мне хочется наброситься на тебя сию же секунду и заполнить окружающее пространство до последнего миллиметра так, чтобы ты спустя несколько дней все еще чувствовала мое присутствие.
Холодно, конечно, жутко. Ливень дикий. Но Кроули так все равно было, казалось, что он даже не ощущал его. В нем что-то рвалось, билось о самую глотку, тянулось к мозгам. Слабак, черт возьми, просто слабак! Ноющее боязливое существо. Ага. Да, Кроули, молодец, гляди, чего добился! Искал утешение? Нашел! Теперь не ной, что тебя считают слабаком. Что тебя считают существом. Демон — это ещё звучит гордо. А «существо»… тьфу ты. Аж проматывать у себя это в голове мерзко было. Кроули ощутил себя немного странно. Он остановился и попытался сконцентрироваться на ощущениях. Сначала было больно — очень больно — потом пусто, а сейчас внезапно была злость. Такая родная и нужная, такая знакомая. Кроули чувствовал. Холода не было. Да и голода тоже. Он не придал этому особого внимания и поплелся дальше, к тому парку, к своему бентли. Вот кто его ещё ни разу не подвел! Он думал о словах Азирафеля, но не то чтобы это могло быть приятно. Думать о них. Может, Гавриил реально мудак, помешанный на Божьем плане, но разве стал бы он приходить сейчас? Разве стал бы он утешать его, пытаться объяснять, обнимать, в конце концов? Он пришел рассказать ему правду. Потому что он не хотел, чтобы Кроули был обманутым. Это ведь нечестно по отношению к нему. Гавриил, может, тоже злой внутри, тоже настороженный, но родной, близкий до ужаса. Он с ним был там, в начале. С самого-самого начала (вообще-то «начала» как такового не было, но Кроули уже так отузмеился, что у него даже начало появилось, чего уж тут). Может не совсем у него были чистые намерения, но он заставлял его почувствовать это. Смог бы быть Кроули тем, кто он есть, если бы не такой опыт? Неважно, что там думал про него Азирафель, Кроули считал, что не каждый смог бы вытерпеть то, что терпел он. Гавриил ничуть не хуже Азирафеля. Он тоже хотел помочь, хотел все объяснить, попытаться найти правду. Кроули все плелся под навесом этих мыслей, и как-то стало так по-родному хорошо от мыслей о нем. Он нашел свой бентли и почему-то огляделся. Ему нужно было оглядеться. Он прищурился и заметил вдали, у того самого места, знакомую широкую спину. Кроули подался к машине, прислонившись бедром к холодному металлу и завис. А потом просто взял и поплелся туда, к нему. Он знал, что Гавриил его не чувствовал, потому что он все ещё кое-как скрывал свою сущность (хотя и то из последних сил), но когда Кроули был в метре от него, Гавриил резко к нему повернулся. Чудным образом он вообще не промок. На нем была белая рубашка. И черные брюки. — Не идет черный, — сказал Кроули, покачав головой. — Врешь. — Ага, — и сделал шаг вперед, прижавшись щекой к чужой груди. Сердце там не билось. Кроули вообще не был уверен, что у него там органы были. Это вообще нормально, что оно у него вообще не бьется? А потом Кроули все-таки услышал стук сердца, который почему-то становился громче. Хотя нет, не почему-то. Из-за него. — Злишься? — Нет. — Совсем? — Совсем. — Это неправильно, — Гавриил покачал головой и, взяв за плечи, аккуратно отдалил от себя, но не намного. Руки Кроули по-прежнему были за его спиной, обнимая. — Ты там должен, не знаю, поджечь меня, может. Развоплотить для приличия. — Не хочу. Ты меня любишь? — Люблю. — Врешь? — Нет. Кроули шмыгнул носом и снова прижался щекой к чужой груди. Гавриил даже дышал. Совсем как человек. Там такого не было. Ни дыхания, ни ритма сердца. В этом была какая-то интимность — так решил для себя Кроули после какого-то времени на земле. Слышать, как у него билось сердце. Как у Гавриила билось сердце. — Прости, я был идиотом. Просто придурок. Думал, нихрена в тебе