***
Вы когда-нибудь ощущали столь паршивое чувство, когда победа, по идее, уже должна быть в когтях… когда до великого триумфа и всевластия — всего ничего… но, тем не менее, в последний момент что-то да останавливает? — Всё это очень похоже на ситуацию с охотой, мои друзья. Бывает так, что долгое время гонишься за добычей… сбиваешь чёртовы лапы, убиваешь суставы, глотая наглую пыль, которая будет злить тебя, дразнить и вбиваться тебе в морду до тех пор, пока не упадёшь в бессилии, осознавая, что вот-вот сдохнешь от голода. Но вот ты чувствуешь, как открывается второе дыхание… тебе даётся второй шанс, шанс изменить всё и показать травоядному скоту, на что ты воистину способен. Набираешься сил совершить прыжок, глаза готовы выплеснуть ярость… но… Угомви, приняв теневое обличие, лениво расположилась на больших валунах, наблюдая за тем, как чуть поодаль Зира сходит с ума, пронзая силой своего рыка здоровые камни, что моментально разрывались на месте от такой мощи и гнева. — Ох… бедня-я-яжечка… — протяжно съязвила демонесса так, чтобы её услышал лишь напарник, вдруг неожиданно появившийся уровнем ниже. — Ух-х… и давно с ней так? — под впечатлением вопросил Дхарау. — Уже второй день… наша избранница говорит сама с собой и швыряется валунами. Похоже, ещё немного, и нам не понадобится уничтожать мир… ибо она разнесёт здесь всё сама… — лениво закатив глаза, ответила невозмутимая чёрная львица. — Тебе опять и опять что-то мешает! Мешает совершить своё возмездие и окропить губы блаженной кровью жертвы! Вы, Отречённые, дали мне это второе дыхание, дали ещё один шанс… Но какого дьявола мы не можем просто взять то, что по закону природы принадлежит хищнику?! Почему вы… пара жалких духов, прохлаждаетесь на камнях, ничем не занимаясь, в то время же Кайон и его свора на пути к семени Древа Жизни?! — выплеснув все свои эмоции, остановилась Зира прямо у лица Угомви, угрожающе всматриваясь в её пустые глаза. Глядя в яростные зрачки безумной львицы, демонесса на миг потерялась, почувствовав кровожадный холод, что пробежал по её телу, которого, по сути, у неё и не было. И даже… страх? Разве такое возможно? Затем избранница переключилась на Дхарау. — Ты… смотри в мои глаза, ничтожество. Твоя подружка Угомви смогла хотя бы лишить гвардейцев Рыка Предков… а что сделал ты? — Очи её будто засверкали красными молниями, клыки обнажились в ужасающем оскале. Зира воспроизвела рык, который поднял духа гордыни над землёй и начал душить. Как такое может быть?! Ни у Дхарау, ни у Угомви нет физических тел… львица не может нанести им вреда! — Кх-х… я сделал всё, что в моих силах! Кто ты, чёрт побери, такая? — в диком ужасе откликнулся задыхающийся тёмный дух-лев. Раздор наблюдала за всем этим и не могла произнести даже слова… Каким образом у неё это получается? Неужели эта психованная смертная имеет силу уничтожить отречённого? — Угомви, да помоги уже мн… — воскликнул из последних сил Дхарау, и тогда дух его начал испаряться, предаваясь вечному забвению. — Остановись, дура! — Испугавшись за него, с криком она бросилась в схватку с Зирой, освободив отречённого от удушья. Но теперь пуще прежнего разозлилась избранница отречённых, так, что глаза налились кровью. Зира обрела в жерле своём великую силу… эти жалкие последователи Нджаа оказались совсем бесполезны, как ей кажется… они не могут даже выяснить, где находится семя. Так если от них нет толку, не проще ли избавиться от надоедливых чёртиков? Теперь же она подняла своим рычанием над землёю обоих и была готова к расправе. — Ты… как?! Мы бессмертные! Нас не может