В твоих глазах пляшут черти

У Майка Уилера где-то с десяток причин не открывать глаза утром своего первого дня совершеннолетия, и главная из них та, что с вероятностью ноль целых девяносто девять сотых она ушла, оставив за собой лишь лёгкий шлейф невыносимых духов на подушке. И дело тут не в невероятном предчувствие Майка, он просто слышал, как она на цыпочках передвигалась по комнате в поисках своих вещей, тихонько бубня себе под нос ругательства ведь чертова толстовка куда-то пропала. А Уилер то точно помнит куда он ее отшвырнул и был бы он хотя бы чуточку смелее, обязательно бы сказал, где она. Майк не знает в чем она в итоге пошла, но почему то кажется (или хочется чтоб казалось), что всё-таки встав с кровати, он не обнаружит свою футболку. А услышал всю ее возню он не потому, что его сон очень чуток и Уилер покинул царство Морфея, как только она пошевелилась, а потому что заснуть он так и не смог. И если вы спросите его какая самая странная, глупая и «позорная» вещь, которую он совершил за всю свою жизнь, то Уилер без раздумий ответит, что это ночь с Мейфилд, когда он несколько часов обнимал Макс, гладил по волосам, удивляясь почему живой огонь не обжигает его и так и не смог закрыть глаза хотя бы на пол часа, потому что боялся, что на утро ее уже не будет. И его опасения были полностью оправданы. Макс ушла где то в четыре часа утра, услышав рёв так-не-во-время-проезжавшей-мимо машины. А Майк так и остался лежать в одной позе после того, как входная дверь тихонько закрылась. Потому что она поцеловала его. Легкое прикосновение губами его собственных губ оставило тысячу мурашек, случайно скатившуюся слезу с ее щеки и полное отсутствие хотя бы какого-нибудь понимания реальности. Он все ещё спит или они с Мейфилд действительно..... Действительно, что ? Майк встаёт в семь утра, когда чувство голода даёт о себе знать, а спина просто не выдерживает нахождения в статичном положении на протяжении долго времени. Так и не найдя свою футболку, он плетётся на кухню в отчаянных попытках прийти в себя, но видимо этого сделать ему так и не удастся. Ведь на столе стоит та-самая-черт-ее-дери коробка. Уилер дрожащими руками берет ее и на ватных ногах бредёт обратно в подвал, напрочь забыв про печенья с чаем, о которых он мечтал последние минуты три. Садится на кровать, а сердце стучит так сильно, как будто это не глупый подарок от Мейфилд, а одна из самых важных вещей человечества. (Кому какое дело, что для него он таковым и был) Первое, что он видит эта записка, выведенная знакомым почерком и почему-то сразу становится тепло на сердце. Там ведь всего четыре слова, а искренности больше, чем во всех его письмах для Эл. «С Днём Рождения, Майк» Майк...Майки.... и сразу же флешбэком проносятся воспоминания о том, как она произносила его имя. Не Уилер, Майк. О том как она смотрела, не на Уилера, а на Майка. О том как она целовала.... И сразу же по ушам ударяет другое, его собственное «люблю». Майк не уверен, что вообще произнёс это. Может это разбушевавшаяся фантазия. Он молится, чтобы ему это показалось. (разве такое кажется?) -Люблю...- повторяет пару раз Майк уже вслух, пытаясь самому себе доказать абсурдность своих мыслей. Но почему-то звучит это слово мягко и нежно, совсем не так как это было с Эл. Совсем не так.... Последнее «люблю» слетает с его губ совсем невесомо. Просто вырывается как должное, когда в его трясущихся руках оказывается подарок.