особенного нет, все такое. Потом смотрю — нет, это во мне нихрена нет, раз я так ничего и не понял. Но больше так не будет. Теперь всё будет хорошо. Никакой Богини и плана. Ты такой… красивый. — Даже вот такой? Без кучи крыльев, без звезд, без веснушек? — Особенно такой. — Сейчас точно врешь. — Нет, не вру. — Я не буду тебе верить. — Не верь, сам всё увидишь. Кроули улыбнулся, закрыв глаза. Дождь перестал попадать на него тоже, одежда снова стала сухой, прошел даже насморк. Гавриил прижался губами к его макушке, гладил руками по спине и совсем не был намерен его отпускать. — Почему ты решил мне рассказать? — Не знаю. Подумал, что так будет правильно. Я не хотел, чтобы ты жил ложной памятью. Чтобы сам сделал выбор. Ты что, совсем, что ли, не злишься? Ты же орал так на меня, наверное, даже в Аду слышали. — Я подумал и решил, что это в прошлом. Ведь ты все равно пришел и нашел меня. Как я тебе просил, ага? — Ты это тоже не помнишь? Странно, это вроде было до падения. Незадолго, конечно, но тогда ещё нормально всё было. — Не помню. Да и не хочу. Было и было. Гавриил чуть склонил голову вперед, поцеловал в лоб, и Кроули резко вздернул голову, чуть приоткрывая губы. Гавриил целовал как-то не так, как обычно. Без страсти, без напора. Нежно и аккуратно, абсолютно нерешительно, и Кроули так тоже нравилось. Ему вообще нравилось всё, что с ним делал Гавриил. Даже если это было болезненно — это всегда было во благо и что-то очень даже приятное в этом есть. — Пожалею? — тихо спросил Кроули в поцелуй. — Пожалеешь. Почему-то конкретизировать Кроули совсем не хотелось.***
Кроули уверял себя, что все он сделал правильно. Он же никого на хер не послал, так ведь? Все было нормально. Должно было быть нормально. По-другому же быть просто не могло. Гавриил был рядом и он совсем не походил на того, кто хотел бы причинить ему боль. Он был таким… человечным, прости Дьявол. Кроули невольно вспоминал свое прошлое. Космос, звезды, его руки на себе. Он даже снова захотел отрастить себе волосы. Такой максимальной длины, как это было возможно. Но пока он просто пытался разобраться все ли действительно было в подкорке. Прошло уже больше недели, он не чувствовал холода, голода, боли. Он чувствовал себя нормально. Так, как свойственно живым существам чувствовать себя в тепле и под крышей. Кроули валялся на животе, залипая в смартфон. В последнее время он почти смог полностью расслабиться и не думать обо всем происходящем. Хотя бы потому, что не происходило ничего. Он слабо вздрогнул, когда кровать проскрипела, матрас прогнулся и возле шеи пронеслось горячее дыхание. От Гавриила приятно пахло одеколоном, немного дождем, немного святостью. Но больше одеколоном. Он любил все это материальное, что могло бы сделать его максимально респектабельным в глазах встречных. Теплые губы коснулись за ухом, потом вниз, к шее. Кроули закрыл глаза и тяжело выдохнул, уткнувшись лицом в подушку, лежавшую под ним. Гавриил, казалось, становился все горячее и горячее. Нестерпимо теплым. Он говорил, что эта благодать и все такое. На самом деле, Кроули такой вариант казался ещё более разумным. Вот почему рядом с ангелами ему было теплее. Они не обжигали, как святая вода, они грели. — Я давно хотел спросить, — начал Гавриил так вкрадчиво, с легкой хрипотцой у самого уха, и Кроули смог только лениво повернуть к нему голову. Ему показалось, что его глаза едва не светились в полумраке комнаты. — Ты ведь общаешься с Азирафелем? Кроули лишь заторможено кивнул. Он напрягся, потому что Гавриил не просто нависал над ним, он буквально придавил его собой. Не телом. Силой. Так уж повелось, что Гавриил был сильнее не только Азирафеля, но и, скорее всего, его самого. Нет, определенно, в хитрости и стратегии Кроули бы обыграл весь рай и ад вместе