убить смертная! — воскликнула демонесса, превозмогая боль. — Я ведь тоже… не совсем живая, не так ли? — Кровожадная же усмехнулась. Но вмиг в голову ударил жуткий басистый звон: «Стой», заставивший Зиру подчиниться и отступить. Сей голос исходил от первого отречённого — Нджаа. — Думаешь предать нас, Зира? Твои силы необычайно велики, когда ты во гневе… но я всё-равно сильнее тебя. Не забывай, кто твой хозяин! — раздался голос, подобный жуткому грому, заставивший львицу смириться. Такова была истинная сила Нджаа. — Твоя любимица чуть не прихлопнула нас! Ты ничего не хочешь рассказать, Нджаа?! — гневливо вырвалось из уст Деспота, чей дух всё ещё не мог прийти в себя. — Как она может быть настолько сильна? — в удивлении и неком страхе проговорила Раздор, пытаясь подняться с земли. Голод не мог явиться им в образе духа, ибо третий проход ещё не был открыт, но его голос отчётливо давал ответ. — Сила нашей избранницы достигла пикового состояния… это очень хороший знак. Она черпает могущество из ярости и гнева, я знал, что рано или поздно её нервы не выдержат ожидания и взорвутся в пиковой форме, — уже более размеренно объяснял главный демон. Теперь, после услышанного, очи Угомви налились гневом и яростью. — Так ты знал, что она в любой момент может убить нас?! — Угомви, дорогая, не переживай… я всё продумал и не дал бы вас уничтожить. Поверьте, этот маленький риск целиком и полностью оправдал себя! Мы не знаем, где находится спрятанное семя Древа Жизни… и также не знаем, куда направилась гвардия… но теперь они собственнолапно приведут нас к заветной цели, — отозвался Нджаа. — Кх-х… о чём ты толкуешь? — не понимая, тягостно вымолвил Дхарау, всё ещё приходя в себя. Деспот и Раздор растворились в воздухе, убравшись в бездну, подальше от лап Зиры. Там их встречал Нджаа. — Теперь благодаря тому, что Зира обрела максимальное могущество, мы сможем использовать силу двух элементов — мощь хаоса, то есть нашу силу и кровь избранницы в её преисполненном состоянии. Сейчас мы создадим творение… самое первое творение тьмы! И вот начало происходить нечто, чего никогда не происходило прежде. Трое отречённых: Угомви, Дхарау и Нджаа встали, их глаза как бы потемнели. Чёрная мгла, которая вырвалась из их уст, взлетала вверх, образуя густой чёрный вихрь, подобный пепельному дыханию вулкана. Немного крови было взято у Зиры. Сгустки тьмы начали образовывать некое существо. Через некоторое время перед Зирой безмолвно сидел созданный лев, чей окрас был полностью чёрным. Вскоре же создание тьмы сделало первый вдох и распахнуло свои багровые глаза, белки глаз же были чёрными. — Он — само совершенство… Я всегда мечтала иметь настоящего сына, а не глупого выродка, который в итоге предал всех нас! Надеюсь, ты не предашь свою мать, как это сделали другие. Иронично, но поручение тебе будет похоже на то, какое я давала своему Кову… Найди львиную гвардию, сделай так, чтобы они доверяли тебе и чтобы привели тебя к семени Древа Жизни! А дальше… — начала диалог безумная избранница митнакхео, — убей их всех… — Славно! Кровь Зиры сделала своё дело и сотворила плоть для него, — воскликнул Нджаа. — Этот малыш приведёт нас к семени и избавит от хранителей… Я предвкушаю величие вечной славы и силы! Угомви и Дхарау же обоюдно переглянулись, и в тёмных душах их витало подозрение.***
