Сапожник

      После проведённого занятия Энди, как и обещала, отправилась пить кофе с Оливией, которая уже дожидалась её в коридоре перед репетиционным залом. Решив не уходить далеко от школы, они расположились во внутреннем дворике, заняв место чуть в стороне от студентов, у которых был свободный урок, и миссис Ричардсон, сделав большой глоток американо из собственного высокого стакана, с наслаждением вздохнула:       – М-м-м... Без сахара. Ну, - игриво протянула она, повернувшись к Энди и сцепив руки на колене, - как прошёл урок?       Смущённо хмыкнув, Энди всё же решила говорить начистоту и призналась:       – Мне понравилось. Ребята такие милые.       – Джордан не безобразничал? – осведомилась в свою очередь Оливия и прибавила, догадавшись, что Энди могла не запомнить собственных учеников за одно занятие: – Такой высокий, рыжеволосый.       – Нет, с ним полный порядок, - заверила она, сделав глоток из своего стакана, в котором плескался капучино с ударной дозой сахара. – Он не хотел становиться в пару с Дэниз, но кроме этого никаких сложностей.       – Поаккуратнее с ним, - посоветовала Оливия, довольно покивав в такт её ответу. – До сих пор от него у преподавателей были одни проблемы, причём никакой разницы не было между опытным педагогом и новичком. О, прости, милая, я тебя напугала! – воскликнула она, когда Энди переменилась в лице, и схватила её за лежавшую на столешнице ладонь, но та поспешила заверить, ненавязчиво высвобождая ладонь из хватки:       – Что ты, нет! Всё отлично, правда. Просто я пока ещё не совсем пришла в себя, - прибавила она и улыбнулась. – Адреналин, такое дело – ты понимаешь.       Судя по всему, Оливия и вправду понимала, потому что опустила голову на сложенные ладони и, на мгновение мечтательно зажмурившись, протянула:       – Ах, помню себя в твоём возрасте... Ты – молодой специалист, полна жизни и перспективна, и вся жизнь ещё впереди... Конечно, мне грех жаловаться, - спохватилась она, садясь ровно, - ведь у нас с мужем есть малыш Хьюи, но, знаешь, иногда я искренне скучаю по тем временам.       Она снова любовно погладила собственный живот – жест, к которому Энди уже почти успела привыкнуть, - после чего подняла голову и смерила новоиспечённую коллегу таким взглядом, что Энди поневоле напряглась, осознавая, что в следующие несколько минут ей придётся несладко.       – Ты замужем? – Энди покачала головой, и она предприняла очередную попытку: – Может, есть парень или девушка?       – Нет, я одна.       – А-а-а, милая! – Оливия предупреждающе покачала пальцем у Энди перед самым носом. – Нужно говорить «свободна»! Тогда у людей не сложится обманчивого впечатления, будто с тобой что-то не так.       На взгляд Энди смена формулировки не меняла истинное положение вещей, но свои мысли она на этот раз предпочла держать при себе, опасаясь оскорбить Оливию внезапным отпором. И малыша Хьюи – тоже, прибавила она про себя и усмехнулась.       – Погоди, - протянула Оливия, обеими вытянутыми руками вцепившись в опустевший стаканчик из-под кофе. – Я видела в интернете – ты ведь раньше встречалась с этим парнем? Как же его... Чейз, да?       Энди с подозрением прищурилась. Она не вполне понимала, в какие игры играет Оливия, но со стороны выглядело так, будто она либо не в курсе, что Чейз и Блейк являются ближайшими родственниками, либо по какой-то причине пытается не акцентировать внимание на этом факте. Сама Энди из этого тайны делать не планировала, но пока что просто не горела желанием выворачивать душу перед малознакомым человеком.       В качестве компромисса она пожала плечами и ответила:       – Да, мы расстались. Знаешь, отношения на расстоянии подходят не каждому. Вот и получилось, что сначала я на гастролях, потом он на гастролях... А в итоге никаких «нас» и не было.       Сочувственно покивав с таким выражением лица, будто Энди только что схоронила любимого кота, Оливия снова похлопала её по ладони и напутствовала тоном, который, видимо, считала по-матерински ласковым:       – Не переживай из-за этого. Главное – придумать, чем заполнить освободившееся место, а там ты сама не заметишь, как станет всё равно.       