Неистовство

Когда уже рассвело, оборотень с охотницей наконец добрались к воротам города. Они были закрыты, а на стенах никого не наблюдалось. Санас принял человеческое обличие, а Ириса стала тарабанить кулаками в ставни. Стражник ворот выглянул, отодвинув затвор маленького окошка: — Охотники приказали никого не впускать и не выпускать. — Мы часть отряда! — оскалилась на него девушка. — Пусти нас, или, когда я до тебя доберусь, сама тебе башку оторву! Тот немного помолчал, закрыл створку и все же приоткрыл перед парой одну сторону ворот. — Где все? — спросил Санас стражника, заметив, что на улице совсем никого нет. — На площади, — нехотя ответил тот. — Проклятых вешать собираются. Там хрен знает что творится. Но вы же часть отряда, вы должны быть в курсе. — Вот проклятье, — прорычал молебник. — Сансет, что нам делать? — испуганно спросила девушка. — Побереги себя, Ир. Я попробую сам разобраться. — Отряд убьет тебя! — Я постараюсь решить все мирно… — Сумасшедший, — выдохнула охотница. Парень грустно улыбнулся и бегом кинулся туда, где собрался весь город. У окраины площади стояла виселица. Пятеро детей сечей по пять-восемь уже ожидали казни с петлями на шее. Другие дети ждали своей очереди с перевязанными руками и ртами под охраной части отряда. Самые маленькие лежали или сидели в небольшой железной клетке и плакали, отсвечивая глазами всех цветов. Люди на площади кричали, проклиная церковь и охотников, стражники пытались их унять, охраняя виселицу и заключенных от толпы. Кто-то из женщин рыдал, моля о пощаде и предлагая себя взамен. Санас нахмурился. Все происходящее не укладывалось в голове. Ириса догнала парня и остановилась рядом, с ужасом глядя на виселицу с детьми. Бауэр поднялся наверх, встал у первого рычага и, опустив на него руку, громко сказал, обращаясь к народу: — Я понимаю, как вам тяжело принять это! Но ваши дети прокляты! Они вырастут в полноценную нежить и уничтожат вас же! В этом городе проклятие распространяется, как чума! И мы должны это остановить! Отныне рождаемость в городе будет контролироваться церковью! Каждый проклятый будет забран у родителей! А чтобы вы поняли, насколько серьезны наши намерения, мы обязаны провести эту казнь! Толпа с новой силой взорвалась криками и ругательствами, а охотник нажал на рукоять. Люк под маленьким мальчиком открылся. Санас рывком выхватил у Ирисы кинжал и молниеносно кинул, лезвие резануло веревку, и мальчик упал на землю, не повредив шею. Сила и ловкость оборотня не подвели и теперь. Охотница кинулась к ребенку, расталкивая толпу и отшвырнув пару стражников от себя. А Санас пошел за ней. Злость закипала в его сознании, давила на виски, но он старался себя контролировать. Почти дойдя до виселицы, парень остановился — дорогу ему преградил городской стражник. — Отойди, — тихо сказал Санас. Бауэр ошарашенно смотрел с виселицы на живого и вполне здорового молебника. — Как ты здесь оказался? — спросил он, все еще мало веря глазам. — Боги помогли, видимо, — пожал тот плечами. Стражник, услышав эти слова, все же отошел в сторону, и Санас беспрепятственно поднялся по ступеням виселицы: — Бауэр, церковь, а точнее я, не давал распоряжения на казнь. Я, помнится, давал совсем иные указания — ни в коем случае не трогать детей! Почему ты нарушаешь приказ? — Да кто ты такой, чтоб тебя слушать, молебник? — усмехнулся тот. — Почему я должен защищать будущих убийц? Они нарушат порядок! — Они создадут новый! Думаешь, все эти люди станут просто смотреть? — спросил парень, обведя рукой толпу на площади. За Санасом встала Ириса, а к ней поднялись еще двое охотников, которым, видимо, тоже не нравились действия Бауэра. — Он прав, Бауэр, — сказал