Сапожник

      Первый снег в этом году выпал седьмого ноября. Надолго сил погодной аномалии, впрочем, не хватило, так что уже к обеду дороги превратились в сплошное грязное месиво, чем Блейк был крайне недоволен. На сегодня у него была запланирована масса перемещений по городу, и, хотя проклятая слякоть не могла ему помешать, она здорово тормозила процесс, и от этого его раздирало глухое негодование.       Впрочем, это была не единственная причина его недовольства.       – Поверить не могу, - возмущался он, сидя на низком красном диванчике, стоявшем вплотную к примерочным. – Свадьба через месяц, а ты до сих пор не удосужился купить себе костюм!       – Я был занят, - отозвался изнутри Чейз, и голос его звучал глухо из-за нескольких слоёв ткани.       – Да? И чем же?       Ответа не последовало, как Блейк и ожидал, и он забросил ногу на ногу, мимоходом поглядев на наручные часы. Если не будет пробки на Вествуд-роуд, он вполне успеет в школу к обеденному перерыву. Разобрать почту, сделать пару звонков насчёт рождественского приёма... Мысленно перебрав внесённые в ежедневник дела, он удовлетворённо кивнул. У него оставалось достаточно времени на вторую половину дня, чтобы порепетировать с Энди, как они и договаривались. В прошлый раз репетицию пришлось отменить из-за внезапно нагрянувшей матери Вероники Гросс, и теперь из-за этого Блейк испытывал нечто, отдалённо напоминавшее угрызения совести. Ничего особенного, просто он ненавидел, когда повседневность выбивалась из-под контроля.       – Слушай, Блейк, - раздалось из кабинки, и он издал неопределённый горловой звук, показывая, что слушает. – А как справляется Энди?       – Справляется с чем? – не понял он, слегка повернув голову, и Чейз, отодвинув шторку, вышел в проход между кабинками и объяснил:       – Ну, со школой. Всё-таки она и преподавание – это какая-то странная история. Это ведь была твоя идея, верно?       – Не вижу ничего странного, - неохотно ответил Блейк, ловко уклонившись от последнего вопроса, потому что смутно понимал, зачем они вообще об этом разговаривают. – Конечно, отсутствие у неё педагогического образования иногда даёт о себе знать, но пока что с этим вполне можно работать, а там разберёмся. С чего такие вопросы?       Чейз в ответ красноречиво пожал плечами и, наконец, с усмешкой протянул:       – Говорю же – странно слышать об учительнице мисс Уэст, - передразнил он, пальцами изобразив кавычки. – Никогда бы не подумал, что после случившегося она снова будет заниматься танцами, да ещё вот так.       Повернувшись в его сторону, Блейк смерил брата пристальным взглядом и напомнил:       – Задумайся на мгновение о том, кем бы ты был, если бы родители и я не пихали тебя в затылок, заставляя развиваться. Кажется, по итогу это принесло свои плоды, - прибавил он с заметным сомнением. – Так почему бы Энди не развиваться тоже?       – Я – другое дело, - напомнил Чейз, и Блейк тут же живо отозвался:       – Ты у нас кто – принц крови?       Повисла неловкая пауза, прерываемая лишь негромким звяканьем колокольчика каждый раз, когда в магазин заходили новые посетители, но в конце концов Блейк выдохнул, успокаиваясь.       – Студенты её обожают, если тебе это интересно, - сообщил он в качестве компромисса, но всё же не сдержался и прибавил: – Хотя я не вполне понимаю, с чего вдруг тебя должны интересовать профессиональные успехи Энди.       – Ох, да перестань ты! – возмутился Чейз, негодующе наморщив лоб, так что светлые брови слились в единую укоризненную линию. – Мама мне всю плешь проела, когда мы расстались, теперь и ты туда же!       – Нет. – Он покачал головой и, наконец, обернулся. – Не туда же.       Поднявшись на ноги, он остановился с братом лицом к лицу и на мгновение задумался о том, как они могут быть настолько не похожи, воспитываясь в одной семье и имея одних родителей. Девять лет разницы. Насколько большой должна быть пропасть, чтобы совершенно не понимать друг друга?       – Видишь ли, Чейз, - произнёс он, сдерживая растущее внутри негодование из последних сил, - претензии родителей сводились к тому, что ты разорвал отношения с хорошей девушкой, которая в перспективе могла бы стать тебе женой, разделяющей твои интересы. Поправь меня, если я ошибаюсь. Я же был обеспокоен другим.       – И чем? – скучающим тоном уточнил он, и Блейк в том же духе откликнулся:       – Тем, что мой брат повёл себя с девушкой как законченный ублюдок, вот чем.       – Ты что это сейчас...       У Чейза был такой вид, будто ему с размаха саданули кулаком под дых, и Блейк чертыхнулся сквозь зубы - разумеется, он своей вины не чувствовал! Даже не понял, что натворил, невинное летнее дитя... Сам Блейк родился в середине января, в жуткий мороз, пробирающий до костей. Наверное, в этом и было всё дело.       Сделав единственный шаг вперёд, он поднял руку и, ткнув брата пальцем в плечо, отчеканил:       – Ты мог бросить её когда угодно. После первой же ссоры, после второй, третьей, но нет – ты выбрал для расставания именно тот момент, когда она была наиболее уязвима и нуждалась в помощи. Чёрт бы тебя побрал, да ты хоть раз навестил её в больнице? Прислал цветы? Шоколадные конфеты, которые она терпеть не может?       – Что? – огрызнулся Чейз, глядя на него полным непонимания взглядом. – При чём тут конфеты?       Блейк на мгновение прикрыл глаза, про себя медленно считая вдохи и не понимая, с чего он так завёлся. До сих пор ему отлично удавалось держать себя в руках и не срываться на брате, потому что в последние годы их отношения и так трещали по швам. Но теперь он просто не мог молчать, потому что точно знал, в какой момент всё пошло не так и как всё можно было исправить.       Удивительное дело, но в собственном неизменно забитом до отказа графике он всё же выкраивал время на то, чтобы порепетировать, добавить новые и более сложные элементы в номер, который вырастал на глазах – прекрасный, как цветок, и такой же непостижимый. Но самым прекрасным было то, какой во время репетиций или простого обсуждения становилась Энди. Она жила этими минутами, складывающимся танцем, и точно так же расцветала, стоило направить на неё свет. Господи, да ей всего-то нужно было немного внимания и поддержки – что уж проще? Как оказалось, Чейз этого дать был просто не в силах, и от этого Блейку становилось так горько и тошно, что руки начинали мелко подрагивать, а лоб покрывался самой нефигуральной испариной.       Он бы ни за что на свете не сумел донести до Чейза открывшуюся ему прописную истину, но тот, будучи не полным идиотом, наверное, и сам что-то такое понял, потому что вдруг прищурился, а затем выпалил с нескрываемой завистью:       – Звучит так, как будто ты влюбился в неё!       – А ты что, ревнуешь? – огрызнулся Блейк, не успев прикусить язык.       Со стороны всё выглядело так, словно Чейз был прав в своих подозрениях, но на самом деле он не мог ни подтвердить его предположение, ни опровергнуть, потому что сам не понимал, какими словами следует описывать ту гамму чувств и эмоций, которые он испытывал, находясь в непосредственной близости к Энди. Хотя Чейза это и не касалось. Теперь уже нет.       Снова взглянув на часы, Блейк резко выдохнул, будто подводя невидимую черту, и достал из кармана брюк бумажник.       – Я лишь уповаю на то, что у Элизабет достанет доброты и терпения, чтобы вправить тебе мозги, - пожелал он и, наобум вытащив половину того, что было внутри, согнул банкноты пополам и сунул брату в нагрудный карман пиджака. – Не переживай, на свадьбу я не приду. Не хочу портить вечер.       Не прибавив ни слова, он подхватил с диванчика собственное пальто и ушёл, не прощаясь и не дожидаясь ответных возражений. Разумеется, ему не стоило так заводиться, но в то же время он был рад, что высказал всё Чейзу в лицо и прямо сейчас. Может, когда-нибудь он всё же поймёт, что думать нужно не только о себе.       До школы он всё же добрался, угодив по дороге в чудовищную пробку, так что настроение, и без того не особо радужное после беседы с братом, упало ещё на несколько градусов. Если бы он только знал, что на сегодня сюрпризы не закончились, сказался бы больным и не приехал вовсе – благо, до сих пор он собственными привилегиями директора не злоупотреблял.       