***
— О чём ты говоришь? — недоумевал шокированный брюнет, хотя в душе прекрасно понимал, о ком идёт речь. Догадаться, что предатель — Ишшики, было не трудно, ведь зачем бы ещё пожаловали представители Ооцуцуки? — Твоя жалкая жизнь меня абсолютно не интересует, сосуд. Мне нужен лишь предатель и по совместительству — брат! — хищный оскал коснулся молодого лица лидера. Сегодня свершится то, о чём грезил долгие годы мужчина; сегодня его брат и позор клана получит должное! Те радостные и трепетные чувства, что переполняли ледяное сердце, даже позволяли вести непринуждённый разговор со смертными. — Брат? — влез в разговор поднимающийся с пола Узумаки. Сколько же сюрпризов вылезет наружу сегодня? — Ишшики, что, не рассказывал? — наигранно повёл бровью лидер. — Что ж, в его репертуаре! Он никогда не отличался вежливостью, тактичностью и любовью к младшему брату! Ладно, давайте быстрее со всем разберемся, и я окажу вам услугу! — Ооцуцуки раскинул руки в стороны под громкий смешок Урашики. От одного вида ошеломленных лиц мужчин, носитель Бьякугана просто не смог сдержать рвущегося наружу смеха. — Какую ещё, даттбасса, услугу?! — не унимался блондин. Сложившаяся ситуация порядком настораживала Боруто. Узумаки нутром чувствовал, что Реншики хочет убить брата, это было видно по горящим ненавистью глазам. Единственное, что не мог понять блондин, так это то, как собираются убить Ишшики, если он внутри Каваки? Странно было и то молчание, которое исходило от самого брюнета. Уж больно оно затянулось, словно он прокручивал поток мыслей в голове, не имея возможности сосредоточиться на одной. — Сначала я выпотрошу своего братца, и услышу от вас радостное «спасибо», а после лишу всех чакры, и вы поблагодарите меня вдвойне, конечно, если хоть кто-то выживет! — догадки наследника Хокаге подтвердились. Только вот новость о лишении чакры слегка ошарашила. Неужели клан Ооцуцуки не успокоится пока не высосет всю чакру с Земли? Сначала Кагуя, затем Момошики, Киншики, Ишшики, а теперь ещё и эти двое! — Да что же вы за ненасытные твари?! — окончательно рассвирепел Узумаки. — только и можете уничтожать чужие миры и убивать всё живое. На кой-чёрт вы всё это делаете, а? — Никого из вас не касаются дела нашего клана! А уж тем более, чем мы занимаемся! Скажи спасибо, сынок Хокаге, что мы не уничтожили ваш мир сразу, как только ступили на орбиту! — выплюнул Урашики, шагая навстречу Узумаки. Старые обиды двух мужчин были явно видны. Они были готовы разорвать друг друга в клочья. — Он твой, Урашики! Можешь делать с ним, что пожелаешь! Я же займусь тобой! — размеренно произнес Реншики и просверлил взглядом всё еще молчаливого Каваки. От Боруто Узумаки лидеру Ооцуцуки не было толку, нежели от Химавари, которую пепельноволосый приказал Кэтсуми сберечь. — Думаю, это последняя наша встреча, юнец! — посох-удочка засияла ярче и, активировав Бьякуган, Урашики кинулся на блондина. — Боруто! — оживился Каваки и хотел было броситься на помощь, но перед ним появился Реншики, не давая возможности пройти и тем самым закрывая доступ к дерущимся. — Отойди с дороги! — озлобленно произнёс брюнет. До того момента, как Урашики накинулся на Боруто, Каваки пребывал в некотором ступоре. В голове крутились сотни вопросов, ответы на которые всплывали не так быстро, как хотелось бы. И сейчас Каваки больше заботило, как именно Ооцуцуки собирается покончить с братом. — А в тебе есть огонёк. Может, поэтому мой тупой братец выбрал тебя в качестве сосуда! — Т-ты… — неожиданно голос брюнета задрожал, а сам мужчина почувствовал, как собственное тело наливается тяжестью; по венам бурлит кипящая жижа; мозг сотрясается от потока мыслей; перед глазами начинает раздваиваться; дыхание перехватывает и Каваки беспомощно хватается