Кровавые проказы

Гостиная встретила Делла Конагера заинтересованной тишиной. Скаут, сидевший в углу на покосившимся стуле, старательно изучал грязную стену. Разумеется, долго делать он этого не мог, поэтому далее его внимания удостоились все предметы нехитрого интерьера. Кажется, он слишком буквально принял фразу Солдата про взгляды и теперь боялся даже просто случайно задержать его на Инженере. Пробурчав что-то вроде «мне надо кое-куда», он так же, глядя в пол, быстро ретировался из этого негласного центра сбора всех, кому что-то надо. Делл проводил его безразличным взглядом – в глубине души ему все так же было жаль мальчишку, который просто оказался не в том месте и не в то время. Может, и хорошо, что команда послала именно его, впечатлительного быстроногого гонца, на которого можно было повлиять. Окажись на его месте Медик, Шпион, или, например, выбалтывающий по пьяни какие угодно секреты Демо… Но намного спокойнее было находиться здесь, зная, что нет никакого риска услышать из уст Скаута неосторожные или обиженные слова, которые мигом прикуют к месту и оставят перед лицом тиммейтов абсолютно беззащитным. За годы войны Делл отлично усвоил, как следует поступать с врагами. Но еще ни разу не приходилось задумываться, как управляться с друзьями. Странно, но создавалось впечатление, что именно сегодня и именно сейчас всем было нечем заняться. В небольшое помещение набилась почти вся команда, не хватало только Де Грута, который опять взрывал что-то на главной улице – грохот был слышен даже отсюда. Снайпер со Шпионом заняли стратегически важную позицию у окна – точнее, стратегическая она была для Шпиона, который отлично видел оттуда всех и вся, Снайпер же стоял там скорее по привычке, даром, что винтовки в руках не было. Пиро что-то увлеченно рисовал в своем блокноте цветными мелками – этому нет дела ни до кого, и косые взгляды тиммейтов, мечтающих, чтобы он убрался, он просто не замечал. Медик, у которого половина лаборатории отмирала при любом перебое электричества, и Пулеметчик, который до сих пор вертел в руках флягу со шприцом, надеясь хотя бы по внешним признакам понять, не сделает ли это изобретение что-то страшное с его могучим телом – эти двое были заняты разговором, но было видно, как Медик краем глаза поглядывает на дверь, словно кого-то ждет. И ждет наверняка не Делла Конагера. - Полагаю, фляжку с вашим критовым убером вы еще не проверяли, - констатировал Инженер, с легкой улыбкой глядя на Хэви и представляя, как он отнесется к экспериментам над Сашей – подумать только, воткнуть в нее какой-то лишний провод! Это было первое, что он сказал, зайдя в помещение – и, наверное, первое, что пришло в голову, чтобы отвлечь присутствующих от каких-то ненужных мыслей, или попытаться хотя бы сбить с толку Медика, вынудить его отвечать, а не задавать вопросы, перевести тему на науку – единственное звено, хоть как-то их объединяющее. Впрочем, следовало ожидать, что не сработает. Положение Конагера было невыгодным, как никогда ранее – у доктора было преимущество, он чувствовал свое превосходство, он мог пользоваться им, как хотел. Так же, как и Шпион – только тот все же оставался на стороне своего сокомандника, как бы ни относился к его «идиотскому поведению», как бы ни издевался. Француз наверняка догадался, что могло так повлиять на Скаута, почему тот выскочил из гостиной, стоило только Инженеру переступить порог, но он ни разу открыто не посмотрел в сторону соратника, негромко беседуя о чем-то с явно заинтересованным Манди. - Снова что-то перегорело? – немец спрашивает это совершенно будничным тоном, словно речь на самом деле шла о каких-то поломках. Его непроницаемые, бездушные глаза скрыты идеально чистыми стеклами очков, они не выражают никакого внимания, пренебрежения