Алан, тоже выйдя на виселицу. — Ни город, ни церковь не оставит так просто массовые убийства. — Мы всего лишь избавим детей от мучительной жизни, от шепота Нохра, от безумия в ночи Черной луны! — не отступал Бауэр. — Не тебе решать, кому жить, а кому умирать! — повысил голос Санас. — Старейшины послали меня сюда, чтобы я привел очередного проклятого, желающего мира между людьми и церковью! — Это все — бред собачий! — крикнул в ответ разозленный охотник. — Они хотят растить убийц? — А сам-то ты кто? — вдруг закричала Ириса, пряча мальчика за спиной. — Ты убиваешь детей! Оглянись! Беззащитные, пусть и проклятые, они даже не понимают, в чем провинились! — Как только ты начнешь убивать детей, поднимется бунт, — сказал Санас. — Люди на пределе. Да и стражники лишь до поры до времени будут следовать закону, слушая тебя. Вам придется сначала убить титулованного молебника, потом перерезать часть своего же отряда, следом на ваших клинках окажется кровь стражи и половины города. А потом вы убьете управляющего, чтобы он не отправил весть обо всем происходящем здесь в церковь. Ну и кто после всего этого будет убийцей? Бауэр тяжело дышал, слушая молебника. А Пирс поднял арбалет и прицелился в голову Санаса. — Церковь не узнает, — он нажал на курок. Но молебник не шелохнулся, а перед самым его носом пролетело лезвие клинка Мезерса и отбило болт. Капитан встал перед молебником, оголив оружие. К нему подошла Ириса, достав единственный оставшийся кинжал. Проклятый мальчик остался стоять около Санаса, тот погладил его по голове и спрятал за себя. — Стража, — громко скомандовал молебник. — Освободить детей от петель и веревок и увести всех в церковь! — Не позволю! — оскалился в ответ охотник. Он попытался ударить подошедшего к одному из детей стражника, но его атаку вдруг отбил один из охотников, который совсем недавно был на его стороне. — Дарк, ты чего? — изумился Бауэр. — Молебник прав. Мне, как и тебе, не нравится оставлять в живых столько проклятых детей. Но устраивать резню в городе и убивать простых людей я не хочу. А тем более брать на себя убийство нашего капитана, будущего старейшины и управляющего городом. Я ведь все еще надеюсь стать капитаном, — усмехнулся охотник. — А капитан должен слушать распоряжения церкви. Сейчас церковь здесь представляет Сансет. — Да он же сумасшедший! — Сумасшедший здесь только ты, — ответил Мезерс, сделав пару шагов вперед. — Еще когда ты вырубил его там, в лесу, у меня ком поперек горла встал. Я уже думал не возвращаться в Круг. Но раз молебник жив, я еще повоюю. Охотники все как один достали оружие. Тем временем стража и горожане тихо уводили испуганных детей с площади. Еще один охотник перешел на сторону Санаса. Тот хмыкнул, поняв, что перевес теперь на его стороне. А Бауэр, высокий плечистый мужик выше Санаса и любого другого в отряде ростом, не остановился на сделанном. Он вдруг продолжил нападать на Дарка, нанося размашистые удары священным топором со знаком Церкви. Дарку на помощь кинулся Мезерс. Ириса хотела последовать за ним, но Санас схватил ее за локоть, девушка обернулась. — Проследи за детьми, — тихо сказал он. — Чтобы все попали в церковь. Нельзя, чтобы люди растащили их по разным уголкам города. Девушка кивнула и побежала прочь. Тем временем охотники уже вовсю противостояли охотникам. Стража растаскивала разбушевавшихся горожан, пытавшихся влезть в разборки отряда. Но куда им до церковных псов. На площади творилась неразбериха: летали стрелы, камни, лязгали мечи, и слышалась брань. Санас не мог сейчас открыть себя, чтобы помочь Мезерсу и тем, кто принял его сторону. Иначе рисковал потерять перевес. Охотники и так с трудом приняли поступок