На это Энди в глубине души и надеялась, когда соглашалась на предложение Блейка, поэтому на этот раз промолчала, пытаясь не погрузиться в пучину воспоминаний, потому что это было потенциально опасно.       На самом деле всё обстояло не совсем так, как она описала, но для себя Энди решила, что подробностей Оливии знать не обязательно. Это не было враньём в полном смысле слова – просто она умолчала о некоторых деталях, которые делали ситуацию с их расставанием ещё гаже.       Они с Чейзом действительно расстались из-за частых гастролей, но вся беда была в том, что на гастроли-то они зачастую отправлялись вместе. В танцевальной среде их знали как подающую надежды пару и хотели видеть обоих, а не только Энди или только Чейза. То было время очень напряжённое, так что она почти не удивилась, когда её на тот момент любимый заявил, что быть вместе в режиме «двадцать четыре на семь» просто невозможно. С этим Энди могла бы поспорить, потому что она бы смогла - если бы только это было нужно не ей одной.       Он бросил её прямо посреди очередных гастролей. Просто отвёл в сторонку и заявил:       – Нельзя терпеть друг друга так долго. Нам нужно отдохнуть.       Что она могла сказать в ответ? Не устраивать же скандал прямо здесь, за кулисами, за пять минут до выхода на сцену. Поэтому она стояла и улыбалась в лицо тому, кого хотелось ударить: повалить на пол единым хуком в розовеющее против софитов ухо, а потом долго пинать ногами, пока не потеряет сознание…       Энди никогда не умела расставаться красиво. И дело касалось не только отношений, за которыми, как им обоим казалось, стояло что-то большее. Даже собственное расставание с «4-1-0» она обставила с шиком и помпой, подключив к выходке всех, кто попался под руку. Кажется, когда-то у их выходки была другая цель, но она успела о ней забыть.       – Я не хочу расставаться врагами, - небрежно уронил Чейз, первым выходя на сцену и подавая ей руку.       Машинально, той частью сознания, что не впала в кому, отметив, что это не пауза, а настоящее, теперь окончательное расставание, она снова улыбнулась и кивнула:       – Конечно, зачем нам…       Громыхнувшее из динамиков собственное имя и почти заглушившая его музыка ударили по барабанным перепонкам и эхом отдались в голове, где теперь стало блаженно пусто. Зачем думать, когда можно просто танцевать? В последний раз двинуться навстречу огням рампы, рука в руке, будто ладони срослись так, что и не разорвёшь… в последний раз шаг за шагом приближаться друг к другу, чтобы лишь одно короткое касание спустя вновь разойтись… расстаться… смешно, а ведь раньше она и не подозревала, что со временем может стать настолько сентиментальной… в последний раз взлететь… и упасть.       Теперь уже точно в последний раз.       Вначале она даже не поняла, что произошло – просто пропустила очередной вдох, щекой ощутила прохладную гладкость пола и услышала громкий, немного жуткий стон и треск. На этом всё действительно закончилось.       В себя она пришла от громкого голоса Джеффри, стремительно приближавшегося к их с Оливией столику, и попыталась улыбнуться, физически чувствуя, как сильно побледнела.       – А вы, девочки, всё секретничаете! Лив, куда ты увела нашу новую местную знаменитость? – попенял он, запрыгивая на стол рядом, и Оливия с высокомерной усмешкой отозвалась:       – Вообще-то до сих пор мне казалось, Джефф, что знаменитость здесь я. Ты знакома с Джеффри Спенсером, Энди? – обратилась она к девушке, и та кивнула:       – Да, мы вчера познакомились. Привет.       Кивнув Джеффри, который в ответ помахал ладонью в воздухе, она взглянула на часы и уточнила:       – Нам ещё не пора? Не хотелось бы опоздать на моё первое в жизни собрание.       – О, у нас ещё уйма времени! – заверила Оливия и, подперев подбородок раскрытой ладонью, попросила: – Расскажи лучше – ты будешь кого-то готовить к концерту в конце года?       