или раздражения, он даже не поворачивает голову в сторону вошедшего, хотя обращается определенно к нему. И, конечно же, Медика не интересует перегоревшие провода, и то, как скоро их починят. Коротко дернувшийся уголок его рта на чрезмерно равнодушном лице и проскользнувшая в голосе насмешка выдают его. Делл уже собирался сообщить о проблемах с турелями и пообещать исправить все в ближайший час, сделав вид, что ему не привиделась никакая ирония в голосе Медика (а показать, что он понял скрытый намек – все равно, что открыто заявить о том, что док и так знал), как дверь за спиной снова открылась. Шаги уже были знакомыми, но Конагер все же не обернулся, подавив на корню уже начатое было движение. Да, ничем себя не выдать в такой наблюдательной компании им обоим будет более чем нелегко. - Это у тебя в медблоке что-то рвануло? – Солдат ничего скрывать не умел. Если унесшийся на всех парах Скаут не позволил Медику сделать какие-то выводы, то довольное лицо Джейна Доу, самоуверенный вид и несвойственное ему шутливое настроение - вполне. А уж насмешливый взгляд, которым он наградил их командного врача, и подавно. И похоже было на то, что именно этого Солдат и хотел. Что же за война шла между этими двумя? Что тлело между ними, почему до сих пор не потухло? - Знаешь, когда что-то «рванет у меня в медблоке», ты определенно это заметишь, - холодно ответил ему Медик, и резко повернулся к Хеви, демонстрируя, что Джейн больше не представляет для него никакого интереса. Солдат еще несколько секунд молча смотрел в затылок немца – сложно было понять, ощущает ли он сожаление за этот разговор, или обиду за столь показное равнодушие в свой адрес, казалось даже, что сейчас он окликнет Медика и заставит вновь обратить на себя внимание, но нет, ничего такого не произошло. Джейн только усмехнулся и направился в сторону Манди с явным намерением испортить их со Шпионом милый разговор. Делл решил, что, пожалуй, сейчас самое время ретироваться – ремонт нанесенного сломанными турелями ущерба грозил занять немало времени, в течении которого Конагеру можно и нужно будет многое обдумать. Кроме того, Джейн не сможет последовать за ним – присутствие множества свидетелей и уже начатый разговор с Манди не даст ему уйти прямо сейчас, а потом он банально не отыщет среди помещений базы даже распределительный щиток. Не то чтобы хотелось от него сбежать после того, как их застукали за чем-то столь… откровенным, но достаточно было просто вспомнить об этом, чтобы уши начинали гореть. А одного только присутствия, одной мысли об этом человеке хватало, чтобы вызвать предательскую дрожь, расходящуюся дурманящими, жаркими волнами по всему телу. Все, что Конагер мог в этом состоянии – только смотреть на него затуманенным, бездумным взглядом, прочитать который мог бы любой человек, не говоря уже о тех, кто собрался здесь. Уж лучше выглядеть безмозглым зависающим идиотом где-то в другом месте - у сплетения оплавленной проводки, которая в случае чего может просто подождать. Если он вообще сумеет удержать отвертку в трясущихся от волнения руках, чтобы до нее добраться. Осторожно обойдя еще стоящего в дверях Солдата и делая над собой колоссальное усилие, чтобы не улыбаться и словно невзначай не задеть плечом, Инженер покинул помещение. Пройдет время, они оба остынут. Может, ситуация предстанет перед ними с какой-то другой стороны. *** Было странно наблюдать, как несколько взрослых мужчин запасаются тыквами, вырезая им глаза и зубастый рот. Будто бы существовало негласное правило: только начнет смеркаться, сначала красная команда, а впоследствии и синяя, собирались в гостиной и за чашками чего-нибудь теплого рассказывали истории, вооружившись очередной тряпкой, которая через пару часов превращалась в симпатичное