за грудь. Ему до безумия жарко, тело горит и уже отчетливо видно белесые испарения, исходящие от Каваки и поднимающиеся ввысь. Брюнет с трудом дышит, и его дыхание перебивает слабое рычание, а после дьявольский смех. — А-ха-ха! Реншики, давно не виделись, брат! — голова брюнета поднимается и встречается с непонимающим взглядом пепельноволосого. Реншики стоит и со спокойным взглядом наблюдает за происходящим, только лишь в его взгляде читается непонимание. Конечно, мужчина подозревал, что Ишшики снова может взять под контроль тело сосуда, но те испарения, что они означают? Неужели старший брат почти до конца ослаб? Если так, то даже слабого усилия хватит прикончить предателя. Но есть и иной вариант: Ишшики может использовать все остатки чакры, чтобы обратиться в демона и атаковать. В этой форме его силы будут на пределе и придется попотеть, дабы справиться с ним. Этот вариант слишком рискованный и решится ли Ишшики воспользоваться им? — Ах ты, больной ублюдок! — с улыбкой на лице ответил Реншики. — Всё продолжаешь марать чужие руки, нежели свои? — Ты о моём сосуде? — Ты остался таким же слабым, брат, и не достоин носить имя нашего клана! То предательство, которое вы с Кагуей совершили, — неприемлемо! — размеренно говорил лидер. Ему нравилось стоять выше брата по иерархической лестнице и впервые, глядя ему в лицо, — осуждать и приговаривать к гибели. — Как новоиспечённый лидер клана, я приговариваю тебя и твою потаскуху — Кагую к смерти! — Громкие слова, Реншики! Пока я дышу, ты ещё не лидер! — Да ну? Хочешь сказать, что для лидера было так благородно погрузиться в «Божественный сон», покинуть наш мир и прятаться в чужих телах? А после выкрикивать из их уст угрозы? Ты — жалок! — вены под глазами Реншики набухли, а сжавшиеся кулаки — засияли. Произнесенные слова, словно гром среди ясного неба ударили по Ишшики. В сказанном была правда, и виновник это понимал, хоть на лицо и не мог признать. Он действительно поступил, как ничтожество, и если посмотреть правде в глаза, то не только Реншики, но и весь клан против него. Он — один против сотни тысяч. Такой, казалось бы на первый взгляд, грандиозный план, оказался провальным. Ишшики не смог создать армию, ведь Кара при удобном случае быстро переметнётся на сторону победителя, а рассчитывать больше не на кого, если даже Кагуя запечатана в измерении, созданном Наруто Узумаки. Похоже, старший Ооцуцуки почти проиграл. Единственное, что остается, это последняя битва с Реншики, либо — отвлекающий маневр и побег. «Смогу отвлечь эту суку, появится шанс покинуть Кару. Нужно будет залечь на дно, накопить чакру и, используя Наруто, который так кстати заперт в моем измерении, вытащить Кагую! После воскресим её армию и продолжим войну!» — слишком быстрые и до конца необдуманные мысли пролетели в голове Ишшики, и мужчина лукаво улыбнулся. — Хм, знаешь что, братец, не тебе меня судить! — кулак брюнета взмыл ввысь и резко впечаталась в каменный пол. Грохот разнесся по всей округе и даже заставил сражающихся Урашики и Боруто на миг замереть. Каменные плиты подлетели вверх и поднялся густой столб пыли. — Решил отвлечь меня, Ишшики? Или затуманить взгляд? — Реншики явно развеселила выходка брата. Как это низко было по его мнению использовать обычный удар, нежели хотя бы технику клана. Ооцуцуки прищурил глаза и уловил слабые потоки чакры. Ишшики с помощью сосуда и, поджав хвост, покидал Кару. Его всё еще окутывали испарения, и Реншики очень кстати заметил слабые трещины на ладошке брюнета. Всё это означало одно — Ишшики долго не протянет в теле Каваки и у него не хватило бы сил на даже совсем слабую атаку, потому он и подался в бегство. Как бы то ни было — это шанс! Словно хищник, Реншики немного выгнулся и, оттолкнувшись