Итоговый отчётный концерт был большим ежегодным событием, так что Энди всерьёз задумалась, прежде чем ответить, ведь к участию в шоу-программе допускались лишь лучшие студенты, подготовившие лучшие номера. Само участие в подготовке концерта было серьёзной привилегией, которой можно было лишиться за проступки или плохую успеваемость.       – Пока не знаю, - с сожалением откликнулась она и пожала плечами. – Понимаю, нужно готовиться сильно заранее, но я ведь пока даже не знаю собственных студентов.       – С этим проблем не возникнет, - сообщил Джеффри и хмыкнул, а Оливия предложила:       – Если захочешь, мы можем дать пару рекомендаций.       – Буду благодарна.       Поболтав ещё немного, они вернулись в корпус и поднялись в прилегавший к кабинету директора конференц-зал, где понемногу начинали собираться педагоги. Заняв место ближе к концу стола слева, Энди дождалась, пока рядом опустится Джеффри, и огляделась, отыскивая Оливию. И нашла – на этот раз миссис Ричардсон устроилась максимально близко к поперечному столу, отведённому директору, и Энди показалось это логичным. Знаменитости должны быть максимально близки к власть имущим.       Начался педсовет с того, что Коллинз коротко представил Энди собравшимся. Склонив голову в ответ на раздавшиеся довольно хиленькие аплодисменты, она выдохнула с облегчением, потому что в глубине души опасалась, что придётся представляться самой, а она это ненавидела с самого детства. Это ужасающее чувство, когда ты стоишь навытяжку перед всем классом и неловко бормочешь что-то о том, что это твоя шестая школа, потому что вам приходится часто переезжать. Но теперь ничего такого не было, и Блейк мигом усадил её на место, заслужив полный благодарности взгляд.       Основным пунктом на повестке дня было неотвратимо приближающееся Рождество и неразрывно связанный с праздниками ежегодный концерт, на который приглашались не только члены попечительского совета, родители и опекуны учеников, но и важные лица из числа представителей администрации города. Так что, хотя до каникул оставалось ещё больше трёх месяцев, подготовка начиналась уже сейчас.       – Кроме того, - продолжил Блейк, сделав отметку в плане заседания, - ежегодный рождественский концерт посетят представители фонда, поэтому от нас как от педагогов и от студентов требуется особое прилежание при подготовке программы.       Неожиданно руку подняла Оливия.       – Позвольте, директор? – Ей дали слово, и миссис Ричардсон, приосанившись, во всеуслышание сообщила: – Представители фонда выразили пожелание, согласно которому нам следовало бы урезать количество вокальных номеров в пользу танцевальных, которые надлежит сделать более... интерактивными.       По толпе педагогов пролетели и тут же стихли шепотки, бывшие особенно недовольными в том конце стола, где сидели преподаватели вокала и игры на музыкальных инструментах, а Коллинз задумался, потирая подбородок кончиками пальцев.       – Думаю, нам это по силам, - объявил он в конце концов. – Останьтесь после собрания, я хочу обсудить детали.       С готовностью кивнув, Оливия окинула коллег взглядом победительницы, а Энди склонилась к Джеффри и полушёпотом спросила:       – Что за фонд?       – Фонд Ричардсона, наши спонсоры, - только и успел шепнуть Спенсер, потому что в следующий момент Энди дёрнулась, когда Блейк окликнул её.       – Мисс Уэст, - повторил он, сделав особый акцент на фамилии, - Вам как руководителю факультатива придётся взять на себя репетиции со старшей группой.       Это было вовсе не страшно, так что Энди почувствовала, как губы сами собой разбегаются в улыбке, хоть со стороны это и выглядело глуповато.       – Да, сэр, - откликнулась она, спохватившись, и совершенно искренне прибавила: – С удовольствием.       Подняв глаза от плана заседания, Блейк взглянул на неё и чуть приметно усмехнулся.       Переведя взгляд на Оливию, Энди удивилась, потому что миссис Ричардсон, встретившись с ней глазами, шепнула беззвучно, но отчётливо шевеля губами: «Молодец». Энди в ответ скромно кивнула. Совпадение фамилий не давало ей покоя, и теперь она другими глазами взглянула на Оливию с её неутихающей болтовнёй и на малыша Хьюи, только готовящегося стать наследником с золотой ложечкой во рту.