Он как раз закончил составлять текст ответного письма на поданное резюме, когда раздался тоненький писк и из аппарата на столе зазвучал голос секретаря:       – Директор Коллинз, к Вам посетитель.       – Сегодня было кому-то назначено? – удивился Блейк, поскольку ничего такого припомнить не мог.       Однако раньше, чем он потянулся за планером, в приёмной произошла какая-то невнятная сутолока, и мисс Родригес без особой уверенности доложила:       – Это Роберт Александр... третий.       – Лось, просто скажи «Лось»! – подзадорил знакомый, хоть и искорёженный помехами голос, и Блейк усмехнулся, разрешив:       – Пусть войдёт.       Бывшие ученики нередко посещали школу на волне ностальгии или с целью похвалиться собственными успехами, но среди них было не так много тех, кого он был бы искренне рад видеть. Впрочем, этот парнишка в дурацкой шапке, отзывавшийся на ещё более дурацкое прозвище, уж точно был исключением по всем статьям.       – Привет, мистер Коллинз! – поздоровался он, широким шагом входя в кабинет и через стол протягивая Блейку руку, которую тот с готовностью пожал. – Хорошо, что застал Вас.       – Вот уж приятный сюрприз, - оценил Блейк и попросил, обратившись к оторопело моргавшей из-за двери секретарше: – Сделайте нам кофе, будьте добры.       – Я буквально на пару минут, - замахал длинными руками Лось, уже успевший занять одно из кресел для посетителей. – Не хочу отвлекать Вас слишком сильно, но решил воспользоваться моментом, раз уж я снова в городе.       Жестом отослав мисс Родригес прочь и дождавшись, пока она закроет за собой дверь, Блейк обернулся к посетителю, и тот, задумчиво почесав висок прямо сквозь кислотно-оранжевую шапку, нерешительно заговорил:       – Я хотел спросить. Точнее, это скорее просьба к Вам... Насчёт Энди, - прибавил он прежде, чем мог бы прозвучать гипотетический отказ. – Как она вообще?       Про себя отметив, что его сегодня целый день спрашивают об Энди и положении её дел, Блейк предпочёл уйти от ответа и уточнил:       – Тебя беспокоит что-то конкретное?       Пожав плечами и коротко закатив глаза, Лось смерил его взглядом, словно до сих пор не решался говорить в открытую, и, наконец, заметил:       – Кажется, Вы были добры к Энди, поэтому я и решил поговорить именно с Вами, сэр. Тайлера и меня она уже не послушает. Мы боимся, что она может натворить глупостей и навредить себе.       Такая забота о здоровье подруги была очень трогательной, хоть Блейк и не был уверен в том, сохранили ли Энди с Лосём школьную дружбу. В качестве компромисса он успокоил:       – Уверяю тебя, здоровью и благополучию Энди ничего не угрожает. Я лично слежу за тем, чтобы она не перенапрягалась, потому что в мои планы не входит снова её травмировать.       Посетитель молчал, и было в этом молчании что-то очень нехорошее, так что Блейк ощутил, как под коротко остриженными ногтями зарождается беспокойный зуд.       – Загляните как-нибудь после заката в «Дракон», - посоветовал Лось, - и Вы поймёте, что ей давно уже не больно.       Отложив шариковую ручку, которую до сих пор вертел в пальцах, и для верности накрыв ладонью, Блейк посмотрел на него через стол и коротко потребовал:       – Выкладывай. Можно без предисловий.       Весь рассказ не занял и десяти минут, но и этого хватило, чтобы у Блейка в голове прогремело эхо ядерного взрыва. Разумеется, это были лишь догадки Лося и следовало для начала всё проверить самому, но как директор он не мог проигнорировать сигнал, а потому с неподдельным чувством поблагодарил:       – Спасибо. Я приму меры.       Оставшись в кабинете в одиночестве, он ослабил узел галстука и повернулся к окну, глядя, как по ту сторону стекла снова падает снег. Звучало всё очень подозрительно, и у Блейка возникло чувство, что его школу вновь пытаются втянуть в очень нехорошую историю. Сначала, конечно, нужно было всё тщательнейшим образом проверить... Но как?       Потерев подбородок пальцами, он ещё немного посидел в задумчивости, после чего нажал на кнопку селекторной связи и попросил, когда устройство откликнулось:       – Мисс Родригес, пригласите ко мне мисс Мёрчант. Скажите, что это срочно.

