Не молодой волк

Томмен устало поднялся со стула в зале Малого совета, как только сир Уотерс, капитан Золотых плащей, закончил доклад. Оставшись десницей, он не ожидал, что столько проблем потребует решения каждодневно. Юноша не страдал отсутствием усидчивости, но для едва отметившего тринадцатые именины подростка служивый день в десять часов был слишком длинным. Как бы ни было ему обидно это признавать, шансов свергнуть Джоффри у него было всё меньше с каждым днём. Армия Неопалимого освобождала от железнорождённых один замок на Мандере за другим (злые языки шептали, что все эти крепости и деревни были опустошены налётчиками луны назад), а Эдрик Баратеон, присягнувший на условиях сохранения за ним Штормовых земель, оказывал им всемерную поддержку — воинами, припасами, связями. Эдрик был ещё одной занозой для Томмена — обосновавшись в Штормовом пределе милостью драконьего претендента, он дождался удобного момента и покинул ставшего ненужным короля. Пожалуй, судьбы Эйгона Шестого Томмен боялся больше всех — покинутый всеми в один момент, тот скитался по Дорну с горсткой верных рыцарей, нигде не получая помощи. А всё из-за одного человека, нет, монстра. Эурон Грейджой, вот кто нагадил и ему в этом. Не сокруши Вороний глаз хитростью и уловками армии Простора, не запугай он побережья Запада, не оттяни на себя столько сил Севера, Томмен бы с лёгкостью занял трон отца, и правил бы справедливой рукой едиными королевствами. Но судьба распорядилась иначе, и воспитанник Кровавого Бронна не роптал на неё. Когда брат вернётся из похода, ему обязательно будет устроен приём с кудесницами дела любви — а они-то растрезвонят всему Вестеросу, что именно отсутствует у короля. Пусть он будет хоть Бейлором Благословенным в их глазах, но королём такой калека быть не мог. И тогда его брат, что станет таким же успешным десницей, как их дед, Тайвин, окажется королём. Так же, как когда-то Визерис стал королём после святоши, не захотевшего ложиться в постель с женой. Но пока нужно было решать проблемы, а их было немало. Выходя из своего кабинета, Томмен столкнулся нос-к-носу с мейстером, вернее, полумейстером Квиберном. Лекарь был выписан из Эссоса как чудотворец, способный едва ли не воскрешать мёртвых, ещё Варисом. Евнух как никто другой понимал проблему Джоффри, и до самого своего исчезновения никому не обмолвился ни словом, зачем лекарь отряда наёмников прибыл ко двору. Так велел Неопалимый — и всё тут. — Милорд десница, — Квиберн улыбнулся своей ядовитой улыбкой. Томмен не доверял мастеру над шептунами. Он вообще никому не доверял свои мысли, кроме своей королевы… ну, и её брата, что слушал их с другой стороны двери. — Квиберн, — юноша устало кивнул. — Что-то не так? — Я бы не стал искать вас, если бы всё было как обычно. Пришла весть из Бейнфорта — флот пиратов покинул острова и уплыл на юг. Лисенийцы бросили земли Грейджоев на произвол северян. — Это хорошо или плохо? — слабо улыбнулся Томмен. Победы Старка не были его заботой — Квиберн был уверен, что Робб готовится восстать. Младшего Баратеона устроило бы и то, что он бы правил шестью королевствами, а Робб и дядюшка Станнис, якобы сгинувший где-то в пустошах за Стеной, воевали бы меж собой. — С наступлением весны у Грейджоя поубавилось сторонников, — загадочно ответил ему Квиберн. — Мои… коллеги сочтут такое нонсенсом, но ваш дядюшка, возможно, подвёл черту под завоеваниями Эурона. Окончил вечную зиму, оборвал Долгую Ночь. Вам знакомо пророчество о принце, что был обещан? — Ну… мейстер Пицель говорил, что Рейгар был помешан на нём. Квиберн приглашающе махнул рукой, и они с Томменом вместе пошли по галерее замка. — В пророчестве говорится, что когда у дракона будет три головы, то Долгая ночь отступит. Томмен нахмурился. «Разве так?» — подумал он. — Это лишь одна из трактовок, милорд десница, — успокаивающе заметил Квиберн. Полумейстер постоянно говорил загадками при нём, и Томмену это не нравилось. Варис был гораздо приятнее… и пах духами, а не свежеразделанным мясом. — И я думаю, что война Трёх королей в Вестеросе исполнила его. Три короля, хм? Бейлон Грейджой, Станнис и Джоффри? Или Станнис, Джоффри и Ренли? Или Джоффри, Эурон и Станнис? А ведь ещё был Эйгон и королева в изгнании… — Не будем углубляться в подробности, — торопливо заметил Квиберн. — Возможно, исполнилось другое