взятые, но в силе — дарованной Сатаной или Богиней — он бы наверняка продул. Он никогда не боялся этого, потому что Гавриил ведь не сделает ему больно, так? Никогда больше? Кроули даже не напрягся под этим всем. Это просто было легкое давление, бешеная власть и сила. Но не пугающе, нет. Гавриилу это шло. — Вы хорошие друзья, так? Гавриил склонил голову. Короткие волосы выбились из прически, но едва ли Кроули мог это подметить. Его все больше пугала невозможность дернуться под ним, но он все ещё успокаивал себя мыслью о том, что Гавриил не сделает ему больно. Он это знал. — Нет. Иногда пересекаемая. Кроули даже не врал. Ну, он так думал, по крайней мере. Они виделись чуть чаще, даже недавняя встреча прошла не более, чем пять часов назад. Кроули просто прогулялся до ближайшего магазина за бутылкой вина и они встретились на улице. Поговорили немного, Азирафель постоянно спрашивал о том, все ли было в порядке. И после того, как Кроули говорил, что да, все в порядке, Азирафель снова спрашивал: «всё действительно в порядке?». И Кроули кидал раздраженное: «да, блять, в порядке». Этот диалог повторялся из раза в раз. Гавриил прищурился. — Врешь. — Не вру, — покачал головой Кроули, глядя на Гавриила через плечо. Гавриил внимательно смотрел на его лицо, будто хотел учуять тонкий налет лжи, но Кроули в действительности не врал. Гавриил это видел, и это даже злило его, потому что ему казалось, что всё было наоборот. — Ты не думаешь, что он… может от тебя чего-то такого хотеть, чего хотеть нельзя? Кроули моргнул. Он только на секунду застопорился, вспоминая те три несчастных поцелуя, но ведь это было до. Ещё когда они не разобрались со всем с Гавриилом, так что это не считалось, так? Кроули в миг пожалел, что понятие измены пришло к людям не само по себе. Оно всегда было в воздухе. Ведь когда-то первые павшие ангелы изменили Богине. Так что Гавриилу лучше, чем кому-либо ещё было понятно, что такое измена. И едва ли он мог бы позволить такое Кроули хоть раз. И Энтони это знал, поэтому эта мысль его напугала на секунду или две, но он быстро пришел в себя. — Не знаю, мне все равно. Это его проблемы. Гавриил наклонился еще ближе. Его свободная рука залезла под пуловер, и Кроули лишь дернулся от теплого, даже горячего, касания к напряженным косым мышцам пресса. — Ты же мой? — Гавриил смотрел в глаза, и Кроули не знал, понимал ли он, как он на него давил. Кроули что-то такое ощущал перед тем, как пасть. Чувство, будто тебя подозревают, тебя хотят убрать, ты лишний. Кроули надеялся, что Гавриил делал это неосознанно. Касание на коже становилось все жарче и жарче. — Твой, — тихо сказал Кроули больше осознавая, что он должен был так сказать, а не потому, что он так думал на самом деле. Ему не дали время подумать, так это или нет. Сила Гавриила не давала думать. — Только-только мой? Кроули не успел открыть рот, как касание обожгло. В буквальном смысле. Вполне полноценный ожог, который можно было бы получить от небольших брызг святой воды, но он не мог пошевелиться. Тело интуитивно содрогнулось и из глотки вырвалось: — Мне больно! На удивление, сам Гавриил в ужасе убрал руку и резко отпрянул, выпрямляясь. Кроули ощутил, как с него спало все давление и отскочил на другой конец кровати, больно ударившись головой о спинку. Он поднял взгляд на Гавриила и тот, казалось, был ещё более напуганным, чем Кроули. — Господи, я... я не знаю, что на меня нашло, — Гавриил покачал головой. Он выглядел так, будто едва отошел от какого-то бреда, и Кроули этому верил. — Прости, черт, прости, я не... Он прервался, тяжело выдохнул, потер лицо руками и под недоумевающий взгляд Кроули встал с кровати. — Стой, не уходи. Я тебя не прогоняю, если ты не заметил. Я, вообще-то, ничего не говорил. Мне, может, даже