***

      Так, за хлопотами подготовки к смотру номеров, незаметно пролетела целая неделя.       Как авторитетно заявила Оливия, расписание занятий у Энди было крайне неудобным. Буквально это означало, что она ходила на работу каждый день, но всего на один или два урока. Сама она из-за этого нисколько не расстраивалась и норовила остаться в школе подольше, тем более что это частенько требовалось – в ходе планирования собственного выступления её студенты разошлись так, что грозились поставить не один номер, а сразу дюжину. Вот и приходилось Энди зачастую выступать в роли мирового судьи и определять, какие связки пригодны для конкретного номера, а какие лучше приберечь для будущих выступлений.       Без помощи коллег, разумеется, не обходилось.       Оливия и Джеффри постоянно заглядывали к ней в перерыв, звали вместе отобедать или просто выпить кофе во внутреннем дворике или кафетерии напротив школы, но и другие коллеги в большинстве своём относились к Энди весьма благосклонно. Опасения вызывала, разве что, руководитель балетного класса мисс Мёрчант, которая чаще держалась в стороне и на контакт не шла, но уж от этого Энди не страдала вовсе.       – Это у неё от зависти, - объяснила Оливия, когда Энди за обедом поделилась с ней поделилась собственным наблюдением. – Бога ради, посмотри на неё, Энди. Она же старая дева! Просидит в школе до пенсии без каких бы то ни было карьерных или личных перспектив. А тут ты – молодая, хорошенькая и талантливая. Конечно, она теперь будет плеваться ядом.       Назвать мисс Мёрчант старой девой у Энди язык бы не повернулся, но пока что она решила довериться человеку, уже имевшему опыт общения с ней, тем более что ей в этот день было не до того – сегодня репетицию ребят обещал посетить лично директор Коллинз.       До сих пор Блейк, казалось, не уделял совершенно никакого внимания её нахождению в школе, но Энди знала его слишком хорошо, чтобы принять видимость за правду. Нет, его наблюдение было неявным, и теперь, пообещав прийти, он будто объявлял, что готовится проверка не только для старшеклассников, но в первую очередь для неё самой. Была ли она готова? Хороший вопрос, но по крайней мере она готова была не ударить в грязь лицом, а это уже было немало.       Ребята, должно быть, понимали, что следует поднапрячься, потому что собрались в зале сильно заранее и репетировали отдельные элементы так, словно до выступления осталось меньше суток, при этом успевая, впрочем, подшучивать над мистером Спенсером. Джеффри, у которого был свободный урок, крутился рядом, и в конце концов Энди так надоело выгонять его из зала, что она смирилась и дала молчаливое согласие на присутствие коллеги. Студентов он не слишком беспокоил, но сама она точно обошлась бы без Спенсера – слишком нервничала по поводу прихода Блейка, хоть и пыталась не подать виду.       – Жаль, что твою идею забраковали, - обратилась она к Кэсси, когда ребята в ожидании столпились в центре зала, и девочка с усилием вздохнула:       – Да, жаль. Но это ничего, - прибавила она, мгновенно воспрянув духом, - я найду применение этой связке.       В этом Энди сомневалась – движения были слишком откровенными для презентации на школьном концерте, хотя и очень красивыми, - так что она пожелала от всего сердца, чтобы Кэсси достало терпения и она не забыла собственную выдумку до окончания школы.       Воспользовавшись возникшей паузой, рядом снова возник Джеффри и окликнул:       – Мисс Уэст, разрешите на минутку?       – Да, мистер Спенсер, - отозвалась она, игнорируя то, как красноречиво захихикала Кэсси.       