The Lion Guard Season 4

      Какая бы тяжёлая судьба ни коснулась мира, он всё равно невероятно прекрасен. И было утро, был день, и вот вновь ночь сменилась ясностью солнца, рассвет нежностью лучей своих благословлял пошатнувшийся мир, что был заражён хаосом. Впрочем, это не конец, но начало.       Волнительная ночь миновала и изменилась в лице своём, умывшись волнами дивного восхождения. По одну сторону случившегося разлома ещё дремали отряды хранителей вместе с лидерами, а по другую всего два зверя — гепард и медоед, которые поневоле отлучились от своих друзей ужасающим происшествием. И вот пребывали порознь друг от друга.       Самый храбрый пригрелся прямо на спине Фули, что заметила она лишь при пробуждении. Быстрейшая, чтобы не разбудить друга, по-кошачьи выскользнула из-под него, и, не найдя ничего лучше, положила под его голову камень. Что ж… лучше, чем ничего.       Лёгкий бриз ласково прошёлся по её короткой шерсти и призвал разум к бодрствованию. Гепард улыбнулась, наблюдая дивный рассвет, что возвышался над каменной стеной, которую они никак не могли преодолеть. Но вот, выйдя ближе к обрыву, она увидела нечто странное, ибо последствия оползня были колоссальны и неестественны.       Будь бы здесь Оно или Анга, парящие в высоте, наверняка сказали бы, что это больше похоже на гигантский укус, огромностью своей поражающий разум. Природа сходила с ума без Древа Жизни… Земля словно поедала саму себя. «Без равновесия весы всегда стремятся в сторону хаоса, ибо он — доминант», — вспомнила она ясно высеченные в памяти слова Рахиль. Фули с интересом направила взор в жерло расщелины и прищурилась в раздумии.       С другой стороны широкого разлома в столь же немалом мышлении стояла маджузи Рахиль. Она так же, как и Рафики, понимала, что испытание второе посетило их, и даже хаос, рождённый от смерти Древа, уже пытается разделить их команду, а может, и погубить. Но не менее хорошо она осознавала, что не бывает абсолютного зла, приходящего и забирающего надежду.       Да, оползень являлся угрозой и отделил двух гвардейцев от остальных, но… никогда Короли Прошлого не допускают зло, если в нём нет хотя бы йоты пользы и добра. И вот, подойдя и взглянув вдаль, львица увидела, что разлом разрушил часть большой каменной стены, тем самым провёл для них более короткий путь.       Обратив свои очи к небу, отшельница чуть слышно выговорила: — Спасибо… — И потому узрела, что они на правильном пути.       — Хоть Короли Прошлого и молчат из-за последствий хаоса, но не стоит забывать, что они прекрасно слышат нас, видят и всегда помогают! — с восторгом молвил подошедший неожиданно Рафики, чем и испугал старую подругу.       — О-ой! Ну вот скажи мне, пенёк… как у тебя получается столь искусно подкрадываться к львице, будучи не таким уж и молодым?! — от испуга вздрогнула Рахиль и сопроводила своё недовольство смешливым тоном.       — Ну, попрошу заметить, дорогуша моя, ты и сама уже не особо молода… А этот пенёк ещё многое может! — с усмешкой ответил мандрил.       — Ух… хам, — чуть в обидчивом тоне молвила львица, отвернув взгляд от друга.       — Но не могу не признать того, что длительная медитация и жизнь без мяса позволили тебе сохранить красоту неизменной, — уже более учтиво добавил тот.       — Хмм… так-то лучше, — ответила вновь отшельница, чей тон имел ноту смущённости.       Заговорившись, старые друзья не заметили, как теперь уже к ним обоим бесшумно подошёл некто.       — Жизнь без мяса? — с сильным удивлением повторила Рани, оказавшись среди маджузи.       — Ох! Рани? Да не забивай этим голову! У маджузи свои заморочки, которые касаются как травоядных, так и хищников, — добродушной улыбкой встретив королеву Древа Жизни, говорила Рахиль.       Между тем, прервав приветствие двух львиц, Рафики поспешил спросить Рани о чём-то важном.       — Доброе утро! Как спалось? Как там… наш Кайон? — более робко под конец слов вымолвил мудрец.       И увидели оба маджузи понурость на лице королевы, которая сопровождалось сдавленностью и неуверенностью.       — Кайон, он… С ним всё не слишком хорошо, и я это чувствую. Более того, он всю ночь говорил во сне, просыпался, ходил из стороны в сторону. Будто что-то мучает его, — прямо ответила она на заданный вопрос.       — Наш лев сейчас переживает нелёгкий период… Мало того, что он винит в случившемся себя… — начал мандрил.       — Помимо всего прочего, второе испытание коснулось его. Его неестественно грубое поведение — далеко не простая усталость, — продолжила львица-маджузи, на что Рафики в согласии кивнул.       