В твоих глазах пляшут черти

Максин Мейфилд появилась в их (его!) городе в самый разгар пубертата Майка Уилера, когда любой косой взгляд воспринимаешь в штыки и даже за одну не вовремя сказанную фразу готов убить. Когда каждую девушку, за исключением Джейн Хоппер, считаешь шлюхой, ошибкой природы, да и просто недостойной хотя бы одной мысли о себе в голове Уилера, а смазанные уже-почти-недетские поцелуи потихоньку начинают переходить в горизонтальное положение. И именно в этот момент в его, черт побери, наконец-то налаженную жизнь без каких-либо предупреждений, ураганом влетает Мейфилд, от одного вида которой Майку хочется сунуть два пальца в рот. Настолько хочется пойти проблеваться, что внутренности стягиваются в тугой комок, злобно и агрессивно быстро подбирающийся к горлу. А потом начинает тошнить от подавляемого негатива и самого себя. И дело тут даже не в том, что Макс может с закрытыми глазами побить личный рекорд Майка в «Dragon’s Lair». Тут все проще. Макс Мейфилд не девушка — она раздражитель. Назойливая муха с колким языком-пропеллером. И никто в упор этого не замечает. Никто. Для всех она бабочка с невесомыми крыльями, посыпанными золотистой пыльцой. Идеал в ограниченной человеческой системе координат. «Волосы цвета утреннего солнца, глаза моря-озера-реки-и-все-остальные-ебучие-водоемы, дивные веснушки и две чудные ямочки». Херня. Причем полная. Такая херня, вынуждающая его вариться в собственном (проницательно правильном!) мнении. Как будто его слова ни для кого ничего не значат. Бульк! Пустой звук. Такой же бессмысленный, как и прослойка отчужденности вокруг него, которая образуется при любом упоминании этой дрянной девки. Потому что Майкл Уилер в упор не видит всего этого сахарно-модельного дерьма. Только вечно растрепанные волосы смешного, слишком рыжего цвета, абсолютно обычные, тошнотворно-голубые глаза, веснушки, которых слишком много, и дефекты на ее щеках. Огромное количество шрамов на выпирающих коленях и локтях, нос картошкой и слишком тонкие губы. Вот и вся отвратительная Макс Мейфилд, которая с каких-то непонятных херов переехала из своей гребаной Калифорнии в Богом забытый Хопкинс. Бабочкам место в Калифорнии, где их ебаная пыльца не будет ослеплять сиянием людей, привыкших ходить в солнцезащитных очках. Для Хопкинса она всегда будет чужой. Не-такой-как-все. Так считал Майк. А здесь она ослепила всех. Обдурила. Словно инопланетная особь, изучающая почву для последующей атаки. Но он был к этому готов. Вот только совсем не ожидал, что друзья не запаслись цветными стеклышками, помогающими отличить искренность от игры слов и псевдоблагородства. Злость шкворчит в нем, подогреваемая каждым моментом ее присутствия рядом. Майк буквально кричит в лицо каждого мало-мальски знакомого человека: «Макс здесь лишняя. Нафиг ее. Вы слышите?! Нафиг!» Но все лишь крутят пальцем у виска и талдычат одну и ту же фразу: «Ты о чем? Она классная». Глупцы и слепцы! Да Майк лично пожмёт руку тому, кто назовёт хотя бы одно адекватное объяснение этому высказыванию. Но, видимо, не в этой жизни. У неё даже имя мерзкое. Максиииин. Складывается ощущение, что это писк комара. Комара, которого нужно уничтожить в течение одной секунды. Эта даже не та самоуверенная муха, а действующее исподтишка насекомое. Вот и вся ее гнилая суть. Только чтобы ее понять, нужно прислушаться и замереть. Неудивительно, что она просит называть себя Макс. Вот только ебаная загвоздка в том, что имя Макс не уступает в тошнотворности. А всем остальным нравится. Нет, все просто в полнейшем восторге от нее. Даже его родная (так ведь?) Элевен захотела с ней дружить. Как только Макс перешла порог чертовой средней школы Хопкинса, мило улыбнулась и подсела к ней на биологии прямо перед носом Майка, Эл почувствовала своим третьим глазом (или как это у неё называется?), что Максин Мейфилд действительно то, что нужно, и Майкл Уилер может хоть трижды засунуть своё мнение себе в задницу. «Наконец-то у меня будет настоящая подруга, Майки. А не кучка пятнадцатилетних мальчишек». Боже, да