, подобно омуту памяти, связанных со школой. Только. Не думал, что оставлю свой дневник в Хогвартсе. Ты же будешь мне писать почаще?" "Не думаю, что ты оставил его в школе. Скорее его кто-то привез сюда в этом году. Мне так кажется. Конечно, Ворт. Тебе ещё надоест." "Думаешь? Странно. Не думаю, что смог бы доверить это кому-то, а если смог бы. Они бы не отдали. Мои друзья не такие. Двое точно. Не надоест. Я хочу с тобой общаться, Артур." "Ты мог спрятать его в другом месте. А его найти и принести сюда. Было бы странно, если бы его не находили в Хогвартсе до этого года. Причем до самого начала года. Это странно." "Мне это не нравится. Не отдавай мой дневник больше никому. Пусть он останется у тебя. Можешь мне это пообещать?" "Тебе разве до меня никто не писал? Да. Обещаю. Буду носить его с собой, чтобы он точно был в безопасности." "Было пару раз. Мне было не особо приятно отвечать. Ты прям истинный гриффиндорец. Уверен, тебе идет форма." "Скорее всего этот кто-то и натравливает того загадочного монстра на маглорожденных. Хах. Она же у всех одинаковая, отличается одной эмблемой и цветом галстука. Но если тебе действительно интересно, то я бы мог попросить знакомого коротко набросать мои черты. Он занимается что-то вроде в творческом отделе. Ты же увидишь, если нарисовать на листах что-то?" "Ты неправильно употребил слово монстр. Да. Увижу. Но я не хочу, чтобы о нас с тобой знал, кто-то ещё. Просто, я не доверяю людям и на это есть причины. То, что ты хороший мальчик, не делает такими же твоих знакомых или друзей. Вдруг они захотят украсть такую редкую и особенно вещь, как мой дневник или уничтожат его? А если я мертв, то это все, что от меня осталось. Я не хочу умирать, Артур." "Черт возьми, если я в Гриффиндоре не означает, что я не умею врать. Он выпускается в этом году… Скажу что это мой хм… скетчбук? Попрошу оставить на память. И не волнуйся, я не дам никому его уничтожить. Он будет со мной, всегда. Хочешь я постараюсь отыскать твою…кхм взрослую версию?" "А то, что я со Слизерина не означает, что буду поддерживать это. Мне претит ложь во всех её проявления. И я не хочу, чтобы ты врал из-за меня, и для меня, Артур. Будь взрослым мальчиком и не делай глупости. Если нам нужно встретиться, мы встретимся, уверяю тебя. Нет. Не хочу. Ты на втором курсе, учись лучше. И спасибо. Правда. Был бы ты постарше, я бы перешёл на флирт." "Если посмотреть на эту ситуацию под другим углом, то у тебя ведь нет возраста… Ты в том возрасте, в котором захочешь за свои школьные годы. Хоть 16, хоть 13. Так что не думаю, что мой возраст сейчас слишком важен." "Меня ещё никто так завуалировано не просил с ним флиртовать. Ты мил и интересен, Артур." "Черт, серьезно, никто из пишущих до этого не додумался? Глупцы. И вообще я не совсем это имел в виду, но мне нравится этот результат. И я так понимаю, что ты уже начал." "Я имел ввиду и жизнь до дневника. Пока разминаюсь. Почему-то с тобой хочется быть мягким, а не как обычно себя веду… Вел с окружающими. Предложение помогать с учебой, все ещё в силе. Какой твой нелюбимый предмет?" "Ты был засранцем до этого? Все-таки не зря Слизерин. Зелья. Да… Думаю, что они. Скорее просто я не нравлюсь преподавателю, вот такой и результат. А у тебя?" "Не совсем. Скорее, меня не понимали окружающие и это были исключительно их проблемы. Я хотел попасть на Когтевран. Прорицание. С третьего курса начнется. Я хорош в зельях. Обращайся." "Ты вроде понятен. Чего сложного то. Не думаю, что если я стану успешнее в них, то что-то изменится. Он все равно будет меня валить, чтобы я не сделал. Но если у меня возникнут сложности, то конечно. Спасибо." "Просто ты мне приятен. Вот и разговор вяжется. Всё настолько плохо? Почему? Сразу же, Артур." "Я не знаю. Может личная какая-то неприязнь. Не думаю, что из-за учебы, он начал так себя вести ещё с первого моего занятия здесь. Просто скорее он знает обо мне что-то такое, что ему не нравится." "Понимаю. Как ты его ещё не проклял. Хочешь, напишу пару заклинаний?"       