Неверие, узнаваемость, страх.
Брови Цзян Чэна сдвигаются к переносице, а кадык дергается вверх-вниз, когда он сглатывает вязкую слюну. Но глаз не отводит, будто боится, что я исчезну.Раздражительность, злость, агрессия.
Он сжимает свои пальцы сильно-сильно. И я буквально слышу, как трещит в его руках несчастная пиала с вином, вгоняя осколки в мягкую, податливую плоть. Кровь маковым цветом распускается на деревянном столе, а одна из камеристок уже любовно поглаживает раненую ладонь главы, который скептически приподнимает бровь. Ему как будто все равно на себя и окружающий мир. Поэтому мужчина вырывает руку из чужого захвата и вульгарно отталкивает от себя ни в чем неповинную девчонку. Грубость – естественная реакция на боль, а Цзян Чэну ужасно больно. И не до конца понятно, что тому причина: глубокая рана на сердце или крошечный порез ладони.Презрение, стыд, ревность.
Да, именно ревность. Ведь его блуждающий взгляд то и дело останавливается на Лань Чжане, который с прямой спиной и чинным благородством в каждом жесте наливает себе чай. Вань Инь всегда восторгался мной и страшно меня ревновал, словно я его сломанная игрушка, которая никому кроме него не нужна. Всегда хотел, чтобы я принадлежал только ему; чтобы только он знал, каков я на самом деле. Собственнический инстинкт, не более. Но от этого не легче, ведь я не комнатная собачка, натренированная лишь на то, чтобы носить хозяину тапки. Я – человек, мнение которого необходимо уважать.Разочарование. Усталость. Апатия.
Ему тяжело держать голову ровно, потому-то она склоняется немного набок, скрывая потухший в один миг взгляд за длинной челкой. Впервые в жизни я жалею о том, что не умею читать посторонние мысли. Ужасно интересно, что происходит в чужой голове и какие молчаливые диалоги ведет сам с собой мужчина.Скорбь. Озадаченность. И, наконец, облегчение.
Сань Ду Шеншоу прерывисто выдыхает, его лицо расслабляется, а подбородок гордо взмывает вверх, демонстрируя превосходство. Его внимание сосредоточено лишь на мне, а губы кривятся в жутковатом оскале, от которого по спине пробегает крупная дрожь. В такие моменты он мне дико напоминает госпожу Юй, которая за сногсшибательной внешностью скрывала агрессивный характер. Королевская кобра перед стремительным броском, и та выглядит миролюбивей, чем расстроенный чем-то шиди. Но я действительно мог его понять. Я не был тем человеком, который одарил его счастьем. Меня с натяжкой можно было назвать любящим братом и достойным компаньоном. А то, каким отвратительным был другом, я и вовсе молчу. И тем не менее я верил в то, что достаточно сделал, чтобы загладить свою вину. Хоть мужчина об этом и не догадывался. Цзян Чэн поднимается из-за стола, и я зеркально повторяю его движения, сжимая пальцы в кулаки. Моя резкая смена поведения привлекает внимание Лань Ван Цзи, который ведет взглядом и недовольно хмуриться. Ни для кого не секрет, что мужчины не ладят еще с той войны. Причем, как в прямом, так и переносном смысле. Что стало причиной неразрешимого конфликта доподлинно неизвестно, но, судя по тому что я вижу, он не увял даже спустя десять лет. И если поведение Цзян Вань Иня можно списать на скверный характер, упрямство Второго Нефрита остается для меня загадкой. — Давай уйдем, Лань Чжань, - с трудом выдавил я из себя, наконец, отводя взгляд от своего шиди. — Это не то место, где стоит выяснять отношения. — Мгм, - красноречиво согласился заклинатель, кивая и поднимаясь из-за стола. Оставив несколько монет за предоставленные услуги, мы поспешили к выходу. Я понимал, что скорее всего мы упускаем