пророчество, о принце, что был обещан, но так или иначе ваш дядя сложил голову за Стеной, не проиграв — но не победив. — И… и что это значит? — Томмена подобные рассуждения утомляли. Он был десницей, почти королём, а не школяром Цитадели, решившим покопаться в старых свитках. — Совершив это, он закончил Долгую Ночь, а с её концом наступил Рассвет и пришла весна. — Вам не кажется, Квиберн, что каждая ночь оканчивается рассветом — и особо длинных ночей в последнее время не было? — Томмен остановился рядом с барельефом Роберта Смелого, изображённого сражающимся на Трезубце. — Интересная мысль, милорд десница, — Квиберн усмехнулся. — Но только это может объяснить, отчего зима, что обещала стать самой долгой за столетия, кончилась так быстро. «Чушь». — Здесь, в столице, я магией не занимаюсь, Квиберн, — Томмен устало закрыл глаза. Нет, ему точно нужен был новый мастер над шептунами. А этого можно было повесить, всё равно он ни на что не годился с лечением Джоффри. Если всё пойдёт удачно, то Джоффри скоро и не нужно будет это лечение. — И дел с ней не имею. Томмен развернулся и пошёл в сторону башни Десницы, которую занимал уже несколько лет. Бонифер Хасти всё равно жил в башне Белого меча, которая стала башней Семерых. Семеро богов, семеро гвардейцев — куда символичнее? — Да-да, милорд десница. Вы играете в престолы. А в престолы или выигрывают, или… умирают, — донеслось ему вслед. *** Богов не существовало. Он был уверен в этом с тех пор, как убил старшего брата, больного Серой хворью. Боги не были властны в этом мире. Люди сами решали свою судьбу. Он наслаждался этим знанием, поднявшись благодаря нему выше всех остальных. Не боясь божьих кар — если никого нет, то кто покарает? — он был там, где другие боялись побывать, он делал то, что другие боялись делать. Но если богов не было, то кто спас эту проклятую землю? На далёком востоке, в Асшае, жрица теней предначертала ему, что он своими глазами увидит, как умрёт род людской. Как северный ветер сметёт королевства и замки, опустошит поля и дубравы, превратит океаны в ледяные корки. Он и сам видел это во снах. Снах, которые послали ему не боги, но… кто бы ни послал ему эти сны, он был реален и осязаем. Вороний глаз называл себя не просто так. Древняя Валирия забрала у него око, но превратило в око его самого, дав магам смотреть сквозь него. Их магия давала ему эти сны. Их магия давала ему силу управлять стихией. Не боги. Не септоны или жрецы Мокроголового. Чародеи, колдуны и заклинатели. Они были правы, и он это знал. Так почему же, почему, во имя всех ложных богов, он обманулся? Эурон бы не стал доводить дело до крайностей — пиратская империя дала ему возможность возвыситься окончательно надо всеми теми червями, кто презирал его род, но, знай о таком конце, ошибок было бы меньше. Ложные короли раз за разом разбивались волнами о нос его пиратского корабля, и даже самая сильная качка не загоняла его в трюм. Тирошийцы, лиссенийцы, пираты из Кварта и Сорториса, Летних островов и Наата, головорезы со Ступеней и Сестёр, железные люди и изгои из Иббена — все они пошли под его знамёна потому, что он пообещал им, что мир умрёт раньше, чем они будут наказаны. Что они смогут награбить столько, сколько захотят — и ничего им за это не будет. А когда его поддержал лиссениец Ормоллен, захотевший расширить свою торговую империю на главный порт Простора... Людские пороки воплотились сполна в его империи. Империи, которую не забудут веками, но которой теперь пришёл конец. Голодная гибель Староместа предрекла конец Цитадели. Некому стало рассылать воронов о смене сезонов, когда этих воронов сами мейстеры съели уже на второй цикл морской блокады. И всё же, как только холода, что должны были принести смерть, пошли на спад, Эурон понял, что это конец. Никто не говорил это сначала вслух, но… шансов остаться безнаказанными было меньше с каждым днём. Пока Эурон грабил Дорн, лично забрав древний Рассвет с трупа Тёмной звезды, пираты с Наата уплыли домой. Королевский флот, разбивший в Узком море всех тех, кто пытался пробиться в Стылое море, ненадолго улучшил его положение, но потом и это перестало останавливать крыс, что бежали, спасаясь от гнева жителей Вестероса. От гнева королей — и от гнева их богов. На Арборе он был недостижим для них. Пока что. Но так не могло продолжаться вечность — и