приведение. Разумеется, не все обладали талантом превращения бытового хлама в предмет потустороннего искусства; зато критиковать любой из них был горазд. Несколько раз Подрывник обращался к Инженеру, чтобы прикрепить какие-нибудь диоды к получившейся у него тыквы, дабы она мерцала. Медик предоставил, по его словам, копии нескольких скелетов. Команде хотелось верить, что только копии, хотя с немца станется притащить и настоящие кости, не моргнув глазом. Хеви поручили изготовление надгробий - остальным перетаскивание и выдалбливание камней было не под силу. Русский не особенно приветствовал возню с подобными вещами, о чем сразу же и заявил. Демо с заметным энтузиазмом предложил в таком случае натаскать могильных плит с ближайшего кладбища, заброшенного уже много лет. Такое кощунство Хеви никак не мог поддержать и со вздохом взялся за к каменные глыбы. База постепенно превращалась из обычной деревни в фильм ужасов: паутина, фонарики, тыквы, лампы, надгробные плиты и многое другое - все это обрастало темные углы и коридоры, то и дело мигая слабым желтым светом. Ветер по-осеннему свистел в рассохшемся дереве, придавая преддверию праздника зловещей атмосферы. Надо отметить, что в общей возне некоторым удалось неплохо сработаться. О вечной дружбе говорить еще было рано, но общее деление на красных и синих уже явно работало не со всеми, наемники теперь кучковались не по цветам, а, скорее, по интересам. Кажется, даже Демо со Скаутом перестали упражняться в остроумии, больше не осыпая друг друга оскорблениями при каждой встрече. Могло создаться впечатление, будто все забыли про Грея Манна и о причине, по которой они вообще здесь собрались. Но это было не так. Солдат, например, отлично помнил о роботах и с каждым днем все заметнее нервничал, потому что новых атак не было, и он понятия не имел, чего ждет их хозяин. Он велел Снайперу не спускать глаз с окрестностей, что было скорее формальным требованием, потому что тот и так не отрывался от своего прицела, после чего направился к Инженеру. - Нет, нельзя поставить больше одной, - терпеливо объяснял Конагер, которого каждый раз забавляло сосредоточенное лицо Доу, честно пытавшегося понять его объяснения. Или довольно умело делающего вид, что ему это вообще интересно. Надо же, он уже и успел забыть, что они могут взаимодействовать как-то иначе, что в разговорах могут присутствовать какие-то рабочие моменты, а не только неудачные попытки выяснить отношения, заканчивающиеся уже предсказуемыми вещами. Интересное… открытие. – То есть, поставить-то, конечно, можно хоть десять, они даже будут стрелять, в чем мы с тобой уже убедились, - Конагер усмехнулся, вспомнив недавний инцидент, - но информацию я все равно буду получать только с той, которую разверну первой. У них у всех будет одинаковая частота передачи сигнала, а канал приема на это не рассчитан, - он кивнул на КПК. Заметив уже откровенно скучающее выражение лица Солдата, Делл махнул рукой и заверил, что одной турели в правильно выбранном месте будет более чем достаточно, чтобы узнать, если в радиусе ее действия появятся вражеские цели. Устанавливая маленькую турель на крыше здания у въезда в город, Инженер пытался понять, чувствует ли он разочарование от того, что это был просто рабочий визит и ничего более, или наоборот – облегчение. К сожалению, мини-турель не могла помочь ему разобраться в этом вопросе, лишь мерцая в предрассветном полумраке красной лампочкой. Джейн издали наблюдал за работой Конагера, облокотившись об отсыревшую стену ближайшего здания, вдыхая запах мокрого дерева, которым, казалось, все здесь пропиталось от фундамента и до самых крыш. В последнее время ему было о чем подумать, и он попросту избегал Инженера, чему тот, кажется, был только рад. Джейн