Артур смеется, с теплотой смотря на дневник Ворта. "Я не буду проклинать преподавателя." "Зря. Некоторые я сам придумал. Уже поздно. Иди спать, Артур." "До завтра, Ворт."       Артур еще какой-то время сидит и просто с мягкой улыбкой смотрит на дневник. Похоже, в этом году он, в самом деле, получил хороший подарок на грядущее Рождество.       Пендрагон широко улыбается, все еще пытаясь отдышаться. Был насыщенный и славный матч. Они разгромили Слизерин с пятидесяти бальным отрывом, так что торопясь к себе в комнату, Артур уже продумывал то, что напишет, чтобы и в красках, да и чувства его Слизеринца не задеть.       Артур судорожно выдыхает стоя на пороге, бросая сумку, смотря на тот ужас, во что превратилась его комната. Он не был самым педантичным человеком на свете, но.       — Нет, нет, нет, нет, — парень трясет головой, под ошарашенные взгляды Тристана и Кабана, пытается найти дневник в черном кожаном переплете, хотя уже понимает, что погром в комнате именно из-за него.       — Нет, — он с горечью откидывает от себя метлу, зарываясь пятерней в волосы, — Черт.       Артур уже сто раз пожалел, что потащил всех остальных с собой. И ладно Тристан. Это его сестра, но зачем они взяли ну абсолютно бесполезного Чаруальда он не знал.       Он кричит, через завал, чтобы те оставались на месте, дальше он справится со всем сам. Как и всегда в принципе. Уже второй год, а ничего не меняется. Хотя, все равно Артуру казалось, что экзамены куда страшнее этого постоянного риска жизнью.       Он ругается, сразу же, как видит сброшенную кожу, тут же зажмуриваясь и вжимаясь в стену, слыша шипение и характерный ползучий звук. Мальчик судорожно сжимает палочку, которая кажется сущей щепкой в данной ситуации.       Ему кажется, что возможно стоит попытаться поговорить с мифическим зверем не такая и бредовая затея, пока не слышит чужой голос.       — Hasseeyssssssseyaaesseythahasseeyseyythaa*.       Артур не понимает, зачем кому-то просить монстра вернуться и кто может быть этим жутким человеком, что Василиск послушно поспешил возвратиться. Он понятия не имеет, как говорить на парселтанге, от чего и не может уловить разницу. А также, придерживаясь кодекса всех Гриффиндорцев, слабоумию и отваге, с полным отсутствием здравого смысла, идет за змеем.       Зал впечатляющий, но тоскливый, холодный. Он видит, как хвост змея уходит под воду. Ощущая себя смелее, Артур тут же бежит к девочке, пропуская облегченный выдох, что та еще жива.       — А ты милый. Примерно таким тебя и представлял, — юноша, сидящий на статуи змеи неподалеку, которого до этого момента не замечал Артур, хмурится, смотря на блондина то ли с грустью, то ли с призрением, — И врать, правда, умеешь. Поздравляю. Меня ты смог обмануть.       — Ворт? — Артуру тяжело выйти из ступора, но не узнать Слизеринца сложно, других таких нет.       Мальчик мнется, все еще с беспокойством смотря на сестру друга без сознания, но выпускает её ледяную руку.       — Прости. Я искал дневник по всей школе. Она сестра моего друга, поэтому никто и не подумал, что это… черт, Ворт, — он поджимает губы, слишком чужой взгляд был грустным.       — Сестра друга? Как мило. Зря только ты сюда пришел. Она умрет. Заслужила.       Артур хочет сделать еще шаг навстречу, задевая мысом ботинка кожаный дневник, сильнее хмурясь из-за чувства вины, но наклоняется, заботливо вытирая тот от воды, и прижимает к себе.       — Мы должны её спасти.       Артур видит, что чужой взгляд буквально оттаивает, замечая с каким трепетом, он прижимает дневник. Ворт даже роняет тень улыбки.       — Зачем? Она. Это. Заслужила. Это она нападала на всех. Чистокровка, — его смех звучит жутко, когда Вортигерн съезжает со статуи, оказываясь напротив Артура, — Чистая кровь. Чистая кровь. Тоже мне хваленый Гриффиндор, — брезгливо фыркает в сторону девочки, — Пользовалась моими силами. Моим змеем. Возомнила себя наследником Слизерина. Идиотка. Ненавижу идиоток. Вечно от них одни неприятности. Мертвыми они куда полезней, хотя бы в виде компоста.       Артур невольно отступает назад, пытаясь прикрыть сестру друга собой, хоть и неприятно морщит лицо от чужой агрессии. Он не понимает ему сложно. Они общались с Вортом так долго, почти полгода и тот всегда был мил, крайне заботлив, вплоть до контроля еды и режима сна, а тут… Он не признается, но у него волосы дыбом от этого человека.       — Ей одиннадцать. Она не нарочно. Сила же опьяняет, — Артур поджимает губы от чужого взгляда, но откашливается, пытаясь говорить тверже, — Во всех есть тьма. Также говорит директор, верно? Она же никого не убила. Ворт. Пожалуйста. Как её можно спасти? — у него все-таки надламывается голос, в конце концов, ему всего двенадцать, а тут происходит, не пойми что.       Ворт чуть молчит, хмуро смотря на тело, медленно возвращая взгляд к Артуру.       — Если она умрет, я буду жить. Ты писал, что хочешь, чтобы я был рядом по-настоящему, — он осторожно делает шаг, касаясь чужого лица, — Чувствуешь? Мои руки теплые. Я уже не просто воспоминание. Разве ты не этого хотел?       — Этого, но… так нельзя! Это неправильно!       Артур рассеянно качает головой, цепляясь за волосы, будто пытается, прогнать из головы собственные хочу. Ведь так нельзя. Ведь так неправильно. Ведь, правда? Мораль, никогда не бывает во вред кому-то?       — Я не хочу, чтобы ты был убийцей. Мы найдем другой выход. Ворт, прошу. Ты же такой умный!       Ворт крайне скептически смотрит на чужие терзания, даже не поднимая глаз вверх, сжимая плечо Артуру, не позволяя тому обернуться на шум.       — Hasshaaseyythaaseyythaayaeehssseyaa*.       Артур понимает, что у него снова встали волосы на затылке, а в горле пересохло от осознания того, что этим ледяным тоном Ворт разговаривает с Василиском, который его слушается лучше, любой выдрессированной собаки.       Ворт кивает в сторону, чтобы туда уполз змей, сворачиваясь неподалеку в клубок.       — Не бойся, он тебя не тронет, — Ворт даже выдавливает из себя подобие милой улыбки, мягко проводя рукой по чужому плечу, вопрошающе оставляя её перед Артуром.       — Дай, пожалуйста, мой дневник и палочку.       Пару мгновений и Ворт уже тихо смеется, наблюдая, как неуклюже, путаясь в мантии, блондин протягивает ему оба предмета.       — Ну, что за глупый ребенок, — Слизеринец все еще посмеивается, снисходительно качая головой, хоть и мягко, но вновь с осуждением смотря на Артура.       — Никогда. Слышишь? Никогда и никому больше не давай свою палочку, держи её всегда наготове в быстром доступе. Ты меня понял? — он все еще улыбается, — Я не хочу, чтобы твоя наивность, стоила тебе жизни, Артур.       — Зато я теперь знаю, какой у тебя тон, когда ты пишешь нравоучения.       Артур улыбается, ловя чужую улыбку в ответ, считая глупостями. Он же доверял Ворту, что тот может сделать плохого?       Ворт плохого и не делает, напротив продолжает улыбаться, склоняясь и мягко целует внутреннюю сторону ладони Гриффиндорца, с заметной неохотой отстраняясь. Хотя, скорее всего ему было больше неприятно подходить к девочке.       