пока гадкий волчонок разорял его дом, Эурон заливался вином. Впрочем, даже горечь поражения для него была как никогда сладка — и имела вкус внучек лорда Лейтона. Молодых, сочных, пугливых. *** — Рик, Рон, какие новости? — Арья деловито поправила кинжал на поясе, выходя из лесной берлоги к общему костру. Очередной любовник оказался слишком слаб для волчицы, и даже шевелился с трудом — а она просто развлекалась с ним всего-то полночи. Командиры её лучших шаек мрачно переглянулись. — Эти рыбьи выкормыши, воины Талли, устроили облаву в своих лесах. Им не понравилось, как мы ранили этого дурака, их лорда. Она лично участвовала в том нападении, и собственного дядю ей было ни капельки не жаль. Каждый лорд был обузой, ярмом на шее крестьянина, и она с радостью бы ограбила и родного отца, будь он жив, лишь бы простым людям было от этого проще. Да и отец бы понял её. Жизнь среди простого люда многому научила маленькую волчицу. — Уходим к Харренхоллу завтра, — она кивнула старику и щербатому рыжему парню, подходя к костру. У костра сидел связанный пленник, которого банда Рона поймала луну назад. — Миледи, прошу, развяжите мне руки! Это был один из Фреев, пытавшийся выследить их отряды. Братство волчьих людей, как они себя называли. Война разоряла Речные земли слишком долго, чтобы простой люд терпел это — и когда «рыцари» Долины забрали у них последнее, они восстали. Арья была воином, это она с самого детства знала твёрдо, и твёрдо же она поклялась защищать тех, кто приютил её во время войны. — Смоллвуд так и не передал, есть выкуп за него? — пройдя мимо пленника, она обратилась к своему счетоводу, тощему Барти. Он был учеником мейстеров… когда-то, но подался в бега, и примкнул к отряду Арьи посреди зимы. Они тогда жили в разорённом Личерхолле, и скудного для лорда остатка хватало на каждого крестьянина, что просил у них помощи. Лорд замка был её первой жертвой — он понял, кто она такая, а это… не должно было стать известным всем. — И да. Я не леди. Арья пнула пленника под рёбра. Тот захныкал и упал лицом в грязь. — Нет, госпожа, Смоллвуд сказал, что такого, как он Эдмин Фрей выкупать не будет. В Близнецах и так слишком много Фреев. Бывшая дочь лорда обернулась, и презрительно смерила взглядом затихшего рыцаря. — Тогда пора отправить это ничтожество на корм рыбам. *** Русе знал, что радоваться смерти родных — плохое дело, достойное разве что таких ублюдков, как Рамси Сноу. И всё же, то, что замок Пайк забрал его среднего брата на тот свет, было для Рисвелла сродни празднику. Отец не молодел, а старший брат рано или поздно скончался бы бездетным — и тогда самый младший сын стал бы вернейшим знаменосцем Винтерфелла. Особенно если Робб помог бы ему, хм… получить замок в свои руки. — Эй, Нед, как поживаешь? — Карстарк был легко ранен в ногу стрелой, когда они брали Железную рощу. Этот замок не был крепким орешком, как Пайк, но оставался последним на острове, а, значит, осаждённые знали, что с ними будет. И дрались до конца. — Лучше, чем ты, — хмыкнул Эддард. — Ну что, нашёл себе жену среди островитянок? — Пошёл ты. Они же прокажённые! Аша Грейджой, верные люди которой открыли им ворота Пайка в решающий момент, отчаянно пыталась убедить всех встречных ей лордов и не только лордов взять её в жёны. Некоторые соглашались на предварительные ласки, но потом отказывали дикой морячке. Сам Русе считал, что пытаться вернуть корону эти гиблых островов — дурная идея, и даже Робб был с ним полностью согласен. Поэтому Аша так и не была взята замуж. Нечего. В конце концов, она всегда могла попытать счастья с семейством Фарвиндов — оборотней, превращавшихся в тюленей и китов. Их остров был так далеко, что всем было на них наплевать — ну, северянам так точно. Русе знал, знал и Эддард, что Робб собирался возвращаться домой. Воины порядком устали, острова покорены, награбленное хотелось продать или хотя бы доставить в родные края… Поэтому он спешил жениться. Мало ли, кто из воинов с Запада, штурмовавших вместе с северянами остров Харлоу, имел сестру на выданье с большим приданым? Или, может у них есть родичи где-нибудь в речных землях с такими же условиями? Без жены он не смог бы доказать, что может стать лучшим лордом, чем брат. А потому друзья подкалывали его, предлагая взять девку из покорённых семей. В конце концов, не все же они такие дикие, как