и фиг с тобой, Эл. Если захочешь узнать что-то о настоящих друзьях, то мы играем в «Подземелья и драконы». Вот только Дастин, Лукас, Уилл Байерс, ровно как и все остальные парни школы Хопкинса старше тринадцати лет пускают на неё слюни. Да твою ж мать. Вы разве не видите пляшущих чертей у неё в глазах? Она словно ждет подходящего момента, чтобы выпустить анархичное зло из своего нутра. Да в ней демоны из преисподней живут, а вы спорите, кто понесёт ее портфель и с кем она будет сидеть за партой сегодня. Идиоты! Свет как будто клином сошёлся на этой Мейфилд. Она легко влилась в компанию и стала раздражать Майка ещё больше (хотя, казалось бы, куда больше). Он не чувствовал себя комфортно рядом с ней, даже тогда, когда в разговорах с друзьями проскальзывало ее имя. Его трясло от неё. Майк больше не был самим собой. Все разговоры заканчивались обсуждением Макс. На каждом их собрании присутствовала Макс. Абсолютно все его уроки совпадали с уроками Макс. Элевен постоянно рассказывала о том, какая же она охеренная и что стоит найти общий язык с Макс. Макс. Макс. Макс. Максииин. Ему кажется, или он действительно попал в какой-то дешевый ужастик, где все были просто помешаны на веснушках и идиотских рыжих волосах? Будто в клонированных сознаниях людей не было никакой разницы. Или все просто напросто заболели обожанием Мейфилд, а он один был привит от этой заразы. Но они упорно пытались его заразить. Майк Уилер не знает. Но чувствует всем своим существом, что ни к чему хорошему это не приведёт. Она как кость в горле. Как инородное тело в его мыслях. В его городе. В его мире. Да о чем вы? Как только Уилер посмотрел в глаза Мейфилд, он просек… Майк в ту же самую секунду просек. Она уничтожит весь твой херов привычный мир, приятель. Она задаст направление и заставит измениться. Беги от солнца, Калифорнии и Максин Мейфилд. Беги, пока силы не покинут тебя. Беги. Только вот одна херня, которую Майк Уиллер допустил - Мейфилд, с дикой скоростью, практически молниеносно стала частью его жизни. Самой отвратительной ее частью. Слишком яркой и громкой, без единой капли стеснения. Оказывается, бежать уже поздно. И Майк Уилер за год знакомства с ней вынес для себя… Максин Мейфилд — это херов сборник самых отвратительных человеческих качеств за последнюю тысячу лет. А возможно и со времён тиранозавров. Она именно это. Безумная любовь к скейтам, игровым автоматам и справедливости. Безумная Макс. Показушная честность и абсолютный талант к вранью. Да и сама она ебаный детектор лжи. Чувствует ложь за десятки миль, только подумай о том, что хочешь соврать, а Макс уже знает об этом. Эго раздутое до размеров Тихого океана и желание быть первой всегда и везде. Полная уверенность в себе, скрытая за натянутой, но такой искренней (только не для Уилера) улыбкой и озорных (ага, как же) огоньках в глазах. И Майк может бесконечно долго перечислять «тысячу и больше отвратных качеств рыжей дуры» — не зря же ходит на психологию. Вот только это даром никому не нужно. И это выводило из себя. Люди хотели обманываться. От неё пахнет чертовой мятой, запах которой он возненавидел сразу же, как только почувствовал. К слову, узнал он об этом ровно в тот момент, когда Макс со всей дури влетела в него на своём уродском скейте. «Прости Уилер, но мог бы хотя бы смотреть по стор....» Ой, да пошла ты, Мейфилд. Майк после этого весь день ходил с этим (её) запахом мяты на его одежде. Мята. Такой обычный запах. Майкл даже когда-то его любил. Но теперь она находится первым пунктом в списке вещей, которые Майк Уилер никогда не возьмёт в руки. Вы слышите? Никогда. (Он даже начал использовать другую зубную пасту, лишь бы не чувствовать запах этого растения) Но мята — только начало. Она выбивала основу из-под ног, разрушала фундамент родного дома. Делала привычное и лично твое отвратным. Таким же как она. Красила всю его жизнь в мерзкий рыжий цвет. Макс влияла на Майка. И уже было глупо это отрицать, хоть по-началу Уилер и пытался. Но Майк не мог с этим ничего сделать. Всей душой хотел, но не мог