И после сих слов Рани вспомнила, каково было ей, когда скверна Раздора обуяла её разум. Эти Митнакхео ни на что не похожи… Ни на обычную злость, ни на боль в голове, а скорее на беспросветную тьму, которая входит в тебя, если найдёт хоть одну брешь, гипнотизирует, внушает, что ты абсолютно прав и, наоборот, успокаивает… искушает. С этими мыслями она задумалась.       — … Но с этим можно бороться, и более того — необходимо, — после паузы добавила отшельница, чьи слова, как и изречения Рафики, были полны мудрости.       И вот, прошло некоторое время, покуда солнце уже стало видно в красе своей, отошла троица из двух львиц и одного мандрила от размышлений и общения своего, отправившись за Кайоном. Лев всю ночь спал прерывисто и больше измотался, чем отдохнул, но уже пробудившись, сидел на месте своём и думал над вчерашним. Голоса, бывшие в разуме его, казалось, просто пережитки неудачной ночи… Но он понимал, что нечто иное посетило чертоги головы его… То, с чем придётся сойтись в жестокой схватке.       — Кто я такой, Рафики? — тихо вымолвил лидер гвардии, всё ещё сидя спиной к пришедшим.       — Ты тот, кому суждено победить древнее зло, мой друг! — немедля ответил маджузи.       — Да? Спасётся ли мир тем, в ком и есть то самое зло?! Не пришло ли время вам спасать мир от меня? — воскликнул гласом громким Кайон, обернувшись со слезою, скатившейся по щеке. — Я… я видел сон, Рафики… ныне я и есть угроза… — прерывистым голосом добавил в разочаровании лев.       Рани, подбежав, прижала голову свою к шее его, пытаясь утешить, ибо видела, в каких муках он пребывал… И начала проливать слёзы за него.       — Сложен этот мир… да? — понимающе молвила тихим голосом она. — Я понимаю, что ты чувствуешь сейчас, — добавила вновь. После сих слов лев лишь сильнее прижался к королеве, потому что гнёт и ноша его были тяжелы и по весу своему были подобны валунам. И кто разделит их с ним?       — Порой в тёмной пещере не сразу удаётся разглядеть светлый выход… — обронил робко маджузи.       — Блуждающий во тьме, да отыщет свет… Вера, надежда и любовь ведут к неминуемой истине, — спокойным и блаженным голосом добавила Рахиль, посмотрев вдаль разлома, где была расколота на две части стена, ранее преграждавшая им путь.       Непонимание оптимистических высказываний сразу сменилось интересом. Выйдя из убежища, лидер гвардии вместе с ними отправился к разлому, где и увидел знамение от Предков, что они на правильном пути. Но всё-таки ещё оставались вопросы.       — Но как же нам всё-таки пройти? — произнесла вслух мысли любимого ею льва Рани, оставаясь в недоумении.       — Да. Многие ведь не умеют летать, как Оно или Анга, — уже сказал сам Кайон.       Воистину, оползень образовал брешь в каменной неприступной горной породе, но низина расщелины, прошедшей сквозь стену, тянулась на большое расстояние. Не спускаться же им туда…       — У любой головоломки есть своя разгадка… Приглядитесь повнимательнее. По бокам рухнувшей горы образовались тропинки, через них мы и пройдём, — радостно и с немалой долей оптимизма ответила львица-маджузи, после чего взгляд Кайона более наполнился надеждой, и душа почувствовала ликование.

***

      Проследив за чистотой своей и ухаживая за тем, чтобы выглядеть хорошо, Фули не заметила, как миновало раннее утро. Туман рассеялся над бескрайней саванной, как и над разломом. Лёжа чуть поодаль от обрыва, гепард заметила движения на другой стороне и узнала в них знакомые очертания.       — Э-э-эй! — воскликнула она тонким, но звонким голосом. Эхо из её уст сразу дошло до Кайона, впрочем, как и до всех, стоявших с ним.       — Фули, доброе утро! — крикнула Рахиль, а Рафики помахал обеими руками.       — И вам того же, — с добродушной усмешкой дошёл возглас от гепарда.       — Вы там в порядке? — уже воскликнул лидер гвардии, подавляя порыв самобичевания.       — Более чем! Уже есть какой-то план? — ответила она.       — Да… вдоль не обрушенных стен скалы образовались тропы. Мы пойдём по своей стороне, а вы идите по вашей, но будьте очень осторожны! Скоро выдвигаемся, одновременно, — выкрикнул через обрыв лев и, развернувшись, уже было хотел уйти.       — Хорошо… Встретимся на стыке, — согласившись, сказала быстрейшая и тоже хотела направиться по делам своим.       — И-и… Фули! Я очень рад, что вы остались невредимы, — с улыбкой напоследок прикрикнул лидер.       — И я тоже рада, что ты в порядке… то есть… все вы! — ответила взаимностью гепард.       «Рад, что вы остались невредимы. Хах! Как неожиданно… Представляем вашему вниманию — лидер-очевидность!» — явилась самокритичная мысль в голове льва, что ранее для него не было характерной чертой.

