Золотая лестница

Прошло уже несколько дней с тех пор, как Чжи Мэй сбежал, так и не получив своей награды, и Цзинь Гуаншань нет-нет, да и вспоминал о нем — нечасто юноши и женщины осмеливались отвергнуть его внимание. Учитывая, что Цзинь Гуаншань тогда ясно увидел во взгляде Чжи Мэя знакомое желание, побег казался и вовсе странным. Неужели юный адепт столь невинен, что попросту испугался? В конце концов Цзинь Гуаншань решил снова послать за ним — вечер в кои-то веки выдался свободным, глава ордена Цао отбыл инспектировать подходящее войско, и некому больше было досаждать главе ордена Цзинь пьяными разглагольствованиями о скорой победе. Однако не успел Цзинь Гуаншань кликнуть слугу, как из-за полога донесся почтительный голос охранника, в котором явственно слышалось затруднение. — Глава ордена Цзинь, здесь приглашенный адепт по фамилии Чжи. Он просит об аудиенции у уважаемого главы ордена и наотрез отказывается уходить. Цзинь Гуаншань усмехнулся. Конечно, обычного адепта охрана не подпустила бы к шатру главы ордена без приглашения даже близко, однако о Чжи Мэе было уже известно, что он отличился, с риском для жизни защитив Цзинь Гуаншаня, и был им уже однажды принят, а потому гнать его взашей тумаками никто не решился. — Впустите, — Цзинь Гуаншань отставил вино и с интересом поглядел в сторону входа. Полог приподнялся, и на пороге показался Чжи Мэй. Он как будто был еще более бледен, чем несколько дней назад. Сделав несколько шагов, он опустился на колени и уткнулся лбом в пол. — Ничтожный адепт умоляет уважаемого главу ордена Цзинь о прощении, — глухо донесся до Цзинь Гуаншаня его голос. Заинтригованный, Цзинь Гуаншань поднялся из-за стола и подошел к юноше. — За что же ты просишь прощения? — с любопытством спросил он. Чжи Мэй молчал — только закаменели сильнее плечи. Цзинь Гуаншань покачал головой. А ведь юноша умен, озвучь он причину извинений вслух, и это было бы неловко для главы ордена. Наклонившись, Цзинь Гуаншань взял его за локоть и слегка потянул вверх: — Поднимись. Чжи Мэй вздрогнул от прикосновения. Рука под ладонью Цзинь Гуаншаня одеревенела. Поднимаясь, юноша покачнулся, и Цзинь Гуаншань поддержал его, помогая устоять на ногах. Их взгляды встретились. Цзинь Гуаншань слегка разжал пальцы, но не убрал руку — вместо этого он мягко погладил юношу по плечу. Чжи Мэй издал рваный вздох. Влажные губы приоткрылись, брови слегка приподнялись, сходясь к переносице, и лицо приобрело нежное, беззащитное выражение. Горячая волна прокатилась по венам Цзинь Гуаншаня, и он рывком притянул юношу к себе. Чжи Мэя тряхнуло — крупно, нервно, но он не сопротивлялся и прильнул к Цзинь Гуаншаню. Губы его оказались мягкими и прохладными и покорно разомкнулись перед проникновением. Цзинь Гуаншань поцеловал его нежно, неторопливо, исследуя и успокаивая — хотя кровь в его венах бурлила от ощущения тонкого податливого тела в руках. Слой за слоем Цзинь Гуаншань освободил Чжи Мэя от немудреных одежд и толкнул на ложе. Навис сверху, разглядывая. Чжи Мэй лежал, стыдливо прикрыв лицо локтем и ладонью низ живота; на груди, ближе к ключице, лиловел свежий шрам. Светлокожий и худой, Чжи Мэй был похож на нежный бутон вьюнка, и Цзинь Гуаншаню не терпелось увидеть его в полном цвете. Склонившись над юношей, он поцеловал впалый живот и сдвинулся ниже. Языком коснулся подрагивающих пальцев, прикрывающих мужское естество, втянул указательный в рот — и услышал тихий полный муки стон. — Глава ордена Цзинь... Пожалуйста... Цзинь Гуаншань перевернул его ладонь и поцеловал заполошно бьющуюся жилку на запястье. — Не бойся, — низко и ласково сказал он. Развязав одежды, он опустился на Чжи Мэя сверху, накрыл собой. Его напряженный член прижался к чужому бедру, и Цзинь Гуаншань издал тихий стон удовольствия. Отведя мешающий локоть Чжи Мэя от лица, он снова вовлек юношу в поцелуй, теперь уже глубокий и страстный, и притиснул их тела друг к другу так плотно, словно хотел, чтобы даже кожа между ними исчезла. Тонкие руки наконец обвились вокруг его шеи — неуверенно, слабо, но этого хватило, чтобы желание ударило в голову. Цзинь Гуаншань усмехнулся в несмелые губы, почувствовав отклик внизу. Облизнув пальцы, он завел руку между телами и коснулся члена юноши, небольшого и аккуратного. Чжи Мэй слабо застонал, снова заслоняясь локтем. Цзинь Гуаншань сжалился над ним — легко подхватив под спину, приподнял и перевернул на живот, и принялся готовить уже по-настоящему. Коснувшись пальцами поджимающихся ягодиц, он скользнул в ложбинку между ними. Нежное отверстие дрогнуло под прикосновением, и Чжи Мэй что-то умоляюще простонал. Цзинь Гуаншань втянул воздух сквозь зубы от вспышки жара внутри. — Не бойся, — повторил он и мягко надавил, проталкивая палец внутрь. Заставив юношу приподнять бедра, он свободной рукой начал ласкать Чжи Мэя в такт толчкам, и некоторое время спустя юноша наконец податливо обмяк и с приглушенными стонами начал подаваться навстречу. Терпеть дольше было невозможно, возбуждение сплелось тугим узлом в паху. Смазав себя слюной, Цзинь Гуаншань навис над юношей. Головка прижалась к нежному отверстию — и с нажимом проникла внутрь. Чжи Мэй вскрикнул, когда Цзинь Гуаншань вошел полностью — но тот едва услышал за шумом крови в ушах. Он хотел быть осторожным, но горячее нутро так сдавило его член, что мыслей совсем не осталось — лишь неистовое желание брать, присваивать себе, вколачиваться внутрь, сжимая в ладони обмякший было, но вскоре вновь затвердевший член юноши. — Вот так... Мой хороший, мой славный... Кажется, Чжи Мэй плакал. Или, может, стонал от боли и удовольствия. Вскоре Цзинь Гуаншань почувствовал, как нефритовый жезл в его руке дрогнул — и изверг из себя горячее скользкое семя. Несколькими крупными размашистыми толчками Цзинь Гуаншань нагнал волну удовольствия и содрогнулся тоже, заполняя юношу собой до самого конца. Несколько мгновений спустя их тела разъединились. Цзинь Гуаншань улегся рядом и притянул Чжи Мэя к себе. Тот снова дрожал, и Цзинь Гуаншань погладил его по волосам; провел большим пальцем по щеке, стирая слезы. Казалось, он закрыл глаза всего на миг, но когда проснулся, масло в светильниках почти догорело, а юноши в шатре уже не было.