уникальный шанс разузнать что-либо о Лю Хенге, но оставаться запертым в одной клетке с тигром было еще хуже. Бояться Цзян Чэна безмерно комично, но я не мог унять предательскую дрожь, стоило мне представить то, о чем судачат люди. Слухи о том, что причиной моей смерти стало вероломное предательство шиди, оседали бесчисленными осколками в сердце и больно ранили его. Инстинктивно ища защиты, я подался вперед и буквально прирос к Лань Чжаню, лихорадочно сжимая его руку. Он, словно поняв в чем дело, безмолвно коснулся моей холодной кисти, ласково поглаживая ее, за что я ему чрезвычайно благодарен. Волнующая музыка, льющаяся из борделя, последовала за нами даже на улицу, но она больше не приносила мне удовольствие. Настроение, которое еще полчаса назад было игривым и благодушным, испарилось, вернув жуткую головную боль, которая не давала о себе знать весь день. Даже свежий воздух ночного города ничуть не унимал ее силы, а напротив раздувал пламень лишь сильнее. С трудом переставляя ноги, я плелся вперед, практически не разбирая дороги. Перед глазами плыло, а мысли были заняты лишь тем, как поскорее оказаться в теплой постели и погрузиться в целительный сон. Поэтому, когда блеснула фиолетовая вспышка, а воздух разорвал скрежещущий звук, я не смог быстро сориентироваться. Благо, я не был один, и шакалья атака Цзы Дяня была остановлена тоскливой мелодией цисяньцинь, которая всегда при Ван Цзи. — Вэй У Сянь! – яростно крикнул Цзян Чэн, желая таким образом привлечь мое внимание. Но я, как стоял, повернувшись к нему спиной, так и остался на месте, не желая встречаться с ним взглядом. Необъявленная война, которая велась меж нами всего пару минут назад, вымотала меня. И продолжения я не желал. — Пойдем, Лань Чжань, - тихо произнес я, дергая мужчину за рукав. — Как бы не так! - угрожающе выкрикнул глава клана. — Я не позволю тебе так просто уйти. — И что же ты сделаешь? – иронично поинтересовался я, расплываясь в прохладной усмешке. — Свяжешь меня? Предашь суду? Или, - я развернулся и с вызовом посмотрел в тронутые дымкой глаза, — расправишься со мной на месте, как судачат сплетники? Цзян Чэн пристыженно умолк, опуская голову и скрывая взгляд за челкой. — Я не хотел, - тихо осведомился он, — чтобы все так вышло. — Но и не препятствовал позорным слухам. — Думаешь, - шиди криво усмехнулся, — было бы гораздо лучше позволь я им судачить о твоем самоубийстве? Вэй У Сянь – выходец из прославленного ордена Юнь Мэн Цзян, сильнейший из заклинателей с природным потенциалом, высокими моральными и духовными качествами, поступил как испуганный мальчишка, лишив себя жизни. Ты и так навлек на себя и весь орден беду, пойдя по пути Тьмы, это бы стало последней каплей. В глазах Лань Ван Цзи полыхнуло скрытое пламя гнева, а он сам сделал шаг вперед, загораживая меня. — Цзян Вань Инь, следи за словами! – ледяным тоном бросил Второй Нефрит, но моя рука, скользнувшая по его предплечью, заставила остановиться. — Я и не думал, что ты меня поймешь, - безразлично кинул я, вздыхая. — Но я сделал то, что должно и сдержал клятву, данную госпоже Юй. — Ха-ха, - невесело рассмеялся мужчина в фиолетовых одеждах. — Клятва? А как же обещание данное мне? Ты же говорил, что в будущем я стану главой ордена, а ты станешь моим подчиненным, будешь всю жизнь меня поддерживать. Что в ордене Гу Су Лань будут Два Нефрита, а в ордене Юнь Мэн Цзян – Два Героя. Что ты никогда не предашь меня, не предашь орден Цзян, чьи это были слова? Я спрашиваю тебя, чьи это слова? Или ты проглотил их вместе с языком? Он разъярялся все сильнее, а я