Вдвоём они отошли к двойным дверям, и Джеффри, оправив воротник джемпера, спросил:       – Слышала, открыли новый клуб на Оук-драйв?       – Да, моя подруга Мисси что-то такое упоминала, - вспомнила Энди, не вполне понимая, к чему может привести такое предисловие.       Удовлетворённо кивнув, Джеффри ещё приосанился, хотя до сих пор казалось, что сильнее некуда, и выпалил:       – У тебя в пятницу уроки до пяти, верно?       И тогда Энди поняла, что крупно влипла. Господь всемогущий и все Его апостолы, только этого не хватало...       Озарение случилось настолько внезапным, что она поневоле попятилась и только и смогла, что проблеять как ягнёнок:       – Я... ну... э-э-э... я пойду потороплю директора, - спохватилась она и выскользнула за дверь зала раньше, чем Джеффри успел озвучить сакраментальное предложение.       Постояв немного в коридоре для прояснения сознания, она расправила плечи и уверенно зашагала в направлении лестницы вниз. Вся беда была в том, что Джефф, может, был и неплохим парнем, но в то же время он был... танцором настолько шаблонным, что от одного его вида сводило зубы как от острой боли. Разумеется, он мог вести себя и выглядеть ровно так, как ему позволяли чувство прекрасного и здравый смысл, но для себя Энди решила, что, если когда-нибудь снова решится вступить в отношения, её избранник будет не таким. Вот и получалось так, что Джеффри Спенсер был всем хорош, но не для неё, и водить его за нос Энди считала просто нечестным.       Подгоняемая желанием оказаться подальше от новых сложностей и обязательств, она в рекордные сроки добралась до кабинета директора, и даже занесла руку, чтобы постучать, ещё не дойдя до двери, как вдруг эта самая дверь распахнулась, так что Энди едва успела посторониться.       Оказавшись в коридоре, раздосадованный визитёр отряхнул рукава рубашки, поднял голову и, наконец заметив остолбеневшую девушку, выдохнул:       – Энди?       Стоять и дальше в молчании было ужасно глупо, так что Энди мысленно отвесила себе крепкую оплеуху и, опустив занесённую руку, скромно поздоровалась:       – Привет, Чейз.       Они не виделись с того самого выступления – последнего для неё, как тогда казалось, – и теперь она с неудовольствием отметила, что с момента их прошлой встречи он успел измениться в лучшую сторону. Впрочем, размышлять об этом времени особо не было, потому что, оправившись от первоначального потрясения, Чейз расцвёл неловкой улыбкой и выпалил:       – Вот это да! Как ты?       Ещё пару минут назад Энди ответила бы, что хорошо, но теперь ощутимо замялась, потому что просто не понимала, как уложить в пару дежурных фраз всё то, что произошло с ней за прошедшие месяцы, если даже события последних двух недель стали бы основой для неплохого ток-шоу, а то и целой серии.       От необходимости оправдываться её спасла проходившая по коридору группа студентов из её класса – о чём Энди не могла думать без совершенно не рациональной гордости, – которые, увидев её, тут же замахали руками, на разные лады окликая:       – Ой, там мисс Уэст!       – Привет, мисс Уэст!       – Здравствуйте! – откликнулась она с искренней приязнью, и тогда ступор спал столь же мгновенно, как и накатил, так что она почувствовала, как на сердце в прямом смысле полегчало, а перекрывший горло несъедобный ком распался на молекулы.       Именно благодаря этому послаблению она сумела в полной мере оценить реакцию Чейза, которая была поистине неподражаема. С минуту он смотрел студентам вслед, не говоря ни слова, а после очень медленно огляделся по сторонам, словно подозревал, что где-то за коридорным поворотам притаилась ещё одна, более подходящая учительница с тем же именем.       – «Мисс Уэст»? – переспросил он, обернувшись к Энди с недоумённо вытянувшимся лицом, и она подтвердила:       – Да. Так меня зовут.       Разговор складывался не лучшим образом, так что она обрадовалась, когда из кабинета директора вышел сам хозяин и, приветливо кивнув Энди и нисколько не удивившись её присутствию в школьном коридоре, обратился к Чейзу:       – Что-то ещё?       Откашлявшись, тот несколько секунд явно перебирал возникающие в голове вопросы, после чего, наконец, выбрал один и спросил:       – Когда ты собирался сказать мне, что Энди работает здесь?       – Я собирался? – удивился в свою очередь Блейк, и Энди в этот момент была настолько благодарна ему, безо всякой меры, что едва сумела сдержать облегчённую усмешку. – Мне кажется, я едва ли обязан давать тебе отчёт о нанимаемых мной специалистах, Чейз.       Это было правдой от первого до последнего слова, так что Чейз в секунду побагровел, но на явную подколку со стороны старшего брата отвечать не стал. Вместо этого он оглядел сначала Энди, потом Блейка, после – их обоих сразу, отчего его взгляд на пару секунд стал совершенно расфокусированным, и в конце концов кивнул, придя к какому-то самоочевидному выводу.       – Думаю, вы сработаетесь, - заметил он, и Энди многозначительно приподняла брови, заявив:       – О, я на это искренне надеюсь! Директор Коллинз, - обратилась она к Блейку, - мы готовы презентовать Вам номер. Если у Вас не изменились планы, конечно.       Последнюю фразу она прибавила с явным нажимом, разве что глазами дорогу не указывала, так что он не посмел отказаться и поспешил заверить:       – Нет-нет, всё в силе. Идёмте, мисс Уэст. Чейз, увидимся вечером.       Произнеся всё это очень спокойно, он схватил Энди за локоть и потащил по коридору в сторону лестницы прежде, чем она успела вырваться или хотя бы обернуться.       Они не обменялись ни словом за всё время пути наверх, но уже в зале, когда снова загрохотала музыка, а студенты выстроились в заранее установленном порядке и приготовились показать класс, Энди покосилась на Блейка и пришла к выводу, что просто так отмолчаться на этот раз не получится. Она вовсе не хотела, чтобы у него возникли какие-то скверные мысли на её счёт, а ведь он вполне мог подумать, что единой встречи и разговора в пару реплик достаточно, чтобы она распласталась и воспылала желанием вернуться к Чейзу... или совершить ещё какую-нибудь глупость, всё равно. И дело было вовсе не в том, что сейчас он являлся её работодателем и она волей-неволей зависела от него. Просто Блейк был тем человеком, на которого хотелось произвести хорошее впечатление.       – Спасибо тебе, - поблагодарила она, пользуясь тем, что их едва ли могут услышать. – За возможность и вообще... за всё.       Она надеялась, что он поймёт, о чём речь, без дальнейших уточнений, и, кажется, он что-то такое для себя уяснил, хоть и виду не подал, обратив всё своё внимание на танцоров, завершивших номер эффектным па и теперь ожидавших реакции наставников.       – Спасибо! Спасибо, - оценил Коллинз, похлопав вместе со всеми. – Композиция прелестная, но меня не устраивает сальто в первой половине. Оно недостаточно... техничное.       При этих словах Люк, заводила класса, нахмурил тёмные брови, и Энди испытала ощутимую обиду за собственного подопечного – сальто было именно его идеей, и сама она этой частью номера была довольна.       Чтобы хоть как-то поправить положение, она сделала шаг вперёд и спросила:       – Быть может, директор Коллинз, у Вас будут конкретные указания? Или, чтобы добиться полной ясности, Вы могли бы наглядно продемонстрировать, что именно в Вашем понимании означает термин «техничное сальто».       