Одна такая на весь мир

      Алина проснулась сегодня рано, без помощи будильника и, главное, с чувством радости в душе и легкости в теле, что было поразительно для её совиной натуры. Обыкновенно будильник захлебывался от негодования, пытаясь поднять эту соню. К его тщетным стараниям присоединялась и бабушка с Масару и кошка Ириска, бесцеремонно запрыгивающая на кровать, дабы прогуляться по Алине с ликующим мяуканьем. Так и поднимали её совместными усилиями. И это была единственная слабость, которую Алина себе позволяла. В остальном жесткий спортивный режим не предполагал поблажек. Диета, тренировки, соревнования, снова тренировки. Плюс к этому, как все нормальные дети, Алина должна была посещать школу и хотя бы изредка отвечать у доски и выполнять домашние задания. Хорошо, в этом году школьная клоунада должна была закончиться. Потом Алина, конечно, поступит в институт, но учиться скорее всего будет на заочном. Правда, с выбором учебного заведения она до конца ещё не определилась.       "У меня несколько месяцев в запасе", отмахнулась Алина от раздумий и подпрыгнула в кровати. Неизвестно, с чем было связано её прекрасное утреннее настроение — то ли хореограф Даниил Маркович был вчера с ней необыкновенно вежлив и обходителен, то ли самостоятельно придуманный элемент легко и красиво вошёл в программу. Так или иначе, Алина, напевая, проскакала в ванную. Там, в большом зеркале, она увидела тоненькую, растрёпанную девушку, у которой были четко очерченные губы, аккуратный носик и карие глаза. И все это обрамляли спутанные чёрные волосы. Девушка повертелась на одной ноге, изогнулась, разглядывая свою прямую спину, удовлетворенно окинула взглядом длинные стройные ноги, осиную талию...Что ни говори, тринадцать лет занятий фигурным катанием приносили свои плоды. Хотя иногда Алина сомневалась: а потерянное детство? Не слишком ли дорога цена за эти победы. Пока остальные ребята лепили снеговиков и катались с ледяной горки, она потела в зале и на льду, отрабатывая каждый элемент. Когда девчата выводили в дневниках вензеля в инициалами возлюбленных, она билась над своим фирменным каскадом Лутц-Риттбергер. И даже когда Саша Глазов, такой симпатичный, шустрый остряк, любимчик всех девочек в школе, положил на неё глаз, Алине не хватило времени и сил, чтобы ответить ему взаимностью. Как говорила её подруга Диана, невозможно в этом мире прожить без потерь. А Алина, пожалуй, ещё не знала, что считать потерей, а что — находкой.       Продолжая мурлыкать какую-то незамысловатую мелодию, она выскочила из ванной и закружилась по кухне. Энергия жизни, молодости, солнечного утра лилась и клокотала в ней, требуя выхода. — Кашка моя, кашка. Кашка-малашка, — приговаривала она, вдруг почувствовав волчий аппетит. Пританцовывая, наложила полную тарелку пшенки, отхлебнула молока из стакана и чмокнула на ходу румяную щеку бабушки, суетившуюся у плиты. — Никак, влюбилась, — обрадовалась бабушка, — наконец-то. — А вот и не угадала! — Просто день хороший, солнечный!       Тренировка была с утра и до вечера. Бодренькая Алина Загитова, прибежавшая сегодня раньше всех, невероятно удивила и порадовала тренерский штаб. — О, я вижу, у нас сегодня боевой задор, — заметил хореограф, обращаясь к Алине, которая уже вовсю раскатывалась. — Здравствуйте, Даниил Маркович, — улыбнулась девушка. — Доброе утро. —Он подъехал к ней ближе и, понижая голос, сказал: —Мне кажется, наша совместная работа будет результативнее, если мы перейдём на ты. — Конечно, Даниил Маркович, — кивнула Алина и почему-то покраснела. — Перестань, пожалуйста, выкать, — все так же тихо попросил он, — я ведь не такой уж старый, верно? — Ну что вы! То есть я хотела сказать... — Алина сбилась и замолчала, стараясь не глядеть на хореографа.       Конечно, он не казался ей старым, этот темноволосый подтянутый мужчина. Ему всего лишь двадцать восемь, так что по сравнению с ней, семнадцатилетней... Но Алину это нисколько не смущало. Она глубоко уважала Даниила Марковича, точнее, теперь просто Даню. Он начал работать в этой группе чуть раньше, чем в неё перешла Алина. Девочки много сплетничали о красивом, холостом мужчине, каждая старалась понравиться ему, но Даниил был достаточно опытен, чтобы разглядеть за этим обыкновенное подростковое желание самоутвердиться. Что же касается ученицы по имени Алина, удивляло собственное тяготение к ней. Занимался он с ней не то чтобы чаще других и лишь иногда они шутили и вместе крутили твизлы. С чего, когда все это началось, он и себе бы не смог ответить, но вот уже несколько дней он все настойчивее заговаривает со своей чемпионкой, пытаясь узнать её ещё лучше.       К обеду Алина, как обычно, немного выдохлась. Казалось, она больше не двинет ни рукой, ни ногой. То и дело роняя на ходу свою салфетницу, девушка поплелась в раздевалку. Дальше по плану у них были занятия в хореографическом классе, которые Алина безумно любила, но чтобы все движения было хорошо, сейчас просто необходимо было немного отдохнуть. — Алина, — строго окликнула её Этери Георгиевна, — ты слишком много внимания уделяешь своему каскаду. Помню, я сама тебе говорила, что он тебе даётся лучше, и всё золотые медали ты завоевала благодаря своему фирменному каскаду. Но ты не должна забывать и о других прыжках, понимаешь? На тебе сейчас большая ответственность... — Но, Этери Георгиевна, я ведь уже никому ничего не должна доказывать. Я хочу кататься в своё удовольствие и получать кайф от этого, а не думать о медалях.       Тренер с улыбкой посмотрела на свою ученицу.       Жестом Этери Георгиевна отпустила подопечную и подошла к Даниилу. — Что ты думаешь о Загитовой, Дань?       Секунду-другую он молчал, задумчиво поскребывая подбородок. Наконец заговорил серьезно и обстоятельно, понимая, что тренер интересуется не из праздного любопытства. — Алина, безусловно, хороша в любой программе. А ещё она инициативна и великолепный импровизатор. Если брать в целом, техника у неё на высшем уровне. Если бы всего этого не было, не знали бы в мире такой девушки, которая в столь юном возрасте собрала большой шлем в фигурном катании. Но, мне кажется, Алина ещё не до конца раскрылась. Ей есть что сказать зрителю в своих программах. — Вот-вот. И я говорю, Алина ещё не до конца раскрылась! Надо ей как-то помочь. — А может быть, наоборот, это плюс? Ну, что она не хочет раскрываться. В ней есть какая-то загадка, какая-то незавершённость движений, недосказанность. По-моему, у Алины ещё все впереди, только надо дать ей побольше простора. У неё, безусловно, богатая фантазия, так пусть она фантазирует на льду. — Ох, Даня, не знаю, что из этого выйдет. — Этери Георгиевна, а может, дадим Алине свободу? Пускай придумается себе новый показательный номер. — И ты хочешь, чтобы она его катала после победы на очередном старте? — Конечно! А что в этом плохого? Как раз посмотрим, хватит ли у неё смелости воплотить свои фантазии в жизнь.