мог лишь молчаливо наблюдать за драматичной сценой, что разворачивалась прямо перед моими глазами, не в силах что-либо исправить. — И что же в итоге? – продолжил Вань Инь, сильнее сжимая пальцами кнут. — Ты бросился защищать посторонних людей, совершил все геройства в мире, не требуя ничего взамен. И всегда… - его глаза болезненно сверкнули, — всегда выбирал его, а не меня. — Прости, - после продолжительной паузы, наконец, произнес я, неспешно выходя из-за плеча Лань Чжаня. — Это банальная арифметика, Цзян Чэн. Слабый ищет сильного, чтобы выжить, а Инь для гармонии необходим Ян. Все в этом мире имеет две стороны. Мужчина и женщина, свет и тьма, добро и зло, день и ночь – все в жизни состоит из противоположностей. Даже сама жизнь имеет свой антитетичный полюс – смерть. На взаимодействии противоположностей основаны все жизненные и природные явления. Есть взаимодействие – хорошо, гармония. Нет сотрудничества – противоречия, хаос. Ты – моя копия. Но Инь необходим Ян, а не, увы, еще один Инь. — Ты несешь какой-то бред, - язвительно произнес глава клана Цзян, а я лишь пожал плечами. — Не тебе лезть ко мне в душу, Вань Инь. Я сделал свой выбор много лет назад, - я сложил руки в почтительном жесте и под пораженным взглядом шиди поклонился. — Прошу меня извинить, глава клана Цзян. Я не смог сдержать обещание, но смиренно прошу принять мое решение и впредь не преследовать меня. Я не практикую темных искусств, а мое золотое ядро не развито. Я больше никто, а мое имя всего лишь звук. Для этого мира я мертв. И пусть так и остается. Я разворачиваюсь и на не сгибающихся ногах иду прочь от публичного дома. Лань Ван Цзи идет следом, словно это само собой разумеющийся факт. Кажется, что этот день не может стать еще хуже, но я солгу, если скажу, что не был рад нашей встрече. Пусть она не оправдала моих мечтаний, пускай лишь сильнее развела нас по разным сторонам, но я всегда скучаю по своему названному брату. Из соображений безопасности я не могу быть рядом с ним, а моих теперешних сил недостаточно, чтобы его защитить. Но отчего-то я четко знаю, что с ним все будет хорошо, даже если мне не суждено в этом наглядно убедиться. Обманчивое спокойствие и зловещее безмолвие лишь сильнее нагоняли дурных мыслей, и от того на душе скребли кошки. Я так глубоко погрузился в собственные стенания, что не расслышал, как позади раздалось знакомое шипение и что-то острое пронзило мою спину. Изо рта тут же хлынула кровь и чьи-то мужественные руки подхватили меня прежде, чем я упал навзничь на землю. Последнее, что я услышал до того, как погрузиться во тьму, был обеспокоенный голос Ван Цзи, зовущий меня по имени.***
Белесый туман тончайшей тканью расстилался по лесу, поднимаясь густым сероватым паром к бледно-голубому небу. Влажный чистый воздух заполнял мои легкие, но как такового насыщения я не чувствовал. Зеленые нескончаемые поля, растянутые на многие километры, соединялись с небом где-то у горизонта, создавая причудливую лестницу в небо, которая пропала из виду спустя мгновение. Пепельный туман становился все более густым и вязким и вскоре я не мог разглядеть даже собственной руки, вытянутой перед собой. Из-за влажности стало невозможно дышать, и я болезненно царапал собственную шею в надежде сделать хотя бы вдох, но, осознав всю бесполезность момента, отпустил. Что-то дымчатое и горячее посыпалось с неба и лишь спустя время я понял - то был горький пепел. Я сжал его в руке и огляделся. Что-то в обстановке места казалось мне неуловимо знакомым, но я не мог понять - что. И лишь минуя границу ста ударов сердца, я