от земли, подлетел в воздух, а затем его правая рука засияла синим пламенем, и мужчина понесся на предателя. Всё произошло настолько стремительно, что Ишшики никак не ожидал удара в спину, а если быть точнее, то в сердце. Реншики стоял с погруженной рукой в тело брюнета. — Каваки-и! — что есть мощи закричал Боруто и, отталкивая Урашики, побежал в сторону, где Реншики расправлялся с братом и по совместительству с Каваки. — Куда собрался, Узумаки? — посох-удочка обвила щиколотку блондина и рванула назад. Урашики специально не стал забирать чакру Боруто, ему просто нравилось играть со своей добычей. Встретившись с полом лицом, наследник Седьмого быстро выкрутился: перекрутившись на спину, Боруто сложил печати и вызвал теневых клонов, которые как по команде стали нападать на Ооцуцуки, а сам в этот момент, используя крохотный Рассенган, — порвал путы и вскочил на ноги. Похоже Урашики так просто не выпустит блондина из виду. — Как же долго я ждал этого момента, Ишшики! С той самой ночи мечтал посмотреть в твои гнилые глаза, брат! Так покажи же мне их! — молодой лидер глубже протиснул руку в грудную клетку, пытаясь отыскать душу брата. Своими действиями Ооцуцуки приносил боль Каваки, который, снова попав в туманное измерение, — мучился. Брюнету казалось, что его тело рвут на части и медленно убивают. Сложившись пополам от боли, Каваки не заметил, как начал возвращаться к реальности. Реншики смог дотянуться до заветной искры и, сжав её, потянул на себя. Те испарения, исходившие от тела, начали приобретать еле заметные очертания человека, а точнее небесного существа. Ишшики покидал тело Каваки. Смотря на эту картину, Боруто уже не хотел кидаться на Реншики, ведь Каваки оставался в безопасности. Мгновение и тело брюнета падает наземь, а сам Каваки начинает судорожно вдыхать кислород; ощущать долгожданную свободу и облегчение, после изъятия Ишшики. Старший Ооцуцуки же, сложившись пополам, стоял перед Реншики, всё еще не приобретя истинной формы. — Жаль, что передо мной всего лишь твоя душевная оболочка, Ишшики! Но и её хватит, чтобы исполнить предначертанное! — Больше ничего не скажешь мне, брат? Вот так просто убьёшь меня? — осознавая своё поражение и не имея больше шанса на побег или что другое, Ишшики сдался. Бороться больше не хотелось, как и созерцать лицо младшего брата. Знал ли Ишшики, что всё закончится этим, когда задумывал предательство? Наверное, в глубине души — да, но те красивые слова, произнесённые Кагуей, заставляли отбросить здравые мысли в сторону и следовать плану. Была ли виновна Кагуя в том, что произошло с Ишшики? Отчасти — да! Именно эта женщина стала причиной раскола между братьями, и Ишшики с собственным кланом. Ведь её чувства к наивному Ишшики нельзя было назвать искренними, если она без всякой мысли смогла использовать на Земле мужчину, дабы зачать детей. — Вот так просто и без капли сожалений! — монотонно произнёс молодой Ооцуцуки и сжал пальцы на тонкой шее брата. Ишшики более не сказал ни слова, лишь в голове прокручивая события прошлого: детство с братом, подростковый возраст, становление лидером, встречу с Кагуей, предательство и погружение в сон. Напоследок, мужчина ни о чём не сожалел, продолжая считать себя правым. Ведь каждый волен поступать так, как ему заблагорассудится, и даже Реншики или любой другой член клана мог стать таким же предателем. Так как Ишшики — Ооцуцуки, то не имеет права отступать и даже, смотря смерти в лицо, должен оставаться при своём. И сейчас Ишшики не отводил взгляда с довольного лица брата и слышал слабый хруст — его астральное тело рассыпалось. Куски тканей отслаивались и взлетали в воздух, начиная там растворяться и превращаться в пепел. Реншики тоже внимательно смотрел на последние минуты жизни