— Вау… кто бы мог подумать? — весьма удивился король Симба услышанному, и лицо его просияло улыбкой. — Я и сама до сих пор в шоке… Но почему, отец? Почему ты не рассказал обо всём сразу? — вышагивая вслед за своим отцом, вопросила Нала. — Честно признаюсь… когда я увидел тебя впервые, то подумал, что сошёл с ума. Ты совсем выросла и стала точной копией мамы… моей Сарафины, — начал объяснять Эйомайдбо, глядя вдаль. — Знаешь, прошло очень много времени. Это место стало моим домом, но и одновременно моей пыткой… гигантская разверзнутая пасть… огромные расколотые валуны, всё это отражало моё внутреннее состояние. Состояние разрухи и великого горя, прямо как у Аскари, историю которого я тебе рассказывал… — А что за история? — глубоко заинтересовался сын Муфасы, идя рядом с женой. — Про того самого Аскари? — Да, надо будет тебе обязательно рассказать… очень грустная история, — ответила королева, обернувшись в понуром взгляде. Вдруг же великий исполин, король земель Великого Дара, остановился и глубоко вдохнул свежий утренний воздух, насыщаясь им аж до громкого свиста. Мягко улыбнувшись, он продолжил говорить: — Но моя реальность, слава Небесам, не так грустна… Узнав, что идущий рядом с тобой лев — Симба, наследник королевского престола и сын моего любимого друга, великого Муфасы, я сразу понял, что не схожу с ума. Надо же… моя милая дочь стала такой красавицей и была удостоена чести Предков стать королевой для короля… — явно был горд и рад за свою дочь Эйомай. — Вы были совсем малы, когда мне пришлось покинуть земли твоего отца, Симба. Надеюсь, ты не обижала своего избранника, дочка? — как бы вскользь, наигранно вопросил он. — Хах, я никому не позволяю обижать моего Симбу-лимбу… даже самой себе, — ласково отозвалась львица, подмигнув алогривому льву. Он ведь много раз просил не называть его так. — О-очень смешно… — усмехнувшись, закатил глаза тот, подыгрывая любимой. — Охо-хо! Как мы заговорили! Между прочим он всегда оказывался на лопатках, когда мы встречались в схватке, отец! — задрав нос, возвышенно сказала Нала. — Да ну?! Ахах! Жаль, я не видел этого воочию! — задорным басом вымолвил король сих земель. Но вдруг Симба преисполнился решимости, слушая то, как его выставляют малым львёнком. На этот раз он должен победить. Всё же остановился и с весёлой ухмылкой произнёс: — Ну что ж, это всегда можно устроить! В последствии, увидев заряженного на прыжок льва, королева подумала, что тот верно шутит… но… Он что, не шутит?! «С… Симба?!» — округлив голубые глаза, выкрикнула львица, уже приготовившись расставаться с землёй из-под лап. Прыжок был совершён, и супруги покатились по склону, будто игривые львята. Старый король же, видимо, и не думал, что когда-нибудь сможет наблюдать такую странную и одновременно умиляющую картину. Чего только не увидишь под солнцем… Кажется, всё-таки стоит смириться… — Ну что? Наигрался, большой львёнок? — прижав его лапами к земле, гордо возвышалась в победе королева, нежным взглядом взирая на него. — Да что ты будешь делать! — вырвалось смешком недовольство. Симба попросту не понимал, как такое могло произойти в очередной раз… просто без шансов. Могучий король Эйо отозвался звонким добродушным смехом. Но никто из присутствующих не заметил, что неподалёку прогуливались Кову и Киара, под шумок подошедшие ближе. Принцесса не могла сдержать искренний смех, а её избранник старался сдерживаться, чтобы не проявить неуважение к своему тестю, королю прайда Света… но получалось не то чтобы успешно. — Да-да, привет-привет… давайте всем прайдом посмотрим на это зрелище! Я могу простить Киаре смех надо мной… но Кову? — сдув растрёпанную гриву с глаз, добродушно молвил прижатый к земле сын Муфасы. — Э-э, прошу прощения! — откашлявшись, виновато улыбнулся лев с тёмной гривой. Нала, проявив своё «так уж и