понравилось? — Понравилось? Гавриил повернулся к нему и с каким-то особым мастерством удерживал на своем лице раскаяние за свой поступок и смесь удивления словам Кроули. — Ага, знаешь, что такое садо-мазо? Нам надо попробовать как-нибудь, — Кроули сам не знал, почему говорил конкретно эти слова. Ему совсем не понравились эти ощущения, и уж точно он не хотел бы практиковать это во время секса, но вид Гавриила заставлял чувствовать себя виновато. Будто бы это он должен был среагировать более мягко, а не Гавриилу держать это все в себе. — Прости меня, я просто… — Сядь, — Кроули абсолютно спокойно похлопал по месту рядом, будто бы это не его едва не поджарили. — Что просто? Всё нормально, я не в обиде. Уж я-то знаю, что такое вспышки ярости. Гавриил недоверчиво посмотрел на него. — Да садись, кому говорю. Сказал, что не злюсь, значит не злюсь. — Нет, сначала скажи, что простил меня. Кроули устало закатил глаза и тяжело выдохнул. — Чтобы прощать, надо было за что прощать. Но ладно-ладно, если у тебя фетиш какой-то, то я прощаю тебя. Гавриил кивнул и сел рядом, размяв плечи. Кроули повременил секунду, пытаясь не выдать своей реальной настороженности этим шоу, и все-таки примостился к нему, садясь рядом, подмяв ноги под себя, чуть наклоняя шею, чтобы смотреть в глаза. — Ну и что это было? Ты узнал все-таки о БДСМ и решил меня не предупреждать? Знаешь, мы можем начать со шлепков. — Я не хочу тебя бить! — возмущенно сказал Гавриил, нахмурившийся. — Даже если я попрошу? — Ну тогда хочу конечно. Кроули усмехнулся и все-таки ему удалось полностью расслабиться. — Я просто… тут пахло Азирафелем. — Он не приходил ко мне, — сказал Кроули, а потом добавил, только ради реакции Гавриила: — к нам, — к сожалению, никакой реакции не было, и Кроули грустно вздохнул. — Мы виделись с ним и ничего более. — От твоей шеи тоже им пахнет. — Ты что, думаешь у нас что-то было? — Кроули возмущённо хапнул воздуха, он старался выглядеть так, будто бы его возмущал подобный исход событий, хоть он и пытался не думать о том, что не так уж и давно он с ним целовался и не то чтобы ему не понравилось, но ведь это было до. Сейчас всё по-другому. — Я просто хотел убедиться. Я не знаю, какие тут у вас обычаи на земле, может, это нормально любить двоих. — А что, если нормально? — Тогда я не собираюсь тут задерживаться. Кроули от этих слов почему-то ощутил себя неловко, но попытался не обращать на это внимание. Поэтому он сказал: — Ничего не было. И не будет. Только ты есть, был и будешь. Это уже рефлекс. Я ждал тебе невольно все это время, и тогда, там, ещё ангелом тебя любил. У меня уже всё, клеймо, — Кроули пожал плечами, пытаясь отмахнуться от навязчивого ощущения того, что это было ненормально. Проявлять свою ревность физической болью ненормально. Нет-нет, Гавриил случайно, он не хотел делать ему больно. Гавриил посмотрел на него так внимательно, будто все пытался убедиться: а не врали ли ему. Наконец, он сказал: — Я люблю тебя. — Я тебя тоже. Кроули как-то криво усмехнулся и поцеловал, пытаясь хоть как-то отвлечься от этих мыслей. От прикосновений ладони к нему он невольно вздрогнул, но Гавриил сделал вид, что не заметил. — Только мой? — повторил в поцелуй свой недавний вопрос Гавриил, и Кроули от этого стало не по себе. — Только. Он по-прежнему ощущал себя так, будто его заставили это сказать. Будто он по-прежнему не думал об этом. Гавриил отдалился от него и посмотрел в глаза. Он сказал с легкой усмешкой: — Хороший мальчик. Кроули моргнул: — Я не хороший. тогда почему ты готов говорить ему что угодно, лишь бы угодить ему? Кроули помотал головой и попытался не думать об этом. Этот тупой голос в голове — голос здравого смысла — дотягивался до него в очень исключительные моменты и всегда задевал за живое. — Ага. Плохой. Такой плохой демон. Кроули ответить не смог — его поцеловали снова. На этот раз глубже, интенсивнее и не давая даже толком дышать. Кроули совсем не был против. (или он думал, что не должен был быть против)***
