Не молодой волк

Длинная колонна конницы Севера (и некоторых лордов Трезубца) — пять тысяч конных воинов и вдвое меньше пеших — двигалась по Королевскому тракту на юг, преодолев Перешеек. Часть армии, под командованием лорда Рисвелла, осталась на Севере, заняв Ров Кейлин и северные подступы к нему. Они были как живым щитом, так и резервом — пешим порядком расстояние до Харренхолла армия преодолела бы за месяц, усилив в случае необходимости северян, если бы что-либо пошло не по плану. Совсем не по плану. Ещё одна часть воинов — люди Дредфорта, Хорвуда, Вулфилдов, Локков и Карстарков — сосредотачивались вокруг Белой гавани, где лорд Виман постепенно фрахтовал суда. На кораблях пехота должна была переправиться в Девичий пруд и Солеварни, а в крайнем случае — в саму столицу. Рикард практически не рисковал — заручившись связями с обеими сторонами, он собирался окопаться в Харренхолле, удачно лишённом наследников, кроме Талли и, неожиданно, Старков, и оставленном Тайвином Ланнистером после смерти Ренли, дожидаясь письма от Флорента о выступлении войск Станниса. Когда то пришло бы, северная армия спустилась бы по Королевскому тракту к Королевской же гавани, и в решающий момент бы нанесла удар в спину Ланнистерам, довершая разгром львиного семейства. После того, как отряд Ланнистеров, разорявший владения Риверрана, был разбит Вэнсами, западные Речные земли фактически перестали участвовать в войне. Как Рикард знал, Хостер был тяжело болен, а его сын, брат Кейтелин, не предпринимал решительных действий — он по примеру самого Рикарда отправил требования в ставку Тайвина, но были ли они отвечены, он не знал. В целом Речные лорды в большинстве своём держали нейтралитет, но некоторые, как Блэквуды, Бракены, Фреи, Маллистеры и дома поменьше, были верны или королю на Железном троне, или его дяде — из-за династических и торговых связей, или вопреки решению соседей. Та же картина была и в других королевствах. Теон Грейджой предложил Рикарду отправить себя в качестве посланника к Бейлону, чтобы тот вступил в войну и направил Железный флот в Узкое море, лишив Станниса преимущества. Старк, взвесив все за и против, отказался от этой идеи. Островитяне были слишком своевольны, и кто знает, кого бы они атаковали, оставшись без заложника. Рикард хорошо помнил из детства сказки о том, как Дагон Грейджой «завязал узлом» хвост лютоволка, разгромив флотилию Толхартов с лучшими воинами Севера на борту. Тем не менее, ворона туда он отправил, надеясь на благоразумие кракена — не станет же тот нападать на бедный Север, в случае чего, когда есть богатый Запад? *** — Лорд Робб, — карлик никогда не расставался с вином, составляя полную противоположность самому Старку, — скажите, а вы не думали всё-таки жениться? — Лорд Тирион, а о чём могут быть думы пятнадцатилетнего лорда? Всё, о чём я мечтаю — хорошая драка, да красивая девка в постели. — Правда? А как же честность Старков? — А как это связано? Мы всегда стараемся быть честны перед своей совестью и перед своим долгом. — Наверное, принц Рейгар думал так же, решив похитить чужую невесту. На Стене я слышал, что одичалые так делают. Рикард отвернулся и сжал зубы. Карлик постоянно пытался довести его до гнева якобы безобидными подколками, видимо, используя это как отмщение за свой долгий визит в Винтерфелл. Более того, на его стороне играл Грейджой, вставляя свои колкости. Он-то рассчитывал, что Робб обидится на него и отошлёт на острова, к отцу, которого он не знал, но Рикард такого делать не собирался. — Принц Рейгар был самовлюблённым ублюдком, лорд Тирион. Он верил только в то, что ему можно всё — и поплатился за это. Всем. — Говорят, его сестра пробудила драконов на востоке. Как думаете, вернутся ли Таргариены в Вестерос? — это уже в разговор вступил Блэквуд. Лукас вошёл в «ближний круг» Рикарда наравне с Русе Рисвеллом, Тео Вуллом, Марком Норри и братьями Карстарками. Все они были молоды и достаточно амбициозны, а, значит, приблизив их к себе, он мог бы воспитать верных сторонников для будущего. Блэквуд же был вторым сыном, и Рикард даже подумывал дать ему земли на Каменистом берегу, чтобы тот укреплял их. После всего. В