Последнюю фразу она прибавила, просто не успев вовремя замолчать и справедливо полагая, что он откажется, потому что руководителю школы искусств не пристало изображать из себя циркового артиста и скакать в зале наравне со студентами. Боже, он и в прошлом вёл-то всего два класса, а уж теперь и говорить нечего!       Прокрутив все эти мысли в уме за несколько секунд, Энди покачала головой, сокрушаясь собственной глупости, но тут натолкнулась на ответный взгляд Блейка и внутренне осеклась.       Отчётливо хмыкнув, он упёрся рукой в бок, на секунду задумался, после чего во всеуслышанье объявил, повернувшись к опасливо притихшим студентам:       – Поскольку святой долг мисс Уэст – привнести непередаваемый флёр анархии в нашу серую повседневность, мне не остаётся ничего иного, как показать необходимый порядок действий лично, собственным примером. Будьте добры, музыку.       Сразу трое мальчишек из группы бросились настраивать стереосистему в углу зала, а Энди повернулась к Коллинзу и с совершенно обалдевшим видом прошипела:       – Ты что, всерьёз?       – Подержи-ка лучше вот это, - попросил он, вынимая из карманов связку ключей, несколько монет и какую-то скомканную открытку и передавая всё это Энди. – Иначе сальто получится со звуковым сопровождением.       Между тем музыкальная композиция приблизилась к нужным тактам, и Блейк, что-то отсчитав про себя, оттолкнулся от паркета и на месте выполнил блестящее сальто назад, так что уже в следующую секунду зал содрогнулся от аплодисментов, легко перекрывших звуки музыки.       Энди с улыбкой покачала головой и опустила глаза на собственные ладони, в которых по-прежнему была зажата всякая мелочь. Ключи были без брелока, так что Энди невольно задалась вопросом, как Блейк их различает. Стараясь действовать так, чтобы не привлекать лишнего внимания, она поднесла ладони к глазам, пытаясь рассмотреть связку во всех подробностях, но внезапно её вниманием полностью завладела открытка. Предмет был не из разряда того, что носят в карманах, тем более такие чистоплюи, как Блейк Коллинз, так что у неё сложилось впечатление, что он просто смял и запихнул открытку в карман, торопясь, в опасении, как бы кто не увидел.       Оглянувшись на вдохновенно щебечущую Кэсси и Блейка, который на протяжении речи студентки лишь благосклонно кивал, Энди пересыпала содержимое его карманов в одну ладонь и, выудив двумя пальцами открытку, кое-как отогнула золочёный уголок и замерла, поражённая догадкой.       А она-то, наивная, думала, что это всего лишь запоздалое поздравление с началом учебного года...       Открытка оказалась приглашением. Беззастенчиво разгладив лист на ладони, Энди прочла изящный шрифт: «Мистер Чейз Коллинз и мисс Элизабет Гринуолд приглашают Вас на торжественную церемонию бракосочетания, которая состоится десятого декабря в церкви св. Фомы по адресу…».       Она прижала ладонь к губам, ненароком прикусив указательный палец, но лишь сильнее впилась зубами в кожу. Было почти не больно. Конечно, что ей до прокушенной кожи, ведь теперь-то она навсегда запомнила, с каким звуком ломаются кости.       Всё к лучшему, повторяла она себе, царапая ногтем краешек картонки. Всё к лучшему. Она должна сказать Чейзу спасибо, ведь именно из-за того анабиоза, в котором она оказалась тогда, боли в искорёженной ноге она практически не чувствовала. И всё же в больнице, при заполнении смотрового листа, на вопрос медсестры о силе боли она без сомнений разжала один за другим все десять пальцев. Она ведь и представить не могла, что речь идёт о боли в ноге.