Хилого вида перегородка, отделяющая пруд от людей, должна была с трудом выдерживать вес среднего мужчины, но под тощей заднице одного среднестатистического демона она держалась очень даже уверенно. — Если верить физике, то так сидеть неудобно, — Азирафель покачал головой, глядя, как Кроули болтал ногами над прудом и кидал крошки хлеба в озеро. — Если верить биологии, то мы должны были сдохнуть очень давно. Ну и? Кому верить будем? — Никому, — тяжело выдохнул Азирафель. — Я говорю про то, что ты выглядишь подозрительно сидя фактически на тонком прутике. — Как видишь, всем насрать. — Ты в порядке? Кроули устало выдохнул и закатил глаза. Снова этот диалог. Сейчас он ответит «да», а Азирафель обязательно переспросит. Одно и то же целыми днями напролет. — В смысле, ничего не случилось? Выглядишь так, будто тебя что-то тревожит. На этот раз это что-то кроме моей паранойи. — У тебя не может быть паранойи, — зло процедил Кроули, агрессивно стараясь игнорировать сам вопрос. Он и слова не скажет про Гавриила, и про тот случай не скажет. Он не домохозяйка, чтобы жаловаться на своего муженька или типа того. — Может. Ты ведь знаешь, кто-то запросто может нагнать на нас любую человеческую болезнь. Мы имеем их психику и их органы. Поэтому можем страдать всем этим. Просто возможность меньше. — И больше шансов вылечиться, ага. Так что нам нечего бояться. Людям всяко хуже. Столько дряни летает нынче. Вообще человеком быть отстой: не болит тело, значит, болит разум. Вечно у них что-то да болит. Почему Богиня создала нечто настолько уязвимое? ну тебя же создала. Кроули раздраженно цыкнул. В последнее время этот здравый смысл слишком уж активный. Вот бы заткнуть его чем-нибудь. Или, может, это какая-нибудь людская примочка? Как это люди называют? Шизофрения? — Так что-то случилось? — Не-а. Ничего. — Ты врешь. — Это моя работа, ангел. Как демона. — Как демон ты не должен тратить время на меня, но ты это делаешь. Кроули ничего не ответил, только сейчас заметив, что он накидал уткам слишком много хлеба. Он буквально просто размокал на воде. Он не мог ему ничего сказать по поводу этого. Не хотел. Не мог. Нечего было говорить. — Ты действительно сделал это? — Сделал что? — раздраженно процедил сквозь зубы Кроули. Его злила ситуация. Он вообще был не обязан сидеть тут и утолять это тупое праздное любопытство. Но он это делал. Зачем? — Выбрал его. — Ничего я не выбирал. — Потому что он выбрал за тебя? — Слушай, Ангел, ты снова заставляешь меня психануть и уйти. Я пытаюсь с тобой по-хорошему, а ты начинаешь… — Говорить правду? — перебил его Азирафель. Кроули тупо уставился на него, сжав хлеб в своей руке так, что он едва не сломался и не упал куском в озеро. Так не доставайся же ты никому. Кроули не хочет, чтобы эти слова когда-нибудь отнеслись к нему. — Нет правды, Азирафель. Со стороны все лохматое кажется лысым, так что не надо думать, что тебе виднее. — Я не говорю сейчас про твою ситуацию. Я просто вижу, что тебя терзают сомнения. — Нет никаких сомнений. Я люблю его. Или он убедил тебя в этом? Кроули показалось, что это сказал Азирафель — это было вполне в его стиле — но он молчал, и Кроули со злобы до боли сжал челюсти. Это тупо. Это просто тупо. Ну, может это и не любовь вовсе, но во всяком случае ни к кому другому более светлого чувства у Кроули не было. Так что в какой-то мере он был абсолютно честен. С собой. С другими. Со всеми. Он старался об этом не думать. Азирафелю все просто кажется, он надумывает, страдает от своей безответной любви — Кроули старался хоть как-то обосновать слова Азирафеля, но все казалось недостаточно правдоподобным. Истинный вариант — что Азирафель говорил то, что видел — Кроули рассматривать не хотел. Это тупо. И глупо.***