пообещал защищать Конагера, и отступаться от своих слов не собирался, ему больше всего на свете хотелось оберегать этого человека от любого вреда, от любых опасностей, ни при каких условиях не дать улыбке исчезнуть с этого лица, а это означало лишь одно. Нужно было и самому держаться от него подальше. Вряд ли Джейн мог подыскать подходящие слова, чтобы объяснить, что с ним происходило. Но его неумолимо тянуло к Инженеру и он абсолютно терял самоконтроль, на недостаток которого никогда не жаловался, стоило только завидеть это улыбчивое лицо, этот очаровательный румянец смущения, услышать этот мягкий голос и обращенные к нему, Джейну, слова – неважно, о чем. Эти отношения не были первыми в его жизни, и эти чувства он испытывал не в первый раз. Солдат определенно знал, что это значит и чего он хотел, а еще он прекрасно знал, что сдерживать свои порывы попросту не умеет. Каждый раз, когда внутри вспыхивал этот огонь желания, напрочь вытесняющий из головы все мысли, Конагера что-то спасало: то звонок мисс Полинг, то новая волна роботов, то визит Медика, то заявившийся в ангар Скаут… и каждый раз, ощущая внутренний протест, неудовлетворение и ярость, Солдат видел в глазах Инженера плохо скрываемое облегчение. Он попросту был не готов. И ему было страшно. А был ли вообще кто-то в прошлом Делла Конагера до него? Как давно это было? Чем это было? Как к нему подступиться, чтобы не оттолкнуть и не сделать больно? Солдат не знал, почему эти вопросы вообще возникают в его голове. Когда он чего-то хотел – то просто приходил и брал. Грубо, с уверенностью в своем полном праве, и без каких-либо сомнений. И никогда раньше он не ощущал такого волнения и внутренних противоречий, никогда не задумывался – а что чувствуют его партнеры, о чем мечтают они и как к нему относятся? Так что же было по-другому в этот раз, черт возьми? Ты хочешь его, Солдат, так протяни руку и возьми! Ты видел его, и прекрасно знаешь, что он охотно подчинится тебе, потому что ты так же важен ему и так же дорог – черт его знает, почему вообще так вышло. Стоит тебе оказаться рядом, посмотреть на него, прикоснуться – и он твой. И пока ты держишь его в своих руках – он не будет задавать вопросов, не будет пытаться сбежать, даже не задумается о том, что переступает черту, все это придет потом, но ты уже получишь все, что хотел, какая тебе разница, каково будет ему? Но почему-то разница была. И почему-то Солдат понимал, что Делла Конагера нужно было побеждать не так. И поэтому, прекрасно зная себя, прекрасно понимая, какую боль способен причинить, Солдат не мог защитить Инженера от себя. - Неужели тебе и правда интересно смотреть, как кто-то часами возится со своими постройками? – раздался знакомый голос совсем рядом. Очевидно, прежде, чем заговорить и обратить на себя внимание увлеченного тиммейта, Медик какое-то время наблюдал за Джейном, стараясь понять, чего такого особенного тот нашел в упомянутом зрелище. Интересного в этом и правда совсем ничего не было, просто по какой-то причине Солдат ловил каждое движение Конагера, словно компенсируя этим то, что сейчас просто боялся к нему подойти. Вот он потирает затекшую шею, а потом надвигает полосатый шарф по самые глаза, защищая от ветра лицо; вот наклоняется к своей мини-турели, и любовно проводит ладонью по мерцающей лампочке, словно погладив домашнего питомца; вот рядом оказывается Де Грут, а Конагер приветливо улыбается ему, и начинает что-то увлеченно рассказывать. Джейн, наверное, еще больше возненавидел шотландца, потом что тот мог вот так, в любой момент подойти к Инженеру, заговорить с ним, схватить за руку и куда-то потащить… - Откуда столько терпения, Джейн? Помнится, у тебя не вызывала столько энтузиазма моя работа в лаборатории. Сколько микроскопов ты мне