***

      Воистину странный сегодня выдался день. Солнце уже падало с зенита своего и склонилось к горам. Повсюду витал насыщенный сырой запах, вздымающийся порывами лёгкого бриза, но… голова будто кипела. Что-то в груди постоянно и не слишком приятно вздымалось, словно ком переживаний, бьющий то по желудку, то по груди, а затем и горлу. Вот и звёзды скоро покажут славу свою… Но некой львице было совсем не до этого.       Малый ручей бежал, унося за собой травинки, и капли сопровождали его в пути далёком. Витани внимательно наблюдала за ним из укрытия, в котором пережидала ещё недавнюю непогоду, и погружена была в глубокие раздумья о ком-то. Но вот заметили очи её маленьких муравьёв, которые вышли на поверхность после дождя и строили мостик из листьев, наверное, чтобы перебраться к своему дому. Ничего не получалось… Течение для них было слишком сильно и уносило листья, один за другим. Кто же наставит их на путь истинный?       Некоторым временем ранее…       — Симба? Что здесь происходит? Кто эти львы? — Едва распахнув глаза, королева Нала следовала к источнику воды, дабы утолить жажду, но…       — Думаю, тебе стоит позвать кого-нибудь, любимая… короля Эйо, в том числе, — немного напряжённо вымолвил в ответ сын Муфасы, осторожно поглядывая в сторону четырёх львов, один из которых был лидером.       — Тебя я не знаю, следовательно, ты мне неинтересен… Моё имя Аман, и я пришёл вновь бросить вызов королю прайда Великого Дара, — с некой надменностью разверзлись уста его.       Сей лев был тёмным на окрас, шерсть его была подобна пеплу по цвету своему, а грива черна и извивалась, словно вихри кудрями. Глаза светло-голубые, и поперёк всего лица выступали заметные вмятины четырёх порезов, разумеется, от чьей-то лапы.       Симба старался быть предельно осторожным, как в движениях, так и в словах. Каким бы большим ни был опыт короля в боях, принять схватку с четырьмя — очень плохая идея. По крайней мере, стоит потянуть время до прихода Эйомайдбо и его львиц.       — Вновь? Значит ли это, что до сего момента ты уже терпел поражение от лапы великого короля? Шрам на морде, догадываюсь, тоже его лап дело? — Вот надо же было ему ляпнуть, да ещё и в таком тоне? Прекрасно… Что же будет дальше?       — А тебе, догадываюсь, не терпится получить такой же? — вымолвил дерзко один из них.       Благо поблизости оказались те, благодаря кому удалось избежать очевидных и бесповоротных проблем, которые образовались из-за неаккуратной речи и огненного нрава благородного сына Муфасы.       — Вчетвером против одного, да ещё и на отца моей любимой? Король Симба, подвиньтесь… Уравняем шансы… — холодно и довольно грозно произнёс появившийся из-за спины Кову, готовый броситься в бой и отдать жизнь за короля.       — Что здесь происходит, Кову? — с переживанием вопросила Киара, чей прерывистый, взволнованный голос пересёкся со звуками грубого, будто сталь, рычания.       Неизвестно, чем бы всё это закончилось, если бы Нала не нашла Эйомая. И только бы львы ринулись в бой с беспощадным свистом жестокой схватки, казалось, сотряслась бы всякая твердыня. Но вот возлюбленный принцессы Киары собрался было совершить импульс, взорваться, доведя все чувства до пика, как его остановила чья-то большая лапа и мягкий, но грозный и низкий голос.       — Сохраните себя для львиц ваших, друзья… Они беспокоятся о вас. Это не ваша битва… Не преграждайте путь надлежащему уроку… — Могущественные и одновременно страшные слова молвил пришедший Эйомадбо. Его взгляд был подобен великому пожару… жар очей… он настолько необычен. Казалось, есть в нём нечто тёплое и доброе, но стоит ему лишь нахмурить брови — начинаешь терять рассудок, страх поглощает тебя от головы и до кончика хвоста. Он неколебим и спокоен как удав…       Но как же это пугает…       Король сих земель выпрямился и, казалось, стал выше ещё на локоть. С хрустом сжал лапы и так же раскрыл плечи, а затем сделал большой шаг, чем заставил четырёх отступить на половину шага. Кову лишь смотрел на него с изумлением, впрочем, как и все остальные, с трепетом, не сомневаясь, что таких габаритов лев сможет уложить в одиночку не то что четырёх наглецов, но весь прайд.       