мой лисёнок

Я определённо больше никогда не буду подбирать животных на улице. Слишком это большая суета. Но везде есть свои плюсы. Например. Вы же знаете что Цубаки член… чего-там Токио. В общем политическое лицо. Каким боком это вышло я не знаю и знать не хочу. Главное что я поняла. Бессмертие штучка полезная. Поэтому нас пригласили на лица года. Хорошенько постаравшись я поняла что могу выглядеть женственно. И даже на фоне Отогири, чей бюст раз в пять больше моего. Идти под руку, по красной дорожке, со своим слугой. Почему бы и нет? Похоже это моя личная перспектива. Лезть туда, куда тебя не звали. Не боясь чужого внимания, не боясь показать свою внешность. Потому-что я могу взять у Цубаки кимоно и закрыть своё лицо. И мне все равно сколько стоит макияж и прическа. Вообще осуждающих взглядов не было. Либо «боятся» моего спутника. Либо и правда, макияж может даже из гадкого утёнка сделать богиню. Поэтому я не боясь смотрю в лица других людей. Не знаю. Сжимает кулаки мой вампир от того что ему ботинки жмут или он ненавидит всех здесь присутствующих. Наверное оба варианта. Мы проходим в актовый зал. В зал где собралось с дюжину тысяч гостей. Продохнуть нельзя. Слава богу нам достались места у выхода. Именно благодаря этому можно было продохнуть. Зал был действительно огромен. Высокие потолки выбеленные белой краской. Красивые люстры. Это было шикарно и дорого. Шоу, тоже было прекрасным. Началось все с неоновых лазеров, которые позже превращались в объёмные голограммы. И вот дворец сужается, будто удаляется в некуда и из мелкой точки вылетает дракон, дыша и обжигая лицо пламенем. Все вжались в кресла когда он летел над ними, только Цубаки остался сидеть ровно, будто ничего страшного не произошло. Такое вообще каждый день происходит. Когда дракон взлетел и, взмахнув крыльями, рассыпался на тысячи мелких огоньков, которые приблизились к прожекторам. Стал медленно включается свет. Все вскочили, стали хлопать. И я тоже хлопала стоя. И только потом отойдя от шока поняла, что мои щёки были мокрые от слёз восторга. Этот восторг не покидал меня до того момента как зам мэра Токио начал очень скучную речь. Она тянулась так долго, что я почти засыпала. Поэтому периодически хваталась за Цубаки. Тот ухмылялся и щепал меня за руку, будя. И только потом я узнала, что в софитах камер и прожекторов мы казались такой милой парочкой, которая должна говорить о том как они не могут быть без друг друга. Если бы они знали, что у меня выбора нет. Это же насилие. Насилие которое карается по закону. Но… Я не знаю. Хочу ли я считать это насилием, хочу ли решать себя этой жизни? Сервамп сильно изменил мою жизнь. Впервые я чувствую настоящую заботу, не от родителей, а от других, хоть и вампиров. Впервые спокойно хожу. Нам предлагают шампанское и я беру игривый напиток. Цубаки, не очень вежливо, отказал. Поэтому официант быстро удалился, скрывшись за соседней кучкой гостей, которые что-то больно шумно обсуждали. Мой сервамп подвёл нас к другому кружку, что обсуждали новости современного спорта. Неужели Цубаки такое интересует? Напротив нас стоял высокий парень с гордым лицом, кроме гордости оно ничего не выражало, будто статуя. Волосы темно-синего цвета волосы, с одной седой прядью. Глаза такого же цвета. Он был одет в обычный костюм, а на плечах был рюкзак с белыми ангельскими крыльями. Странный парень, хотя, мне ли говорить? — Милочка, — вдруг произнёс Франкенштейн, или же тренер лучшей японской команды по футболу, — Не уж толи вам так интересны новости отечественного спорта? Обычно хорошие