you think you're a man

Корделия не звонит и не пишет, и Мисти думает, что это временно. Она понимает: Корделии страшно, Корделия мучается от осуждающих взглядов студентов и преподавателей. Она наверняка жалеет об их ссоре, но боится вернуться к отношениям: ситуация давит. Истерика Мисти сходит постепенно на нет, и она более не боится лишиться Корделии: ее любят — Мисти знает это, а такое не проходит мгновенно. Она знает: рано или поздно они поговорят с Корделией, решат все и сойдутся, но эмоции — штука, которая никуда не денется. И они вынуждают Мисти не ходить в универ пару дней, закрывшись в комнате. Когда она наконец оказывается в вузе, все внимание обращается к ней. Только за любовь к Корделии ей не стыдно: она свободно шагает по коридору, слушая Стиви Никс. Мисти идет на пару к той, что любит, а остальное — пустое. Корделия появляется в аудитории очень скоро. Студенты откровенно пялятся на нее, но ей нет до того и дела: впервые после ссоры она видит Мисти. И в ней Корделия замечает важное — отсутствие злости. — Начнем занятие. — Мисс Фокс, как Ваши дела? Мисти напрягается внутренне: Мэдисон все мало? — Спасибо, неплохо. Студентка поднимает бровь: — Правда? Корделия понимает, чего добивается Мэдисон, но не ведется на провокации, лишь кивает головой: — Конечно. — Странно. Мне казалось, когда трахаешься со студенткой и об этом все узнают, все не может быть хорошо. Мисти видит, как сильно ранят Корделию слова Мэдисон, и не может сдержать себя: резко встает и с силой — всей, что есть в руках — толкает одногруппницу: — Да заткнись ты. Мэдисон летит на пол вместе со стулом, а в Мисти срываются предохранители. Она дает громкую пощечину лежащей Мэдисон, за что получает кулаком в лицо. — Тупая ты сука. — Слезь с меня, чертова деревенщина! — Хватит! — Корделия пытается разнять их, пока группа находится в шоке, и хватается за Мисти. Кайл помогает: старается вытащить Мэдисон из-под одногруппницы. — Отпусти! — брыкается Мисти и в порыве злости неосторожно бьет Корделию по ребрам и бедрам. — Мисти, успокойся. Пожалуйста. Из разбитой губы сочится кровь, щека ноет, но ей все равно. — Чертова истеричка, — Мэдисон пытается вырваться. — Ты все равно скоро вылетишь отсюда. — Ты права, — нагло улыбается Мисти, — и поэтому мне ничего не стоит отхерачить тебя прямо здесь. Терять нечего. — Так чего ждешь? Дерзай! Мисти вырывается из рук Корделии и рвется в очередной раз в драку. — Пожалуйста, Мисти. Она того не стоит. Объятия Корделии оттаскивают девушку за талию. Она слишком скучала по ним, чтобы сопротивляться. — Гребаные лесбы. Пусти уже, — ругается на Кайла Мэдисон. Она уходит, все остальные возвращаются на свои места. Мисти стирает кровь с подбородка и открывает тетрадь. Ей глубоко плевать, что и кто подумает здесь о ней, но за честь Корделии она постоит. И отсидит ее занятие. Она обещала. Вечером, валяясь на кровати, Мисти слышит, как открываются двери комнаты. — Кайл, я же сказала, что не хочу есть. В ответ — громкое молчание, на которое Мисти не оборачивается. Она перебирает пальцами край простыни, которую за минувший час изучила от и до: где вылезают нити, где рисунок съехал и не сходится с соседним. Мисти чувствует, как на вторую половину кровати садятся, и решает, что Кайл вновь хочет подбодрить ее. Руки чужие обнимают Мисти, и их она узнает из тысячи. — Корделия, — быстро соображает она. — Корделия… — Мисти, — она кладет ладонь на горящую щеку девушки. — Что ты здесь делаешь? — Я не могла не прийти, — Корделия не боится обнять ее, и Мисти охотно идет на контакт. О, ей чертовски