Золотая лестница

Полгода спустя Цзинь Гуанъяо встречал гостей на горе Байфэн. На традиционную облаву, организацию которой в этом году, впервые после войны, взял на себя орден Ланьлин Цзинь, съехались все ордена и кланы. После торжественного открытия, на котором снова не обошлось без того, чтобы Цзинь Цзысюань и Вэй Ин сцепились, Цзинь Гуанъяо поднялся на главную трибуну, чтобы убедиться, хорошо ли устроена госпожа Цзинь. Под богатыми навесами были расставлены низкие столики. Госпожа Цзинь расположилась слева от супруга — Цзинь Гуанъяо на мгновение встретился взглядом с отцом и сразу же отвёл глаза. Ее окружали подруги и родственницы; рядом сидела дева Цзян. Главный предмет раздора между Цзинь Цзысюанем и Вэй Усянем, она, тем не менее, не могла похвастаться небесной красотой, и возраст ее уже вышел за брачный. Справа от нее сидела девушка гораздо более выгодной наружности; Цзинь Гуанъяо она показалась смутно знакомой, но обдумать эту мысль он не успел — госпожа Цзинь его заметила. — Чего тебе? — неприветливо спросила она, словно не заметив его вежливого поклона. — Цзинь Гуанъяо пришел узнать, хорошо ли устроилась матушка и не нужно ли ей чего, — со всей учтивостью сказал он, но она лишь раздраженно отмахнулась: — Как будто здесь можно устроиться хорошо! Уйди, никчемник! Цзинь Гуанъяо поклонился и отступил. Та полузнакомая девушка как будто хотела что-то сказать — но смолчала. Вскоре происшествия на охоте заставили Цзинь Гуанъяо забыть об этой странной встрече. Сначала Вэй Усянь заманил треть добычи прямо в сети своего ордена; затем Не Минцзюэ уничтожил еще треть, и территорию облавы пришлось поспешно расширять. Вдобавок Цзинь Цзысюань и Цзинь Цзысюнь снова поссорились с Вэй Усянем, причем на защиту шиди выступила сама дева Цзян, которую госпожа Цзинь тщетно пыталась свести со своим сыном; увы, Цзинь Цзысюань вел себя как недоумок, а на орехи снова досталось Цзинь Гуанъяо. К концу дня голова у него просто раскалывалась, так что, сердечно поблагодарив Лань Сичэня за помощь с устранением беспорядка, он отправился немного прогуляться по лесу один. — Молодой господин Цзинь! Цзинь Гуанъяо обернулся. Его догнала та самая девушка, которую он видел утром на трибуне; однако звук ее голоса разбудил его память, и он понял, почему не смог сразу узнать ее — когда они встретились впервые, ее волосы были растрепаны, лицо в саже; дело было в Ланъя под конец войны, где на лагерь Ланьлин Цзинь нежданно налетел в последнем отчаянном порыве большой отряд Цишань Вэнь. — Дева Цинь, — он поклонился. — Рад видеть вас в добром здравии. С тех пор, как Цзинь Гуанъяо перехватил ее, мечущуюся среди горящих шатров, и доставил к отцу, они ни разу не виделись. Кажется, за это время Цинь Су еще похорошела. — Цинь Су... Цинь Су хотела еще раз поблагодарить молодого господина Цзинь за спасение, — сказав это, Цинь Су слегка порозовела и потупилась. — Молодой господин Цзинь очень смелый... Цзинь Гуанъяо моргнул. Мгновение он усваивал эту мысль — к нему, кажется, проявляет симпатию благородная дева из хорошего клана, красивая и обязанная ему жизнью... Он улыбнулся ласковой смущенной улыбкой. — Не стоит, не стоит, молодая госпожа Цинь льстит ничтожному Цзинь Гуанъяо... Она покраснела еще сильнее и, не поднимая глаз, сказала: — Мне так жаль, что госпожа Цзинь вас отругала... Цинь Су кажется, что охота подготовлена очень хорошо! Цзинь Гуанъяо ничего не смог с собой поделать — и улыбнулся уже искренне. С тех пор, как отец признал его, и его приняли в орден, тысячи раз он сталкивался с оскорблениями и порицанием, с несправедливостью и принижением заслуг. И неважно, насколько он на самом деле старался — а ведь он старался. Он был не глуп, схватывал все на лету, не гнушался никаких поручений. Однако не раз и не два ему доводилось слышать за спиной шепот: «Шлюхин сын, ничтожество»; не раз и не два госпожа Цзинь вот так вот бранила его без всякого повода и кривилась, услышав вежливое «матушка» из его уст. Никто никогда не забывал, кто его мать. Включая его собственного отца, отца и любовника. С той ночи во время праздненства они опять пытались сделать вид, что ничего не было, но в конце концов неодолимая сила снова и снова толкала их друг к другу — в кабинете Цзинь Гуаншаня, в глухом уголке леса на Ночной охоте, в тайной секции библиотеки Благоуханного дворца. Цзинь Гуанъяо мучил стыд и одновременно счастье; какими сладкими бывали моменты их единения, какими говорящими — мимолетные взгляды... И все же это ничего не меняло. Кроме тайных вспышек страсти, Цзинь Гуаншань никак не демонстрировал приязни к новопринятому сыну; и Цзинь Гуанъяо знал, что место наследника в его сердце прочно занято Цзинь Цзысюанем. Даже к невыносимому пустозвону Цзысюню, своему племяннику, Цзинь Гуаншань относился с большей любовью; Цзинь Гуанъяо подозревал, что если встанет вопрос о наследовании, Цзинь Цзысюнь окажется перед ним. Признанный сын, новый адепт ордена Ланьлин Цзинь, любовник Цзинь Гуаншаня, Цзинь Гуанъяо, тем не менее, стоял относительно клана Цзинь на самой низкой ступени. Был мальчиком на побегушках, постельной игрушкой, шлюхиным выродком. И вот сейчас перед ним стояла девушка, смотревшая на него с искренней приязнью, безо всякого осуждения. Поверить в это было трудно, но Цзинь Гуанъяо понял, что верит. — Матушка была права, Цзинь Гуанъяо постарался недостаточно, — наконец откликнулся он. — Дева Цинь Су снова льстит недостойному. Цинь Су недовольно нахмурилась: — Молодому господину Цзинь не стоит принижать себя, — серьезно сказала она. — Но я помешала вашей прогулке... Цинь Су откланивается. Цзинь Гуанъяо сделал неловкое движение, чтобы остановить ее; рукав его одеяния скользнул по ее рукаву, и она замерла, вскинув темные глаза. — Позвольте мне проводить вас, молодая госпожа Цинь, — неожиданно пересохшими губами сказал Цзинь Гуанъяо. Она с радостью кивнула.