расслышал звонкий ненавязчивый смех. — Лю-шисюн, подожди меня. Непроглядный туман передо мной рассеялся и на лесной тропе показалось двое. Первым шел достаточно симпатичный молодой человек, лицо которого все еще было тронуто росчерком юности. Простая одежда, невысокий хвост, крошечная родинка под левым глазом, слабый румянец на щеках и неподдельное веселье во взгляде кристально-голубых глаз. За ним спешно бежала юная девушка, которая сбивчиво звала своего спутника по имени, но тот, не желая останавливаться, упрямо шагал вперед. — Когда я согласился взять тебя с собой, что А-Нинг мне сказала? — А-Нинг стойко перенесет все невзгоды, чтобы помочь, - бесхитростно ответила девчушка, откидывая с лица непослушную челку. — Но… - она замялась, — мы так долго плутаем по этому лесу. Я устала. Юноша остановился. Некоторое время он с непроницаемым лицом смотрел перед собой, но после как будто сдался. Он повернулся и на его губах расцвела мягкая улыбка, стоило ему лишь заметить обиженно надутые губки. — Хорошо, - он кивнул и присел на корточки. — Я понесу тебя. Но ты должна знать – за все в этой жизни приходится платить. Это последний раз, когда я беру тебя с собой. Густой туман окутал парочку, оставляя меня в полном одиночестве. Я не мог понять, чьих воспоминаний стал свидетелем, но что-то глубоко внутри подсказывало – это только начало. Как по волшебству, мгла вокруг меня рассеялась, являя глазам очередной фрагмент памяти. На этот раз тот самый розовощекий юноша находился в небольшой комнате. Перед ним за столом сидел тучный мужчина средних лет и с нескрываемой жадностью рассматривал небольшой мешочек, который с характерным звуком опустился перед ним всего секунду спустя. — Я хочу освободиться от рабства. — Мальчик, ты такой талантливый. Тебе потребовалось всего два года, чтобы собрать все эти деньги? — Так что, теперь я могу уйти с сестрой? – игнорируя вопрос, поинтересовался наивный ребенок. — Несмотря на то, что у вас достаточно денег, - торгаш усмехнулся, — вы должны заплатить двойную стоимость. — С какой стати я должен платить больше положенного? – не унимался мальчишка, гневно опуская обе руки на стол. Презрение скользнуло по лицу молодого Лю и я прекрасно понимал его чувства. Когда-то давно мне удалось избежать участи раба лишь потому, что меня нашел и спас дядя Цзян. Если бы не он, моя жизнь была бы в сто крат печальнее. — Вы должны знать я отвечаю лишь за сбор денег. Есть другие люди ответственные за соглашение, осмотр и регистрацию. Если вы хотите быстрее завершить все - это ваш лучший шанс. Его глаза злобно сверкнули, а тонкие губы исказились в циничной усмешке. — Вы ведь не хотите столкнуться с какой-либо проблемой, не так ли? И вновь пространство передо мной заполнилось туманом, а в голове послышался слабый смех. Неужели я действительно схожу с ума? Или в чужих воспоминаниях есть какой-то смысл? Словно отвечая на мой немой вопрос, пелена отступила. Передо мной стоял скромно обставленный дом, в двери которого, с трудом переставляя ноги, ввалился юный Лю Хенге. Его явно потрепало, а в уголках губ легко было разглядеть запекшуюся кровь. Но что стало причиной подобного состояния юного дарования, мне не дано было знать. Водоворот реминисценция счел сей факт незначительным, а мне как скромному зрителю пришлось смириться. В доме было темно, но глаза, привыкшие в подобному, быстро приноровились к обстановке. Хенге несколько минут озирался и, наконец, найдя пропажу, хотел было нежно улыбнуться, но остановился. Все краски разом схлынули с его лица, и мальчишка молниеносно метнулся к