Аша? *** Барристан хорошо помнил, как Петир Бейлиш и Варис играли в понятную им одним игру. Ещё лучше он помнил, как Мизинец предал лорда Старка, приставив к его горлу нож, пока городская стража вырезала северян, точно свиней. Слышал он и то, как Петир женился на Лизе Талли, как помог Тиреллам заключить союз с Ланнистерами, и как отправил против Джоффри конницу Долины. Даже покинув свою родину, Барристан старался быть в курсе новостей — пусть они и попадали в залив Работорговцев… залив Свободных людей с большим запозданием. И теперь, глядя на Мизинца, извивающегося ужом ради благосклонности королевы, он испытывал некое презрение. Такое же, которое он бы испытывал, если бы вор и насильник пытался просить милостыню на ступенях Септы Бейлора. Королева внимательно слушала, слегка улыбаясь на словесные кружева Бейлиша. Сам он называл себя лордом Долины, но Барристан не сомневался, что её милость прекрасно знала, какой областью номинально правил Мизинец. Наконец, Дейнерис заговорила сама. — Спасибо за лестные слова, лорд Бейлиш. Что же вы хотите взамен? Не отвечайте, позвольте, я сама угадаю — чтобы я решила все ваши проблемы, верно? Бейлиш слегка нахмурился. — Вовсе нет, ваша милость, я не хотел… — Пустое. Ещё вы наверняка хотели бы жениться на мне. Стать соправителем, а потом — регентом? Отравить меня, скинуть с башни, закрыть в темницах или просто убить во сне? Как вы поступили с Лизой Талли, что доверилась вам, а, Петир? Мизинец выглядел ошарашенным. Её милость тонко разбиралась в людях — но после того случая с мальчишкой Мартеллом, ей не нужно было гадать дважды, чтобы понять намерения гостя из Вестероса, что просил её занять престол отца. — Не отвечайте. Вы, как и все прочие, хотите, чтобы я и мои дети были пешками в ваших руках. Но, знаете, я не слишком сильна в кайвассе. Поэтому оказавшись у стола, я скорее переверну его, чем буду играть по чужим правилам. Дейнерис Бурерождённая была страшна в гневе. Не зря она звалась разрушительницей цепей. — Там, в Вестеросе, меня никто не ждёт. Мой отец был безумцем, глупо отрицать очевидное, и память о его делах всё ещё сильна. Драконы обожглись там однажды, и больше не стремятся в старое гнездо. Я не хочу возвращаться в Вестерос, Петир. — Но как же ваши титулы, ваша милость, ведь вы… — Законная правительница Семи Королевств? Болтоны были законными правителями Севера, когда Старки свергли их в очередной раз. Тиги были законными королями Рек и Холмов, когда Блэквуды восстали против них. Ройсы были королями Первых людей, когда андалы подчинили их своей воле. Понимаете, о чём я говорю? Бейлиш кивнул. На его лице читалось затаённое недовольство — примерно такое же Барристан видел, когда Роберт объявил о своём решении ехать в Винтерфелл. Старый воин крепче взялся за рукоять меча. — Я понимаю, вам это не по нраву, но… Взгляните вокруг, Петир. Что вы видите? — Это зал пирамиды Миэрина, моя королева, — Бейлиш по-птичьи склонил голову на бок. — Взгляните на это шире, — подсказала Миссандея. — Это… Миэрин, один из городов империи Гискарцев, — Мизинец снова нахмурился. «Не в своей тарелке», — с неким злорадством подумал рыцарь. — Это свободный город со свободными людьми, — важно проговорила Миссандея. Королева одарила девушку улыбкой. — Верно. Я освободила людей этого города от рабства, и стала их королевой. Не потому, что мой отец был их королём — вовсе нет, напротив, лишь потому, что стала избавительницей. Разрушительницей тех цепей, что сковывали их. Именно поэтому я не собираюсь плыть в Вестерос. Мудрые господа правили по праву рождения — но где они оказались, когда рабы восстали против них? Старый рыцарь приосанился. Он мог гордиться своей королевой, и знал это абсолютно точно. — Серый червь! — скомандовала Дейнерис Бурерождённая. Воин вышел вперёд, положив руку на меч. — Этот человек — предатель, обманом попытавшийся заманить меня в ловушку. Я приговариваю его к смерти. — Н-нет, госпожа! — закричал Бейлиш, когда двое безупречных наставили на него копья. — Я ни в коем случае… — Лорд Варис рассказал всё о ваших планах, милорд, — последнее слово она буквально выплюнула. — Хаос — это лестница, не правда ли? Сир Барристан отвернулся от печального зрелища. Он помнил отца Петира, что спас жизнь лорду Талли во время войны на Ступенях. Кто же мог подумать, до чего жизнь доведёт их?