молебника, и то, что они дерутся за него и помогают, держится лишь на честном слове. Бауэр отбил меч Дарка и с разворота полоснул ему по животу. Охотник упал, кровь стала растекаться по бревенчатому полу виселицы. Бауэр повернулся и зло посмотрел на молебника: — Смотри, что ты сделал! Теперь брат против брата! Все из-за тебя, так что ты мне не указ! Он бросился на Санаса, тот, не теряя самообладания, увернулся от летящего на него сверху лезвия топора. Но охотник не оставил попыток избавиться от молебника. Он снова замахнулся. Сбоку подскочил Мезерс, скрестив с ним оружие и толкнув Санаса. Парень слетел с виселицы на камни площади, недалеко от себя он увидел недавно брошенный им же кинжал Ирисы. Молебник встал и подобрал оружие. «Бауэр не считает меня противником. Он думает, что я не могу убить его. Не видит во мне опасности. Что ж, это мне на руку. Надеюсь, он будет сильно увлечен боем с Аланом». Санас обошел виселицу и поднялся по ступеням позади Бауэра. Тот удачно зажал капитана в углу, заставив его перейти в глухую оборону. Под ногами молебника не скрипнула ни одна доска, ни один лишний шорох не выдал его присутствия. Дыхание замедлилось, пальцы покрепче сжали кинжал. И когда Бауэр на мгновение прекратил атаковать, молебник быстро, но в то же время уверенно и плавно вогнал кинжал в шею охотника. Острие вышло спереди, разрезая кадык. Санас тотчас вынул оружие, чтобы дать крови выход. Из горла охотника послышалось бульканье, видимо, его легкие заливала собственная кровь. Он, еле дыша, обернулся и тихо выдавил: — Ты же молебник… Бауэр кашлянул, кровь вырвалась изо рта, попадая на лицо парня. Санас сделал пару шагов назад, давая телу охотника упасть. Шокированный Мезерс застыл в углу виселицы, не веря глазам — человек церкви только что совершил убийство. А Санас спокойно отер кинжал об одежду мертвого охотника. — Решил взять грех на душу? Думаешь, церковь простит? — наконец выдавил Алан. — Церковь не узнает, — ответил молебник. — Как и не узнает, что ты бросил меня с Ирисой умирать в лесу. Согласен? — Кажется, теперь не только ты хранишь мои секреты, — ухмыльнулся капитан. — Мы друг друга стоим, — буркнул молебник и спустился с виселицы вместе с капитаном. Двое из охотников, что были на стороне Бауэра, бросили оружие, сдавшись. Третьего уже усмирили, проткнув грудь насквозь. А Пирс, стоявший все это время на краю площади и обстреливавший охотников, оскалился, вынул меч и побежал прочь по улицам города. — Я разберусь, — сказал капитан и кинулся следом. Санас остался стоять на площади. Он отер рукавом лицо и посмотрел по сторонам. Вокруг уже не было ни горожан, ни детей. Стражники все-таки смогли заставить людей покинуть это место. Двое погибших лежали на помосте виселицы, еще двое — на площади. Отряд потерял четверых в собственных распрях и, скорее всего, потеряет еще одного — Пирса. Как объяснить это церкви, не ставя никого под удар? И самое плохое — Мезерс не погиб. Да, сейчас он помогает Санасу, но когда они вернутся в город… — Сансет! — окликнула его Ириса, выбежав на площадь. — Все дети в городской церкви, их оказалось двадцать семь. Они испуганы. Там много людей, они успокаивают малышей, но что нам с ними делать дальше? — Мы повезем их в Круг, — уверенно отозвался молебник. — Ты ранена, оставайся с ними, а я с остатками отряда попробую найти причину проклятья. — И где же вы будете искать эту причину? Санас ничего не ответил. К паре подошли остальные выжившие охотники, ведя за собой двоих со связанными за спиной руками. — Что с трупами? — спросил охотник со шрамом на лице. — Сжечь, — тут же распорядился молебник. — Оружие забрать. Этот металл слишком ценен, чтобы