не хватало ее, и наплевать на обиды. — Я так виновата перед тобой. — О, Ди, — Мисти прижимается к ней всем телом. Конечно, можно было бы показать, какой вред ей причинила Корделия, но Мисти знает: хуже, чем сама себя, Корделию никто не накажет. Наверняка раз она здесь, то чувство вины съело ее полностью. — Я поступила с тобой так плохо, Мисти. Только потом, — Корделия поглаживает ее кудри, — я поняла, что повела себя с тобой так же, как моя мать со мной. Оттолкнула в трудный момент вместо того, чтобы поддержать. — Ты просто испугалась. — Не имеет значения. Ты пытаешься оправдать меня, это ни к чему. Тебе не обязательно заступаться за меня в любой ситуации. — Я знаю. Мисти не поддается стереотипам впервые: не закатывает скандалов, не давит на жалость и не ведет себя как сериальная стерва. Она любит и знает, что это взаимно, а трудности — проходящее. Они с Корделией взрослые люди, которые разговаривают о своих проблемах и решают их вместе, пусть и не сразу. И к зачем показные обиды, если Мисти хочет простить ее? — И все же я должна извиниться перед тобой. Мне хочется попросить у тебя прощения. Ты заслуживаешь лучшего к себе отношения. — Ди, я все понимаю и не держу на тебя зла. Да, это случилось, и теперь я знаю, по крайней мере, что к тебе не подходить лучше, если ты в плохом настроении, — улыбается Мисти, утыкаясь в грудь. — Почему ты так легко прощаешь меня? — Потому что это так и работает. Ты извинилась, я простила. Не обязательно разводить кучу дерьма между этим. Корделия кутает их одеялом прямо в одежде, наплевав, что семь вечера. — Я люблю тебя. — Ты впервые сказала это первая, — прижимается к ней Мисти, закрывая глаза. Ей комфортно с Корделией настолько, что она быстро засыпает, вымотанная днем. Корделия остается с ней на ночь, разглядывает спящую девушку и поверить не может, что умудрилась поступить с ней так [как — обещала себе — никогда не поступит с кем-то, а в итоге под горячую руку попалось самое ценное]. Кайл только раз заходит проверить, все ли в порядке, и понимает, что это серьезно. «Правильно, Мисти, жги. Лучше так, чем несколько лет сохнуть по Стиви Никс». Корделия ведет пальцем по разбитой девичьей губе: — Ох, Мисти, — она целует ее волосы, прижимает ближе. И засыпает рядом, крепко прижав к себе, словно боится, что кто-то отнимет. Наутро Фиона вызывает Мисти к себе: долго отчитывает и угрожает отчислением, если это не прекратится. — Вы ведь ее уволите, правда? — прямо спрашивает студентка. — Значит, она перестанет быть преподавателем. В таком случае, какой с меня спрос будет? В своей личной жизни ничего менять не собираюсь из-за Вашей прихоти. — Это не прихоть, Дэй. Подобное грозит тебе отчислением. — Отчисляйте. Думаете, если это не пугало меня в предыдущие два раза, напугает сейчас? — Мисти не страшно улыбаться в лицо декану и показывать всем видом, что ей плевать. Хочет отчислить — вперед, хочет отчитать — пожалуйста, главное, что Корделия остается с ней. Глупая влюбленная девчонка, которая ничего не хочет менять в приоритетах. — Ты доиграешься, Дэй. Рано или поздно ты вылетишь из вуза за свое поведение и регулярные прогулы. — Возможно. Я не спорю, — Мисти подается вперед, — Ваша дочь поступила непедагогично, встречаясь со мной, я не собираюсь оправдывать ее. И себя не оправдываю: на отношениях настаивала я, прекрасно зная, что она мой преподаватель. Но, мисс Гуд, неужели у Вас сердца нет? Она нуждается в Вашей поддержке. Вместо этого Вы добиваете ее. — Ты поучи меня еще, — насмешливо хмыкает Фиона. — Наши с Корделией отношения — только наше