Золотая лестница

Осенний ветер колыхал занавеси в малом приемном зале Благоуханного дворца. Лето увядало, подходило к концу, и вместе с ним подходила к концу и война — последние отряды адептов ордена Цишань Вэнь недавно были разбиты, прижатые к горам. Уже полным ходом шло восстановление Пристани Лотоса и Облачных Глубин; в резиденции орденов стекались рекой трофеи и пленные. Благодаря своевременному принятию Мэн Яо в клан и орден Ланьлин Цзинь оказался на вершине славы. Цзинь Гуаншань не замедлил это положение упрочить, умело подчеркивая свой авторитет и добиваясь на советах выгодных ордену решений. Несмотря на то, что должность Верховного Заклинателя после смерти Вэнь Жоханя была упразднена, на деле Цзинь Гуаншань всеми силами стремился ее занять, пусть и негласно. Впрочем, было и кое-что, чего Цзинь Гуаншань не мог пока получить. Его крайне интересовала Тигриная Печать Преисподней, с помощью которой Вэй Усянь заклинал мертвецов в решающей битве — мощь ее была невероятна. Не раз и не два Цзинь Гуаншань заговаривал о том, что такому могущественному артефакту негоже находиться в руках одного человека, да еще и столь молодого. Однако орден Юньмэн Цзян, конечно же, не спешил отдавать Печать. Именно из-за этого Цзинь Гуаншань и собрал сегодня нескольких глав орденов в малом зале Благоуханного дворца. Глава ордена Не, глава ордена Лань, глава ордена Яо... Цзинь Гуаншань обвел всех взглядом и кивнул Цзинь Гуанъяо. Тот вышел вперед. — Цзинь Гуанъяо от имени главы ордена Цзинь приветствует уважаемых глав орденов, — приятно улыбнувшись, сказал он; от улыбки на щеках проступили ямочки, унаследованные от матери и делавшие юношу совершенно очаровательным. Цзинь Гуаншань перехватил ласковый взгляд Лань Сичэня на Цзинь Гуанъяо и нахмурился. С тех пор, как Цзинь Гуанъяо был принят в клан, глава ордена Лань стал появляться в Башне Золотого Карпа чаще. Они много общались с Цзинь Гуанъяо, а вскоре и вовсе побратались, причем Лань Сичэнь уговорил на это и Не Минцзюэ. Среди заклинателей их сразу же прозвали «Досточтимой троицей». Престиж признанного сына еще больше возрос, и, казалось бы, Цзинь Гуаншань должен был радоваться, но испытывал лишь глухое раздражение. Глухим раздражением было пронизано все, связанное с Цзинь Гуанъяо. Они проводили довольно много времени вместе — Цзинь Гуанъяо оказался очень талантливым управляющим, и постепенно Цзинь Гуаншань привык возлагать на него разного рода поручения. Ту ночь они никогда не упоминали, похоронив глубоко в воспоминаниях, но иногда Цзинь Гуаншань ловил себя на том, что ему хочется убрать прядку со щеки новоявленного сына или, что хуже, впиться в его улыбающиеся губы и повалить его на стол, прямо поверх донесений и книг... — Глава ордена Цзинь пригласил достопочтенное собрание, чтобы обсудить положение, сложившееся вокруг Тигриной Печати Преисподней, находящейся у Вэй Усяня из ордена Юньмэн Цзян, — тем временем продолжил Цзинь Гуанъяо. Главы орденов заоглядывались, и Цзинь Гуаншань усмехнулся: — Я действительно не пригласил сегодня сюда главу ордена Цзян. Уже неоднократно и он, и его слуга Вэй Усянь дали понять, что вопрос Печати обсуждаться не будет. Однако... — он поднялся и вышел из-за стола, и Цзинь Гуанъяо, покорно потупив взгляд, отошел в сторону, — меня крайне тревожит сложившееся положение. Эта Печать несомненно имеет темную природу и способна подчинить своего владельца. Вэй Усянь молод и неуравновешен, и в силу положения друга детства ни во что не ставит главу ордена Цзян... Меня беспокоит, не принесет ли все это неисчислимых бед в будущем, — он обвел гостей взглядом, но ответом ему было смущенное молчание. — Но при помощи этой Печати Вей Усянь добился немалого успеха в деле победы над Цишань Вэнь, — наконец неуверенно возразил глава ордена Яо. — Разве Вэй Усянь дал нам какой-то повод подозревать его в дурных намерениях? — поддержал его Лань Сичэнь. Не Минцзюэ и вовсе с неудовольствием сказал: — Нам не пристало обсуждать все это за спиной главы ордена Цзян. Цзинь Гуаншань нахмурился, но тут выступил Цзинь Гуанъяо: — Уважаемый глава ордена Яо, старший брат, средний брат, — он по очереди поклонился всем. — Вы, конечно же, правы, однако глава ордена Цзинь был близким другом прошлого главы ордена Цзян, нет ничего удивительного в том, что он так печется о его сыне... Цзян Ваньинь так молод, а на него свалилось столько обязанностей. Как же он может справиться со всем без помощи старших и опытных глав орденов?.. — И верно, — глава ордена Цао кивнул. Его согласие подхватили еще двое глав орденов, однако Лань Сичэнь и Не Минцзюэ все еще выглядели недовольными. Очередная вспышка раздражения расцвела в душе Цзинь Гуаншаня. — Но что мы можем сделать? — с сомнением спросил глава ордена Яо. — Возможно, если все мы будем единогласны в том, что Тигриная Печать Преисподней должна находиться не в руках Вэй Усяня, а под неусыпной охраной, глава ордена Цзян все же уступит, — ответил Цзинь Гуаншань. Расходились главы орденов не убежденными, но это было уже не нужно — зерно сомнения упало на благодатную почву. Цзинь Гуаншань был уверен, что Вэй Усянь вскоре даст заклинательскому миру поводов обратить сомнение в страх, а страх в ненависть — слишком необузданный, слишком молодой... — А-Яо, — позвал он, когда Цзинь Гуанъяо направился проводить Лань Сичэня и Не Минцзюэ. — Останься. Цзинь Гуанъяо извинительно улыбнулся побратимам и, распрощавшись, вернулся к столу Цзинь Гуаншаня. — Чем я могу быть полезен уважаемому отцу? — он поклонился, сложив перед собой руки и склонив голову; ворот его одежд слегка разошелся, и Цзинь Гуаншань увидел на его шее округлый багровый синяк.