***
Мясо, сброшенное со стола, стоит на четвереньках передо мной. Я дергаю рукой поводок от ошейника, и его голова взлетает кверху. Шипы на ошейнике впиваются в кожу, чтобы у мяса не возникало мысли ослушаться моего приказа. Я смотрю сверху в его мокрые глаза с широкими, во всю радужку, зрачками, полные отчаяния и страха. Задача этого этапа трансформации — заменить страх на безысходность. Мясо не должно испытывать страх. У него вообще не должно быть никаких чувств. Нагибаюсь к нему и просовываю палец между ягодиц. Чувствую, как мясо напряглось, рефлекторно сжав анус, но двинуться с места оно не рискует: ошейник все равно не даст, а разряды тейзера хорошо действуют для закрепления условного рефлекса. Как у собаки Павлова: не хочешь, чтобы было больно — веди себя так, как подобает мясу. Надавливаю пальцем на анус, он подается, и я пропихиваю в него сложенные жменью четыре пальца. От мяса доносится стон или всхлип, когда я начинаю орудовать рукой у него внутри. Рука чувствует, как его мышцы пульсируют вокруг, часто сжимаясь и разжимаясь. Он вздрагивает всем телом, насаженным на мою руку, будто на вертел. Кажется, опять рыдает. Высвободив руку, я вставляю тейзер на ее место, не давая анусу сжаться. Моя перчатка густо покрыта кровью и какой-то слизью, с кусочками дерьма. — Открой рот! — велю я. И, видя что мясо не спешит подчиниться, жму кнопку на тейзере. Повиновение должно быть немедленным и безусловным. Разряд. И рот раскрыт в хриплом крике боли. — Вот так. И не закрывай его. Или воткну держалку. Мясо замирает с разинутым ртом. Я вижу, как слезы, сползая по щеке, затекают ему в рот. Оно не рискует поднять руку, чтобы утереться. Хорошее мясо. Его стоны похожи на какой-то заунывный вой. — Язык! — требую я, и оно послушно вываливает изо рта свой толстый, красный язык. Я медленно обтираю об него свою перчатку, чувствуя, как мясо то и дело вздрагивает всем телом, подавляя рвотные позывы. — Глотай! — велю я. Мясо, с вываленным наружу языком поднимает на меня глаза в какой-то немой мольбе. Я не повторяю дважды. Разряд тейзера. На этот раз, я держу кнопку нажатой несколько секунду, дав время орущему нечеловеческим голосом мясу скорчиться на полу со сведенными судорогой мышцами. Мясо заваливается набок, выворачивая руки и ноги под неестественными углами. Ошейник рвет кверху его шею, мясо начинает задыхаться и хрипеть, я вижу его вытаращенные глаза, в которых, кажется, вот-вот, уже погаснет последняя искра жизни. Я отпускаю кнопку. Мышцы мяса расслабляются, оно рухнуло бы на пол без сил, если бы не ошейник. Выворачивая шею, чтобы облегчить боль от шипов, мясо копошится на полу, снова поднимаясь на четвереньки: это единственная поза, в которой ошейник позволяет находиться без острой боли. Его руки и ноги, ватные после судороги, едва слушаются его, дрожат и то и дело подгибаются.***
Джастин смертельно побледнел, увидев первые кадры видео. На секунду Тони показалось, что он вот-вот потеряет сознание и рухнет на пол. Но вместо этого, парень круто развернулся и, как был, голышом, с полотенцем обернутым вокруг бедер, ринулся к выходу. — Джастин, стой! — Тони бросился следом, но его спринтерские качества не шли ни в какое сравнение с лучшим защитником лиги. Тони летел изо всех сил, но спина футболиста, мелькнувшая впереди светлым пятном, почти сразу скрылась из виду. Плюс был в том, что Тони знал куда он бежит, минусом же была его сумасшедшая скорость. Когда Тони, задыхаясь, влетел в зал библиотеки, Натан, кажется, был уже без сознания. Оценив ситуацию, и поняв, что жизни парня угрожает реальная опасность, Тони использовал хайкик, чтобы сбить Джастина с ног и задержать избиение, хотя бы ненадолго. Он понимал, что совсем остановить эту боевую машину, не причинив серьезного вреда здоровью Джастина, лежит за пределами его ограниченных возможностей, но задержать, выиграть, хотя бы, несколько секунд — это можно было попробовать. Когда полицейские унесли окровавленное тело Натана с безжизненно свисающими вниз руками, Тони изнеможенно опустился на пол рядом с Джастином, который все так же сидел, держась руками за голову и глядя в пространство перед собой пустым взглядом. — Я все равно его убью. — повторял он еле слышно, шевеля губами. — Я все равно его убью. Тони глубоко вздохнул, глядя на парня. То, что ему предстояло, было задачей не из приятных. — Это не он, Джус, — решился он наконец. — Нейт здесь совсем ни при чем, он ни в чем не виноват.***
