Болотные легенды

Комиссар Теймон закрыл глаза, досчитал до пяти и глубоко вздохнул. — Ирен, Вы понимаете, в чем Вас обвиняют? — вкрадчиво поинтересовался он и натолкнулся на полный непонимания взгляд зеленовато-карих глаз. Хорошее, открытое лицо, все в россыпи мелких веснушек, правильной формы нос, четко очерченные губы, аккуратные брови. Ничего запоминающегося. Обычная молодая женщина, такие по улицам ходят сотнями — глянешь на нее и забудешь. Только вот это лицо, с добрым, искренним выражением. Излюбленная клиентура всяких мошенников и цыган. Лицо простого, законопослушного гражданина. — Не совсем, — Ирен повела плечами, будто пытаясь стать меньше, неприметнее. Ну чисто студентка перед строгим экзаменатором, от решения которого зависит ее судьба. — Подозреваю, я сделала что-то не то, однако никак не могу толком понять, почему… Скажем так, ко мне применяют подобные меры предосторожности. Да, изолятор — не лучшее местечко для такой девушки. Белый потолок, серые стены, серый пол, серая униформа полицейских и служащих, серые тарелки… Только комбинезон ярко-оранжевый с четким фиолетовым номером, выведенным на спине. Нескольких часов, проведенных в этих стенах во время допросов, хватало, чтобы от непонятного дискомфорта начиналась мигрень, а чувство подавленности исчезало только на следующие сутки, знал по себе Теймон. — Ирен, — сжалившись, комиссар постарался говорить мягче, чтобы не пугать и без того напряженную подозреваемую. — Вы убили человека. — Человека? — удивленно переспросила она. — Я не убивала человека. Я избавилась от вредителя. — Ирен… — Я уверена, что Вы, мистер, не простили бы измену. Я не из тех, кто подпускает всяких шлюх к дорогому мне человеку. — Ваш друг просто писа… — Мне плевать, — отчеканила Ирен, оскалившись. За ее спиной дрогнула тень, похожая на хвост. Теймон моргнул и видение исчезло. — Мне плевать. Эта мерзкая шлюха посмела лезть к МОЕМУ соавтору. Понимаете? К человеку, которому я доверилась. Открылась. Которому не стеснялась показывать свои внутренние миры. Конечно же, я ее уничтожила! Боже, как же она кричала. Это было упоительно. Роскошно. Я чуть не кончила, когда поняла, что сломала ей все пальцы и раздробила запястья. Право слово, это было трудно, я вся выдохлась, пока перерезала ей шею. Сложнее было только кровь из ванны оттереть, но я постаралась. Я молодец. Девушка откинулась на стуле и улыбнулась. Зрачок у нее был узкий и вытянутый, как у кошки, и от животного ужаса, разрастающегося в животе, по спине комиссара побежали мурашки. — Теперь ее нет и не будет. Теперь только я буду творить с Дэни, — ее голос стал низким и хриплым. — Только я, мистер. Только я. Это же так прекрасно — быть чьей-то единственной, правда?