брата. Сожалел ли он о том, что делает? Явно — нет! Это было правильно и бесспорно, это был долг, который должен был выплатить клану лидер за предательство. Когда последние куски тела растворились и пылью развеялись по округе, Реншики выдохнул и улыбнулся. Всё же Ишшики не опустил глаза, и достойно принял смерть. Такие же куски тела, похожие на листы бумаги, взмывали ввысь во дворце Ооцуцуки и горели синим пламенем. Так тело некогда уже бывшего лидера клана сгорало дотла, а ветер разносил остатки пепла между колонн, унося в открытый космос. Теперь Реншики стал полноправным предводителем, осталось лишь забрать Химавари и покончить с очередным бесполезным миром, после же вернуться на родину. — Разберись с этими сопляками до моего возвращения, Урашики! — победоносно произнёс пепельноволосый. — Ты за Принцессой? — спокойно задал вопрос Ооцуцуки, отражая очередной выпад Узумаки. — Да, время пришло! — тело молодого лидера поднялось в воздух, и Реншики полетел в сторону лестниц, оставляя позади дерущихся мужчин и приходящегося в себя Каваки.***
Химавари всё так же стояла, не шевелясь, ожидая удара Кэтсуми, но та не особо спешила, стараясь больше насладиться моментом; насытиться страхом и парящей в воздухе паникой. — Даже не знаю, как прикончить тебя. Может быть, вырвать сердечко или оторвать голову? Хотя нет, это будет слишком быстро, мне же хочется посмотреть на то, как ты будешь медленно умирать, принцесска. — Ты неуравновешенная, Кэтсуми! Хочешь покончить со мной только из-за того, что твой возлюбленный планирует забрать меня к вам? Если ты так боишься… — Я ничего не боюсь! — закричала девушка и схватила Химу за горло. Кажется, сегодня почти у всех вошло в привычку хватать шею. Ярко-красные ногти больно впивались в нежную кожу, а вздутые вены — пугали. Похоже слова Узумаки сильно разозлили Кэтсуми, а сама Химавари, осознав оплошность, — не на шутку испугалась, и даже не за себя, а за ребёнка. — Стерва, не смей говорить со мной в таком тоне! Ты — лишь жалкое подобие Ооцуцуки, наследница Хамуры, не имеющая возможности дать отпор; ты противна мне! — сильнее сдавливая шею, шипела Кэтсуми, а Узумаки беспомощно пыталась ослабить хватку и вдохнуть жизненно важный кислород. В глазах уже темнело, дышать было до невозможности трудно и Хима почти отключилась от реальности, если бы не почувствовала такой знакомый прилив сил. По её телу прошлась будто волна, отрезвляющая и приводящая в чувство. Она заставила все органы заработать лучше, а силу — заструиться бурлящим потоком. Это была чакра, вернувшаяся после гибели Ишшики. Действие его техник спало, а значит, Хима смело может использовать свои силы. Но помимо этого было кое-что ещё, чего Узумаки не ощущала ранее. Чакра стала другой, словно переродилась; не была похожа на чакру Боруто или отца, она скорее напоминала силы того же Ишшики. «Что со мной происходит? Почему мне больше не трудно дышать? Я словно не чувствую рук Кэтсуми. Во мне кипит мощь, я готова совершить невозможное!» — Химавари не верила в происходящее. Неужели она сможет постоять за себя и защитить своё дитя? — А ты — противна мне! — Химавари ответила уверенным голосом, несмотря на сдавленное горло, и сильнее обхватила девичьи ладошки. — Что за? — Кэтсуми чувствовала непонятные изменения и то, как Узумаки начала отрывать её руки от себя; видела, как некогда голубые глаза стали белыми, а под глазами выступили вены; четко смотрела на то, как голубое свечение коснулось рук наследницы, и она смогла с лёгкостью освободиться от оков. — Думаю, мы закончили, Кэтсуми! — с этими словами Химавари, как и недавно Реншики, пробила девичью грудь, и голубое сияние распространилось по всему телу, которое тут же начало воспламеняться. Хима не знала, как работает эта