***
Памятным утром следующего дня, распрощавшись со своей дамой и расплатившись с хозяевами, я спешно покинул постоялый двор. Наверное, стоило бы оставить пути к отступлению, если вдруг что-то пойдет не так, но я так торопился, что совершенно позабыл об осторожности. Все-таки враги окружали меня повсюду. И пускай никто из них не мог узнать меня под личиной греха, оставался ничтожный шанс на банальное стечение обстоятельств, коими и воспользовался мой дорогой Ван Цзи. Но был ли это досадный случай или я просто убедил себя в этом? С тех пор, как я вернулся в этот неспокойный мир, еще ни разу мой мушкет не стрелял холостыми. Встречаясь с людьми каждый день, общаясь и познавая их, я неосознанно постигал себя и свои глубины. Мне не на кого было равняться, не с чем было сравнивать свой опыт, поэтому каждое открытие казалось мне на вес золота. В первые несколько месяцев своей новой жизни я понял, что более ни для кого не представляю былого интереса. Моя внешность – ничто. Мои желания – ничтожны. И в целом я сплошная ошибка природы. Каждому новому человеку я казался неземным божеством. Я становился родным и уютным, тем человеком, которого они боялись потерять и которого они безответно любили. Я дарил им надежду, мечту на то, что рано или поздно все будет хорошо, иллюзию спокойной жизни. Я растрачивался на других, ничтожно мало требуя взамен. И теперь, подойдя к концу своего небольшого путешествия, я с уверенностью мог заявить – меня более не существует. Или точнее не существовало, пока в тот злополучный день я не встретил Его и в глубине янтарных глаз не обнаружил свое отражение. Теперь мне хочется, чтобы страшная стужа. Дабы сердце до обморока, до бесчувствия. В надежде на душу вечным камнем, алмазом. Чтобы взгляд ледяной равниной и мохнатым инеем. Дабы не любить, дабы не было боли, грусти и сожалений. А внутри была сплошная пустота. Хочется дышать бескрайним небом и не знать земных страстей, отважно полагая, что если это происходит где-то, то это не касается тебя. Чтобы не желать рук и не искать в оглохшем и ослепшем мире жалкие крохи тепла. Чтобы каменным изваянием в любом шторме, чтобы равнодушие и хладнокровие вместо всех разбитых надежд. Уверенный и твердый шаг вместо бесполезных попыток, дабы не гнули и не уничтожали слова «ты для меня никто». И любые слова оставались всего лишь словами. Чтобы не жить, почти умирая, а умереть, оставшись живым. Теперь мне хочется, чтобы было все просто, когда я знаю неоспоримую правду. Но жизнь не всегда бывает простой. Порой она преподносит нам ворох испытаний, с которыми нам необходимо сражаться и побеждать. Тяжело вздохнув, я поднял голову к небу. Приставив руку ко лбу козырьком, я поглядел вперед, где за зубчатыми горными хребтами, забрезжил рассвет. Я никогда не поднимался столь рано, поэтому сегодня впервые наслаждался утренней зарей, которая приносила жизнь новому дню. Как думаете, возможно ли сполна искупить свои грехи? Или любые попытки что-либо изменить неминуемо приведут нас к полному краху? Прислонившись плечом к дереву и скрестив руки на груди, я наблюдал за тем, как ночная мгла рассеивается, уступая место безмятежному утру. Я размышлял о том, что бы я делал, если бы мне предстал шанс все изменить и исправить. Чего бы я не допустил, по какому пути не пошел и кому не позволил бы умереть. Я представил, как тогда бы сложилась моя жизнь и чего бы я смог достичь, если бы мне подвернулась объективная возможность. Утопичные размышления. Несбыточная мечта. Неистощимая фантазия. Все это было присуще моей романтичной натуре и это еще сильнее кололо иглой в сердце, разнося по телу яд. Я хотел… нет, мне был необходим счастливый контршанс. И я во что бы то ни стало его найду! — Глава ордена Лань! – послышался за спиной чей-то глуховатый голос. — Лань Хуань, - ласково зовет баритон, привлекая мое внимание. Вынырнув из собственных размышлений, я резко развернулся в сторону источника звука, сталкиваясь с глазами цвета штормового моря. Пурпурно-фиолетовая одежда, серебряный колокольчик ордена Юнь Мэн Цзян и небезызвестный Сань Ду, висящий на поясе заклинателя. Да чтоб тебя. Пять лет мне удавалось безукоризненно избегать встреч с людьми из своего прошлого и вот за несколько дней мне повстречались уже двое. Что за жестокая издевка судьбы! — Глава ордена Цзян, - нарочито чопорно отозвался я, кивком головы давая понять, что рад его видеть. На самом деле ничего подобного, ведь встреча с Цзян Чэном была последней в списке моих желаний. — Вы так рано встали? — Я и не ложился толком, - честно признался Вань Инь, сверля меня обеспокоенным взглядом. — Как только узнал, что с Вами приключилась беда, тут же вскочил на меч и отправился в Облачные Глубины. Он торопливо делает шаги ко мне навстречу и мягко касается холодной щеки, от чего по телу пробегает слабая дрожь. Приятный контраст температур ласкает кожу и я, сам того не