***

А Мейфилд тем самым временем бредёт вдоль пустынных улиц с полным разочарованием в себе. И разочарование это чувствуется так сильно, что кажется, будто сейчас оно материализуется, превращаясь во что-то страшное, с длинными, когтистыми лапами, длинными зубами и пустыми глазницами, и проглотит Макс в один раз. И никаких Истязателей Разума не нужно. Идет и мысленно вопит о себе «Предательница» Парень лучшей подруги. И самое главное, самое важное, она хотела этого. За это стыднее всего. Она хотела Уилера. Отдавала себе полный отчёт о том, что она делала. О том, что целовала. О том, что снимала с него ту самую футболку, в которой она сейчас идёт по гребанному Хоукинсу, без единой мысли о том, что будет дальше. Даже холод не чувствовался, Мейфилд как будто перестала жить. Сгорела, полностью, оставшись лишь тусклым подобием себя. Тенью воспоминаний о чем то далеком и уже несбыточном. Наверное, даже ее волосы потускнели на пару тонов. Домой идти не хотелось, там пусто. Родители уехали в Калифорнию ещё пару дней назад, а Билли наверняка притащил свою «девушку» посмотреть на его коллекцию фильмов. Макс надеется, что хотя бы у него все хорошо. Она сама и не заметила за бесконечной чередой путающихся мыслей и воспоминаний, отрывков прошлого вечера и смешанных чувств, как дошла до дома Уилла. И то-то ей подсказывало, нашептывало, что нужно бежать отсюда, сверкая всем, чем только можно, ведь странное словосочетание «ночь фильмов с Байерсами» как-то связано с Эл, а смотреть ей в глаза она не сможет ещё хренову тучу лет. «Где твой список недостатков Уилера, куда ты его нахрен спрятала. Почему позволила ему забрать у себя все. Почему ты этого хотела?» Наверняка, для него это страшная ошибка, которую должен совершить каждый уважаемый себя идиот. Она полностью игнорировала т слово, что словила губами прошлой ночью. Казалось, что до сих пор оно застряло где-то на пути к сердцу. Ты либо выплюнешь, выблюешь его вместе со всем, что так давно сидит в тебе, либо позволишь этому уничтожить тебя. «Люблю» Сказал ли он это на самом деле или она услышала лишь, то, что сама хотела. Макс садится на поребрик, когда сил идти больше нет. Просто их нет. Закончились. И позволяет себе выпустить слезы полного отчаяния. Один раз поплакать, а потом снова стать железной Максин Мейфилд. Без проблем и без совершенных ошибок. Без глупых мыслей и без непонятных поступков. — Почему ты здесь, Макс ? Совсем замёрзнешь - от голоса Уилла она подскакивает, Макс не ожидала встретить хоть кого-то в выходной день в семь утра на окраине города. Но Мейфилд уверена, что это не случайная встреча. Он наверняка шёл за ней прямо от своего дома. И упавшая на ее плечи куртка парня, лишь подтверждала ее мысли. И вместе с ощущением тепла, приходит и ощущение собственной ничтожности. — Я ужасный человек, Уилл - неожиданно для обоих, тихо и быстро выговаривает она. — Что случилось ? - он садится рядом с ней и старательно делает вид, что не знает чья футболка надета на Макс. Игнорирует тот факт, что он вместе с Эл выбирал для него этот подарок. Чертова Металлика. — Я столько наворотила. Я так виновата. Моя голова, она отключилась на тот момент. Уилл я... - девушка задрала голову, устремляя взгляд в небо. Облака разных форм медленно плыли по небу, в некоторых наверняка можно было разглядеть какие-нибудь фигурки животных, посмеяться, вспомнить вечное Лукасовское "Облачка в виде члена" или еще чего. Но только ей не до этого — Мне так жаль. Она не простит меня. -Кто не простит? За что?- Уилл поднял голову, пытаясь понять, на что смотрит Макс, но увидел лишь воздушные замки, созданные облаками. Это все таки произошло. Уилл знал об этом ещё вчера. Когда Ненси пробормотала что-то, о плохом самочувствие Майка, но взгляд, который она бросила на Элевен сказал правду за неё. Сочувствие, что рекой лилось из огромных глаз почти невесты Джонатана, дал понять и Уиллу и Эл, что ее брат не придёт по другим причинам. —Я такая дура. Я совсем не думала,- а Макс говорила. Ненужные признания. Ненужные слова. Ненужные страхи. — Все что сделано сердцем, не может быть ошибкой. Я уверен, ты хотела этого, - Уилл понимает все слишком хорошо. И если бы Макс видела его глаза, она бы, наверное, удивилась. — Хотела и это самое ужасное, Уилл. Так ведь нельзя. Я не должна была. Эти чувс... это все, не должно быть во мне. Это неправильно, - Мейфилд начала трястись толи от холода, толи от переполняющих противоречивых эмоций. Но Уилл обнял ее, точно также как обнимал всю ночь Эл, шептал ей на ухо о том, что ей стоит простить и Майка и Макс. И если бы Мейфилд присмотрелась, то заметила бы на его футболке все ещё мокрое пятно от слез лучшей подруги. А ведь он объяснял ей то, что было понятно всем ещё в первую встречу. «Для него это всегда была Макс» — Я всегда поражался человеческой глупости, Макс — Что?