сломал, привлекая к себе внимание, м? Когда Солдат ему не ответил, вообще никак не реагируя на появление тиммейта и даже не пошевелившись, Медик вздохнул и поинтересовался: - Чем он занят? - Я попросил поставить турель на случай атаки роботов, - после недолгого молчания ответил Доу. – Манди караулит по всем направлениям, но ему нужно иногда спать. - Ясно, - похоже, Медику было совершенно наплевать на роботов, на Снайпера и на турели. У него был какой-то разговор, начинать который он не хотел, а потому оттягивал момент, когда придется это сделать. Солдат помогать ему в этом не собирался - несмотря на необходимость друг другу на поле боя, отношения в последнее время у них ощутимо испортились. – Послушай, Джейн… - Я слушаю, - спокойно отозвался тот, наконец, соизволив повернуться к собеседнику. Конагер уже ушел, и смотреть больше было некуда. - Сколько лет мы знакомы? – голос ровный, не выдающий никаких эмоций, как и всегда, но в глазах, если бы только Солдат захотел в них заглянуть, можно было увидеть отголоски тщательно скрываемой боли. – Я знаю тебя лучше любого на этой базе. Лучше любого в этом мире. Дольше кого бы то ни было. - Не стану спорить, - ответил Солдат, все еще не понимающий, к чему клонит собеседник. - Не буду спрашивать, что ты нашел в этом книжном черве, потому что ты все равно мне не ответишь, - немец сделал едва заметную паузу, будто вопреки собственным словам все же ждал ответа. Когда его закономерно не последовало, он продолжил: - Но я знаю, каков ты, и каков он. Я неплохо разбираюсь в людях, а за ним было время понаблюдать. - И каков же он? – несмотря на явное раздражение, в голосе Солдата проскальзывал интерес. Ему в самом деле было интересно узнать, что Медик думает о Конагере и в чем он готов признаться. - Не такой… как я, - запнувшись, ответил Медик. – И в этом, наверное, главная причина, верно? Мы с тобой всегда были на равных, и я никогда не позволял тебе в полной мере ощутить свою власть, а ты не можешь без этого ни в отношениях, ни в сексе. Мне не была нужна ни забота, ни защита, я не был слаб и не давал повода за себя бояться. - Это ты так думаешь, - почти прошептал Джейн, прикрыв глаза, но Медик только дернул плечом – он был слишком уверен в том, что говорил. - И ты, наверное, считаешь, что раз Инженер не такой как я, - безжалостно продолжая читать Солдата, словно открытую книгу, говорил немец – к сожалению, он не лгал и действительно разбирался в людях, - то на этот раз сумеешь в полной мере получить желаемое. Но ты ошибаешься. И я скажу тебе, почему. Уверен, даже ты понимаешь, что он не из тех, кого можно просто сломать и подчинить. Только не ври, что на этот раз тебе хочется не этого, - усмехнулся Медик, заметив, что ему хотят возразить. – Пусть с виду он кажется мягким и податливым, но он не по зубам тебе, Джейн Доу. А если, - он выделил это слово, - ты все же сможешь заставить его переступить через себя - разве захочешь владеть тем, что останется? Раны, что оставляешь ты, лечебной пушкой не исправить. - Это очень мило, что ты так о нем заботишься, - холодно ответил Солдат, дождавшись, когда закончится эта речь. Он не просил у Медика советов, хотя тот, наверное, был единственным, кому можно было настолько довериться – если бы только не их общее прошлое. – Только к чему эти проповеди? - Это не ревность, если ты вдруг подумал об этом, - Медик машинально поправил очки, как делал всегда, когда испытывал столь редкое для него чувство смущения. - Я понимаю, что наша с тобой история в прошлом и принимаю это. Новые отношения всегда случаются, хотя не стану скрывать, что мне неприятно это видеть. Я… хочу для тебя только добра. Впечатлен тем, как долго ты держишься, но когда ты сорвешься, Джейн, он останется совершенно один. Подумай, этого