Совершенный грех

      Предоставленный сам себе, я еще некоторое время пробыл в чайном домике. Заказав по меньшей мере еще два сосуда с вином, я пустился в глубокомысленные размышления, затрагивающие мое прошлое. Кто бы мог подумать, что по прошествии стольких лет, отрекаясь от собственной смерти, как от чего-то маловажного и незначительного, убегая от призраков прежних времен, я снова окажусь в Юнь Мэне. И что тем, кто меня сюда приведет, будет никто иной, как второй молодой господин Лань, с которым в прошлом мы делили на двоих крайне запутанные отношения. Конечно, говорить о том, что наша… хм… связь изменилась было бы глупо. Мы все также находимся на разных уровнях социальной лестницы, как и раньше служим разным силам и придерживаемся противоречивых точек зрения. Про нас в равной степени, как и раньше можно сказать – они, как лед и пламя; один – обжигает, второй – замораживает. Тем не менее, несмотря ни на что, я рад, что несколько недель назад я переборол личный животный страх и отправился в Облачные Глубины. Что не говори, но каждому необходим кто-то, кто его выслушает.       После того, как я лишился золотого ядра, моей практической точкой зрения всегда было одиночество. Моя боль – это только моя боль. Она никогда и никого не интересовала и навсегда должна была остаться только со мной. Мои страдания – это лишь мой крест. Ведь, несмотря на благие намерения, другой человек способен заставить тебя мучиться еще сильнее. Мои решения – это мой выбор. Когда за твоей спиной никого нет, не нужно страшиться последствий и терзаться потерями. Но вдруг появился человек, готовый разделить тяжкое бремя со мной. Человек, способный молча стерпеть все, что готовит ему судьба. Человек, ставящий мои интересы превыше своих собственных. Подобное пленяет, а элементарный эгоизм ослепляет. Хочется банального душевного тепла, которого я давно был лишен. Поэтому, я принял для себя соломоново решение. Чего бы мне это не стоило, я сделаю все, чтобы Лань Чжань был счастлив. И если, исчерпав все предложенные мне варианты, я не смогу найти правильный выход, я уйду. Уйду навсегда, заставив его забыть меня, словно дурной сон.       В три часа пополудни я, наконец, покинул таверну, расплатившись по счету. Старичок, ставший причиной конфликта и являющийся хозяином чайного дома, долго отказывался принять мои деньги, ссылаясь на то, что если бы не я и мой друг, то его скромному бизнесу пришел бы конец, также, как и ему лично. Я же, в свою очередь, отказывался принимать подношения, настаивая на том, что каждая работа должна быть оплачена. По крайней мере та, что имеет хоть какую-то цену. А с учетом того, что трактир приносит радость многим, это было действительно так. В конечном итоге, не сумев переспорить строптивого старикана (представляете какой это удар по моему самолюбию?), я оставил несколько золотых его молодой внучке и удалился.       Погода за стенами чайного домика ничуть не изменилась. Казалось, что знойное лето не желает уступать свои права золотой осени, заставляя пылать удушливым зноем сентябрьское солнце. Радовало лишь то, что Хэцзэ был окружен сотнями водоемов, а внутри было размещено множество зеленых насаждений, которые были способны помочь пережить сильную жару и делали центр города прохладным, нарядным и привлекательным. Но, несмотря на духоту и укусы надоедливых насекомых, празднование фестиваля духов было в самом разгаре и я, за неимением ничего лучшего, поспешил присоединится. Мне даже удалось развлечь толпу жонглированием яблок, что, несомненно, делало мне чести. Ведь узнай они, кто я такой на самом деле, подняли бы меня на смех. Старейшина И Лин – ужасный заклинатель, отправивший на смерть стольких людей, беззаботно показывает фокусы. Этого просто не может быть. Все-таки человек, лишенный сердца, не способен даровать радость кому-то, помимо себя самого. Впрочем, это лишь общественное мнение, с которым мне можно совсем не считаться.       — Молодой господин желает узнать свое будущее? – прервал мое маленькое путешествие нескромный женский голос. Я повернулся и удивленно приподнял аккуратно очерченные брови, скептически уставившись на молодую лань. То была миниатюрная брюнетка, возраст которой не доходил до отметки двадцати лет. Большие оленьи глаза, обрамленные пушистыми ресницами, маленький рост, совсем непримечательная внешность. Таких, как она, я забывал почти сразу, как наши пути расходились. И тем не менее мне стало любопытно, что сделает несчастный ребенок, чтобы увлечь меня своей традиционной астрологией, которую я не воспринимал всерьез.       — Нет, спасибо. Я его знаю, - игриво ответил я, развернувшись в надежде уйти, но тонкие пальцы девчушки крепко вцепились в мое ханьфу, преграждая мне путь к отступлению. Игра началась. Как интересно.       — Уверены? – спросила предсказательница, скромно улыбаясь.       — Хорошо, допустим, - учтиво отозвался я. — И как же Вы это сделаете?       — С помощью яблочной кожуры.       Она взглядом указала на стоящую подле нас небольшую бочку, вода в которой мирно вздрагивала, когда возле нее проходил какой-то человек.       — Как яблоко может узнать мою тайну? – скептически спросил я, наблюдая за тем, как девушка поднимает в воздух большое красное яблоко, кожура которого буквально сверкает в лучах слепящего солнца.       — Все очень просто, - бесхитростно отвечает девчушка. — Яблоки – плоды знаний.       — Ладно, - наконец, сдался я, ведомый любопытством. — Что я должен сделать?       — Во-первых, - она взяла в руки нож и начала медленно срезать яблочную кожуру, стараясь оставить ее как можно более длинной, — Ваше сердце должно наполниться воспоминаниями. Самыми светлыми и чистыми, которые Вы можете вспомнить. Закройте глаза, подуйте на кожуру, - девушка поднесла к моим губам сочный плод, и я машинально исполнил ее приказ. — И бросим ее в воду. Теперь смотрите.       В нерешительности я открыл глаза и посмотрел вниз. В воде, как я и предполагал, бесформенной массой плавал кусочек яблочной кожуры, который даже отдаленно не напоминал иероглиф. Мои губы изогнулись в насмешливой улыбке.       — Что и требовалось доказать. Будущее – это вожделенная мечта.       — Не нужно торопить время, - спокойно ответила гадалка, неотрывно смотря мне в глаза. — Те, кто торопились, уже на кладбище, - она замолчала, чтобы через мгновение добавить, — мне жаль.       Ее голос стал несколько печальным, а взгляд опустился к воде. Я также последовал ее примеру и был глубоко удивлен, заметив в бочке странное яблочное послание. Нечеткие очертания кожуры расплывались. Мне даже приходилось щуриться и периодически встряхивать головой, стараясь расшифровать символику сквозь призму иллюзии. Картинка была смазанной, но кожица определенно больше не была аморфной кучей.       — Ваше будущее сулит лишь утрату, - вновь заговорила темноволосая, поднимая на меня глаза. — Но за символическую сумму или нежный поцелуй я готова Вам с этим помочь.       В толпе раздался мой мелодичный смех, а я сам сделал несколько шагов в сторону девицы.       — Знаете, - нежно начал я, коснувшись пальцами гладкой юношеской кожи, — когда кто-то проявляет ко мне интерес, - я скользнул вдоль тонких губ, надавив на нижнюю, чтобы приоткрыть их, — я не могу сопротивляться. Но вот в чем проблема, милая маленькая лань. Поцелуй со мной – это яд.       