быть» безграничное великодушие, соизволила отпустить мужа из крепких лап… хотя и едва ли он желал того. Вспомнив, что для дочери есть… невероятные новости, коими желает поделиться с ней уже всё утро. — А что удивительного, Киара? Я всегда побеждала твоего отца… — подойдя ближе к ней и Кову, произнесла Нала. — Впрочем, мою победу можем отпраздновать позже… Мне нужно тебя познакомить кое с кем. Будущая королева чрезвычайно заинтересовалась, но среди присутствующих не видела никого, кого бы не знала. — О ком ты, мам? — непонимающе вопросила она. — Познакомься с дедушкой, милая… дедушкой Эйомайдбо, — нерасторопно ответила королева, переведя восторженный взгляд, полный блаженства. — Подожди, что… На миг принцесса оказалась в замешательстве. Но обменявшись пару раз взглядом с мамой, начала осознавать. — С дедушкой? — неуверенно повторила она сначала. — С де-е-е-едушкой?! — Улыбка искренней, милой и доброй Киары моментально озарила всё вокруг, а глаза заблестели. — О нет, что же вы наделали… — с наигранной опаской проговорил Кову. — Сами потом будете вытаскивать её из приступа радости! Принцесса не нуждалась в разъяснениях, ибо всё уже поняла… Её радости не было предела. Практически сбив с лап своего родственника, Киара поспешила к нему, на что тот звонко рассмеялся, обхватив могучей лапой внучку, чувствуя себя самым счастливым дедушкой во всей саванне. — Но как это? Я и не думала, что ты… когда вы собирались рассказать? — опомнившись, обратилась ко всем доныне знающим принцесса. — Киара… моя кровь! Одни красавицы в моём роду! Как же я рад, что вы все пришли ко мне… — закрыв очи, наслаждался душевным воссоединением Эйомай. — На меня так не смотри! Я узнал меньше часа назад, — ответил Симба. — У меня столько вопросов… — молвила дочь Симбы, обращаясь к деду и к своим родителям. — Как и у меня… мы наверстаем упущенное… — отозвалась робко Нала, прижимаясь к своему отцу. Даже Кову присоединился, став рядом со своей возлюбленной. Практически вся семья была в сборе. — Жаль, что Кайон не с нами, — продолжила сестра лидера гвардии. Но Симба же стоял, засмотревшись на идиллию. Некая робкая, но глубокая улыбка на его лице и глаза, ушедшие в чертоги прошлого, заставили жену вопросить. — Симба? Всё хорошо? — обратилась к нему она. — Да… да, я… просто вспомнил отца… — ответил он, подойдя к своей семье. «Я увидел тебя в их глазах… в улыбке моей Киары. Как и обещал, ты никогда не оставляешь меня…»***
Три дня спустя. Знали ли Предки — кто он такой? Он не имел души в себе, а хаос, что произвёл его на свет, гневом растекался по его венам. Он — порождение Митнакхео, первое, что создал хаос… сын Зиры, родившийся от её крови. Какова суть посланника смерти? Не в том ли, чтобы убить и принести горе? И теперь он, создание тьмы, рождённый лишь для одной цели — втереться в доверие и обмануть, ступает по земле, среди живых существ, чтобы исполнить желание своих создателей. Но разве допустит Творец гибель мира? Разве не вступится за саванну? Есть правила мироздания, которые никто не смеет нарушать… В мире живых могут находиться только живые, имеющие дух или душу. Нджаа промахнулся и не учёл этого непреступного закона. Полностью чёрный лев, чьи глаза неестественно красного цвета, спустя несколько дней, как и прежде, шёл вперёд, не зная усталости или успокоения, словно проклятый. Он, безусловно, знает, куда держит путь… намереваясь исполнить предназначение. Его зловещая внешность на деле же не выглядела отталкивающей, но наоборот притягивала своей неизведанностью и манящей красотой, подобно змее, что гипнотизирует