Солнце едва встало и Кроули досадливо ощутил, что нет привычной тяжести на талии. Он пошарил рукой рядом, но место было холодным. Лениво потерев глаза, он встал, идя босыми ногами по холодном полу. На самом деле он почти забыл, что значит холод. Чем чаще появлялся в его доме Гавриил, тем меньше холода он ощущал. Будто бы на нем всегда был невидимый слой одежды, греющий не снаружи, а изнутри. Он считал, что это потому, что Гавриил его любит. И он мог чувствовать его любовь. Он тихо зашел на кухню и абсолютно не ощутимо подошел сзади, обняв за спину, ощутив, как тот слабо вздрогнул. — С добрым утром. Кофе? — Начнем с поцелуя. — Он уже был, просто кто-то спал. Кроули невольно фыркнул и прижался щекой к теплому плечу. — Ты быстро прижился, — подметил Кроули, привстав на носочки и заглядывая тому за плечо, глядя, как он вполне ловко управлялся с кофеваркой. — Я уже знаю это, — хмыкнул Гавриил и повернулся к нему лицом, чмокнув в лоб. — В смысле? Вот тут не понял, — Кроули нахмурился, смотря прямо в глаза. Поразительно холодных оттенков глаза. Интересно, все люди видели, какие у него глаза? Кроули понадеялся, что нет, никто не видит эти его шикарные глаза. — Было пару опытов. — Да ну, не верю. — Отправляли по работе и все такое. Сколько можно твоего неверия? — Гавриил слабо щелкнул по лбу и Кроули поморщился, потерев ушибленное место. Гавриил сцепил руки в замок за его спиной и посмотрел в глаза. — Не ты один знаешь, как это всё работает. Как спалось? Ты выглядел напряженным. Ворочался, бурчал что-то, зарядил мне локтем в лицо, коленом в пах. — Оу, — Кроули поморщился. — Ты что, смотрел как я сплю? И что ты вообще делал с моим бессознательным телом, раз я умудрился тебя пинать в такие территориально разные места?! — Не говори так, будто мой пах находится в Австрии. — Лучше бы там и находился, — пробубнил Кроули, когда Гавриил прижался к нему бедрами, и он ощутил, что его член — пока что самая плотно прижимающаяся часть тела. — Я бы та-а-а-к много сделал с твоим бессознательным телом, — будто не расслышав слова Кроули, хрипло прошептал Гавриил на ухо, и Кроули мелко пробрало. Он невольно поджал пальцы на ногах, когда Гавриил теранулся своим членом о его живот сквозь ткань штанов. Горячая ладонь залезла под рубашку пижамы. Кроули иногда казалось, что Гавриил явно чем-то на него воздействует, иначе не объяснить, почему Кроули начинало так вести от каждого касания, от каждого выдоха. Но разве ангелы так могут? Это больше в компетенции демонов. — Откуда в тебе это? Разве ангелы могут… Хотеть. Такого, — Кроули пытался говорить ровно, но голос срывался, дрожал и сбивался, пока Гавриил вылизывал его шею, одной рукой нагло лапал за задницу, а другой поглаживал оставшийся со вчерашнего ожог. Последнее Кроули не нравилось — от касаний он начинал напекать, гореть будто, но он старался не обращать на этом внимание. Да и на контрасте с поцелуями и рукой на заднице, вроде, даже приятно было. Опыт в БДСМ был у Кроули очень давно, и не сказать, что ощущения очень ему полюбились, да и он с трудом их вспоминал, но, во всяком случае, он пытался заверить себя в том, что ему это все очень даже нравится. — Ты мое демоническое исключение, — прохрипел Гавриил. — Только тебя так хочется. И никого больше. А тебе? — короткие ногти больно проскользнули по ожогу и Кроули напрягся. Он поражался тому, что Азирафелю он всегда мог сказать то, что думал, то, что чувствовал, с Азирафелем он мог быть собой. А с Гавриилом… Он будто хотел угодить ему. Он мог ломать сам себя, переступать через свои мысли лишь бы Гавриил одобрил. — Тоже. Только тебя, — его голос содрогнулся