Цветение лоз

Кажется мои воспоминания подергиваются дымкой ближе к утру третьего дня с того вечера в общаге. Вяло и устало открыв глаза я осматриваюсь. Замечая измотанного Кибома, что укрыт легкой простынкой. Всё его тело покрыто только налившимися синяками, отчего меня без остатка затапливает чувство вины. Хотя разум тут же окунается в воспоминания. Как довезла свое чудо до отеля, как раскрыла дверь нашего номера с ноги, как потеряла и так шаткий контроль. Руки сами сжались на подрагивающей талии омеги, вцепляясь крепко до красных полос под ногтями. В совсем неясном порыве, я прижалась к медовым губам грубым поцелуем. Не в силах оторваться до тех пор пока омега чуть не лишился чувств. Любимый был прекрасен в момент течки: робкий, трогательный, но в тоже время отзывчивый на ласки. Внутри меня от одного взгляда взбунтовалась страсть и звериный инстинкт. В пылу я кусала сладкие губы, метя жею метками, что закреплялись, врастая в наши тела навсегда. Маленькие капельки крови, стекали с набухших бусинок сосков. Я следила взглядом за кровавыми дорожками, замирая от хныканья Ки, что жался ближе, доверчиво открываясь. Даже с полета своей неопытности, мне хватило ума помимо боли дарить и наслаждение. Томное.Терпкое. Живое. Пробуя на вкус поджавшуюся плоть омеги, смакуя на вкус бесподобный леденец Втягивая в себя эту манящую сладость, наслаждаясь стонами и тем как мечется по кровати любимый мотылек. Проникая пальцами внутрь, потопая в сочащейся смазке и оставляя укус на бедре. Совсем не контролируя свое безумие. Врываясь в него резко с рычанием и вскриком теряющего сознания Кибома. Воспоминание уносится прочь, а я с глупой улыбкой, начинаю извиняться. Подползая к любимому поближе и целуя распухшие от трех суток поцелуев губы. Вдыхая наши смешавшиеся ароматы, и утыкаясь носом в ямку между ключицами. Целуя еще раз и получая ответный чмок. Ки медленно открывает глаза, шепча еле слышно, сорванным голосом: — Доброе утро, Суён. — И тебе, мой сладкий. Веду носом по открытой линии шеи, зарываясь лицом в светлые волосы и спрашиваю ласково: — Все хорошо? Нам надо в больницу? Кибом от моего вопроса краснеет, но не отворачивается, лишь шепчет: — Предпочту чтобы обо мне заботилась моя альфа. — Тогда я сбегаю до аптеки и кампуса за лекциями и сразу вернусь. Уже заказала тебе завтрак в номер. Подождешь свою садистку? Договариваю последнее со смешком, оставляя несколько трепетных поцелуев на вздымающейся груди. В ответ получаю легкое поглаживание по щеке и язычок, что так и хочется укусить. Кибом же подразнив отвечает игриво но и в тоже время лениво: — Если ты садистка, то я объявляю себя мазохистом. Ну как можно не ценить такого откровенного мальчика. В порыве любви и страсти, дарю желанным губам поцелуй. Следом чмокая щеку, останавливаясь у ушка и шепча игриво: — Знаешь мой отец сказал, что если найду такое золото как ты, надо жениться. Кибом от этого краснеет, а я вставая начинаю одеваться и говорю уже более серьезно: — Думаю в эти выходные рванем к моим. Познакомлю тебя с моим младшеньким проблемным братишкой и родителями. Сразу предупреждаю они у меня страненькие. Орхидейка на это пол лица прячет за белой простынкой, спрашивая растерянно: — Ты уверена что мы не слишком торопимся? Видя его таким неуверенным, уже почти одетая возвращаюсь к кровати. Нависая над моим мальчиком сверху и говоря тихо но с рычанием: — В самый раз, ведь ты теперь только мой… Не сбежишь.Рррр… Кажется слышу на это мягкое смущающееся поскуливание и кивок. Засматриваясь на пушистые ресницы, сочные губы, маленькие ушки, сдерживаю зверя. Просто чмокая моего незабудку в лобик и вставая. Говоря уже у двери напоследок. — Убежала, не скучай. Люблю до чертиков. От признания глаза омеги округляются, а на лице спустя секунду расцветает улыбка подобная тому как распускается бутон орхидеи. Ноги если честно отказываются идти, но переборов их упрямство, сбегаю по лестнице. Дабы снять напряжение и выйти к мотоциклу с трезвой от чувств головой. Садясь на него, сразу замечаю окровавленные кастеты. Это напоминает о недавнем и приносит лютую ненависть. Однако подавляю чувство собственничества. Закидывая железяки в ближайший мусорный контейнер, срываясь с места до универа. Благо он не далеко, там и аптека по курсу находится. Запасаюсь всем необходимым: обезболивающим, жаропонижающим и мятными свечками с мазью заживляющей. Уже в самом здании сначала иду по своим преподавателям. Те немного удивляются пропускам, но лекции дают с улыбкой, узнавая о причине отсутствия. Кажется преподаватели моей омежки удивляются сильнее. От одного из них узнаю что Минхо посадили на тридцать суток за домогательство и точно посадят если мой Ки подаст заявление в полицию. Делаю пометку поговорить с любимым об этом. С полным пакетом лекарств и лекций уже спешу к выходу, когда дорогу преграждает Тэмин. Уже по запаху чувствую что у него течка, и удивляюсь тому что меня это не трогает за живое. В мыслях, в сердце, в самой моей сути стоит образ Кибома. Нежного с синяками и свежими укусами, распластанного по белой простыни, на которой как рубины сияют капельки алой крови. Улыбаюсь мыслям и легко отталкиваю руки истинного, что пытается прижаться с пьяными глазами, говоря с призывом и пустой страстью: — Суён, пометь меня…я не могу. Мне больно. Повторно отцепляю руки профессора, вспоминая его холодность в первый день. Кажется улыбаюсь безумно когда говорю уверенно без запинки: — Извините, преподаватель, но у меня уже есть пара. Вы же не думали что я буду ждать вас. Обратитесь к другому самцу, вам ведь не в первой вертеть задницей. После сказанного с моей души сваливается камень. Отчего ухожу без оглядки спеша к любимому. Что встречает меня, уже одетым, с мокрыми после душа волосами. Поневоле быстро бросаю пакеты, перехватывая полотенце из нежных изящных рук и начинаю сушить пшеничные локоны. Взъерошивая их и рассказывая новости: — Знаешь, Минхо упекли за решетку. Ждут твоего заявле… — От тебя воняет им! Перебивает мою речь, очень сердитый голос. Смотрю вниз, а видя ревностные нотки в любимом лице, щелкаю языком, отвечая: — Он подкатил ко мне с течкой, а я его отшила. Ведь меня ждал самый милый омежка во вселенной. Морщинка негодования между бровок после сказанного мной разгладилась. Мне осталось в дополнение оставить в этом же месте поцелуй и прошептать, нежно: — Я никуда теперь от тебя не денусь, сладкий. И эти слова были истинной. Я нашла свое истинное счастье и другого мне не надо. Хотя в этой погоне за хвостом лисицы удачи, я чуть не ошиблась. Но ведь сердце не обманешь. Истинный этот тот кто срастается с твоей сутью не спрашивая дозволения.