Артур неуверенно чешет затылок, отходя к статуе, со стороны наблюдая за манипуляциями Ворта с дневником и сестрой Тристана, понимая, что ничего не понимает, кроме того. Что в школьной программе такое вряд ли будет.       — У нас полчаса, может меньше, — Ворт жмет плечами, возвращая палочку её законному владельцу, — Потом я снова стану воспоминанием из дневника, но, — ему даже говорить противно, — Эта курица придет в себя. Не знаю, скажи, чтобы родители её в Святой Мунго сводили. Странная она.       Артур хмурится, забирая палочку, вопрошающе смотря на дневник в руках хозяина, не понимая, почему его не возвращают тоже.       — Мы могли бы что-то…       — Нет. Не могли бы. Я не хочу тратить наше время на курс лекций о том, что это древняя, темная и очень сложная магия, — Ворт пожимает плечами, проходя мимо, снова переходя на змеиный язык, протягивая Василиску свой дневник.       Блондин хмурится, когда змей скрывается с дневником в одной из своих нор.       — Ты больше не доверяешь мне?       — Так надежней. Он мой друг, хоть его и считают монстром, но я расстроюсь, если его потеряю, а змей никто не любит.       Ворт мягко улыбается, неторопливо возвращаясь обратно к Артуру, вытирая грязь с его лица.       — Ты будешь очень красивым мужчиной, когда повзрослеешь.       — Ты переводишь тему, — Артуру грустно и он не собирается это скрывать, смотря в сторону норы, где скрылся Василиск.       Да. Он эгоистично желал, чтобы дневник и Ворт при нем, остался рядом. Это было удобно. У него впервые появился, кто-то с кем можно было быть собой, и что важнее, кому он нравился, просто потому что это он, без лишнего. Просто Артур. И все.       — Ты больше мне не доверяешь, — логично заключает гриффиндорец.       — Доверяю, от чего и хочу уберечь, — Ворт мягко улыбается, впервые так тепло и искренне за все время, осторожно привлекает к себе мальчика плотнее, заботливо поглаживая его по спине, склоняясь к уху, — Ты писал, как все отреагировали, что ты умеешь говорить со змеями. Учась на Гриффиндоре. В моей семье, на меня даже отец смотрел с пренебрежением от парселтанга… А тут зачарованный дневник, наследника Слизерина. И я не хочу потратить это время на споры, имея весьма коварные планы.       — Не нужно меня защищать!       Ворт с трудом сдерживает смех от рычания маленького льва, даже лохматя белобрысую гриву. Теперь уже хмурится Артур, но позволяет себя оттирать.       — Какие планы? — бурчит мальчик, исподлобья глядя на темноволосого юношу.       — Украсть твой первый поцелуй.       —… у нас еще полчаса.       Ворт улыбается, мягко проводя большим пальцем по чужим скулам, просто смотрит на эту напускную, но в тоже время искреннюю храбрость. Он обнимает ласково, сжимая чужой подбородок, задирая голову Артура. Целует ласково, сминает, ведет языком по чужим губам, осторожно, целомудренно, не забывая о их возрасте.       Артуру приятно. Целовать кого-то оказывается приятно. И несмотря на то, что он ужасно злится. Хочется быть эгоистом, кричать, проклинать всех, почему он не опоздал на пару часов… чтобы Ворт смог остаться с ним. И плевать на все трудности. Это было бы не так важно, сейчас об этом вообще можно было бы не думать, только жалеть. И наслаждаться. Такой… дружбой.       Хотя раньше Артур не видел ничего приятного, что двое так негигиенично касаются друг друга… Сейчас же хочется только больше, для парня это жест близости, а никакого разврата. Хотя все равно после него пусто, зная, что тот растворится… скоро, руки Ворта уже холодеют. Но тот продолжал его целовать, мягко, без лишнего, даже руки ниже пояса не отпуская, да и поцелуи были воплощением сущей невинности. В висок, в лоб, в щеку, в макушку, за ухом, просто в конце обнимая его лицо, прижимаясь лбом ко лбу, не переставая улыбаться.       — Ты можешь поговорить с старичком, он много обо мне, чего знает. Это пройдет. Грусть. Просто нужно немного подождать.       Ворт смеется, хотя и сам понимает, что уже больше напоминает призрака, чем живого человека, от чего обнимает парня только бережнее.       — Василиск не даст никому тебя в обиду.       Змей медленно пополз мимо, оставляя возле ног подростков старую сумку, продолжая держать глаза прикрытыми, пополз дальше, но в этот раз свернулся клубком ближе к ним.       — Моя старая сумка, — Ворт слабо улыбается, рассказывая о вещах, которые могли бы быть в ней. Лекции, учебники, какое-то личные вещи, совсем личное и глупой. Он тихо выдыхает, желая сказать, откуда у него этот шарф, но умолк, слыша, как Артур шмыгал носом.       — Эй, ну ты чего?       Руки Ворта на щеках Артура совсем холодные. Таких не бывает у живых. Сквозь него уже видны мелкие очертания, у блондина глаза на мокром месте, хотя он всячески и сдерживает себя, не в силах смириться с тем, что Ворта больше не будет рядом, стоит только полезть в сумку и вынуть тетрадь с пером.       — Я буду скучать, — ткань на его мантии уже даже не черная, потихоньку пропускает тусклый свет здесь. Парень утыкается в нее, сжимает напротив все сильнее, зная, что в любой момент это благо может закончиться.       — Мы же можем встретиться, — Ворт не осуждает Артура за скептическое фырканье, понимая, как это звучит и какой процент вероятности, — Но все может быть, мой милый Артур. Я говорю то, что чувствую. Даже сейчас. В таком состоянии, — у него у самого сжимается сердце, если так можно выразиться, но. Факт фактом. Ворту тяжело смотреть на плачущего мальчика, осознавая, что тот плачет из-за него. Но он не мог позволить слабость своей привязанности. Слишком рискованно.       — Я не знаю, как объяснить… Есть в тебе, что-то особенное, Артур и это далеко не шрам. Это что-то глубже, что-то внутри, что делает тебя особенным исключительно для меня.       Ворт выдыхает, понимая, что остались последние мгновения. Подносит руку мальчика к своим губам, мягко целуя на прощание, — Береги себя, молодой король.       Ворт растворяется очень мягко, Василиск подобная собаке опускает голову рядом с вещами наследника Слизерина, издавая тихое шипение, сродни скулению, толкая носом сумку своего хозяина ближе к Артуру.       Артур не собирается скрывать, что ему грустно. Ворт был ему ближе прочих друзей. Он искренне верил, что тот поможет ему справиться с противными родственниками, что тот будет рядом. Трет рукавом лицо, сильно и активно, все еще шмыгая носом, смотря на змея. Рука опускается на грубую и мелкую на голове чешую и медленно гладит вдоль ее роста.       — Тебе лучше затаиться и не показываться в Хогвартсе, — он переходит на парселтанг непроизвольно, — Я предоставлю им виноватого и скажу, что чудовище Слизерина ушло, они мне поверят… Мне поверят. Мерлин мне верит. Никто кроме меня сюда не зайдет. Я буду иногда спускаться.       Разумеется, ему все верят. Артур не говорит лишнего, да и история быстро обрастает подробностями. Ведь, это большой секрет, разумеется, об этом знает вся школа. В этот раз это играет на руку.       Артур кивает друзьям, что те пойдут, догонять тележку со сладостями, а он пока обреченно усаживается на сиденье в поезде. Прижимается головой к стеклу, открывая старый учебник по защите от злых чар за четвертый курс, слабо улыбаясь, смотря на колдофотографию с Вортом.       Слизеринец привычно хмурится, но потом закатывает глаза и смущенно поправляет свои волосы, что-то бросая фотографу. Артур готов поклясться, что тот говорит слово «идиот».       На обороте снимка подпись, «Реакция Ворти на «Я люблю тебя, братишка» бесценна».