и он жалостливо посмотрел через плечо Гавриила на кофеварку, чтобы та приготовила этот гребаный кофе и они сели его пить. — Как ты там это называл? БДСМ? Голос Гавриила был хриплым, вкрадчивым. Кроули не заметил, что рубашка была давно сдернута с плеча, и у ключиц горели следы от поцелуев. Это не засосы. Это ожоги. У Кроули потемнело перед глазами. — Ты же сказал, что если я захочу, — просипел Кроули все пялясь умоляющим взглядом на кофеварку. Он хотел уже приложить собственные усилия, чтобы этот кофе, наконец, был готов, но Гавриил резко выпрямился и посмотрел в глаза. Его взгляд был мутный, неясный, но вот сам Гавриил соображал очень даже неплохо. — Ты не хочешь? — спросил он, и его интонация обожгла уже легкие. Холодом. Кроули неосознанно вцепился в его предплечье, чтобы не упасть. — Хочу. С тобой все хочу. — Молодец. Мое ты славное исчадие ада. Гавриил потянулся к его губам, и Кроули только успел сказать: — Кофе готов. — И что? — тихо, сжимая в крепкой хватке, спросил Гавриил сквозь поцелуй. — Ты хочешь кофе? Кроули только слабо мотнул головой, прежде чем его развернули и вдавили тазобедренными косточками в кухонную тумбу. С него сорвали штаны так, что он готов был поклясться — он слышал их треск. Это определенно полностью отличалось от их первого раза, когда Гавриил весь и полностью был на нем, смотрел в глаза, за руку его держал. Но не то чтобы в этом Гавриил был плох. Сначала Кроули даже вошел во вкус. Гавриил вылизывал его всего, как большой пес, наваливаясь сверху, то ласково гладил, то шлепал, а потом почти что больно сжимал. Он доводил Кроули до бессознательного состояния, и что-то в этом определено было. Кроули рвано дышал, дергался, цеплялся за все подряд своими длинными пальцами, даже разбил солонку. — Господи, какой же ты красивый и мой, только мой. Мой же, да? Скажи это. — Твой. Гавриил довольно рыкнул за ухом и укусил за шею. Пальцы сжали бока и прошлись вниз. Он звонко шлепнул по ягодицам и как-то совсем незаметно заломил руки за спиной. Кроули уже не напрягался — Гавриил полностью его расслабил, довел до дрожащих ног, заставил хныкать от бешеного удовольствия. Его ладонь огладила ягодицы, скользнула вниз, оказалась на внутренней стороне бедра. Гавриил сжал ладонь, нагло облапав, и скользнул вверх. Большая ладонь улеглась на правую ягодицу и Кроули ощутил нездоровое тепло, но, как он понял, Гавриил просто разгорячился и у него поднялась температура кожи. Большой палец скользнул меж ягодиц, вниз, и снова вверх. Потом шлепок. И еще один. И еще. На седьмом Кроули сбился и смог только ощутить, как у него от удовольствия поджимаются пальцы на ногах. Гавриил бил правильно, сменял шлепки нежным поглаживанием, уделял время напряженным яйцам и члену, и снова возвращался к шлепкам. Кроули казалось, что он кончит вот прямо так — без рук и пальцев. Потом он ощутил, как вторая рука Гавриил прошлась по позвоночнику вверх, но руки Кроули были по-прежнему зафиксированы чем-то за его спиной. Энтони не уделил этому внимания, ведь Гавриил был с ним так поразительно правильно, так удивительно верно, что Кроули и вовсе позабыл и об ожогах, и о собственном не особо ярком желании заниматься подобным ранним утром. Теперь он хотел Гавриила до дрожащих коленок — буквально. Ноги-то у него по-настоящему дрожали Пальцы Гавриила моментально нашли промежуток, который был аккурат меж крыльев. Кроули прогнулся в спине, задрожав сильнее. — Нет, только не там! — Там, дорогой, там, — он нажал пальцами сильнее, и Кроули взвизгнул от интенсивности ощущений. Ему казалось, нет, он был уверен, что на их телах просто нет места чувствительнее, чем основания крыльев и пролет меж ними. Так можно было принести самое сладкое удовольствие и самую острую боль. В варианте с падшими случай с болью был