***

      Контрольный рейд было решено не откладывать в долгий ящик, так что вечером того же дня Блейк остановил машину в глухом тупике за заброшенным фитнес-центром и сквозь лобовое стекло взглянул на горящие огни ночного клуба «Дракон». Место было знакомо ему не только по рассказам – сам пару раз бывал здесь по просьбе родителей, когда Чейз не приходил ночевать домой, – так что теперь Блейк смотрел на приземистое строение с яркой неоновой вывеской с толикой обоснованного недоверия.       Район был не самый благополучный, так что он решил подождать в машине, однако ожидание не продлилось долго: через неполные десять минут на противоположной стороне улицы притормозило жёлтое такси, и Блейк покинул салон, чтобы встретить прибывшую мисс Мёрчант.       Та, поздоровавшись, с подозрением огляделась, машинально тронула стянутые в узел на затылке светлые волосы, после чего смерила начальника недоумённым взглядом и возмущённо уточнила:       – Вы что, хотите сказать, что наши студенты сейчас здесь? В этом гнусном притоне?       – Излишняя бдительность никогда не помешает, - уклончиво ответил Блейк, про себя вознося мольбу всем канонизированным святым, чтобы Лось ошибся. – Не хотелось бы делать такие проверки регулярными, но игнорировать сообщения о возможных нарушениях нельзя. Вы ведь согласны?       Мёрчант, конечно же, была согласна, а Блейк неожиданно для себя задался вопросом о том, сколько же ей лет на самом деле. Нужно будет при удобном случае посмотреть в личном деле, хотя, если говорить совсем откровенно, то возраст не имел ничего общего с крайней закоснелостью. То ли дело...       Чуть приметно тряхнув головой, он оборвал собственный мыслительный поток, который и без того двигался сбивчивыми скачками, и придержал дверь, пропуская заместителя внутрь.       За те годы, что он не бывал здесь, внутреннее убранство мало изменилось, и в полутёмном зале было всё так же людно, шумно и накурено. В дальнем конце вытянутого помещения был установлен пульт, за которым в данный момент надрывался диджей. Звук дополнительно искажался хрипящими динамиками, так что в прозвучавшем объявлении было ни слова не сказать, но тут шедшая впереди Мёрчант остановилась и, обернувшись к Блейку, возмущённо воскликнула, с трудом перекрывая шум:       – Мне показалось, я видела Бобби Гордона!       В этот момент музыка вновь заиграла громче после короткого перерыва, толпа расступилась, и Блейк, пробившись к образовавшемуся кругу точно по диаметру луча прожектора, с ужасом понял, что Бобби Гордон сегодня пришёл повеселиться не один.       Гораздо позже ему рассказали, что подобные подготовленные выступления были не редкостью в «Драконе», и почти каждую неделю та или иная танцевальная команда приходила в клуб, чтобы продемонстрировать собственное мастерство. Это было своеобразной подготовкой к «Улицам», которые по-прежнему проводили каждую весну, и в иной ситуации Блейк такую инициативу непременно одобрил бы – если бы только она не имела отношения к его школе и ученикам, пытавшимся участвовать в нелегальных соревнованиях.       Впрочем, в первую очередь речь шла теперь о коллегах.       В моргающем свете и спорадическом колыхании толпы она была неотличима от учеников МШИ, но всё же Блейк увидел её сразу же – в первом ряду, где же ещё. Он не мог вот так навскидку сказать, кто был ответственен за драматургию танца, но подготовлен номер был весьма неплохо, включая и костюмы, продуманные если не до мелочей, то уж точно не на любительском уровне. Всё это он смог оценить даже сейчас, находясь практически на взводе. Кровь агрессивными толчками приливала к голове, когда он смотрел, как Энди танцует. Соблазнительные движения и ещё более соблазнительная улыбка – всё это он уже видел, но искренне надеялся, что она не наступит снова на те же грабли. Как же он ошибся...       Держи меня за руку... Ты нужен мне сейчас...       Не соображая, что делает, он оттолкнул подпрыгивающих от восторга парней и, выбросив вперёд руку, вцепился Энди в локоть, разворачивая её лицом к себе.       Не довершив поворота, она покачнулась, пытаясь зафиксироваться на скользком полу, вскинула голову и только теперь узнала его, мигом побледнев, что было заметно даже сквозь плотный слой грима.       – Как долго это продолжается? – прорычал Блейк и рявкнул, когда она не ответила: – Как долго?!       Стоило ей выбыть из игры, танец прервался за пару тактов, и толпа вокруг негодующе зашумела – разумеется, никто из завсегдатаев клуба не мог понять, почему их лишили классного шоу. Понимали только студенты МШИ, которые теперь, обступив преподавателей, с опаской и недоверием косились на директора. Пожалуй, в этой ситуации Блейка радовало только то, что никто из них не попытался сбежать. Понимали, должно быть, что сделают только хуже.       