бросать. Отдадим на перековку в Круге. — Уважаемый, — вдруг послышался знакомый голос. Отряд обернулся, из-за ближайшего дома выглядывал старый управляющий. Санас подошел к нему вместе с охотниками. — Вы меня звали? — сухо спросил он. — Вы как-то спросили про шахты под городом, — неуверенно начал старейшина, бросая взгляд на поредевший отряд. — И я поначалу не придал этому значения, но потом начал вспоминать. У вас отличная интуиция, кое-что и правда случилось в шахтах восемь сечей назад. — Расскажете мне об этом в вашем доме чуть позже, — прервал его Санас и повернулся к отряду. — Соберите погребальные костры для охотников, а я с Ирисой пока навещу детей в церкви. Надеюсь, вы теперь уверены в своих решениях, и никто из вас больше не поднимет бунт. Хватит смертей… — Развяжите руки, — вдруг попросил один из побежденных. — Мы больше не ослушаемся приказа, клянусь перед Архоном. — Эти слова еще что-то значат для вас? — грустно улыбнулся Санас. — Молебник, нас осталось слишком мало, чтобы продолжать войну. Если я ослушаюсь хоть одного приказа, пусть капитан без слов отрубит мне голову. Парень хмыкнул и, немного помолчав, ответил: — Ладно. Освободить обоих. Оружие не давать. Он направился вверх по улице и увидел вывернувшего из проулка окровавленного Мезерса. Когда тот приблизился, тихо доложил: — Пирс мертв. — Пятеро из десяти охотников, — вздохнул молебник. — Плохо дело. Я приказал собрать погребальные костры. Побежденным оружие не давай и следи в оба, чтобы ничего не выкинули. Но пусть помогут с кострами. Где тело криничницы? — Там же, где тело второго убитого мужика. — Подготовьте погребальные костры и им тоже. Я скоро вернусь на площадь. Пройдя к городской церкви, Санас зашел в переполненный горожанами молебный зал. Люди стали ему кланяться, благословлять, благодарить за спасение детей. Но Санас не слушал. Он не хотел крови, и все вышло совсем не так, как он надеялся в самом начале. Парень знал, что охотникам не понравится идея охранять проклятых, но не думал, что может дойти до бунта и резни. Его мысли прервала девочка, вставшая у него на пути. — Дяденька, это же ваше? — сказала она, протягивая молебнику серую меховую накидку. Парень присел, смотря на нее. — Ты Сью, да? — немного грустно улыбнулся он. — Прости, не уберег я Сапфиру. — Вы не виноваты, — так же грустно улыбнулась девочка. — Вы хороший, вы спасли Бина и всех остальных. Вы бы подружились с Сапфи, если бы не плохие дяди с оружием. Санас добродушно хмыкнул и, забрав накидку, погладил девочку по волосам. — Что теперь будет с детьми? — спросила девушка, стоявшая рядом со Сью. — Мы заберем их в церковь. — Что? — громко возмутилась она. — Но как же так? Что церковь с ними будет делать? В зале стало тихо, дети и взрослые обернулись на молебника. Тот поднялся, набросил накидку на плечи и прошел к статуе Архона в конце зала. — Нам придется забрать детей в Круг, — громко объявил он. — Но вы не должны бояться, Старейшины настроены позаботиться о них. Каждый из вас получит письмо, когда все уладится. Думаю, Круг не будет против, если вы захотите навещать детей. Пожалуйста, не пытайтесь спрятать их от церкви, чтобы не повторилось подобное событиям на площади! Очень вас прошу, если еще у кого-то родится проклятый ребенок, обратитесь к управляющему. А пока мы еще в городе, позаботьтесь о ваших детях и подготовьте их к недельному путешествию на юг. Санас закончил речь и хотел уже покинуть церковь, но перед ним вышла Мила с малышкой на руках, обернутой в теплое одеяло. — Спасибо, — улыбнулась девушка. — Вы сдержали слово, моя дочь жива. — Я рад, что хоть кому-то угодил, — слабо улыбнулся парень в ответ. — Вы угодили всему городу. Очень