Натан лежит на больничной кровати. Нижняя часть лица покрыта каким-то каркасом из проволоки. В углу рта, вместо плотно сжатых распухших губ, торчит кончик пластиковой трубки, через которую ему подается питание. Когда челюсть переломана сразу в трех местах, по-другому есть не получается. Выше проволочного каркаса — тонкие щелки глаз между заплывших темно- лиловых век. — Я знаю, как глупо это звучит, — виновато говорит Тони. Он сидит рядом с кроватью на неудобном стуле с прямой спинкой. — Я знаю, как глупо это звучит, но я хочу попросить у тебя прощения. Натан делает слабое движение головой. — Я совершил идиотскую ошибку, которая стоила тебе… этого. Я у тебя в долгу. Я уже договорился в деканате о том, чтобы тебе продлили сессию, и они тебе дадут стипендию на следующий семестр, независимо от оценок. Я понимаю, что пытаюсь компенсировать деньгами то, что за деньги не купишь, но это все, до чего я смог додуматься. Потом, когда ты будешь лучше себя чувствовать, мы еще поговорим о том, что я могу для тебя сделать. Натан возмущенно мычит и мотает головой на подушке из стороны в сторону. Он поднимает правую руку и делает движение пальцем, как будто пишет что-то в воздухе. Тони протягивает ему ручку и кладет под его руку блокнот, который предусмотрительно принес с собой. «Мне ничего не надо!!!» — коряво выводит Натан на бумаге. Трудно писать не глядя. Подумав секунду, он приписывает снизу: «Как он?» — С Джастином все в порядке, — успокаивает Тони. — Он хотел прямо с утра к тебе бежать, но побоялся. Вот, прислал меня узнать, как ты себя чувствуешь. «Спасибо, хорошо!» — пишет Нейт и пытается растянуть губы в саркастической улыбке. — Не сердись на него, Нейт, пожалуйста, — голос Тони становится умоляющим. — Это я во всем виноват, я идиот. «Я не сержусь», — пишет Натан в блокноте. — «Пусть он придет.» — Обязательно, Нейт. Он обязательно придет. Он очень сильно переживает из-за того, что произошло. Натан поднимает в руке блокнот, чтобы поднести его к глазам, находит надпись «Я не сержусь», и трижды жирно подчеркивает ее ручкой. — Я расскажу тебе, что произошло, но сначала, ты не мог бы мне рассказать, у кого еще мог быть ключ от вашей с Джастином комнаты? «Компьютер, — пишет Натан в блокноте. — Кто угодно». — Кто угодно из компьютерного класса? — догадывается Тони. — Потому что они могут запрограммировать карточку? «Есть записи, — пишет Натан. — Но не по комнатам» — То есть, можно узнать кто программировал карточки, но неизвестно от какой комнаты? Натан опускает руку с ручкой: ему нечего добавить, Тони все правильно понял. — А когда карточкой дверь открывали можно узнать? «Наверное, — пишет Нейт. — Компьютер» — Спасибо, Натан! — горячо благодарит Тони перед уходом. — Ты мне очень сильно помог!***
— Ты лжешь, — упрямо констатировал Джастин тусклым, безэмоциональным голосом. — Я же видел телефон. Зачем ты лжешь? — Джастин, это просто ошибка, недоразумение, послушай меня, — горячо возразил Тони, сжимая его окровавленную ладонь. — Ты же сам говорил, что он потерял телефон. — Значит, врал, что потерял, — упрямо повторил Джастин. — Если он на столе лежал все это время… — Он не лежал на столе, Джастин! Вспомни, вы же вместе искали его везде. Ты звонил ему, и не слышал звонка. Его не было в комнате. — Ну потом принес. Какая разница? — Зачем? Зачем, Джастин? — Тони возбужденно смотрел на парня, ему было важно, чтобы он понял. — «Принес» и оставил для тебя на видном месте, чтобы ты его нашел? Он похож на идиота? Джастин молчал, в его глазах появилось что-то, похожее на сомнение. Он повернулся к Тони и посмотрел на него, как будто пытаясь понять, не разыгрывает ли его пацан. — Есть еще кое-что, Джастин, — продолжал Тони. — Пароль. Разве у него не было пароля на телефоне? Где ты вообще видел телефон без пароля? В глазах Джастина сомнение сменилось зарождающейся паникой. — Понимаешь? Кто-то специально снял пароль и положил его там, чтобы ты нашел! Больше никак это не объяснить. Джастин ошарашенно замолчал, и его глаза начали быстро наполняться слезами. — Что я наделал… — прошептал он, прижав ладони к лицу, и его могучие плечи затряслись от беззвучных рыданий. Тони обнял руками его голову, притянул к себе и прижал к груди. — Это не ты, Джус. Ты ни в чем не виноват, а я просто идиот. Прости меня, если можешь. — Не говори так! — Джастин поднял на Тони мокрое лицо. — Если ты идиот, то мне… Мне не на что больше надеяться. — Ты можешь на меня надеяться, — твердо пообещал Тони. — Люди делают ошибки. Я сделал ошибку. Дурацкую, глупую, непростительную ошибку, за которую профессор Ландис, моя преподавательница по кризисному управлению, должна вкатить мне единицу и вообще оставить меня на второй год. Это не первый раз в моей жизни, и, боюсь, не последний. Но я стараюсь. Учусь. Я же еще молодой. Ты можешь на меня рассчитывать, Джус. Я не могу пообещать тебе, что не буду делать ошибок, но я обещаю, что ты можешь на меня рассчитывать. Джастин, не ожидавший такой прочувствованной речи, некоторое время помолчал и выдал растерянно: — Ну, а я че сказал? — А ты сказал, что ты во всем виноват. Это не правда, Джус. Я молодой, и только учусь, но это не причина для того, чтобы ты брал на себя ответственность за мои промахи. Ты не виноват, Джастин. На твоем месте, кто угодно поступил бы так же, как ты, понимаешь? Я должен был это предвидеть, здесь нет ничего неожиданного, но я… Джус, я был так расстроен этим видео, что потерял контроль. Это непростительно, но ты… Прости меня, пожалуйста! — закончил он со слезами в голосе, и прижался лицом к груди Джастина. — Я обязательно постараюсь все исправить! — глухо донесся до Джастина голос откуда-то из подмышки. Ну… то, что может быть исправлено.