Он до последнего сомневался, правильно ли поступил, взяв с собой Мёрчант, но теперь уж не жалел о принятом решении, потому что разорваться между Энди и собственными студентами он просто не мог, хотя и очень хотел.       – Всем слушаться мисс Мёрчант, - приказал он, быстрым взглядом обежав полукруг напряжённо притихших студентов. – И без глупостей – вы и без того уже на грани исключения. А вы, мисс Уэст, - перевёл он взгляд на Энди, локоть которой по-прежнему до боли сжимал, - прямо сейчас идёте со мной.       На них оборачивались с тех пор, как он посмел прервать выступление, и теперь один из наиболее преданных зрителей, здоровенный чернокожий детина в жёлто-фиолетовой футболке «Лейкерс» попытался вступиться, воскликнув:       – Эй, мужик! Ты чего это?       – Не лезь, - шикнул Блейк, резко обернувшись и указав на здоровяка пальцем, так что тот, не ожидав столь резкого отпора, попятился.       – Всё нормально, Дарвин, - пролепетала Энди, очевидно, его знавшая, и Блейк, обернувшись к ней и окинув цепким взглядом её чересчур откровенный наряд, прошипел:       – Господи-Боже, на тебе есть хоть что-то, кроме корсета?       Стянув пальто одним движением, он набросил его Энди на плечи, запахивая ткань как можно плотнее. Разумеется, в клубе царила жуткая жара, спёртый воздух колыхался огненными волнами, но так всё же было лучше. Только бы не смотрели на неё...       Несмотря на слабые безвольные протесты, он всё же сумел за руку выволочь её из клуба и отпустил лишь затем, чтобы отпереть машину, с которой чудом до сих пор не сняли покрышки.       – Садись, - пригласил он таким тоном, что лучше было слушаться. Энди, однако же, не двинулась с места, продолжая стоять в паре метров от автомобиля, и Блейк процедил сквозь зубы: – Живо в машину, иначе я за себя не ручаюсь.       Он смотрел на неё, не мигая, но у Энди было такое чувство, что у него изо рта вот-вот ударит столб огня, так что она почла за лучшее повиноваться и, придерживая соскальзывавшее с плеч пальто, неловко забралась в салон.       Бездумно привычным жестом набросив на руку ремень безопасности, Блейк сунул ключи в замок, но всё же не выдержал давившей на уши тишины и выпалил:       – Я даже не буду спрашивать, кто на этот раз был инициатором этой отвратительной выходки! Просто объясни мне – как, выбирая из сотен вариантов проведения досуга, ты додумалась именно до такого?       – Но ничего ведь не случилось, - пробормотала Энди, пытаясь оправдаться. – Это просто танцы...       – Ничего подобного, - оборвал Блейк, всё сильнее разъяряясь с каждой секундой. – Это – подстрекание несовершеннолетних к участию в нелегальном танцевальном турнире, и я поверить не могу, что ты снова это сделала, Энди.       – Но ведь Лив сказала, что в этом ничего такого...       – Потому что за неё в случае чего вступятся муж и свёкор, как ты не понимаешь! – рявкнул Блейк, хватив кулаком по рулю, но смог худо-бедно взять себя в руки и прибавил рычащим тоном, но уже чуть тише, глядя в окно на мигающие огни клуба: – Ричардсоны владеют многомиллионными капиталами, и я не знаю, что должна выкинуть Оливия, чтобы провинность не смогли искупить транши от семьи. Господи, да я мечтаю о том дне, когда она уйдёт в отпуск по уходу за ребёнком! Быть может, мне даже повезёт, и она вообще не вернётся на работу после родов – тогда я никогда в жизни больше не услышу ни о ней, ни о малыше Хьюи!       Энди молчала, глядя на него с удивлением и страхом. Она ни разу ещё не видела Блейка в таком раздрае, ни разу не слышала, чтобы он кричал, потому что до этого никогда не доходило – всегда достаточно было одного взгляда и железного тона, чтобы любой, даже самый отъявленный нарушитель спокойствия боязливо присел, прижав уши. Выходит, это она его довела? Она заставила его потерять лицо, пусть и ненадолго?       – Тебя не будет защищать никто, кроме меня, но моих сил может оказаться недостаточно, Энди... Боже мой, - выпалил он, прижав ладонь к собственному лбу, только сейчас спохватившись, – мать Рейнхарда подаст на школу в суд!       На то, чтобы худо-бедно успокоиться, у Блейка ушло не меньше получаса. Он дважды покидал салон: в первый раз, чтобы продышаться, во второй – чтобы посадить в заказанный к клубу минивэн всех горе-танцоров и Мёрчант, которая и должна была проконтролировать доставку студентов до дома. После этого он вернулся в машину, захлопнул дверцу, и снова всё стихло.       – Скажи что-нибудь, - попросила Энди, когда тишина стала звенящей, так что исчезли даже отзвуки доносившейся из клуба музыки.       