жаль ваш отряд, но если бы не погибли они, то были бы мертвы наши малыши. И я безмерно рада, что Круг прислал именно вас. Вы позаботитесь о моей дочери там? Я приеду к ней, как только позволят. Даже стану молебницей, чтоб быть к ней как можно ближе. Санас неуверенно перевел взгляд на мирно спавшую малышку в руках девушки. — Я о ней позабочусь, если позволите, — сказала Ириса, подойдя к ним. — Титулованному молебнику, готовящемуся стать старейшиной и несущему за собой такой переворот в церкви, будет сложно уследить за ребенком. А я точно справлюсь. — Спасибо, Ириса, — кивнул Санас. — И вам, Мила. Мне пора идти. Он вышел из церкви и направился к дому управляющего. Там его встретила старая прислуга и проводила в уже знакомую комнату с камином и кушеткой. Молебник сел, тяжело вздохнув, ощущение вины никак не отпускало его. — Я рад, что вы пришли, — с порога начал старый управляющий. — Так вот. О деле восьмисечной давности, — он сел на кресло напротив Санаса. — Тогда кто-то стал говорить, что у нас в городе завелся шаман, раздающий магические отвары. И я написал заявку в Церковный круг. Я был моложе, наивнее. Я полагал, что раз в городе опасная нежить, то нужно ее устранить. И даже не задумывался о том, что этот шаман помогает людям. Охотники пришли, начали расследование. Вышли на молодого парня, проклятого, он попытался сбежать из города через шахты, но они нагнали его там и там же убили… Больше ничего в тех шахтах и не происходило. — Шаман, значит, — задумчиво ответил молебник. — Хорошо, что вы вспомнили. Надеюсь, эти события связаны с тем, что происходит сейчас. Мы спустимся в шахты и все осмотрим. Спасибо. Вечером того же дня в городе проводились поминальная служба и святое сожжение. Семь костров пылали, ветер разносил черный пепел по белому снегу. Люди пели песни и пили брагу. А Санас плавал глубоко в своих мыслях. Что будет делать церковь? Ведь помимо Ориона и Тисана, есть еще десяток старейшин, а также отец Никана. А он самый главный противник. Предположим, детей не убьют. Двое старейшин точно возьмут на себя ответственность за их воспитание, выделят охотников и молебников для них. Но Тисан обещал обнародовать итоги похода. А в походе произошло вот что: титулованный молебник, защищая проклятых детей, настроил часть отряда против своих же, что привело к внутренней потасовке и смерти половины отряда. Это вызовет немалый резонанс, а Санас точно не останется незамеченным. Поздно прятаться в кусты, уже все сделано. Но дальше станет труднее. Ему придется доказать свою точку зрения перед Советом старейшин. Придется встретиться лицом к лицу с Высшим и, в конце концов, получить место старейшины. Либо же быть изгнанным из Церкви. Вокруг него пойдет множество разговоров и обсуждений. И как поведут себя люди? Ведь это основная его опора. Примут ли проклятых детей или так же, как Бауэр, захотят отправить на виселицу? Санас зажмурился, обхватив голову руками. — Веселишься, смотрю, — отпустил шуточку Алан, садясь рядом. — Да-а-а, — протянул Санас. — Никак не нарадуюсь просто. — Думаешь, детей примут? — Должны. Иначе все было зря. — Это точно, — капитан немного помолчал, смотря на один из костров, а потом протянул Санасу початую бутыль браги. — Будешь? Молебник хмыкнул и, взяв напиток, сделал пару глотков. Горячительная жидкость обожгла горло, Санас резко выдохнул, а Мезерс слегка улыбнулся: — Я думал, что хорошо их знаю. Мы ведь все пересекались, так или иначе. Сильные охотники, преданные церкви, — он снова ненадолго замолчал. — А по итогу — горстка фанатиков. Ладно, проклятых детей… Я и сам бы это сделал, если б приказали. Но убить титулованного молебника — это, знаешь, перебор. Удивительно, как