девчоночки, общаются в кружках с хорошими девчонками. Вы ещё не заскучали? Я осмотрела наш кружок. И правда, я единственная особа женского пола в нашем кругу. Остальные мужчины от тридцати, до сора лет. Исключение лишь Цубаки и тот парень с рюкзаком. Мой слуга явно старше этого критерия, хоть и молодо выглядит. А важен ли возраст, когда у тебя в запасе, целая вечность? Наверно нет. Парень же явно был моложе. И явно не спортсмен, слишком худощавый. Я осматриваюсь. Интересно, куда все эти мужчины дели своих спутниц? — Нет. Мне очень интересно. — нежно говорю я и, отпивая шампанского смотрю на Цубаки. Он кого-то или что-то высматривает, кого-то среди девушек. Неожиданно, меня охватывает ревность. Без любви ревность? Да неужели. Или… Неважно. Я осматриваю ту группу. Если отложить девушек с обручальными кольцами, лошадиным лицом, убрать тех кто стоит рядом, тех кто с парой и возможные знакомства из-за работы, то основная масса быстро уходит. И кто Она из оставшихся? Может эта та девчонка-Дюймовочка? Хотя нет. Вот из-под снятой перчатки виднеется кольцо. Может эта та девчонка, которая вся в золоте и безвкусных побрякушках? Нет. У Цубаки хватает подклассов что бы они сидели на шее. Может эта вон та, с огромным вырезом? Нет. Думаю если Цубаки захочется большегрудую девчонку, то он скорее подкатить к Отогире, у неё бюст будет побольше, чем у этой доски. Даже мой будет больше. А может это та круглая бочка в безразмерном балахоне, которая в углу за столиком заняла сразу два стула своей безразмерной физиономией? Нет, это точно не она. Даже подклассы Цубаки подходят под стандарт «90, 60, 90», ну максимум наоборот «60, 90, 60». У неё же. Я промолчу, потому-что цензурных слов нет, только нецензурные. А мы в кругу элиты и сливок общества. Я спокойно вздыхаю и делаю глоток шампанского. Убедилась. Я распознаю её. А что бы поставить на место хватит лишь одного строгого, презрительного взгляда. А если он начнёт с ней открыто флиртовать при ней, я отдавлю Цубаки ногу своим каблуком. «случайно». Я большая собственница. Он же мой слуга и я решаю когда и с кем ему флиртовать, захочу и вообще будет один сидеть виде лиса до моей смерти. Я конечно приувеличиваю, но такой расклад нельзя не понимать. Мы остановились возле мужчиной с косичкой. По моему я его где-то видела. Ну точно! Это же менеджер известнейших артистов! Розен Кранц, если 6е пустую. У мужчин завязался диалог, когда-то смеялись. Что я тут делаю? Нужно было сидеть дома, ждать его как жена мужа с фронта. Честно, вереч не был столь ярким. Шоу — единственное развлечение, а дальше развлекайтесь как хотите. В своих мыслях я не заметила как отпусти локоть Цубаки и потерялась в толпе. Оно возможно и к лучшему. Вечер обещал быть для меня только хуже. Но… Я испугалась. С всеми чиновниками пришли их детишки, наверное вы понимаете вся собранная молодёжь была зациклена на себе и привыкла думать, что им все можно. От греха да подальше, я вышла на порог здания и села там. — Девушка, у вас все хорошо? Кто это у нас такой смелый? Я повернула голову и одарила говорящего взглядом, признанным сжечь еретика на месте. Это был парень худощавого телосложения, явно слабый. С фиолетовыми глазами и такого же цвета волосами, из его макушки торчит ахогоэ. В руках он держит два бокала, то-ли с соком то ли шампанским, что утратил свою игривость. Лучше бы первое. Я отворачиваюсь и вновь утыкаюсь носом в колени. Сейчас приедет Белькия и я поеду домой. Только ему сообщить надо, что он приедет и заберет меня, а то он не в курсе. — нормально, — ядовитое отозвалась