дело. — Как Вам угодно. В любом случае за своими принципами Вы, конечно, обладаете хорошим влиянием, студенты кончаются при Вас, но дочь вы теряете. Фиона с ядовитой улыбкой обходит стол: — Прости, я что, вызвала тебя, чтобы поговорить о моих отношения с дочерью? С которой ты, к слову, спишь. — И ничуть не жалею. — А зря. Корделия совсем не такая, какой ты ее видишь. Она слабая и бесхребетная. Ты сломаешь ее однажды со своим характером, Дэй. — Мы разве похожи с Вами? Не вижу ничего подобного, — жмет плечами Мисти. — Есть ко мне еще какие-то вопросы? А то разговор заходить в тупик. — Ты меня услышала. Это должно прекратиться, иначе… — ...Вы меня отчислите, я помню. Но лучше найдите причину получше. Я грани педагогичности не переходила, в уставе студента нет пункта типа «Внимание! Не спите с преподавателями!» В чем тогда проблема? — Мисти выходит из деканата, не хлопая дверью, не делая ничего демонстративно, ведь знает: это ни к чему, это свойственно подросткам. В коридоре она встречает Корделию: та забирает вещи перед увольнением, и взгляд ее настолько тяжелый, что Мисти плевать: что говорит Фиона, что подумают остальные, пусть они хоть тонны негатива выльют на нее после этого, но. — Давай помогу, — Мисти перехватывает из рук ее коробку. — Тяжелая, — и улыбаешься так глупо, ни о чем. — Правда? Ты на работе таскаешь щенков потяжелее. — Это разное! Тискать щенят и волочить барахло одного и того же веса — совсем не одно и то же. — В смысле, барахло? — Язык мой — враг мой. Конечно же, не барахло. — Выкрутилась. Студенты оборачиваются на них с осуждением, и краем глаза Мисти видит, как какой-то придурок фотографирует. Наверняка вечером он скинет снимок на всеобщее обсуждение, и запись получит очередной резонанс, но. Корделии и дела нет до того. Ей не стыдно любить Мисти, она смело поднимает голову, она гордится быть любимой ею. — Не хватает еще, чтобы на заднем фоне играла Стиви. Был бы такой красивый уход, эх. И так всегда… — Мне бы пришлось силком вытаскивать тебя отсюда, если бы в коридоре пела Стиви. — И ведь не поспоришь. — Хватит с меня споров, — Корделия толкает Мисти плечом, спускаясь по лестнице. — О чем вы говорили с Фионой? — Ой, знаешь, чисто привет-пока, как дела, отлично. — Врешь ведь. — Ни к чему эти разговоры, Ди. Они бессмысленны, зачем о них говорить? Мисти оберегает ее, Мисти не хочет, чтобы она расстраивалась сильнее, а свои проблемы студентка решит сама. Она провожает Корделию до машины: — Увидимся вечером? Она поглядывает через спину девушки на всех, кто смотрит на них и после тянет Мисти за руку. Когда та нагибается, Корделия целует ее: — Конечно. — Ты такая актриса, Ди. — Они все это уже видели. Чего мне теперь скрываться? — Что произошло? Кто ты и где моя трусишка Ди? — Никакая не трусиха. — Разумеется, нет, — девушка наклоняется и дарит Корделии новый поцелуй. — Я пойду на занятия. — Теперь у меня вопрос: кто ты и где моя прогульщица Мисти? Студентка раскачивается на пятках: — Лучшей женщине хочется соответствовать. — Ты просто боишься, что тебя, и вправду, отчислят? — Немного… — выдыхает Мисти. — Я терпела их два года. Я на финишной прямой. — Ты только полпути прошла, милая. — Больше половины. И поэтому теперь… как там? Но пасаран. — Они не пройдут? Мисти задумчиво чешет затылок: — Я думала, это значит «ни шагу назад». Корделия заводит автомобиль: — Учи историю. — Раз ты настаиваешь, — насмешливо приседает девушка, воображая, что в ее руках подол юбки. — До вечера. — Буду ждать. И она действительно будет. Никого другого — только Мисти. В любое время.