Воистину он из рода исполинов, как сплетничают многие львицы из прайда Великого Дара…       — Надлежащему уроку? Эти порезы на лице — печать моей неопытности! Теперь же… я стал гораздо сильнее, Эйомай! — грозно вырывался рык из уст главаря львиной банды.       — Аман… вновь ты пришёл. Когда-то ты был главным претендентом на корону, после меня, но жестокосердие твоё погубило тебя и оставило ни с чем. Иди с миром из дома моего, ибо горе тебе, если не уйдёшь, — спокойно ответил Эйо, не реагируя на вспыльчивость юнца.       — Ну уж нет… В этот раз ты не запугаешь меня своими мудрыми приёмчиками! Я здесь… Никаких сомнений, только я и мой трон… — посмеиваясь, старался не показывать испуга Аман, но великий лев видел многое.       — Ты и твой трон? Именно поэтому у тебя за спиной ещё трое? Бесчестный сын саванны… Ты хотел видеть меня? И вот пред тобой я, — и сверкнули глаза короля, подобно двум молниям, что бывают видны от края земли и до края её.       С грозным рыком ринулись строптивые львы на могучего Эйомайдбо, и раскрылись когти их, острые, подобно бритве, а также зубы их в ярости своей. Но пойман был один из них, хотевший напасть в прыжке, и прижат к земле мощной лапой. Когти король не вынимал. Другой же, подошедший сзади, с диким гулом поймал удар и отлетел на пару метров, потеряв сознание. На последнего приспешника возопил он могучим и устрашающим рыком, из-за чего тот, отступив, бежал прочь. Но вот, успел нанести Аман удар когтистой лапой со спины противника, бросившись ему на шею, но ничего тем не добился.       Соратник и друг Муфасы совершил прыжок и прижал пепельного льва к земле.       — Шрам на твоём лице должен был напоминать тебе о твоих ошибках и заставлять задумываться над ними, а не побуждать на совершение новых. Я знал твоего отца, Аман… Если бы ты хоть немного уважал и чтил его память, не позорил бы так его славное имя. Встань и иди вон с глаз моих! — высказал юноше, смотря прямо в глаза, король прайда Великого Дара, а затем встал и отвернулся от него с великим разочарованием. И не видел в победе своей повода для гордости, но грусти.       — Не смей даже вспоминать о нём… — тихо молвил лев, с трудом поднимаясь с земли.       — Мне очень жаль, что ты не оправдываешь надежд отца героя… Даже своего имени не оправдываешь… — с долей грусти, закрыв глаза, молвил могучий лев.       К тому времени вокруг побоища собрались многие львицы и все прочие. Кто-то слышно перешёптывался, высмеивая неудачную попытку юного льва пробиться в короли, кто-то восхвалял Эйомайдбо, как в мыслях, так и вслух… Но была среди всех одна, что смотрела на него… как-то иначе.       — Проучили дерзких львят и натыкали носом в мокрые тапки! Вот это я понимаю! Такое нельзя было пропустить, Пумба! — громко восхищался Тимон, подскакивая на голове своего давнишнего друга. И все эти слова переплетались меж собой, насмешки становились всё громче.       Аман поднялся с пыльной земли, на лице его было великое отчаяние, грусть, стыдливость и печаль. Вновь его попытка стать кем-то, кого уважают, а не высмеивают, обратилась в прах. Он отряхнулся от пыли и кое-как открыл глаза, готовясь увидеть перед собой надменные морды львиц, уста которых полны насмешек, а глаза их смотрят будто сквозь него.       Но в этот раз среди надменности и насмешек его очи увидели львицу, чей взор не отражал ничего из перечисленного выше. Она смотрела на него по-другому… совершенно иначе. Её губы были немного приоткрыты, брови застыли в некой заинтересованности, а глаза… прекрасные фиалковые глаза, в которых читалось… соболезнование?       «Что тебе от меня надо? Она смеётся надо мной… или… Просто не смотри на меня!» — сгустились мысли в его голове, промчавшись по сознанию.       — Чего ты уставилась? Тоже посмеяться хочешь? — тихо выдавил он, стараясь звучать максимально грозно, но не получилось. После этого вопроса, не выдержав, рванул прочь, но взгляд её последовал за ним.       От обращения к ней львица чуть вздрогнула. Этот вопрос затронул самую глубину души Витани. Столько боли она увидела в его глазах, а его лицо… Оно всё в шрамах, таких глубоких и болезненных…       Кто же ты такой?