осознавая, льну к источнику тепла, касаясь ладони мужчины губами, напрочь ломая границы. — Помнишь, я обещал подумать? Говорил, что мне необходимо время, чтобы взвесить все «за» и «против»? Так вот…, - его голос ломается, а голова опускается вниз, закрывая глаза длинными прядями челки. — Я глупец, Цзэ У Цзюнь. Ты однажды сказал, что мы дарим свое сердце тому, кто меньше всего о нем заботится. Смешно, но я не сразу понял, что это про меня. Даже твоя лобная лента, отданная мне добровольно несколько месяцев назад, не изменила мою распущенность. Я не замечал очевидного. Не замечал, пока не стало слишком поздно. Такого Цзян Чэна я видел впервые. Испуганного, ошарашенного, ранимого. В его словах не было напускной вежливости или привычного сарказма. Он отбросил в сторону титул и просто был мужчиной, который пытался признаться в чувствах. Я много раз такое видел и достаточно часто слышал подобные монологи. Но, признаться честно, впервые в мыльной опере участвовал мой бывший шиди. — Лань Хуань, когда на совете кланов я узнал, что с тобой что-то случилось, у меня словно земля ушла из-под ног. Все вокруг стало таким незначительным, как только я понял, что, возможно, больше никогда не увижу твоей ослепительной улыбки или не услышу твоего ласкового голоса. Сердце болезненно сжалось от того, что тогда я не смог признать очевидного и просто довериться тебе. Шиди облизнул пересохшие губы и поднял на меня глаза, в которых застыла печаль. На секунду у меня перехватило дыхание, ведь это именно то, чего я сам желал больше всего на свете и никогда не мог получить. Тема любви была для меня запретная. — Теперь я понимаю, почему говорят, что циники и пессимисты влюбляются сильнее всех, - продолжил Цзян Чэн, отнимая руку от моего лица и беря мои ладони в свои. В густо-серых, чуть прищуренных глазах мужчины мелькнула нежность и смущение. Тонкие дуги бровей слегка дернулись. Мягкие губы тронула несмелая улыбка, в ответ которой я послал свою удовлетворенную. Приподняв его руку, я едва различимо коснулся костяшек его пальцев, оставляя на них дразнящий поцелуй. — Когда увидишь меня снова, повтори все, что ты сказал. Слово в слово. Не упуская ничего. — О чем ты говоришь? – удивленно переспросил Вань Инь. — Поверь, я не тот человек, который должен был это услышать, - спокойно отвечаю я, приподнимая уголки губ немного вверх. — Но я бесконечно рад и счастлив, что ты наконец кого-то полюбил, Вань Инь. — Я не понимаю. Лань… — Прости, - перебиваю я шиди, соединяя средний и указательный пальцы вместе. Прикоснувшись ко лбу мужчины, я выпускаю небольшое количество энергии, которое тормозит мозговые процессы и отправляет главу ордена Цзян в невероятное путешествие его собственных фантазий и грез. Подхватив обмякшее тело, я бережно усаживаю его около дерева, возвращаясь к своему путешествию. После пробуждения у него будет невероятно болеть голова, а все, что случилось только что, покажется ему далеким сном. По крайней мере, я рассчитывал на это. В противном случае каждому адепту ордена Гу Су Лань не поздоровится, так как в гневе Цзян Чэн невероятно страшен. А когда его беснования будут подкреплены неоспоримыми фактами, доказывающими, что Лань Си Чэнь, любовь всей его жизни, при смерти, его беспомощность выльется в неукротимую ярость. Не хотел бы я оказаться поблизости в такой момент. — Сянцзян Хуалинг, - обратился я к женщине, извлекая из ножен меч. — Ты можешь мне еще кое в чем помочь? — Нет. Даже не надейся, - послышался ответ духа, но она так и не показалась из меча. — Тот факт, что я мертва, не делает меня подневольной рабыней. — Ты в этом так уверена? – иронично замечаю я, удивленно приподнимая брови. — Знаешь, в чем фишка мертвых? Им нечего терять. — Боюсь огорчить, моя милая пташка, но это совсем не твой случай. — Что за нелепый вздор? – гневно огрызнулась женщина, наконец, появившись передо мной. Скрестив руки под грудью, она окинула недружелюбным взглядом меня, после чего приковала его к спящему около дерева мужчине. — Кто это такой? — Глава ордена Цзян – Цзян Чэн, - улыбчиво ответил я. — И что прикажешь мне с ним делать? — Мне нужно, чтобы ты осталась с ним до его пробуждения и проследила, чтобы никто его не нашел в таком состоянии. Я бы остался сам, но сама понимаешь – Лань Си Чэнь нуждается в моей помощи больше, нежели человек, которого сморил сон. — Ты уверен, что это так необходимо? – начала сетовать на свою судьбу молодая госпожа. — Я слышала, что это именно он стал твоим палачом. Так почему бы… — Достаточно! – прервал ее я, гневно сдвинув брови к переносице. — Моя смерть не на его совести, а кровь – не на руках. Что было, то прошло. — Высоконравственность тебе к лицу. Только не забудь о благородстве, выполняя свою часть сделки, малыш Вэй Ин. А то я как-то засиделась здесь.Глава 4. Сожаления
19 октября 2019 г. в 20:06
— Ты был прав. В Облачных Глубинах случилась беда.
