***
Месяцем ранее… Звериный страх охватил короля Симбу, его любимая дочь Киара вместе с Зирой упали с обрыва. Благо принцесса успела ухватиться за выступ, который стал милостивым спасением для неё. Король, рискуя собственной жизнью, ринулся на выручку дочери, но Киара не спешила выбираться. Молодая львица протянула висящей на волоске тиранке свою добродушную лапу помощи, но гордыня и жажда мести одержали верх даже над инстинктом самозащиты. Кровожадная, озлобленная на весь мир львица упала прямо в гущу судьбоносного приговора. Зира не ожидала, что приземление в ревущий поток воды окажется настолько болезненным. Она едва успела жадно вдохнуть ртом, прежде чем тяжёлая ветвь с размаху хлестнула её по морде, опрокидывая обратно в бурую мутную воду. В ушах львицы зазвенело. Мелкие щепки и галька в воде до судорог царапали нежное брюхо, а лапы не могли ни за что ухватиться. Её, безвольную и безропотную, несло вперёд, как пальмовый лист по течению. То и дело очередной удар рёбрами о выступающие скалы выбивал из неё остатки духа. Где-то вдали, среди тёмных хмар, лучом чей-то надежды пробился клочок синего неба. Чей-то, но не её. Зира стряхнула с головы грязь и ринулась в сторону берега, как вдруг её что-то с силой дёрнуло назад к центру течения. Ком из ветвей и отсыревших листьев намертво сковал её заднюю лапу, и как бы львица ни брыкалась, ей не удавалось вывернуться. Сначала её опрокинуло на спину, хлебнув воды не в то горло, она тут же закашлялась, но вот беспощадный омут стремительно повлёк её на дно. Непроницаемая, взбаламученная вода встала перед взором обречённой злодейки, и чем глубже её тянули фатальные оковы, тем безнадёжнее и печальнее выглядел последний пасмурный свет через призму яростной реки. Она даже не понимала, что происходит. Всё казалось таким несбыточным, фальшивым и далёким, будто ей и вовсе всё это снится. Она глотнула ещё больше воды, углекислый газ сдавливал лёгкие, но чем дальше в густую топь уходила Зира, тем больше этот последний вдох разрывал грудь. В конце концов, она выдохнула: пузыри взмыли вверх, но тут же, столкнувшись с проносящейся под головой корягой, разбились вдребезги и потерялись в пенной гуще. Холод сковывал тело и снаружи, и внутри. Она просто закрыла глаза и расслабилась. Вода хлынула в её пасть; где-то внутри что-то больно обожгло грудную клетку, и разум постепенно истлевал, мысли затуманивались и уносились в бездонную тишь умирающего сознания. Для неё надежды больше не было… Небеса свершили свой суд.***
Сначала был один холод. Колкий и неживой — от него веяло потусторонним шёпотом, смешавшимся в один неразборчивый шелест в унисон с… ветром? Едва ли здесь был ветер. Но всё же чем-то веяло. Тьма, из-под завесы век не виднелось света. Львица поначалу не могла понять, что же она ощущает. Разум, что фактически минуту назад быстро мерк во тьме пучины, так же незаметно и даже изящно возвращал мысли по своим местам. Она не решалась узнать, возможно ли вообще по правилам той реальности, где она пребывала, открывать глаза. Вялость и усталость израненного тела присутствовали, но блаженное состояние покоя начинало давить на плечи и неприятно посапывать внутри. Зира в конечном итоге не выдержала нарастающего внутреннего напряжения и рывком подалась вперёд. Она дышала так, будто только что вынырнула из-под воды — в буквальном смысле слова. Но вот её глаза свыклись с дрожащим сумраком: то, что раньше казалось лишь тьмой, теперь имело едва фиолетовый оттенок. У самих лап расстилался леденящий кожу полог из мазутного тумана, меж которого мельком проглядывали некоторые очертания рельефной тверди. Взбираясь вверх по одной из трёх колонн, тень дымной пеленой закручивалась и таяла вокруг витиеватых капителей, водопадом ниспадая в бездну, из которой вырастали столпы. Откуда-то сверху проливалось тусклое фиолетовое сияние — насмешка, а не источник света. Худощавая львица приподнялась и села. Последние волны боли редко отзывалась в спине и плечах, когда она оборачивалась, чтобы оглядеться по сторонам. Едкий пытливый огонь пронзительных глаз мало чем напоминал потухший взгляд той Зиры, что тонула в холодных быстрых водах. В прожорливой темноте отречённая королева ничего не видела. Что она хотела в ней увидеть? Может, стоило вовсе не всматриваться в неё? Ведь истинный страх не в боязни самой темноты, а того, что в ней таится… Хотя чего теперь ей бояться? Кажется, это и есть её посмертная участь. И тут пространство