ты копыта не откинул. — Сам удивляюсь, — буркнул парень. — И? Что напишешь в отчете? — Напишу, как есть… — У тебя что, последние мозги от удара вытекли? Нельзя этого всего писать! — А кто запретит? Капитан на мгновение запнулся, удивленно смотря на хмурого молебника. — Как знаешь, конечно. Как бы на тебя половина совета не ополчилась. Вряд ли Орион и Тисан возьмут на себя смерти пятерых лучших охотников. Обычно вся вина ложится на капитана. А в нашем случае ляжет на тебя. — Знаю. — Ты подумай хорошенько, — подытожил Мезерс. — Алан, — парень несколько враждебно глянул на капитана. — Хватит врать! Мне и так приходится о многом молчать. А ведь рано или поздно все всплывет на поверхность. Я не собираюсь сваливать все смерти на криничницу, она не была враждебной! А ты мог бы ее и защитить, раз так ценишь указания церкви! — Все произошло очень быстро, — нахмурился Мезерс. — Я даже тебя не успел защитить, просто не успел. Что уж о русалке говорить… Я ведь, правда, думал, что ты откинешься. И испугался не на шутку от такой перспективы. Больше не подыхай, ладно? Хотя бы в моем походе… Молебник фыркнул и отвернулся: — Ладно. Что уж прошлое ворошить. Капитан, ничего не сказав, снова оставил Санаса одного со своими мыслями. Но думать уже ни о чем не хотелось. Парень печально посмотрел на огонь, в котором горела криничница. Там несколько женщин кидали цветы, отдавая дань жизни Сапфиры. «Это могло стать началом дружбы. Она могла быть символом любви и добра среди проклятых. А теперь к утру она сгорит, а я ничего не добьюсь. Меня самого быстрее сожгут, чем сделают старейшиной. И плакал весь мой план». Утром все еще хмурый молебник собрал отряд на окраине города, где тяжелые покосившиеся ворота перекрывали вход в заброшенные шахты. Открыть их не составило труда, и, запалив факелы, отряд зашел в подземелье. Старые балки придерживали тоннель, ход спускался все ниже, редкие разветвления заканчивались тупиками. Им пришлось спуститься довольно далеко. Только там, глубоко под землей, куда не проникали ни свет, ни шум, ни морозный воздух, весь отряд наконец почувствовал неладное. — Мерзкое ощущение, — передернулся Мезерс. А Санасу уже хотелось закрыть уши, лишь бы не слышать вездесущее шипение, ставшее в разы громче. Оно шло буквально из самой земли. Из стен, потолка, пола, из каждой перекладины, каждой трещины. Молебник уже начал думать, что зря пошел сюда — еще немного, и он не сможет больше терпеть это. Шипение пронизывало тело, это ощущалось почти физически. — Такое чувство, будто мы в обиталище некроманта, принесшего не одну жертву, — заметил охотник со шрамом, спокойно шедший за капитаном. Санас совсем не понял такого сравнения. У Картера было тихо и спокойно, почти уютно. Здесь же ощущалось нечто совершенно иное — темное и гнетущее. Тоннель закончился, и отряду открылась огромная пещера. В ней было много брошенного рабочего снаряжения: телеги, кирки, лопаты, старые веревки и другие снасти. А посередине… Весь отряд остолбенел от увиденного. — Милостивый Архон, — выдавил охотник со шрамом. Посреди пещеры в воздухе висело обезглавленное, полностью черное тело. Темная тягучая субстанция стекала с него, будто живая, и расползалась по земле, постепенно впитываясь. — Что за дрянь? — тихо спросил Алан. — В жизни такого не видел, — прошептал кто-то из охотников. — Лучше не пробовать подходить, — предостерег «шрам». — И как от этого избавиться? — полюбопытствовал молебник. — Попробуем так, — сказал один из охотников, достав лук. Он выпустил одну стрелу, потом вторую и третью. И попал в цель все три раза, но мертвец остался висеть в воздухе. — Тело надо лишить магической подпитки, — заявил