Но он молчал ещё очень долго, прежде чем, наконец, медленно произнёс:       – Я думал, что беру на работу профессионала, способного помочь мне в нашем общем нелёгком деле – воспитании умелых танцоров и достойных людей. Но я ошибся. Я снова ошибся в тебе, и меня это огорчает.       – Блейк, я…       – Я не закончил, - перебил он возможные возражения и желчно прибавил: – Ты просила меня говорить, так будь добра выслушать. Я и подумать не мог, что приглашу на вакантную должность ребёнка, который не умеет различать добро и зло и не знает элементарных правил приличия. Мне никогда ещё не было так стыдно за своих коллег. Своим поведением ты позоришь школу, но главное – ты позоришь себя в глазах собственных студентов. Это абсолютно недопустимо, Энди.       Он больше не кричал, даже почти не повышал голоса, но у Энди было такое чувство, будто он её ударил. Слёзы сами навернулись, она просто не успела их сдержать и лишь отвернулась, сквозь лобовое стекло глядя на расплывающиеся перед глазами огни «Дракона».       – Ты теперь уволишь меня? – спросила она, изо всех сил стараясь, чтобы голос не дрожал.       – Нет. – Бросив взгляд на её голые ноги, он протянул руку и включил обогрев салона. – Может быть, я горько пожалею об этом, но нет. Но ты должна прекратить мне врать, прямо здесь и сейчас... Энди, посмотри на меня.       Она нехотя обернулась, и он произнёс, чеканя каждое слово, глядя ей прямо в глаза:       – Я бессилен помочь тем, кто не хочет принять мою помощь. Надеюсь, ты это поймёшь.       Кивнув, будто высмотрел в её глазах что-то такое, что убедило его в достижении поставленной задачи, он завёл мотор и мягко вырулил из проулка на главную улицу.       До самого её дома они молчали; Энди со временем согрелась, но дрожать не перестала, а потому не сомневалась, что высохшие было слёзы ещё вернутся.       – Зачем ты оплатил реабилитацию? – прошептала она, и Блейк крупно вздрогнул, поворачиваясь к ней. – Пытался подтереть за братом?       Он не отвечал до тех пор, пока не притормозил у обочины, но, когда машина слегка дёрнулась, останавливаясь, убрал ладони с руля и, наконец, глухо откликнулся:       – Это не так. Чейз здесь не при чём.       Странно, но Энди не стала больше спрашивать об этом, будто уже сделала про себя какие-то выводы. Вместо этого она утёрла глаза и тихо спросила:       – Что теперь будет?       Отметив про себя, что она, наконец, начала задавать правильные вопросы, Блейк отбил пальцами по рулю короткую дробь, после чего пообещал:       – Я всё улажу. Постарайся не натворить глупостей до завтрашнего утра. Не отвечай на сообщения и звонки и никого у себя не принимай. Ты сможешь помочь мне в этом? – Энди без раздумий кивнула, и он оценил: – Хорошо. Увидимся завтра.       Проследив за её перемещением до подъезда и вглубь, в темноту, Блейк медленно выдохнул и откинул голову назад, уперевшись макушкой в подголовник. Нужно было всё-таки взять больничный.

***

      Наутро Энди собиралась на работу как Христос на Голгофу.       Она до последнего оттягивала момент выхода из дома, но, прибавься ко всем её провинностям ещё и опоздание, стало бы совсем худо. Так что она всё же вытолкнула себя из квартиры, между делом пытаясь внушить себе, что зубы стучат от гуляющих в подъезде сквозняков.       Всю дорогу до здания МШИ она гадала, как скоро её позовут на начальственный ковёр, но в результате не успела даже как следует испугаться – должно быть, сказывалась бессонная ночь. Стоило ей в учительской снять куртку и опустить сумку на собственный стул, как дверь открылась и сияющая мисс Мёрчант заявила, что Энди желает видеть директор.       Надеяться на иной исход было глупо, так что она молча отправилась уже знакомой дорогой.       В предварявшей кабинет приёмной оказалось довольно многолюдно: за столом на обычном месте бодро стучала пальцами по клавиатуре мисс Родригес, а в креслах для посетителей длинным рядом устроились все её сообщники по нарушению школьного режима. Подняв головы на звук шагов, студенты после ощутимой заминки недружно поздоровались, и Энди ответила кивком. Ей в глаза сразу бросилось то, что Кэсси даже поднялась своей непутёвой училке навстречу, хотела было что-то сказать, но бросила острый взгляд на шедшую следом Мёрчант и тут же передумала.       Энди с пониманием коротко вздохнула. Она хотела бы сказать им, что всё будет хорошо, но сама была в этом не уверена, так что в результате лишь испустила горлом невнятный булькающий звук и, подняв руку, постучала.       – Открыто!       Времени на продумывание плана отступления у неё уже не осталось, и она шагнула через порог.       – Вы вызывали? – спросила она без особой надобности, и Блейк, указав тупым концом ручки на пустующее кресло для посетителей, коротко бросил:       – Мисс Мёрчант, подождите в приёмной.       У той по лицу скользнула оскорблённая тень, но возразить начальнику она не посмела и удалилась, напоследок одарив устроившуюся в кресле Энди убийственным взглядом и с громким щелчком закрыв за собой дверь.       Выждав несколько мгновений, Блейк отложил блокнот, откинулся на спинку кресла и, смерив сжавшуюся в комок Энди взглядом, со вздохом протянул:       – Что же мне с тобой делать?..       Гулко сглотнув и едва не поперхнувшись, она выпалила, глядя на собственные колени:       – Это всё была моя идея. Ребята тут не при чём.       В тишине кабинета раздалось громкое фырканье, и она подняла голову, удивлённо распахнув глаза, а Блейк, продолжая усмехаться, отрывисто покачал головой.       – Прекрати брать всю вину на себя – я и в прошлый раз тебе не поверил! – прошипел он сквозь стиснутые зубы, и Энди поняла, что в этот самый момент ходит по лезвию ножа, потому что всё это она уже видела. – Если тебя так уж беспокоит судьба студентов, которые оказались причастны ко вчерашнему инциденту, то все они получат выговор с занесением в личное дело. Пока этого достаточно. Но вот что касается штрафных санкций для тебя, то у меня просто руки опускаются.       Он говорил куда спокойнее, чем прошедшей ночью, и Энди глухо предположила:       – Ты снова будешь говорить о том, что поставил на кон свою репутацию, чтобы дать мне шанс?       Блейк молчал, и, когда она осмелилась поднять на него глаза, Энди на миг показалось, что она каким-то образом сумела выбить его из колеи, хотя вовсе этого не хотела. Ещё бы – тогда, долгие годы назад, он в злом запале бросил фразу и забыл, а у неё каждое слово отложилось на подкорке, потому что она терпеть этого не могла. Быть должной. Кто же знал, что теперь всё обернётся вот так.       – Нет. – В подтверждение собственных слов он снова коротко покачал головой. – Теперь речь идёт о твоей репутации в рамках школы, так что рисковать ей я тебе просто не позволю. Можешь называть меня шовинистом прямо сейчас, поскольку другой возможности я тебе не предоставлю.       Энди упорно молчала и даже губы прикусила, чтобы чего не ляпнуть, и он, довольный такой реакцией, внезапно произнёс:       – Видишь ли, я тоже помню многое из сказанного тобой. Кажется, ты не так давно назвала меня сапожником без сапог, - прибавил он, и Энди стыдливо побагровела. – А ещё я помню цитату из одного твоего интервью, которая очень понравилась всем тогдашним выпускникам – они даже писали её себе в памятные альбомы. Как же... «Танец нельзя создать без доверия. Если ты не можешь опереться на партнёра, ничего не получится». А как же доверие, Энди? Если не ко мне лично, то хотя бы к школе.       Этот вопрос, заданный в лоб, уж точно требовал ответа, так что она шумно выдохнула и откликнулась на пределе слышимого:       – Ты прав...       – Что?       – Ты прав, - повторила она чуть громче, но не пожелала прибавить ни слова.       Некоторое время Блейк также продолжал молчать в надежде дождаться хоть каких-то пояснений, но в конце концов не выдержал давящей на уши тишины и уточнил:       – И это всё? Не будет упрёков в том, что я снова пытаюсь командовать, не спросив твоего мнения? И даже занудой меня не назовёшь? – прибавил он, и Энди позволила себе слабую усмешку.       – Да нет, - пожала она плечами. – Ты крутой.       – Прости? – не понял он, и она настояла:       – Правда. Ты так многого добился, столько сделал для школы и учеников... Я бы тоже хотела так. Наверное, уже не получится.       Последнюю фразу она прибавила с тихим вздохом, и Блейк совершенно первобытным чутьём с удивлением понял, что она не врёт и не пытается его задобрить непрошенной похвалой. Нет, она говорила от чистого сердца, даже будто бы сама с собой, на мгновение позабыв, что он тоже здесь, так что он, рассеянно кивнув, возразил:       – Получится. При должном прилежании, - прибавил он справедливости ради и тут же вернул себе всегдашний строгий тон. – Но теперь ты будешь слушать меня от и до, ясно?       Энди с готовностью кивнула, и он с несказанным облегчением перешёл непосредственно к принятым мерам:       – Занятия в старшей группе ты больше вести не будешь. Возьмёшь младшее звено – их ты точно в клуб не отведёшь, - прибавил он с чуть приметной усмешкой, и Энди покраснела ещё гуще. – Я скажу Райсу – он пересчитает твою нагрузку уже сегодня, так что на твоём жаловании это не скажется.       Уровень оплаты был теперь последним, о чём она думала, так что Энди, выбрав из доброй сотни всего один вопрос, окликнула:       – Что мне сказать студентам?       – Этим я займусь сам, - заверил Блейк. – Не думай об этом. Можешь идти.       Она машинально повиновалась, поднявшись в полный рост, и помедлила, всё ещё не в силах поверить, что всё закончилось вот так просто. В этом было что-то неправильное, ведь она своим отвратительным поведением заслужила, чтобы с ней разговаривали совершенно в другом тоне, но то, как спокойно Блейк объяснял, что с ней будет дальше, внезапно подействовало на Энди куда сильнее крика и оскорблений.       – Энди.       Она обернулась в полной готовности принять заслуженную кару, но он всего-навсего напомнил:       – Репетиция сегодня в два.       Она ушам собственным не поверила, но получалось так, что Блейк хотел с ней танцевать несмотря ни на что. Да ведь само их выступление с самого начала было всего-навсего бредовой идеей, которую он отчего-то решил воплотить в жизнь. Поддался на провокацию? Или всё в самом деле из-за неё?       Когда вчера он сорвался на крик, она, конечно, испугалась, но, как оказалось, недостаточно сильно – должно быть, во многом из-за того, что не могла до конца осознать масштабы катастрофы, которую устроила собственными руками. Но теперь его спокойный уверенный тон просто выбил её из колеи, и Энди, стиснув кулаки и зажмурившись до тёмных кругов перед глазами, беззвучно заплакала.       – Энди? Что такое?       Она замотала головой, будучи не в состоянии вымолвить ни слова. Не успела она опомниться, как за спиной раздались торопливые шаги, и её лицо утонуло в ладонях Блейка.       – Всё, перестань, - тихо потребовал он, большими пальцами утирая ей слёзы. – Хватит. Ты натворила глупостей, но больше это не повторится. Ведь так?       Она должна была хоть что-то сказать, хотя бы попытаться найти себе оправдание, но в результате всё, что она оказалась способна вытолкнуть из сведённого спазмом горла, была единственная фраза:       – Пожалуйста, не злись...       От беспомощности, сквозившей в каждом слове, Блейка по рукам прошила унизительная ледяная дрожь. Здесь пролегала та самая грань, после которой конфликт из профессионального становился личным, и он просто не нашёл в себе сил её переступить.       – За одним проступком следует одно наказание, - напомнил он, - так что будем считать, что ты своё уже получила. Ну же, возьми себя в руки. Не хватало, чтобы студенты видели тебя заплаканной.       Кивнув, она всё же не могла просто так успокоиться и попросила:       – Прости меня. Я не хотела...       – Я верю, - поспешно откликнулся он и прибавил, потому что ей нужно было это услышать: – И я тебя прощаю.       Должно быть, Мёрчант, увидев Энди со следами слёз на лице, испытала ни с чем не сравнимое удовольствие, но ей самой было глубоко наплевать. Важно было то, что ей каким-то чудом удалось сохранить хрупкое взаимопонимание с Блейком, а со всем остальным она сможет постепенно справиться. И дело было вовсе не в его покровительстве, как могло показаться. Просто Энди искренне хотелось остаться в его глазах человеком, достойным внимания.       В учительской, раскрыв классный журнал и разложив перед собой на столешнице поурочные планы, она попыталась прикинуть, как будут выглядеть бумаги глазами учителя, которому передадут группу, но не совладала с собой и опустила гудящую голову на сложенные лодочкой ладони. Чуть всё не испортила. Господи, какая дура...       – Энди?       Вскинувшись, она снизу вверх посмотрела на Оливию, которая до сих пор тихонько сидела в противоположном конце учительской, но теперь остановилась рядом со столом Энди, беспокойно переминаясь с ноги на ногу.       – Коллинз что, сильно отчитал тебя? – выпалила она, в беспокойстве выламывая пальцы. – Я же вижу, что ты плакала. Энди, ну скажи хоть слово, иначе я с ума сойду!       Надо думать, стараниями Мёрчант об инциденте знали уже все преподаватели по классу танца, так что Энди не стала увиливать и сказала:       – Я не сержусь на тебя, Лив. Всех последствий не мог предугадать никто. Ты же меня не заставляла.       – О, Энди...       Она замахала ладонью перед лицом в попытке сдержать шквал накативших эмоций, но не преуспела и, наклонившись, порывисто обняла Энди. Та не противилась, бросив взгляд на осторожно подкравшегося к ним Джеффри.       – Ну что, девочки, - окликнул он, - у нас снова мир?       Энди кивнула поверх плеча Оливии и через силу улыбнулась, отметив, что теперь мышечное усилие даётся проще, чем пару минут назад. По факту она оказалась в полной заднице, но вместе с тем ей будто стало легче дышать. Быть может, потому что у неё теперь был план эвакуации из западни, в которую она сама себя втравила, или из-за того, что она не осталась с окружающим кошмаром один на один.