Я ждал, что услышу подобный ответ, но, если честно, я не был готов к тому, что он так скоро сорвется с губ. Повисла гнетущая тишина, которая лишь изредка нарушалась сквозняком и сопением спящего человека. Выпрямившись, я бросил вопросительный взгляд на мисс совершенство, словно намекая на то, что ей стоило бы продолжить и не держать меня в мучительном ожидании. Ведь, как ни крути, а предположения убивали. В голове роились тысячи мыслей, которые формировались в не самые лицеприятные вопросы. Что произошло в Облачных Глубинах? Почему до сих пор никто не отреагировал на ситуацию, если она кризисная? Чем заняты Лань Си Чэнь и Лань Ци Жень? И самое главное, как ко всему этому относится Лань Ван Цзи? Как только обрывки мыслей сформировались в единое имя, мои щеки полыхнули огнем. Это не могло не укрыться от пытливого взгляда Хуалинг, но она давно поняла – задавать вопросы, когда я не готов на них отвечать, все равно, что разговаривать с глухой стеной. Никакого ответа не добьешься, а нервы свои подпортишь. К тому же, чего кривить душой, если здесь все свои? Я понятия не имею, почему мое тело так реагирует на простое имя. В прошлом мы всегда были, как лед и пламень. Всегда находились по разные стороны баррикад. Спорили, не сходились во мнении, сражались. Я был, как Тьма, а он как яркий Свет. И сейчас вряд ли должно было что-то измениться. Но тогда почему на сердце так неспокойно при любом воспоминании о нем?
— Глава ордена, первый молодой господин Лань, в тяжелом состоянии, - наконец заговорила женщина, тщательно подбирая слова.
— Что…, - неуверенно начал я, внезапно изменившись в лице: — что ты имеешь ввиду?
— Ты действительно не понимаешь или просто притворяешься? – ворчливо поинтересовалась дама, шумно выпуская из легких воздух, отдавая дань старым привычкам. — Я имела ввиду то, что сказала. Глава ордена Лань в критическом состоянии. Как поговаривают Старейшины, ему недолго осталось.
— Не долго осталось? – бесцветным голосом повторил я. — Почему они не позвали на подмогу? Почему не обратились за помощью к целителям?
— О, поверь. Все Облачные Глубины напрочь забиты этими шарлатанами. Яблоку негде упасть. Но проблема в том, что они все, как один утверждают, будто это порча.
— Порча? – невесело рассмеявшись, переспросил я. Черт, у меня это уже стало входить в привычку.
— Ну, знаешь, - задумчиво ответила Сянцзян, почесав подбородок. — Распространённое суеверие о возможности негативного магического влияния со стороны недоброжелателей.
— Я знаю, что такое порча. Спасибо, - язвительно огрызнулся я. — Ты еще не забыла, с кем разговариваешь? Я – Старейшина И Лин, заклинатель, который следовал Темному Пути. Какие только гадости не приписывались мне при жизни.
На мгновение задумавшись, я в следующую секунду расплылся в презрительной усмешке.
— Больше, чем уверен. Многие до сих пор считают, что все беды, которые ниспосылают на них небожители, это моих рук дело. Мол таким образом я мщу этому бренному миру за свою смерть.
— Будто бы это не так?
— Если бы я хотел отомстить, то земля давно покрылась горой трупов, а реки окрасились в красный цвет, - равнодушно пожав плечами, ответил я. — Так ты говоришь орден Гу Су Лань открыт?
— Если их холодное невмешательство считается гостеприимством, то да. Двери ордена открыты.
— Замечательно, - улыбчиво ответил я, в тайне надеясь, что поступаю верно.