дрогнуло, словно от мощного удара метеорита, но не столь громко. Шаль тьмы волнами разошлась в разные стороны, обнажая два больших лиловых огня. Они взметнулись ввысь и двумя глазами впились в Зиру ненасытным взглядом, угрожающе нависнув над ней, но не пересекая черту круга. Огни плясали вокруг друг друга, шипели и трещали, как лампочки маленького напряжения, вот-вот готовые лопнуть. Разгоняя вокруг себя одеяло из тени, они приблизились к крайней правой колонне и двумя прожекторами зависли над её капителью. Сгустки света сузились, превратившись в пугающее подобие глаз, а затем вспыхнули, заставив сторонницу Шрама прикрыть лапой глаза. Из образовавшегося марева света, тени и чернильной субстанции выступила изящная львица. Чёрная как ночь, её глаза горели ярким фиолетовым светом, оттеняя сливовым её густую лоснящуюся шкуру. Два сузившихся глаза — таких же, как и бестелесные огни, смотрели на Зиру сверху вниз, и в конце концов губы незнакомки дрогнули в презренной ухмылке: — Она? — Когда тёмная львица говорила, с её уст проливался тот же сливовый свет, как и из глаз. Хриплый, властный голос вызывал даже у отщепенки неуютный озноб. — Все эти разговоры — ради неё? — Ты разочарована? — мягкий певучий баритон сладостно дурманил разум, вот только в нём чувствовалось терпкое послевкусие иронии. Два зелёных огня чуть больших размеров появились с левой стороны. Подлетев к колонне, сгустки энергии засияли по-новому, и на укутанный чёрной дымкой камень без лишней церемонности ступил второй лев. Он был высок и красив, с широкими мускулистыми плечами и густой гривой, волной зачёсанной назад. Внешне в нём не было изъянов, вот только от каждого его вздоха, каждого движения и взгляда разило безумием, чутко спящим под маской надменности. Изумрудный свет струился как из его глаз, так и из подёрнутого вялой улыбкой рта. Он сел, гордо изгибая спину, а следом перевёл взор на притихшую от изумления Зиру. — Идеальный вариант! — К-кто вы такие? — промямлила она, недоверчиво глядя то на первую, то на второго. — Что я делаю здесь?! — Кто мы такие? — Зелёный лев удивлённо повысил голос, а затем разразился громогласным неестественным смехом, как будто нарочито смеясь над несмешной шуткой. Чёрная львица только фыркнула на это. — Она даже никогда не слышала о нас! — прорычала изящная львица, и свет внутри её гортани разгорелся, будто у дракона, готового извергнуть пламя. — Возмутительно! — Может, представитесь тогда? — Не в интересах Зиры было терять терпение, но бессмысленные насмешки ранили её больнее острых порогов реки. — Угомви, — раздался голос фиолетовой львицы за спиной отщепенки. Ей даже на секунду показалось, что она почувствовала холодное дыхание своей кожей. Сторонница Шрама обернулась, но никого позади себя не обнаружила. Когда же она вновь устремила взгляд на колонну, то с удивлением обнаружила, что «пантера» теперь медленным шагом приближалась к ней с дальнего рубежа каменного круга, на котором Зира стояла. — Мои дорогие соплеменники прозвали меня раздором, они все повернулись ко мне спиной! Отщепенка сделала шаг назад, как вдруг натолкнулась на что-то твёрдое и острое. Леденящее дыхание вновь обожгло её шею. — Они не знали, что ко мне нельзя поворачиваться спиной. Зира подалась вперёд и обернулась всем телом. В метре от неё стояла Угомви, хищно скалясь пастью с аметистовым светом. Гулкий смех второго льва вывел злодейку из ступора, но когда львица вернулась в исходное положение, Угомви уже сидела на вершине своей колонны. Что-то нехорошее и тёмное зашевелилось внутри Зиры. — Дхарау. К вашим услугам. — Прекратив смеяться, лев склонил голову в поклоне, больше похожем на кивок, но в его голосе не было и тени сопутствующей словам улыбки. — Если ты захочешь этого, разумеется. — Захочу что? — Зира продолжала недоумевать, но тут над центральной колонной ураганом вскипели облака бестелесного дыма, пронзая сумерки пространства кармазиновым светом. Кроваво-красные облака, реющие над порывами взявшегося из ниоткуда ветра, выглядели так, будто все Короли Прошлого явили свою светлую милость в тлеющих углях заката. Но голос, раздавшийся из-за перламутровой вуали света, навряд ли мог принадлежать кому бы то ни было светлому: — Захочешь служить нам. — Медленный грудной бас своими вибрациями будто усмирял неспокойный воздух. — Имя мне — Нджаа. Опустим ненужную вежливость. Мертвецам ни к чему паясничать друг перед другом, не так ли? — Небольшая пауза, позволяющая Зире