капитан, начав оглядываться по сторонам. — И что может давать силу? — уточнил Санас. — Что-то, чего в шахте быть не должно… Отряд разошелся по разным сторонам пещеры, оглядывая все имеющееся и обходя стороной непонятную лужу. А Санас закрыл глаза и прислушался. Шепот пронизывал насквозь, словно тысячи мелких игл. Он был повсюду, но при этом источник находился где-то совсем близко. Не открывая глаз, боясь потерять тонкую нить звука, парень сделал пару шагов в одну сторону, потом в другую. Внутренний ориентир в пространстве потерялся уже после пятого шага. Парень открыл глаза и обнаружил себя стоящим впритык к телу, ноги обволакивала черная жидкость. А Санас вдруг понял — он слышит дыхание. Каким-то непонятным и нереальным образом тело дышало. — Сансет! — вдруг выкрикнул капитан, заметив молебника. — Какого лешего? Что ты делаешь? Но тот не обратил внимания, снова закрыл глаза и, стараясь не думать о карабкавшейся все выше по ногам субстанции, вслушался. Шепот исходил изнутри тела, и парень наконец разобрал слова. «Помоги. Отпусти. Вытащи. Сожги. Освободи». Они повторялись снова и снова, как песенка в сломанной музыкальной шкатулке. — Вытащи? — прошептал парень и снова посмотрел на черное тело. Холодок пробежал по коже, Санас сглотнул и рывком засунул руку внутрь тела. Оно оказалось мягкое, холодное, склизкое. Охотники замерли, шокированные увиденным. А молебник схватил что-то изнутри и высунул руку. Единственное теплое, что было там, а теперь находилось в его руке — бьющееся сердце. Тело упало на землю и превратилось в лужу, субстанция стекла с ног парня и перестала двигаться. Санас удивленно разглядывал черную находку. К нему аккуратно подошел Мезерс: — Как ты догадался? — Просто прислушался, — тихо ответил парень, тем самым оставив капитана в еще большем недоумении. — Нужно его сжечь. Оно будет биться, пока от тела совсем ничего не останется. — А что с этой хренью делать? — спросил охотник со шрамом, кивнув на лужу. — Она умерла? Другой охотник решил наступить в лужу и с удивлением обнаружил, что она превратилась в обыкновенную грязную воду. — Хотелось бы надеяться, — сказал Алан. — Здесь жечь не имеет смысла, задохнемся от дыма. Выйдем в город. — Нельзя в город, — прервал его молебник, держа бьющееся сердце обеими руками. — Мы не знаем, какую силу оно имеет. Мне оно не причиняет вреда, возможно, из-за амулета Архона. Но мы не знаем, будет ли оно так же безопасно для простых людей или проклятых детей. Управляющий говорил, что из шахт есть другой выход. Капитан неуверенно пожал плечами: — Хорошо, пойдем искать другой выход. Надеюсь, мы здесь не потеряемся насовсем… Идя по тоннелям старой шахты, охотники молчали. Капитан ориентировался по факелам, пламя которых наклонялось от еле осязаемого сквозняка. А Санас не мог оторвать взгляда от сердца. Оно мерно билось в его руках, удары эхом разносились по коридорам шахт. — Может, оставишь себе как сувенир? — улыбнулся Алан. — Думаешь, стоит? — усмехнулся в ответ Санас. — Привезу помимо двадцати семи проклятых детей еще и колдовское сердце шамана. — Шамана? — Старейшина рассказал, что восемь сечей назад здесь в шахтах убили шамана. Охотники ведь практикуют обезглавливание? Но, видимо, шаман не собирался прощаться с жизнью и что-то наколдовал. Потому его тело не умерло, оставшись без головы. То ли порча какая, то ли наговор не дали сердцу остановиться… — И эта самая порча стекала с тела восемь сечей, впитываясь в землю? Думаешь, она виновата в рождении проклятых детей? — Кто знает, — пожал плечами молебник. — Уничтожим сердце и посмотрим. Со временем станет понятно, избавились мы от порчи или нет. Еще некоторое время поблуждав по шахтам, отряд