жертву. Нджаа специально позаботился о харизме своего творения, дабы неестественный вид был пьянящим, а не иначе. Кто бы мог подумать, что хаос может быть так красив? Он не имел в себе ни капли света. Внешность его — обманчива и смертельна, ибо зло предпочитает являть себя в обличье добра, и посланник смерти хочет показаться посланником света, чтобы ввести в заблуждение искушаемых жертв. Посему дан ему ум лукавый. Но спустя третий день странствования в поисках гвардии небеса содрогались громом и молниями. Чёрный лев не придавал значения происходящему и продолжал свой путь, наблюдая за различными катаклизмами, что были вызваны гибелью Древа Жизни. Тогда рождённый от крови Зиры забрался на высокую скалу, чтобы посмотреть с высоты, в каком направлении ему двигаться. И случилось нечто, чего он никак не ожидал. Громогласный голос как бы с облаков снизошёл на него: «Ничто не имеющее души или духа — не может жить среди живых. Я воззрел на тебя и вижу, что не было дано тебе выбора… я же даю его тебе…» — проговорил некто. — Кто ты? Покажись и прими вызов, — гневом среагировал тот в ответ, оскалив свои клыки. И вот молния ударила в него, поразив собой. Лев вмиг почувствовал сильную боль, которой по сути испытывать не должен. Его болезненное рычание раздалось на многие мили, простирая дали земные. То было необходимо, ибо тем самым вошёл в него дух живой, подлинная драгоценность и венец творения. Молния прошла через создание хаоса, оставив на нём свой длинный ветвистый отпечаток ярко-белого цвета, что тянулся от макушки, через лицо, как бы поперёк разделяя его на две половины, также через всю шею, и оканчивался в области сердца. «Я даю тебе имя — Хадад, ибо дух твой был рождён от грома и молнии… теперь у тебя есть выбор», — вновь проговорил уже более тихо голос, затем вовсе растворившись в голове льва. Обретя же сознание, он машинально поднялся на лапы свои и подошёл к краю, почувствовал лёгкое лобзание ветра, что ласковыми порывами касался его лица, развевая чёрную гриву. И тогда открыл глаза свои… Одно око его было красным, как и прежде, иное же око стало голубым. Кривая белая дуга проходила через всё лицо, разделяя две сущности. А затем тихо и робко повторили уста его: «Мой выбор?», сопровождаясь загадочным взглядом в долины саванские.***
Путь гвардии близился к своему завершению, к трём маджузи — Рафики, Рахиль и Макини пришло ясное осознание того. Второе испытание было успешно пройдено Кайоном, что и знаменует конец исканий… Ибо остаётся последнее, третье испытание, каким же оно будет — не знает никто. В отличие от первой неудачи, что лишила хранителей меток, а грозных — рыка, искушение Дхарау не нанесло видимого ущерба гвардии… но так было не для всех. Две ночи лев стенался, не имея сна, вновь и вновь вспоминая те слова, что он, себе же в осуждение, осмелился сказать… Огромное чувство вины находило его в каждой минуте существования, а веки, едва смыкаясь в сонной тяготе, тут же являли лицо Фули. Лицо, полное обиды и печали… слёзы, стекающие в тех местах, где у гепардов обычно чёрные полосы для поглощения яркого солнечного света, бьющего в глаза при охоте. Уже третий день проходит, а она в своём безмолвии в очередной раз ушла куда-то… о Боже… её молчание ещё больше нагнетает. Ждёт ли она, когда лев заговорит с ней? Или же видеть не желает вовсе? Теперь же, последовав за ней, он затаился и наблюдал, как гепард сидит и о чём-то думает, глядя на взошедшую луну. Ох, как бы ему хотелось прочесть её мысли в сей момент. Но больше терпеть он не мог, пришло время отвечать за свои слова. — Фули… — робко