ли ты хочешь. Медик не стал дожидаться ответа и скрылся в недрах базы. Ему было весьма неловко и все, чего он хотел – это оказаться подальше от Солдата хотя бы на время. После такого разговора злиться на Медика было уже просто невозможно. Он по-прежнему был дорог Солдату, и годы, проведенные вместе, навсегда связали их жизни. Поэтому, неважно, чем это было – обидой, заботой, да той же ревностью, но немец нашел в себе силы для этого разговора, прекрасно понимая, насколько Солдату самому это было нужно. Только вряд ли психологический анализ мог кому-либо из них помочь. Ни Инженеру, который, вероятно, даже не догадывался, что происходит у Джейна в душе, ни самому Джейну, который и хотел бы отступиться, но уже не мог жить без мыслей об этом человеке. К черту. Будь, что будет. *** На городок еще не успел опуститься вечер, и на потемневшем, на удивление ясном небе еще не загорелись первые звезды, а празднование Дня Всех Святых уже шло полным ходом. Во всяком случае, для тех наемников, которые собрались в помещении, служившем одновременно и конференц-залом, и гостиной, а порой – и столовой. Вряд ли, конечно, это можно было на самом деле назвать празднованием как минимум по той причине, что двери кухни, где хранилась большая часть продуктов и спиртного, уже несколько часов как была заперта, и приунывший Демо не нашел ничего лучшего, кроме как согласиться на коварное предложение Шпиона перекинуться картишками. Возможно, французу как раз не хватало пары кредитов на новый маскировочный набор. Засевший на кухне Пиро издевался над голодными тиммейтами как мог, соблазняя их запахами еды и посмеиваясь каждый раз, когда кто-то нетерпеливо барабанил в дверь в надежде, что хоть на этот раз она все-таки отвалится. Сложно было сказать, чего ждали эти люди, для каждого из них Хеллоуин означал что-то свое. Даже для абсолютно не верящего в магию Скаута, которого не убеждали ни личные встречи с Пешим Всадником, или призраками, ни даже волшебными книгами заклинаний. Даже для Шпиона, который каждый раз, как об этом празднике заходила речь, отворачивался, всем своим видом говоря, что его все эти дела не касаются. Даже для Манди, о котором никто никогда не мог подумать, что подобные маскарады вообще могут его заинтересовать. Но, собравшись этим вечером здесь, даже демонстративно друг друга не замечая, каждый то и дело бросал взгляды за окно, где ярко светили призрачным, мерцающим золотистым пламенем хеллоуинские тыквы, словно ожидая, что они в самом деле оживут. Сдавшийся Шпион вдруг начал рассказывать какие-то малоизвестные местные легенды о призраках шахтеров, и сумел заинтересовать даже зевающего разведчика, который мог думать только о еде, на которую ему, почему-то, до сих пор не дали и посмотреть! Впрочем, последний, наверное, и энциклопедию по географии стал бы слушать с интересом, лишь бы не показать Демо, распинающемуся о Глазастусе, что его рассказы производят на него хоть какое-то впечатление. Конагер же, который почти успел забыть, что сегодня вечером планируются посиделки, пришел едва ли не последним – и то, потому что в дверь постучал Хеви и поинтересовался, не собирается ли товарищ Инженер к столу. Пришлось закончить симулировать бурную деятельность и пойти за пулеметчиком, который явно не собирался возвращаться в гостиную один. Конагер улыбнулся присутствующим и плюхнулся на стул около Шпиона. О чем, правда, пожалел практически через мгновение. - Мне кажется, в нашей компании кого-то не хватает, - промурлыкали ему на ухо – француз вежливо улыбался и всем своим видом выражал доброжелательность, в которую, правда, совсем не верилось. В ответ на непонимающий взгляд Инженера, Шпион ехидно добавил: - Наш доблестный командир. Вижу, его самого ты вовсе не убедил. - Если он согласился