конце концов, Блэквуды были единственной верной Старым богам семьёй южнее Перешейка, чего-то же это стоило. — Если и вернутся… им здесь будут не рады, — буркнул Рисвелл. На горизонте показались башни Харренхолла. — Да… — Тирион напоказ вздохнул. — Если она вдруг своими драконами решит превратить каждый замок в такие руины, то никакие лорды не поддержат Таргариенов, чего бы им она не сулила. Да и потом, её брат мёртв, а, значит… Драконы… Рикард никогда не видел их, только кости в Красном замке несколько раз — и в день того самого поединка они особенно зловеще выглядели в тронном зале. Перед драконами склонился Торрхен Последний, и забывать об этом было нельзя. Например, не дать девчонке добраться до Вестероса. «Валар моргалис, или как там говорят браавосцы?» *** Леди Уэнт приходилась мальчишке, что захотел видеть её, сестрой бабки, жены злосчастного Хостера Талли. Своих детей у неё не было, муж — один из рыцарей Харренхолла — умер ещё на Трезубце, сражаясь за Рейгара, как и все мужчины-Уэнты, и в итоге она осталась последней владелицей мрачного замка, руины, демонстрировавшей всем мощь драконьих владык. Великих королей давних времён, тех времён, когда у них ещё были драконы. Впрочем, Шелла была леди лишь на словах. Король Роберт так и не простил правителям проклятого замка их выбора, и все соседние лорды пользовались этим, не гнушаясь лишний раз оскорбить последнюю в роду женщину. Мнением леди Уэнт не интересовался Тайвин Ланнистер, заняв замок в начале войны. Он не спросил её разрешения прийти, и ушёл, не сообщив старухе. Хостер забрал её любимую сестру в жёны — и ни разу её дети, даже наследник — не посетили дом своих родичей. Даже Уолдер Фрей, обженивая своего очередного сына на последней племяннице Шеллы, не спросил её мнения на этот счёт. Тем удивительнее для неё стал визит Робба Старка, сына лорда Севера, пришедшего с войском к Харренхоллу. — Миледи, — мальчишка был похож на Хостера в юности, да и на её брата тоже. «Да, похож». Глаза, разве что, были не голубые, как у Талли, а серые — но он был Старком, и все Старки, кого она видела, смотрели на мир такими же холодными глазами. — Лорд Старк, — она хмуро посмотрела на родственника. Неужели он пришёл, чтобы выселить её? Ах да. Это её племянник. Наследник пришёл за наследством? — Что привело вас в Харренхолл? Она хотела бы сказать «мой дом», но за все годы этот мрачный, продуваемый ветрами и вьюгами замок из чёрного камня так и не стал ей домом. По ночам она порой просыпалась в кошмарах — снова и снова её привозили в Харренхолл, снова и снова она рыдала над могилами Освелла и Уолтера, Эдмина и Лукаса, малыша Патрека и крепыша Бриндена. Все её братья, дядья и племянники, все они будто бы смотрели на неё с мольбой и горечью. Беги из этого проклятого места, будто бы говорили они. Беги и не оглядывайся, шептали их могилы. Но куда бежать старухе, забытой всеми? Даже из Цитадели мейстер на замену прибыл с опозданием, и при том, что было лето. — Миледи. Я пришёл просить вас приютить моё войско в своём замке. Людям и коням нужен отдых, прежде чем мы отправимся на бой с узурпатором. «Ну да, ну да». Харренхолл был так велик, что мог бы приютить всю армию Простора. Уэнты были так богаты, что могли их кормить месяцами. «Когда-то». — Милорд, вы вольны делать, что хотите, — Шелла подняла взгляд к потолку. — Я ничего не решаю в Харренхолле. Если вам нужен кров — берите. — Миледи, я не могу так поступить, — юный Робб был галантен, как никто другой… за последние десять лет. — Мы родственники, и я не хотел бы обидеть свою тётушку. «Точно». — Я знаю, чего вы хотите, Робб, — Шелла слабо улыбнулась. Всё-таки он пришёл за этим замком. — Забирайте его… — Нет, тётушка, вы, наверное, не так меня поняли, — мальчишка перебил её. — Я и мои люди готовы помочь вам, тётушка. Мы слышали, в окрестностях замка развелось много мародёров и грабителей… Мы позаботимся о них. Вы ведь не против? — Я была бы рада, если бы на землях моего покойного брата был бы хоть какой-нибудь порядок, — ей стал надоедать этот разговор. — Если это всё, чего вы хотите, племянник, то, прошу, оставьте меня. «Мне и так тошно быть здесь». *** План