ещё раз прокрутить в голове тот факт, что она больше не жилец. — У тебя есть два варианта. Первый — это вежливо отказаться от нашей искренней помощи и стать тем, кем обычно становятся такие безродные львы, как ты. Воспоминанием. Одним из многих, что умрёт с последним, кто знал тебя лично. Бесславная смерть, не так ли? Очередной вопрос, не требующий ответа. Монотонные тяжёлые слова больно царапали самолюбие, а осознание безвыходности ситуации медленно стирало грань между самовнушением и истерикой. Отщепенка понимала свою беспомощность, но из последних сил держала высокомерный фасон. — Второй вариант — это согласиться на наше любезное предложение и сделать воспоминаниями всех своих врагов, — продолжал голос, смакуя плохо скрываемое смятение Зиры. — Я уверен, у тебя их много, не так ли? — Так кто вы такие? — снова подала голос сторонница Шрама. — Мы — такие же законные правители этих мест, как и Симба, — заговорил Дхарау, — были когда-то… Но на небесах посчитали, что мы были не слишком достойны стоять в одном ряду с этими надменными выскочками! — Мы — это то, что становится с теми, кого отвергли Небесные Короли, — вступила Угомви. — Правители, души которых были предназначенными для вечности в свете собственной славы, но отречённые от той хвалы, которая была им обещана! — добавил зеленоглазый. — Мы — это обратная чаша весов Круга Жизни, — раздался всепоглощающий бас Нджаа, и по шкуре худощавой львицы волной прокатились мурашки. — От нас отказались высшие благодетели, но они не знали, что находится по ту сторону отречения. Что ж, теперь они узнают с твоей помощью. — Но почему я? — отозвалась Зира, недоумевая. — Я ведь даже не королевских кровей! — Истинными королями не рождаются. Власть даётся только сильным, и даётся она кровью. Если ты достаточно решителен, чтобы пролить её, то в тебе заложен неограниченный потенциал, — злорадно ответила Угомви. Красные облака продолжали виться и наслаиваться друг на друга, каждый миг сокращая дистанцию между собой и Зирой. — А что-то подсказывает мне, что тебе не впервой выпускать когти. Отчаяние и гнев — поистине безупречное оружие. — Но что я могу дать взамен этой силы? У меня ничего не осталось, кроме моей души! — Поверь мне, дорогая, — пророкотала Угомви, — большего от тебя и не требуется. — Ты готова отомстить всем тем, по чьей вине смерть забрала тебя? — надавливал голос Нджаа. — Ты готова восстановить справедливость? Сделать все эти земли своими раз и навсегда? Тьма колыхалась на периферии зрения. Необъяснимое стремление ринуться в бой с извечным противником сменилось трепещущим смирением, недвижимым и неосознанным. Рот кровожадной отщепенки искривился в ухмылке, буквально сочащейся глумлением и ехидством. Она уже знала ответ. Лишь думала, как подобающе его озвучить…***
Белый песок озера, образованного паводком, серебрился в лунном свете. Саванна дышала свежестью и покоем. Звёзды и луна ярко отсвечивали на безмятежной глади воды, шелест листьев и высокой травы сливались в унисон с редким стрекотом цикады. Крупный крокодил, застигнутый посреди ночи бессонницей, лежал на берегу и тоскливо смотрел на зеркальное покрывало водоёма, как вдруг по центру озера прошлась гаснущая рябь, а затем кверху направились крупные пузыри воздуха. Он потянулся и заинтересованно хмыкнул. Рыба? Рыбу он любит. Зверь ленивыми движениями спустился в воду и неспешно поплыл навстречу своему завтраку. Несколько секунд вода была спокойной. Но в следующее мгновение бедствующий крокодил, брызжа водой во все стороны, кинулся на берег, вцепившись когтями в песок. Он тяжело дышал, а на его морде читался непомерный ужас. Но долго переводить дух не было никакого желания. Вновь сорвавшись с места, ящер бросился наутёк, лишь бы не оставаться рядом с увиденным. И вот из воды показалась чья-то мокрая взлохмаченная голова. Шаг, ещё шаг — Зира, облепленная с ног до головы илом, ступила на мокрую почву. В её распахнутых глазах не было ничего, кроме пугающей черноты, сочащейся едва уловимым туманом. Суставы сильно затекли, потому отщепенка резкими движениями, с хрустом размяла лапы, шею и спину. Она подняла голову и устремила невидящий взор на маячащую вдали скалу Предков. Затем львица со злобой посмотрела на небо, небось даже Муфаса раскрыл рот, увидев свысока живую отщепенку. Они убили Шрама, вынесли приговор ей, но даже за порогом смерти ей удалось вернуться, Зиру распирала гордыня и с той же силой жажда мести. Час расплаты близок…