Цветение лоз

Всю ночь перед тем самым днем я никак не могла заснуть. Меня мучила та стычка моего друга с истинным. Но было и то что добивало куда сильнее. То томное желание что родилось в груди из-за ревности, пугало меня. Даже во сне мою запутавшуюся личность мучили сладкие кошмары. В которых Кибом, кричал, стонал и извивался от боли. Мне хотелось выпить вроде как друга без остатка, иссушить до дна его сосуд. Поглотить все его мысли, подчинить своей воле. Я пыталась сравнить эти чувства со своей истинностью и не понимала почему матрица дала трещину. Ведь Тэмин мой истинный, я должна сгорать от страсти даже при мимолетной встрече взглядов, ведь мы связаны судьбой. Но все что преследует меня последнее время по отношению к нему это презрение, даже толики ненависти. Вот только это не дает ответа на то почему Кибом неожиданно стал центром моей вселенной. Хочу его поработить, любить и до чертиков боюсь того альфача Минхо. Что если он сорвет мою незабудку, что если я сама спугну друга? Мне страшно и этот страх подталкивает меня к ночной поездке домой. Именно благодаря этой внезапной идее, застаю неспящего отца. Что попивает швепс с задумчивым видом. Видя его таким немного удивляюсь, однако папа объясняет все легко: — Чимин и Минсоки ушли с ночевкой к дяде Тэхёну. Посидишь со мной? Киваю на это положительно. Поудобнее устраиваясь рядом с отцом и принимая из его рук баночку швепса. Отпиваю небольшой глоток, морщась от легкой кислинки. Почему-то в этот миг в голову приходит затея и я спрашиваю у отца, о моем влечении, рассказывая о самой ситуации. — Па, знаешь. В университете я влюблена в одного омегу. Он попросил провести с ним течку. Но меня кое что пугает… Я словно хочу причинить ему боль, сама не понимаю откуда взялись подобные желания. Ты можешь помочь мне разобраться в этом? Ты же альфа, у папы я спросить подобное не могу, стыдно как-то… Отец слыша мое лепетание, мрачнеет. Поворачивается ко мне, а после внимательно осматривания с головы до ног, выдает прямо в лоб: — Суён, детка, это на самом деле наследственное! — Что именно? Переспрашиваю, не понимая о чем он. Тогда папа немного краснеет, что удивительно, обычно как альфа он кремень еще тот. После же, говорит приглушенно: — Ну, понимаешь всех альф нашей семьи тянет на бдсм. Так что не бойся подобного просто доверься своим чувствам и поговори об этом с омегой. Если он сможет принять тебя с такими замашками, тащи его в загс. Такая речь от отца впечатляет, он конечно всегда любил заниматься просвещением. Однако сегодня поразил до глубины души. — Поняла. Бурчу в ответ осушая баночку и сминая ее. От смущения быстро прячась в своей комнате и ложась спать. Вот только сон длится не долго. Вернутся в универ все же приходится, да и обстоятельства возвращения выходят экстремальными. Ведь посреди ночи мне звонит Кибом, и дрожащим голосом умоляет. — Суён, пожалуйста. Ты мне нужна… Он… Минхо ломится мне в комнату. Но я не хочу, помоги… Слыша его испуганный голос, даже рычу. Быстро хватая ключи от байка и в ночь срываясь в дорогу. На удивление судьба злодейка не ставит палки в колеса, доезжаю быстро. Даже не паркуя железного коня и срываясь на бег, до ужаса боясь за Кибома. Боясь того что его обидела та двуличная мразь. В нужную общагу добегаю за полминуты, знатно запыхаясь, но не останавливаясь. Дверь же спальни друга оказывается выломанной, что приводит в ярость. Быстро влетаю в нее, с зажатыми кулаками. А то что вижу следом заставляет сердце сжаться. Мой Кибом, славный невинный и такой светлый парень. Зажат под телом альфы, со слезами на глазах он не дает снять с себя боксеры, закусывая губы до крови. Альфа же сжимает его волосы в кулаке, и отвешивает хрупкой омеге сильные удары ладони, причитая развязно: — Ну, чего ты брыкаешься! Я же твой истинный! Раздвинь ноги малолетняя сука. То что происходит дальше я помню плохо. Словно сквозь пелену наблюдаю за тем, как одним рывком стаскиваю преподавателя с моей омеги, как с яростью заезжаю ему по лицу рукой с кастетом. Наслаждаясь тем как капли крови стекают по пальцам, тем как хрустит его переломанный нос. Удары летят хаотично. Внутри все насквозь прошибает желание уничтожить ублюдка. Останавливаюсь лишь когда Минхо затихает, а мои руки по локоть в крови, как и одежда знатно перепачканная алой жидкостью. В таком вот виде выпрямляюсь. Видя пораженный взгляд Кибома. Он больше не плачет, а под глазом у омеги распухает синяк оставленный свиноальфой. Вот только представляя как сейчас выгляжу, ожидаю от друга крика, отвращения. Но получаю противоположное. Кибом виснет на мне, обвивая ногами, прижимается всем телом и шепчет хаотично со слезами и всхлипами в перемешку: — Суён… Я так счастлив что ты пришла… Хнык… Я не хотел его…Только тебя. Спасибо, что пришла… Я люблю тебя… Даже если и не твой истинный… Хнык… Прости… От его слез и признания, ощущаю успокоение и облегчение. Прижимаю этого парня к себе еще ближе. Беря одеяло с кровати и закутывая полуголово парня. Ощущая от феромонов и близости тел, болезненное возбуждение. Уже на выходе отмечая наличие камер и задавая весьма резонный вопрос заплаканному чуду: — Знаешь, мне тут отец сказал что я по наследству садист. Так что если ты передумаешь насчет течки, я не обижусь. Кибом слыша такое сладко смеется, крепче обнимает за шею и шепчет невинно и дерзко одновременно: — Не думаю, что ты причинишь мне большую боль чем тот ублюдок. Ухмыляюсь уверенности этого парня, чувствуя нарастающее тепло в груди и наконец-то осознавая что до беспамятства влюблена в этого омегу. Отчего мурлычу ему мягко: — Значит, я невиновата, ты сам согласился, не плачься потом. Вот такие окровавленные, счастливые и возбужденные мы едем в ближайший отель для парочек. Встречая нашу первую течку на двоих и кажется не последнюю…