С этими словами я резко подался вперед и жадностью припал к ее губам. Сминая их в болезненном поцелуе, я чувствовал, как жизненная энергия мягко проскальзывает в меня, наполняя. А я уже и забыл, что довольно-таки долго был голоден. И сейчас, словно путник застрявший в пустыне, я, наконец, получил глоток освежающей воды. Мир вокруг перестал существовать. Остался лишь я и этот источник жизни. Я целовал ее исступленно и страстно, прижимая хрупкое тело к сильной груди, пока не почувствовал, как она замирает. В следующую секунду я оттолкнул девчушку и сделал шаг назад. Гадалка пошатнулась и упала, а на моих губах расцвела дьявольская улыбка.       — Не играй с огнем и не обожжешься, - лаконично произнес я, разворачиваясь. Позади меня послышался какой-то шум и тяжелый вздох, слетевший с губ незнакомки, уверил меня, что она жива.       — Я…, - неуверенно промямлила девушка, — я… выучила урок. Но, молодой господин, мне незачем было лгать. Вас и правда ожидает потеря. И я искренне надеюсь, что она причинит Вам нестерпимую боль.       — У меня ничего нет. Так чего же мне бояться?       Остаток дня я провел в мучительных раздумьях, от которых не спасал ни алкоголь, ни вкусная еда. Сказать по правде я соврал гадалке. У меня была жизнь, люди, которые были мне дороги, любовь человека, терять которую было бы больно. Но я всячески делал вид, что очередное предсказание не имеет ко мне никакого отношения. Что все это всего лишь блеф, игры с разумом, чтобы отомстить мне за мои поспешные действия и потерянную энергию. Ведь это же не могло быть правдой? Неужели утраты и горести единственное, что я заслуживаю? Неужто это все, чего я достоин? Разве моя смерть не окупила все грехи? Или я сделал что-то еще?       Одиночество не спасало, а лишь сильнее разжигало во мне пламя паранойи. Несмотря на то, что большую часть времени Лань Ван Цзи молчал, он все равно был рядом и как мог поддерживал меня. И сейчас я впервые ощутил, как мне этого не хватает. Холодная лояльность куда приятнее циничного безразличия, а компания – одинокого сиротства. Я вглядываюсь в толпу, в надежде отыскать в ней одного единственного человека, но все попытки остаются тщетными. Он ведь… он ведь не ушел навсегда? Нет! Он бы так не поступил. Уходить без прощания или кидать вслед свое последнее «спасибо» и «прощай» - мой удел. Я всегда так поступал в прошлом. Всегда оставлял кого-то позади, не щадя их чувств. И теперь, когда подобное коснулось меня, я понял, почему люди называли мои действия предательством.       Мало по малу на город опускались первые сумерки, но Хэцзэ и не думал спать. Напротив, фонари, что были оставлены хозяевами на пороге своих домов, загорались разноцветными огнями, придавая вечерней поре таинственности и потусторонности. Остановившись около причала и прижавшись спиной к раскидистому дереву, я наблюдал за тем, как по воде начинают сплавляться горящие кораблики, завершая тем самым фестиваль голодных духов в этом году. Это зрелище казалось мне таким умиротворяющим и чарующим, что невольно захватывало дух. Я даже на мгновение забыл, чем была забита моя голова, отдаваясь на волю бушующих внутри меня эмоций. И по той же причине я не сразу заметил, как около моих ног остановился белоснежный крольчонок, жующий сочную траву. Когда же мой расфокусированный взгляд, наконец, заметил пушистый подарок, я незамедлительно поднял его с пола и с вопросом заглянул в алые глаза-бусинки.       — И откуда же ты взялся? – задал я риторический вопрос, мягким движение приглаживая белоснежные ушки. Крольчонок, словно поняв для себя что-то, передернул носиком, продолжая усиленно что-то жевать.       — Эм, дяденька, - неуверенно позвал меня детский голос, и я незамедлительно опустил голову вниз, встречаясь со взглядом больших изумрудных глаз. Мальчонка лет шести-семи отроду в простой хлопчатой одежде неуверенно отвел взгляд в сторону, тараня носком ботинка землю. — Это мой крольчонок, - наконец произнес ребенок и потянул ко мне свои маленькие ручки.       — Хм, и правда, - я повертел животное в руках, рассматривая его вдоль и поперек, словно что-то ища. — Этот совсем не похож на моего. У него даже хвост, как у самого обычного кролика.       — Будто бывают другие, - тихо произнес мальчишка, а я, чтобы стать одного роста со своим собеседником, медленно сполз на землю.       — А то как же? - заговорчески подмигнул я ребенку, сгибая одну ногу в колене. — Ты разве не слышал?       Ребенок лишь отрицательно покачал головой, вызывая на моих губах дружелюбную улыбку.       — В давние-предавние времена хвосты у кроликов были совсем не такие, как сейчас. У первого на земле кролика с крольчихой хвосты были красивые, длинные и пушистые, - начал я свою историю, про себя подмечая, как загорелись блеском детские глаза и как уверенно присел мальчик около моих ног. — Они очень гордились ими, считали себя лучше всех других зверей и частенько выкидывали всякие шалости, чтобы посмеяться над ними. Но однажды из-за такой шутки потеряли кролики свои красивые хвосты и остались с короткими, ни на что непохожими обрубками.       — И что? – потребовал ребенок, смущенно улыбаясь. — Что было дальше?       — Как-то кролики играли на берегу реки и увидели на другой стороне лужайку с зеленой нежной травой, захотелось им перебраться туда и полакомиться. Только ведь и в те времена кролики не умели плавать…       К концу истории вокруг меня собралось уже с десяток детей разных возрастов, которые с неподдельным интересом слушали придуманною мною сказку. Кто-то перешептывался между собой, кто-то играл с крольчонком, но все без исключения ждали конца истории, чтобы потребовать новой. Увлеченность была написана у них на лицах, вызывая счастливый отклик в моем сердце. Я всегда любил детей. Их непосредственность, непринужденность и простота делала их значимыми в моих глазах. Как жаль, что порой, вырастая, люди теряют свой свет и погружаются в непроглядную тьму.       — С тех пор у кроликов не хвосты, а обрубки, - подытожил я, легонько клацая пальцами по носику мехового шарика, сидевшему на руках хозяина. — И сейчас говорят: «Заячий хвост вовек не вырастет».       — Но Вы же сказали, - запротестовал ребенок с изумрудными глазами, — что у вашего питомца другой хвост. Вы соврали мне?       — Клянусь, - я поднял три пальца вверх и изобразил на лице самое серьезное выражение на какое был способен, — это чистая правда. Но беда в том, - я пожал плечами, — что он потерялся и я ума не приложу, где он может быть. Вот и брожу по свету в надежде разыскать.       — Вру-у-ун, - протянул мальчишка, поднимаясь на ноги, когда его окликнула мать. — Я тебе не верю.       — Но тогда почему, - передразнил я голос ребенка, — ты слушал мою историю до конца? Мог бы забрать крольчонка и уйти.       — Я…я, - он стал заикаться и, не найдя лучшего решения, показал мне язык и удалился. Большинство детей последовало за ним. Я же в свою очередь разразился озорным смехом, закидывая руки за голову. Что не говори, но дети – цветы жизни. И будь на то моя воля, у меня их было бы как минимум трое.       — Наконец, я понял, почему дети тебя любят, - послышался со спины до боли знакомый голос, и я подскочил на месте, радостно взирая на подошедшего ко мне Лань Ван Цзи. — Ты ведь до сих пор ведешь себя, как ребенок.       — Не будь ханжой, Лань Чжань, - нежно пропел я, отбрасывая за спину конский хвост и поправляя ленту в волосах. — Все любят мои сказки. Даже Вэнь Нин слушал меня взахлеб, когда я придумывал их для А-Юаня. А он, на минуточку, мертвец.       Между нами залегла тишина, пока каждый пытался осмыслить услышанное. Я молчал, потому что болезненный укол совести кольнул мое сердце. Ханьгуан-цзюнь - по какой-то ведомой лишь ему причине.       — Вэй Ин, - позвал меня заклинатель. — Ты не должен винить себя.       — Но это все еще так, - отозвался я с горечью в голосе. — Я оставил его. Оставил А-Юаня одиноким и лишь одному Богу известно, что с ним случилось.       — С ним все хорошо и больше он не один.       — Откуда тебе знать? – равнодушно спросил я, слегка повысив голос, но, взяв себя в руки, добавил, — прости. Это не важно.       — Нет. Это именно то, что я хотел тебе давно сказать, - я вопросительно вздернул бровь, когда мужчина подошел ко мне практически вплотную. — Тот мальчишка на рынке, он… не просто так показался тебе знакомым.       — Конечно, - торжественно ответил я, вздергивая подбородок. — Ведь он напоминает мне тебя. Как хорошо, что ты хотя бы не добрался до Цзин И. Иначе еще бы одно сокровище пало жертвой системы.       Он лишь покачал головой.       — Ты не понял. Лань Сы Чжуй и есть Вэнь Юань. После того, как я узнал о твоей смерти, - Лань Чжань на мгновение запнулся, словно глотая комок в горле, — я отправился на гору Луаньцзан, чтобы найти тебя и развеять слухи. Но вместо этого мне посчастливилось отыскать ребенка. Он был измотан, напуган и долгое время вовсе не ел, но, самое главное, он ничего не помнил, и я не стал этого менять. Мне показалось…       Он не успел договорить, когда я сделал шаг вперед и крепко обнял его. Вдыхая аромат сандала и естественный запах Ван Цзи, я растворялся в собственных ощущениях, полностью соглашаясь с тем, что дом – это не место, дом – это человек, подле которого ты чувствуешь себя в безопасности.       — Спасибо, - в конце концов прошептал я, деликатно касаясь губами скул мужчины и передавая капельку тепла. — Это многое для меня значит. Лань Чжань, ты всегда такой заботливый, чуткий и добрый, что я невольно задаюсь вопросом, зачем тебя я? Нет, постой, - я слегка отодвинулся, чтобы коснуться пальцами его губ, тем самым предотвращая любой поток слов, готовый сорваться с языка. — Это всего лишь здоровый скептицизм, не более. Ты от меня так просто не избавишься. Просто…просто… А к черту! – выругался я, делая еще один шаг назад и доставая из-за пазухи небольшую деревянную коробочку.       — Что это? – недоверчиво спросил Второй Нефрит, покрываясь слабым смущенным румянцем.       — Это тебе, - быстро всучил я ему в руки подарок, переступая с ноги на ногу. — Моя благодарность и извинение за все те дни рождения, когда меня не было рядом.       — Но… - начал было мужчина.       — Да, - ответил я, кивая. — Но я не хотел ждать. Ну, же открой.       На дне коробочки сиротливо притаился изысканный гуань¹, сделанный из белого золота. На переднем плане был размещен пятилепестковый цветок, в центре которого был расположен камень небесно-голубого цвета. По краям же цветка находились два черных камня поменьше, завершая тандем.       — Даже если ты никогда ее не примеришь, я буду знать, что она с тобой и оберегает твой покой. Я больше не заклинатель, но, - я широко улыбнулся, указывая взглядом на заколку, — я все же взял на себя смелость и нанес на черные камни защитные заклинания.       — Вэй Ин, это…       — Скоро девять, - невзначай перебил я мужчину, осматриваясь. — Правила ордена Гу Су Лань гласят, что нам пора возвращаться. Но, - я лукаво подмигнул, — если хочешь, сегодня можешь остаться со мной. Если, конечно, твое бесстыдство тебе это позволит.