кровати, на которой лежала та самая молодая особа, которую он любовно называл А-Нинг. Ее одежда была разорвана, а тело покрыто кровоподтеками и синяками. Но ужаснуло юношу совсем не это, а то как быстро увядала жизнь в глазах сестры. — Лю-шисюн, я больше не смогу для тебя готовить. — А-Нинг, нет, пожалуйста, - мальчишка прижал хрупкое тело к своей груди и из его глаз хлынули горючие слезы. — Тетушки больше нет. Если и ты меня оставишь это… это станет концом для меня. — Брат Хенге, живи… Если есть жизнь после смерти, то мы снова увидимся. Я… хотела…всегда быть с тобой. Прежде, чем я успел что-то сообразить, сумрачный туман поглотил все вокруг, унося в непроглядную тьму и меня. После увиденного вопросов было гораздо больше, чем ответов, но я не сомневался рано или поздно я увижу продолжение. Потому что таковым было желание моего демона.***
Как и в прошлый раз, так и сейчас вернуться из пограничного состояния было крайне сложно. Мысли лихорадочно сменяли одна другую, пока тело отказывалось мне повиноваться. В комнате (я уверен, что был там, так как ощущал под собой что-то мягкое, а не твердую землю) находилось несколько человек и тем, кто сидел у изголовья был Лань Ван Цзи. Его мощную золотистую ауру нельзя было ни с чем спутать, поэтому я мысленно выдохнул, благодаря всех известных мне небожителей, что ниспослали такого внимательного и одновременно заботливого человека. Под его неусыпным надзором мне явно было нечего бояться, если, конечно, не брать во внимание собственных демонов. — Цзы Дянь обладает способностью отделять душу от тела, если оно было захвачено злым духом. Но это же Вэй Ин – его тело, голос, душа. Я ни с кем его не спутаю, также, как и Вы, молодой господин Лань. Грозно отчеканил Цзян Чэн, меряя комнату шагами. Наверняка, из-под его сапог прямо сейчас вылетают фиолетовые искры, а лицо искажено гримасой недовольства. И дело даже не во мне, а в том, что ему приходится делить одну комнату с Лань Чжанем. Впрочем, зная Второго Нефрита, Вань Иня вряд ли приглашали. Поэтому не ему беситься. — Нам наверняка неизвестно, как ему удалось вернуться, а значит не нам знать, как его тело будет реагировать на магические артефакты, - в сердцах бросил Ханьгуан-цзюнь, кидая грозный взгляд на Вань Иня. — Он не приходит в себя вот уже пять часов. Не двигается и даже не дышит. А сердце настолько замедлилось, что практически не прощупывается пульс. И даже моя духовная ци не помогает. — Тогда проваливай, - послышались торопливые шаги и кровать прогнулась, когда кто-то сел на нее, — и позволь мне попробовать. Его теплая рука коснулась моей холодной, но я резко дернулся в сторону, поднимая веки. Перед глазами все поплыло, но мгновение спустя потолок приобрел правильные очертания и ясность ума вернулась ко мне. — Не прикасайся ко мне, - по-детски зашипел я, ища спасение в уютных объятиях Лань Чжаня, который первые несколько секунд оторопело смотрел куда-то вдаль и, лишь привыкнув и осмелев, ласково скользнул рукою по спине. — Ты, мать твою, чуть не вытряс из меня всю жизнь своим ударом. — Ты разозлил меня! - раздраженно заметил мужчина, скрещивая руки на груди и недовольно фыркая. — Как будто в первый раз, - передразнил его я, осматриваясь по сторонам и с любопытством подмечая роскошное убранство спальни. — Собственно, где мы? — Вы в борделе «Вкус Лотоса», - подала голос барышня, выходя из-за ширмы, которая отделяет спальную часть комнаты от приемной. — Мое имя Бай Джи Ксу, - продолжила молодая женщина, — и по просьбе А-Чэна на ближайшие несколько ночей вы желанные гости моего публичного дома.