техника и тем более, что нужно делать. Это получилось неосознанно, но действенно. Теперь Узумаки наблюдала, как тело её врага рассыпается и сгорает, как искажается лицо Кэтсуми в предсмертной агонии ю, и Химе было всё равно. Она стояла, с жестокостью во взгляде наблюдая за гибелью Ооцуцуки, похоже вместе с усиленной чакрой появились и новые чувства. — Браво-о! — громкий хлопок в ладоши заставил Химавари обернуться и столкнуться с холодным Бьякуганом. Перед ней во всей красе стоял ещё один Ооцуцуки и нагло улыбался. Лицезрея такую картину, Реншики ни в коем случае не хотелось наказывать Узумаки за смерть Кэтсуми, хотя по правилам стоило бы. Но, девушка сама виновна, ведь ей велели не трогать Химу, чего она не соизволила сделать. Кэтсуми пошла против лидера и можно сказать ступила на тропу предательства. Какие бы мотивы не сподвигли девушку на это и не будь она убита брюнеткой, Реншики сам вонзил бы ей руку в сердце. Причём в данную минуту его не волновала бывшая преданность, ласка и любовь Кэтсуми; словно всех тех лет, проведённых вместе, — не было. Реншики со спокойным выражением лица смотрел на то, как догорают остатки плоти небесного существа. «Как же во вселенной всё взаимозаменяемо. Один уходят и на смену им приходят другие. Кэтсуми была слишком преданной, это породило в ней ревность, которая и стала причиной кончины. Не сложно догадаться, что эта дурочка была влюблена в меня; считала себя выше других, исходя из того, что я всегда относился к ней по-доброму; небось навыдумывала себе сказочную жизнь со мной, а появление Прнцессы всё испортило. Я чётко помню её слова и взгляд в последнюю ночь перед отбытием на Землю. Этого мне хватило, чтобы на сто процентов не доверять Кэтсуми. Честно, я думал, что придётся самому разобраться с ней, и сейчас приятно удивлён, что Принцесса самостоятельно справилась, пробудив истинную силу. Я вижу, как она струится через край! Наследницу Хамуры нельзя упускать!». — Рад, наконец, увидеть тебя, Принцесса Бьякугана! — Кто ты такой? Что вы все не оставите меня в покое?! — срывалась на крик Узумаки и голубое свечение, окутавшее кисти рук, — только усилилось. Девушка была крайне зла и ей было наплевать, что перед ней стоит Ооцуцуки. Минутная победа и убийство Кэтсуми — возвысили Химу, теперь брюнетка была уверенна в своих силах и не страшилась. — Смотрю, ты поверила в себя — это даже хорошо, милая, ведь ты должна соответствовать клану. Впрочем, меня не может не радовать и твоя пробуждённая сила. «Он сказал пробуждённая сила? Получается я смогла? Но как? Моя чакра, я вновь её чувствую, значит ли это, что Ишшики снял свою технику? Или, быть может, он мёртв? Каваки…» — на последнем имени Хима побледнела. Она никак не хотела думать о плохом, но, как объяснить происходящее? Почему сила вернулась именно перед появлением этого мужчины? Всё это наверняка взаимосвязано. — Ты Реншики, да? Брат Ишшики, который пришел забрать меня с собой и сделать инкубатором для воспроизводства потомства?! Знай, что этого никогда не будет! Я ни за что не пойду с тобой и не буду потакать твоим паршивым прихотям! — на одном дыхании выпалила Узумаки. Ооцуцуки внимательно слушал и анализировал каждое произнесенное слово. Похоже, Кэтсуми просветила девушку в их планы и рассказала краткую историю братьев. Видимо, теперь справиться с бешенством Химы будет сложнее и проблематичнее. — Если ты уже всё знаешь, не вынуждай тащить тебя силой, солнышко. — Без боя я не сдамся! — встав в боевую стойку, Узумаки выставила вперёд руки и сжала кулаки. Её настрой был явно виден, как и исходившая мощь. Впервые Хима была решительна как никогда. Страх ушёл, а вместе с ним и смутные мысли, мешающие стать истинной Хьюго, Узумаки и теперь уже после недавних событий Ооцуцуки.