произнёс он, отчасти и не желая, чтобы быстрейшая его услышала, но в вечерней тишине его голос был опознан сразу. — Кайон? Пришёл посмеяться над моим горе-величеством? — тихим голосом произнесла она в ответ, лишь немного обернувшись. — Нет, я… разреши, я побуду немного рядом, — не найдя иных слов, взволнованно пролепетал лидер гвардии, подойдя ближе и усевшись в стороне. На это Фули лишь повела большими зелёными глазами, как бы давая согласие и явно чего-то ожидая от него. — Ты выглядишь очень уставшим, ты не обязан так… — начала говорить гепард, прервав неловкую тишину, но была перебита. — Я вёл себя хуже ехидной гиены… Тогда я наговорил тебе много, Фули, и я не жду, что после такого ты простишь меня. Вместо жалких оправданий я лишь имею на сердце сказать, что ты… ты удивительная, — перебив, уверенно начал лев, признавая суть своей вины, но замявшись под конец. — Удивительная? — посмотрев ему в глаза, желала больше понять она. — Да… удивительная… а к тому ещё добрая, умная, милая, к… — не договорив, прикусил губу лев, — красивая… ты очень красивая, Фули, — всё-таки договорил он. После услышанного, в особенности относясь к последнему слову, быстрейшая чуть отвернулась и направила взгляд вниз. Всё это она никак не ожидала услышать от старого друга, лидера гвардии… Казалось, сейчас он увидит её смущение, но, разумеется, шерсть скрыла признаки того. Подавив в себе смущение, она вновь обернулась к нему. — Кайон, я… даже не знаю, что и… спасибо, — растерявшись в мыслях, робко молвила она. — Э-э, да… вот что на самом деле я вижу в тебе, а не то, что ты слышала ранее, — все ещё виновато, стыдливо и немало смущённо продолжил сын Симбы. — Надеюсь, что ты простишь ме… Не до конца осознавая первое мгновение, что произошло, Кайон почувствовал, как её носик коснулся его носа, губы обоих чуть соприкоснулись, притянувшись друг к другу, и лишь после того, как он увидел её закрытые в блаженстве глаза, лев осознал, и лапы его будто совсем размякли, глаза закрылись, голова улетела в звёздный чертог, а дух наполнился неведанным блаженством. Медленно оттянувшись, он не помнил, сколько времени прошло… Теперь она распахнула дивные зелёные глаза, что отражали свет луны и были полны звёздного света, встретив его удивлённый, полный наслаждения взгляд. — Кайон, прости… я… — было хотела отрезвить разум гепард, но вдруг теперь она была прервана лидером гвардии, который незамедлительно поспешил вновь заключить с ней ещё один поцелуй. Он никогда не чувствовал ничего подобного прежде так же, как и сама Фули. — Значит ли это, что я прощён? — теперь шёпотом пронёсся сладостный голос льва. — Да… — такой же тихий шёпот, вызывающий приятные мурашки, отозвался из её уст. И взгляды их не могли оторваться друг от друга. Не имея никакой нужды в словах и не желая ничего слушать, либо говорить, лев улёгся на мягкую траву, практически сразу провалившись в сон из-за своей чрезмерной усталости. Перед тем он лишь посмотрел на луну, которая была полной в сию ночь… «Четырнадцатая ночь… в полноте моей многое поймёшь ты», — прокручивая мысли в голове, всплыли слова Луны перед тем, как он погрузился в сладкий сон. Воистину, он многое осознал… именно она всегда была рядом с ним… именно её дивный голос был лучшим лекарством во всякое время. Она была рядом, не смея покинуть… и так было всегда, во все дни жизни его, после того, как они с отцом вместе спасли маленькую напуганную быстрейшую. — Буду рядом, как тень… на страже каждый день… — расположившись рядом, тихо напевала для него Фули, чувствуя, как сильно бьются их сердца.