Рикарда перешёл в новую стадию. Из Риверрана пришёл гонец, сообщивший, что Талли не будут собирать и присылать войска на помощь тем, кто решил разорить их земли. Это значило, что желающие присоединиться к боевой сече лорды будут принимать решения и добираться самостоятельно. Рикард хорошо знал, чем чреваты такие решения — когда-то в древние времена лорд Рисвелл отказался присоединяться к походам Голодного Волка против андалов, и в итоге Теон привязал его голову к своей лошади, возя её в назидание вассалам. Зато теперь у него было достаточно времени, чтобы объяснять свою медлительность Тайвину Ланнистеру — и дожидаться письма Флорента. Мимо Харренхолла шли торговые караваны, а вместе с ними шли байки и сплетни из столицы. Говорили, будто бы королева Серсея отправила дочь в Долину. Говорили, что принц Томмен будет воспитываться как лорд Кастерли. Говорили, что Станнис сжигает людей, верных Семерым, ради своего Огненного Бога из Эссоса. Всё это имело свой вес для планов Рикарда. Удивительно, но с каждой такой новостью уверенность в том, что Баратеон окажется достойным его ожиданий королём, который будет всё время воевать с мятежниками и претендентами, а не править, росла. Да, такому будет некогда смотреть на Север — а Северу будет ни по чём буря на юге. А когда Святая вера восстанет против него, непременно восстанет, их распря позволит Северу стать ещё сильнее. И независимее. *** Каждый день Рикарда начинался с военного совета. Пока отряды северян разъезжали по лесам в поисках бандитов и дезертиров, их лорды спорили до одури, кто из них должен командовать какими войсками, и где лучше будет встретить армию узурпатора. Лишь некоторые из них — в частности, сир Мандерли и Русе Болтон — понимающе ухмылялись на обещания Рикарда выступить «вот-вот», когда «подойдёт лорд Фрей». Фреи держали сторону Ланнистеров — но только на словах. Тем неожиданнее стало письмо, доставленное гонцом на загнанной лошади в ливрее с гербом Мутонов, сидящей не по размеру. Оттопыренные уши выдавали одного из Флорентов, и назвавшийся Лионелем Флауэрсом юноша передал Рикарду свиток с письмом от лорда-адмирала, Имри Флорента. «Роббу Старку, наследнику Винтерфелла. Лорд-десница Алестер Флорент совершил ошибку, доверившись вам, изменнику, решившему продать Ланнистерам своего отца — честнейшего человека Семи Королевств. Лорд-десница поплатился за это, став данью Богу Света. Трепещите, Робб Старк, войско законного короля перейдёт Перешеек, как только расправится с врагами на юге. Лорд-адмирал короля Станниса из дома Баратеонов, первого своего имени, короля андалов, ройнар и первых людей, Имри Флорент». Это было не то письмо, которого он ждал — но, получив его, Рикард понял, что снова его планы на юг радикально изменились. *** — Милорды, выступаем на рассвете, — обозначил он. — Нет времени дожидаться сира Стеврона и его всадников. Мы можем опоздать. Последние сообщения с Драконьего камня гласят, что жрица ложного бога сожгла десницу узурпатора ради попутного ветра. Их флот отплывёт скоро, а армия уже выступила к Черноводной. Рикард нервничал. Что делать ему теперь? До решающей битвы осталась едва ли неделя. Битвы, что определит, вызволит ли он свою семью из клоаки столицы — и Север из липкой власти Железного трона. — А я говорил, что… — Раньше надо… — Будем как Фреи на Трезубце! — Милорды! Наша мощь не так велика, чтобы сокрушить вражескую армию. Напротив, защитники столицы предполагали, чтобы мы смешали порядки тех сил, что будут переправляться с юга, ударив им во фланг на этом берегу Черноводной. Я предполагаю разделить войско на две части. Пешие отряды не успеют к полю боя, но могут стать заслоном в случае для отступления — они отправятся по Королевскому тракту. Лорд Джон Амбер поведёт их. Большой Джон тут же возмутился, но его никто не поддержал. Конечно, кому захочется остаться в стороне от боя. — Конницу поведёт… — Милорды! — Рикарда прервал голос мейстера. — Пришло письмо с Севера. Бейлон Грейджой провозгласил себя королём, атаковал Светлый остров, Сигард и Ров Кейлин. Рикард выругался про себя и перевёл взгляд на резко побледневшего Теона. «Проклятые островитяне!»