- Тут пришла очередь девушки опустить голову, смотря в глаза Уиллу. — Она безгранична и почему то всегда упирается в страх. Страх быть осмеянным, страх облажаться, страх быть отвергнутым. И люди теряют своё счастье. Трясёмся, волнуемся. И из-за чего? Из-за чего, Макс скажи мне. Чего ты боишься? Почему не признаешься себе? — Уилл хотел закончить предложение так, но после добавил — И ему, - ведь почему-то был уверен, что подруга сбежала от Майка пару часов назад и совершенно точно не обсуждала с ним произошедшего. -Ему? О ком ты, Уилл?- Ее брови двинулись к переносице, выражая одновременно и вопросительность и недовольство. Поздно бежать, но Мака старается. — Ты скрываешь свои чувства. Винишь себя. Из-за чего? Боишься причинить кому то боль? Миллионы людей причиняют боль своим самым близким ежесекундно. Ты не исключение. Почему ты отрицаешь наличие у тебя чувств? - Он как будто специально не называл имени. Будто боялся какую реакцию может вызвать оно. -Я...- Слова, крутившееся в голове закрутились еще больше, превращаясь в кучку несвязанного текста, так что фразу так и не получилось закончить. — Знаешь, а я ведь действительно знаю какого это, любить не того. На земле восемь миллиардов людей. Восемь. А я влюблён в самого неподходящего для этого человека. Самого иррационального для меня человека. И вот это действительно дерьмово, - Уилл и не заметил, как начал говорить. Просто почувствовал, что это нужно. И ему и ей. — Неподходящего? — Да, потому что сердце этого человека занято. Там уже живет любовь, но не ко мне. Я лишь наблюдаю со стороны и пытаюсь сдерживать себя, Макс. Я так устал сжимать кулаки, я боюсь той злости, что живет во мне. Каждый раз когда я вижу эти карие глаза, которые смотрят не на меня. Не на меня понимаешь? - Макс понимает, а Уилл закрывает глаза, переводит дыхание и говорит таким голосом, каким произносят лишь самые важные слова и самые страшные тайны, - Они такие красивые... Мне иногда кажется, что там пляшут черти... — Уилл... — А это мой личный девятый круг, потому что никогда они не будут смотреть на меня, так, как нужно мне. Потому что Уилл Байерс всего лишь друг. Лучший друг. Тот у кого можно спросить совет, кому позвонишь в слезах, кому расскажешь свои проблемы. Личная жилетка, опора и поддержка. И никогда ничего большего, - Макс стирает пальцами слезу, что срывается с его ресниц. «Мужчины не плачут» — И почему ты молчишь ? - она хлюпает носом хотя сама и догадывается о причинах. — Все просто. Это никому ненужно. Я хочу что бы он, этот человек, был счастлив. И он будет. Я знаю это. Но без меня. Я не хочу мешать. Это лишь испортит наши отношения. А ты не будь такой трусливой как я, - И улыбнулся, пытаясь успокоить. А в глазах его, карих, плескается океан, полный безнадеждности и тоски, каждый раз потопляя редкие, маленькие и яркие кораблики надежды. -Мне правда жаль... -Единственное что я понял: никогда нельзя скрывать свои чувства. Какими бы глупыми и иррациональными, запретными и напряженными они не были. То, что живет в твоём сердце, Макс, - он показывает пальцем туда где должно находиться сердце, но у Макс там сейчас пусто. Она оставила все у Уилера, - это верно, - Макс смотрит и ищет слова. — А если он..., - она хочет сказать невероятную глупость и Уилл останавливает. — В его сердце живет тоже самое. И давно. Я знаю. А теперь иди и, пожалуйста, сделай то, что должна. Перестань бояться,- шепчет ей куда то в макушку. — Все будет хорошо, Уилл,- Даже сама не понимает, кого пытается успокоить: его, или себя. -Я знаю, - И снова улыбка. И снова с тем же океаном в глазах. Но на этот раз Мейфилд улавливает там и грусть. Макс уходила в слезах. С раскуроченным и вывернутым нутром и со своим личным монстром из разочарования и сомнений за руку. Уилл сидел и старался унять дрожь в теле от этого признания. Никому раньше, никому. Никому не говорил и не собирался. И оба в этот момент знали, что в их сердцах поселился человек. Один и тот же. Самый неподходящий для Уилла, и самый правильный для Макс. Катастрофически ошибочный для Байерса, предначертанный судьбой, Богом и Дьяволом для Мейфилд. Майкл Уилер, что сейчас в руках сжимал найденную толстовку Мейфилд, подарок и записку на обратной стороне которой написано «будь счастлив» Он будет.