я. Вечер начался два часа назад, а я уже устала от этой улыбочки и вечно дружелюбного голоса, от этих фальшивых эмоций. Как больно смотреть в камеру понимая, что улыбаешься всем кого ненавидишь. Парень сел рядом и протянул мне один бокал. Я его выпила залпом. Хотелось поставить бокал на барную стойку и сказать: «Бармен, повтори». — ты первый раз на лицах года? — и что? — оторвав голову от коленей, произнесла я. Правда тут же пожалела. В голову ударила волна боли. Черт. Да, я люблю спокойную жизнь, вот только последние четыре дня от неё нет и следа! — первый раз, — вздохнул произнесла я, посмотрев на парня, — Меня Кариной зовут. Парень усмехнулся. Не важно что я буду говорить, ему будет это казаться детским лепетом, по крайней мере мне так кажется. — Меня Мисоно. Он протянул мне руку, я смотрела на его руку минут пять, просто тупая. Потом до меня дошло и я пожала его руку. У него были холодные руки. От этого холода, по коже пробежались мурашки. Я хотела спросить про конец вечера, но парень уже убежал по зову взрослого, оставив меня одну на холодном полу. Прекрасно. Опять одно, сплошное одиночество. В далеке от дома, в чужом городе, одна, с горой проблем, класс. Что может быть лучше? Подул холодный ветер, трепая волосы и гоняя мурашки по коже обнаженных рук и плеч. Вспоминается момент когда меня настолько выбесили насмешки и обиды, я так себя накрутила, что просто выбежала на улицу и бежала не знаю сколько. Было холодно. Я ещё мелкая, в школьной форме, а на улице холодно, зима, снег лежит на земле большими сугробами. Что там было не помню. Помню оказалась в парке на лавочке, пальцы синие, а ступней я не чувствую. А надо мной стоит классная и плачет. У меня было обморожение, после чего ко мне прикрепилось новое клеймо «отморозко». Я чуть не превратилась в ледышку. Может сейчас я превращусь в неё и освобожу всех от моего существования? Мечтам вновь не судьба сбыться. Кто-то довольно легко накинул на мои плечи что-то очень тёплое. Это было белое кимоно, в точности как гласит Цубаки. К моим ушам приложили руки, не давая повернуть голову. — - А если разрешенное расстояние будет меньше? Ты не думаешь что можешь умереть? Без сомнения. Это был Цубаки. Мой вампир не давал на себя посмотреть. Оно возможно тоже к лучшему. Он говорил спокойной, выдержано. Будто эти слова произносит каждый день. Я вздохнула. Неужели все так сложно? Неужели мне не дадут умереть? Похоже на то. Цубаки убрал руки, но свою вещь не забирал. Я же продолжала сидеть в неподвижной позе, вслушиваясь во все звуки сковь боль, что рвала мою голову изнутри. — для сервампа позор потерять свою Еву, — резко произнёс Цубаки, где-то спереди, — Я не хочу потерять свою первую хозяйку из-за обморожения или другой нелепой случайности. Ты умрёшь своей смертью, если от старости значит от страсти, от рака значит от рака. Он так просто об этом говорит, будто это что обыкновенное. Ему это просто, ведь на своём веку он повидал множество смертей, а мне? Он не подумал как себя буду я чувствовать в этот момент? — Цубаки… Я хотела высказать ему все что думаю о его словах, но ступни тоже резко заболели, говоря о том что они устали ходить на каблуках, обычно я в более удобной форме. Голову пришлось поднять, так как шея затекла и я смотрю на Цубаки, что возвышался надо мной. Я решила не развязывать скандал между нами, а закончить более существенный вопрос. — Я устала, пошли домой. — Конечно, мне делать тут нечего. — зачем тебе нужен был… Кранц…? — Мы устроим шоу. Мы? Кто это мы? Он имеет ввиду себя и подклассов или себя и меня?