куда более частым, поскольку после падения это место было наиболее покореженным, и Кроули иногда думалось, что ожог там так и не прошел. Гавриил еще раз шлепнул по покрасневшим, разгоряченным ягодицам, и Кроули ощутил сразу два пальца. Черт, пальцами Гавриил управлялся действительно мастерски, и в любой другой момент Кроули бы наслаждался ими до вспышек под веками, но сейчас он весь и полностью был сконцентрирован на месте меж лопаток. Гавриил быстро задвигал пальцами, заставляя Кроули на какое-то время забыться. Это продолжалось ровно минуту, а потом Гавриил снова нажал пальцами на место меж крыльев и Кроули взвизгнул от слишком болезненного удовольствия. — Нет, пожалуйста, убери, хватит! Перед глазами летали мушки, сердце готово было вот-вот взорваться, ноги дрожали до того, что колени стучались о ящик. — Ты не доверяешь мне, свет очей моих? — спросил Гавриил, не переставая двигать пальцами, но давление меж лопаток ушло, и вместе с этим возвращая Кроули к нормальным ощущениям. — Ты думаешь, что я причиню тебе неправильную боль? — Гавриил поменял угол проникновения и слизал с чужой горячей щеки слезы. — Думаешь, я сделаю тебе слишком больно? Кроули едва не задохнулся, когда он прошелся с легким нажимом большим пальцем у основания правого крыла. Он сделал это куда более ласково, но Кроули уже был на грани, его трясло, все лицо было мокрым от слез и пота. — Хватит, пожалуйста, я не могу, не выдержу, — взмолил Кроули, тяжело дыша. Дыхание было сбитым, тяжелым. Слова прерывались из-за стонов. — Сможешь. Выдержишь. — Нет-нет, не смогу, убери, прошу. — Ты сможешь. Для меня, ладно? — Нет, я… — Не зли меня. Это не было предупреждением. Указательный палец был под основанием правого крыла, большой скользнул меж крыльев. И в следующий миг Кроули подбросило. Дикая, невероятная боль смешалась с безумным наслаждением, и он просто потерялся на миг, выпал из реальность, почти что потерял сознание — но Гавриил держал его здесь, в сознании. Кроули пришел в себя не сразу. Он ощутил поцелуи на лопатках, продолжающие двигаться в нем пальцы и все еще предупреждающий нажим. — Вот так, молодец, такой хороший демон. Видишь, ты можешь. Можешь, да? Кроули не ответил — лишь устало застонал от слишком правильных движений пальцев внутри него. Ритм сердца бился в глотке, перед глазами летали мушки, он уже ничего не понимал, кроме того, что по-прежнему был в руках Гавриила. Руки, дарившие ему самое острое удовольствие и самую невыносимую боль. Он хотел, чтобы это кончилось, чтобы Гавриил убрал руки с его лопаток, чтобы он просто целовал и довел его до оргазма пальцами. Он хотел начать молить об этом. Ощутив предупреждающий нажим, он зажмурился, и мысленно попытался приготовиться, но в дверь позвонили. Гавриил выпрямился, убрал руку от лопаток и невольно цокнул. Он снова нагнулся к нему, схватив освободившейся рукой за задницу, пару раз шлепнув, а потом сжав. — Кончишь для меня без рук? Кроули закивал головой. И, на самом деле, после того, как пытка кончилась, ему хватило буквально двадцать секунд, чтобы кончить и вздохнуть с облегчением. Гавриил чмокнул его во взмокшую шею, шлепнул ещё раз, освободил руки и сказал: — Молодец. Пойду открою дверь, а ты приведи себя в порядок. Кроули лишь кивнул и с трудом оперся на руки, вставая, и быстро ретировался в ванну. Перед тем, как захлопнуть дверь, он услышал голос Гавриила: — О, Азирафель, с добрым утром. Кроули прислонился плечом к двери, закрыл лицо руками и снова облегченно выдохнул, покачав головой. Слава Дьяволу он пришел. Казалось, он так никогда не был ему рад, как в этот момент. Лопатки все еще пульсировали и даже едва жгли. Но главное, что это кончилось. А что это было и почему, он разберется потом. Сейчас надо привести себя в порядок. (в какой порядок?)