Сердце леди

Скотт честно старался иметь как можно меньше дела с кадетами, причем со всеми сразу, чтобы уж точно никто ничего не подумал. Выходило так себе: несчастный инженер буквально кожей ощущал на себе постоянный недоверчивый взгляд Маккоя. Даже если он себе это только воображал. Но с коллегой-доктором он знаком был, а вот каким тот был в роли отца — не имел понятия, так что предугадать реакцию было невозможно. Попытается ли он устроить Скотту внеплановую профилактику какой-нибудь наполовину мифической болезни, если ему покажется, что инженер слишком перегружает Джоанну? Или наоборот — если решит, что товарищ отстраняет ее от серьезной работы? Неизвестность пугала куда больше, чем письменные и вербальные угрозы и предупреждения. Монтгомери тонул в трясине сложных человеческих взаимоотношений и с каждой минутой убеждался в том, что в изменении законов физики по первому капитанскому требованию он преуспевает больше. Это проще! Он собрал у стажеров падды с рапортами, поблагодарил за работу, стараясь, чтобы его голос звучал одинаково ровно каждый раз, и отпустил их на отдых. Последние два дня он усиленно натаскивал молодежь на бумажную работу, чтобы знали, что за любое свое действие в Звездном Флоте нужно отвечать. По форме, с правильной разбивкой на абзацы, безукоризненной орфографией и владением техническим словарем. Умением запихивать в отчеты незапихиваемое — например, искусство раскидывания случившихся за неделю поломок в годовой период, чтобы не вызывать у Командования неудобные вопросы — им еще только предстояло. Такой опыт передавался только от офицера к офицеру, в Академии этому не учили. Инженер проводил взглядом Джоанну Маккой. Хотя он старался изо всех сил, актерское мастерство было еще одним поприщем, которое казалось ему сложнее варп-теории. Девочка явно чувствовала, что отношение к ней другое, а может, и догадывалась о причине. За это было ужасно стыдно. Но увы. Джим, засранец эдакий, привлек к делу Спока, а тот с чисто вулканской методичностью перерыл почти все существующие протоколы и нашел таки совершенно дурацкую причину, по которой Скотти нельзя было уходить в отпуск. Монтгомери подозревал, что эта директива осталась в официальном положении только потому, что о ней забыли — настолько она была бредовой. Так или иначе, он оказался на передовой, и с этой ситуацией ему предстояло разбираться самостоятельно. — Я так больше не могу, Кинсер, — пожаловался он коллеге. — Мне скоро сниться начнет, как Маккой подкрадывается ко мне с гипоспреем за то, что я не так обошелся с его дочерью! Инопланетянин глубокомысленно кивнул, не отрываясь от компьютера. Скотт все время жаловался, это было для него столь же естественным состоянием, как ворчание для доктора. Впрочем, люди, на вкус Кинсера, были в целом слишком разговорчивыми, а инженер столько раз ему выговаривался, что офицер привык и мог без малейших проблем поддерживать разговор, не отвлекаясь от своего дела. — Хотя да что ты понимаешь! — Монтгомери реактивно перешел в третью стадию. Кинсер пожал плечами. Он и правда не имел понятия, о чем идет речь. Так же машинально он отметил, что это новый рекорд — а ведь начальник даже не начинал сегодня пить! — Я просто пойду и поговорю с ним! Так и знай! — запальчиво заявил Скотти, выскочил из-за стола и быстрым шагом направился к турболифту. Кинсер на всякий случай все-таки заглянул в ящик стола, но уровень содержимого хранящейся там бутылки не изменился с прошлого раза. Решимость инженера, вообще-то, испарилась начисто уже к выходу из инженерного, но возвращаться обратно после таких громких слов было даже неприлично. Так что, стиснув зубы, он шагнул в кабину и скомандовал: «Медотсек». Некстати пришло на ум исследование о влиянии цвета униформы на смертность личного состава… Оставалось надеяться, что светлая магия звания старшего инженера пересилит проклятие красной рубашки. Да и в конце концов, не убьют же его за простой вопрос! Или убьют?.. Очень сложно бояться чего-то, когда носишь красное и служишь под началом капитана Кирка. Но Маккой тоже был крепким орешком. В медотсек Скотт зашел, как в камеру варп-ядра. Со стойким ощущением, что это огромная ошибка и обратно он уже не выйдет. — Что? — устало вопросил доктор, со свирепым видом заполнявший какой-то формуляр на компьютере. Монтгомери доблестно проглотил готовое вырваться «Я попозже зайду». — Я по личному вопросу, — рискнул он. Маккой смерил его внимательным и подозрительно плотоядным взглядом. — Давай, — рубанул он. — У меня твоя дочь на стажировке, и я… — И ради этого ты меня оторвал от этого отчета?! — зарычал доктор. — Я над ним второй день сижу и только-только начал продвигаться! А ну выметайся, пока я тебе не устроил профилактику… — Меня уже нет, — отозвался Скотти из коридора. У инженеров быстро развивался нюх на всякого рода взрывы и рефлекс мгновенно оказываться подальше от эпицентра, если катастрофу нельзя предотвратить. А главный инженер традиционно был чемпионом в этом виде спорта. Он немного послушал, как в кабинете сердито двигают мебель и неразборчиво бормочут. — Ну, вопрос, наверное, можно считать решенным, — задумчиво сообщил он ближайшей стене.