на вот это, - Делл ткнул пальцем в тыквы за окном, не понимая, почему он вообще должен оправдываться перед этим человеком в костюме, - то это не означает, что он обязан присутствовать тут лично. - Раньше мы не спрашивали разрешения на подобные вещи, - голос Шпиона стал чуть резче. – Раньше ты бы ни за что не признал за ним право что-то здесь решать. Сказав это, он отвернулся, избавив тиммейта от необходимости отвечать – наверное, знал, что ответить тому все равно было нечего. Как всегда француз оказался прав – отношение к Доу, к его решениям, к его моральному праву быть здесь главным за прошедший месяц в корне изменилось, и это казалось нормальным, правильным, естественным. Это больше нисколько Конагера не беспокоило, до этого не было никакого дела, ему и так было чем мысленно себя пытать. «Раньше» было раньше. Сейчас было «теперь» - разве что для остальных жизнь и восприятие друг друга шло совсем в другом темпе, и, может, именно поэтому француз до сих пор ничего не понимал. Но Солдат все-таки пришел. Хмурый и чем-то явно озабоченный, он, тем не менее, одними уголками губ улыбнулся Конагеру, который первым заметил его появление. В полной тишине подсев на свободное место рядом с русским, он окинул всех взглядом неудовольствия и, в конце концов, спросил: - Что уставились? Взяв себе пива, Доу больше не обращал внимания на остальных и те немного от этого расслабились. Скоро прерванное мероприятие восстановилось, наемники потихоньку продолжили развлекать друг друга хеллоуинскими историями и вкуснейшим тыквенным пирогом. Пожалуй, в такие моменты спектр эмоций, которые вызывал Пиро, у всех без исключения смещался от разной степени неприязни к абсолютному обожанию. Так готовить не умел больше никто. Тихий тревожный писк КПК отвлек Инженера от разговоров тиммейтов, которые он и так слушал вполуха, то и дело бросая наверняка очень заметные для некоторых взгляды на Доу. Он достал устройство из нагрудного кармана и взглянул на экран – как раз вовремя, чтобы увидеть, как счетчик убийств мини-турели увеличился с нуля до единицы. А потом до двойки. До тройки. Установленная на крыше малышка прямо сейчас в кого-то стреляла, а это могло означать только одно – на главной улице были враги, их опасения оказались ненапрасными, и дата нападения наверняка была выбрана не случайно. И турель они поставили там не зря – Манди сейчас был здесь, с ними, и никак не мог обнаружить атакующих. Конагер резко поднял голову и постарался привлечь внимание Солдата, как-то намекнуть на происходящее, прежде чем озвучить это вслух. Когда ему это удалось, он чуть приподнял КПК, надеясь, что тот поймет и жест, и взгляд выразительно расширенных глаз. - Похоже, наш праздник закончен, - в голосе отчетливо слышалась тревога – в тихом и как будто бы неубедительном голосе, который, тем не менее, прозвучал в образовавшейся тишине на удивление звучно. Первые роботы могли просто разведывать обстановку, поэтому казалось, что там почти никого нет. Несколько секунд счетчик молчал, а когда турель начала стремительно расходовать боезапас, стараясь всеми своими скромными силами сдержать натиск врага, Конагер все-таки вскочил на ноги. Бросив на Доу еще один взгляд, чтобы запечатлеть в памяти и это выражение лица, Инженер первым покинул помещение, не дожидаясь никаких напутствий и распоряжений, потому что это была его работа, которую лучше него никто не знал. Он кивнул самому себе за предусмотрительность – телепорт с самого утра остался работать, оставалось только захватить пару ящиков, и пусть его черти заберут, если он не успеет раньше Грея Манна. Позади еще можно было расслышать рычание Джейна «Чего расселись? Вас наняли, чтобы жрать пироги или убивать роботов? Пироги, по-моему, закончились!» и шум отодвигаемых стульев.