наконец вышел к массивным воротам. Пришлось повозиться — старая ржавая конструкция не хотела поддаваться. Но, в конце концов, отряд выбрался, оказавшись далеко за городом. Свет, отражаемый белым нетронутым снегом, ударил в глаза. Оглядевшись, Санас увидел неподалеку знакомую статую Архона у пруда. Охотники подошли к ней, молебник положил сердце на жертвенный камень. — Надеюсь, ничего не случится, когда мы его сожжем, — тихо сказал парень. — Мезерс, я знаю, у тебя кое-что есть. Давай сюда, — он протянул руку капитану. Тот тихо цокнул и вынул из внутреннего кармана накидки маленькую бутыль. — Все-то ты знаешь, — тихо пробормотал он. Молебник полил содержимым бьющееся сердце и поднес факел. Оно вспыхнуло, пламя окрасилось в неестественный красный цвет. В ушах Санаса запищало, в глазах начало мутнеть. Он сделал пару шагов назад, на виски сильно надавило. Парень упал на одно колено, держась за голову. К нему подскочил капитан: — Что такое, Сан?! Но парень не смог ответить. В голове надрывно пульсировало, во рту ощущался привкус металла. К горлу подкатил ком. Санас кашлянул, и снег окрасился алым. Сделав еще пару неровных вздохов, парень провалился в темноту.

***

Санас открыл глаза. Первое, что он увидел и услышал, — это матерчатую крышу и топот копыт. Парень попытался подняться, но ему помешала Ириса: — Лежи давай. — Ир, где мы? — хрипло спросил молебник. — В повозке, — ответила охотница. — Возвращаемся в Круг. — Где дети? — В других повозках. Рубингард выделил нам еще две повозки помимо наших. Также с ними поехали несколько горожан, не желающие бросать детей. Ну и по паре охотников там же с ними едут, следят за ребятней. — Ты лучше скажи, как себя чувствуешь? — вдруг послышался голос капитана. Санас его не видел и внутренне выдохнул, радуясь, что не успел сказать Ирисе ничего лишнего. Он немного повернул голову — Алан сидел у стены повозки, облокотившись руками на колени и пристально смотря на молебника. — Как-то неопределенно, — поморщился парень. — Что было после того, как мы сожгли сердце? — Да ничего не было. Только ты стал кашлять кровью и вырубился. Я же просил не откидываться в моем походе! — Ну, извини, — скривился молебник. Ириса взяла небольшой кусок ткани, полила на него голубоватым раствором из небольшой темной бутыли и положила его на лоб Санасу: — Скорее всего, твое состояние — результат удара Бауэра, — сказала девушка. — У тебя было сотрясение, а после ты преодолел заснеженный путь до города, участвовал в разборках охотников, организовал погребение, успокоил горожан и спустился в шахты, где, по рассказам, вы увидели нечто очень странное. Твое тело перенапряглось, а сознание испытало сильный стресс. Тебе нужно отдыхать. Уж с возвращением в Круг мы справимся без твоих распоряжений. — Так что с проклятьем? — спросил Санас. — Город освобожден? — Ты сам сказал, что узнаем лишь со временем, — ответил Алан. — Ты болен, я решил, что продолжать оставаться в городе не имеет смысла. Если там снова появится проклятый ребенок, тогда этим и займемся. — Вы успели организовать сборы, пока я был без сознания. Сколько времени прошло? — не унимался парень. — С того момента, как ты вырубился, уже три дня, — Мезерс зевнул. — Мне лично пришлось тащить тебя на себе обратно в город. Знаешь, ты выглядишь довольно худым, но ты, какого-то лешего, очень тяжелый! — Снова прошу меня простить, — ехидно отозвался молебник. — Вот любите же вы попререкаться, — покачала головой охотница. Санас слегка улыбнулся и закрыл глаза. Где-то глубоко внутри он все еще слышал странный шепот. Но парень слишком устал, чтобы вслушиваться. Впереди его ждало еще много трудностей, о которых не хотелось думать.