***

      Кайма каменных троп, выстроенных природой по обе стороны разлома в результате катаклизма, не слишком внушала доверия, но был лишь один иной путь, который лежал вдоль стены и по протяжённости своей во много раз превосходил короткий. Риск жизни в данной ситуации оправдывал себя, нежели риск потерять время.       Пришло время, и все выдвинулись в путь. Кайон, Рани и остальные были по правую сторону пропасти, а Фули и Банга — по левую. Несмотря на то, что твердь под ногами время от времени сдвигалась и поскрипывала, передвигаться было не сложно… хоть и не всем. Бэшти пришлось труднее всего из-за своих габаритов. Ну, а таким везунчикам, как Оно и Анга вообще не приходилось волноваться за себя, только за других.       Благо впереди, где стена заканчивалась, как разведала остроглазая, шло сужение, и гвардия сможет воссоединиться вновь в полном составе.       — Хоть оползень чуть не убил нас с тобой, я рад, что благодаря ему мы нашли путь гораздо короче. Знаешь, Фули, во всём, как мне кажется, нужен оптимизм! — вышагивая рядом с быстрейшей, вдруг молвил Банга.       — Только не начинай петь, я тебя прошу… Иначе что-нибудь грохнется нам на головы из-за чересчур звонкого оптимизма, — чуть улыбнувшись, ответила гепард, осознавая, к чему всё ведёт.       В сей момент медоед заинтересованно посмотрел вверх, после чего о его нос стукнулся маленький камушек.       — Так, ладно-ладно, в этот раз обойдёмся без звонкости… Ну тогда что предлагаешь? Я не люблю тишину, можно поговорить о чём-нибудь, — немного напугавшись, согласился тот.       — Ох-х, я то уж думала, что привыкла к твоей неугомонности, — отозвалась Фули, закатив глаза и следуя дальше, стараясь бдить над безопасностью дороги.       — Никто не может привыкнуть ко мне полностью! Я слишком бангатрясен! По крайней мере, так Кайон сказал… Кстати, о Кайоне! — под конец сделав любопытное выражение лица, молвил храбрейший. — Так как у вас дела?       — Дела? — сделав вид, что не уразумеет вопроса, сказала гепард.       — Ну это… у тебя с ним. Насчёт вас уже все ребята догадки строят… Как наши, так и из гвардии Рани, — не имея ехидности в словах и разуме, отвечал Банга.       — Обе гвардии? … Догадки? Да с чего… с чего вы вообще… — Очертания лица Фули приобрели растерянность, а язык заплетался. — Да вы издеваетесь…       — Фули… Я не имею остроту ума, потому если даже я смог увидеть между вам что-то, может, это что-то значит? Может, ты и сама сейчас не знаешь, что происходит? — говорил довольно умно он.       — Когда это ты мудрым стал? Что я пропустила? — удивившись, немного отвела тему быстрейшая. Но изречения и осознание со стороны её друга заставили в душе глубоко задуматься над своим положением и одарили желанием узреть истину сердца. Неужели она настолько запуталась, и ныне медоед видит больше в ней, чем Фули сама в себе?       Гепард чуть притихла на несколько мгновений, тогда был слышен лишь звук шагов.       — Слушай… да… да кто вообще задаёт такие вопросы напрямую? — отойдя от секундных размышлений, намекая на то, что ему пора немного осечься, вымолвила гепард.       — Нет, лучше ты слушай своё сердце, по-одруга! — уже строил из себя мудреца храбрейший. Хотя… впрочем, он был прав.       Тем временем у быстрейшей уже задёргался глаз, изрекая что-то «мудрое», Банга оступился, но гепард среагировала и удержала его на тверди, после чего тот невинно улыбнулся.       — Знаешь, я спасла тебя из жерла бездонной ямы… Случаем не надумываешь повторить? Весело было, — со злой улыбкой посмотрела на друга Фули, из-за чего тот немного покосился взглядом.       — Понял… язык мой — враг мой, — уже взволнованно улыбаясь, отозвался Банга.