Сердце леди

За оружием Скотти все-таки решил не заходить — есть вероятность, что ношение фазера спровоцирует неведомую силу на более активные действия. Но увиденное на палубах (сразу лезть на мостик инженер тоже поостерегся) ему категорически не нравилось: да, часть коллег выглядела столь же растерянной, как и его подчиненные, но вот другие… Другие выглядели подозрительно довольными, словно их накачали какими-то наркотиками. И где, интересно, тогда раздавали? Такие вещи должны в первую очередь предлагать инженерам и медикам, им всегда жить сложнее, чем остальным… Стоп, медики? Монтгомери дернул Кинсера за рукав, увлекая за собой в коридор, ведущий к турболифту. Навстречу как раз шла группа «блаженных»: с дурацкими улыбками во все лица, с мечтательно поднятыми к потолку глазами, идущие медленно-медленно. Почему-то рядом с ними было неуютно, точно сейчас это обманчивое забытье с них спадет, и они с утробным рычанием примутся пожирать плоть живых еще людей, зубами вырывая куски из тел… Шотландец невольно содрогнулся и зарекся смотреть старые фильмы ужасов, изобилующие сюжетами про зомби-апокалипсис. Сейчас еще топором вооружись в прогрессивный двадцать третий век, ага… Хотя все равно жутко. Повезло: они не собирались в турболифт. Инженеры затаились в кабине, Скотти откровенно переводил дух, Кинсер выглядел традиционно флегматично. Подумаешь, странные люди, тут таких семь на дюжину. Ну да, куда инопланетянину разбираться в тонких нюансах человеческой ненормальности? А вот специально обученный человек разберется… Монтгомери сунул руку в карман и от души обругал себя: коммуникатор остался не то в каюте, не то в инженерном. Напарник тут же понятливо вывернул свои карманы, показывая, что средства связи у него не имеется. Ладно, инженеры мы или твари дрожащие? — Компьютер, остановить турболифт, — скомандовал Скотти, стараясь не думать о жутких историях из русской литературы, которыми так любил потчевать коллег Чехов. Особенно эта, про старушку и, как на грех, топор… Он снял со стены панель и по локоть засадил руку в месиво проводов, на ощупь выискивая нужный. Выдернув один, как будто бы первый попавшийся, переподключив другой, тоже вроде бы случайный, инженер какое-то время изучал небольшой монитор, после чего удовлетворенно кивнул. Кинсер, не проникнувшись своей ролью помощника в спасении корабля от очередной напасти, со скучающим видом сидел на полу. Да, необычно. Да, впервые с ними такое произошло. Так ведь все бывает когда-нибудь в первый раз… — Скотт Маккою, — свистящим шепотом произнес шотландец. — Доктор, вы меня слышите? — К сожалению, — донеслось из динамика. — Чего вам, Скотт? У меня в кои веки пусто… У Монтгомери упало сердце. В медотсеке Энтерпрайза пусто. Это едва ли не хуже, чем инженерный отсек без поломок и работы! В медотсеке должны быть пациенты, а значит, дело действительно принимает нешуточный оборот. Но можно ли верить Маккою? Вдруг врач тоже попал под неведомое влияние? А вдруг его завербовали первым, а теперь он незаметно распространяет эту заразу? Ну, раз все «зараженные» выглядят такими счастливыми, проверить дока на вшивость труда не составит. Он принципиально не бывал доволен жизнью, пока находился в космосе. Да и на Земле едва ли был счастливее. — Док, у меня это… поясница опять… — офицер постарался как можно достовернее изобразить виноватый тон пациента, опять ухитрившегося добавить врачу работы, но очень раскаивающегося, честно-честно! Поток исключительно медицинской ругани, грозящий из-за высокой квалификации иссякнуть только к утру, смог бы убедить самого параноидального человека на борту. Так искренне ненавидеть умел только Маккой в своем натуральном виде. — Док, это правда вы! — вырвалось у Скотта. — Что, простите? — доктор тут же сделал профессиональную стойку, насторожился. Монтгомери как назло захотелось нервно захихикать. Подумать только, Боунс его, пытающегося спасти корабль, подозревает в «ненормальности». Но нужно держать себя в руках. Очень нужно. Теперь у него был хотя бы один союзник вне инженерного, причем очень могущественный союзник. — Что-то не так на корабле, — зашептал инженер, молясь про себя, чтобы никто не вызвал турболифт. — У нас нет работы, у вас нет пациентов. На Энтерпрайзе так не бывает! Люди ходят медленно по коридорам, довольные, никуда не торопятся, будто пьяные… Да только мистер Спок не дал бы такому количеству народа упиться одновременно, мы бы уже узнали о его недовольстве! И тихие они для пьяных… — Ага, — после короткой паузы донеслось из динамика. — И правда подозрительно. Можете добраться до медотсека? — Постараюсь, — замогильным шепотом пообещал шотландец. — Отбой. Они вернул панель на место, закрепил и только после этого позволил себе вздох облегчения и разрешил турболифту продолжить движение. По крайней мере, он теперь не один. Вспомнив об оставленных в неведении подчиненных, инженер торопливо ткнул в несколько кнопок, вызывая оставленного за главного Романетти. — Как ситуация? — нервно осведомился лейтенант-коммандер. Вид у просто лейтенанта был жалкий. — Кто-то из наших вдруг стал таким расслабленным и спокойным! Это ненормально! — зашипел он, невольно повторяя за Скоттом. Инженер вздрогнул. Оно распространяется. Хоть бы еще не было слишком поздно… — Держитесь, — коротко велел он и отключился.