***
Я снова был здесь, в кромешной темноте, из которой нет ни единого выхода. Взгляни налево и тебя встретит безразмерная пустота. Посмотри направо и в свои объятия примет безликий вакуум, вытягивающий из бестелесной души разноречивые эмоции и сентиментальные чувства. Нет пути вперед и дорога назад закрыта. И все, что тебе остается, это смириться с тоскливой безысходностью своего унизительного положения. Говорят, страшнее всего умереть и попасть в ад, в котором твоя бессмертная душа будет вариться в дьявольском котле до скончания времен, ощущая на себе весь спектр болезненных ощущений. Но это не так. Пугает не боль, а отсутствие оной. Ведь ценность жизни не во внешних изменениях, а субъективных переживаниях. Чуткий крестьянин живет жизнью более полной, широкой, драматической, нежели толстокожий император. А камень легко уничтожат капли бесконечного дождя. Но здесь в этом подлунном мире, который и вселенной-то в широком смысле слова назвать сложно, существовали свои правила и обычаи. Ты не живой, а значит не можешь умереть, но ты и не мертв. Мучительная агония, вечное умирание, когда страдаешь от жажды и не можешь утолить ее. Умираешь от голода, но смерть не забирает в свои гостеприимные объятия. И ты не чувствуешь ничего – ни ветра, ни солнца, ни брызг соленой воды, ни тепла человеческого тела. Твоя единственная цель – это наблюдать со стороны за жизнями других людей, искренне сожалея, но не имея возможности сердечно раскаяться. Смотреть, но не делать; думать, но не говорить. Эпоха безвременья, период стагнации. И тогда твое бесчувствие становится мучительнее любой острой боли. Но это не самое серьезное, о чем мне стоило волноваться. Я пробыл здесь достаточно долго, чтобы привыкнуть и смириться. Чтобы понять – нам воздается по поступкам нашим, да по делам. По всей видимости, это подвешенное состояние – единственная участь, которую я заслужил. Но только не он. Лань Ван Цзи не заслужил несчастья. Заклинатель не должен испытывать боль лишь потому, что когда-то встретил и глупо влюбился в меня. Он достоин большего, самого лучшего. И мне необходимо во чтобы-то не стало узнать, что с ним произошло. КАП! Крупная капля мутной воды коснулась камня, резанув чувственный слух. Что это? Как такое возможно? КАП! Звук воды становился нестерпимо громким и постепенно к плеску, стуку, шороху, бульканью – ко всем легкомысленным звукам воды присоединились тяжелый гул людских голосов и гортанные выкрики. Стало невозможно дышать и грудь в области сердца пронзила острая боль, словно в нее вошел заточенный клинок. Я поперхнулся и постарался пошевелиться, но тело не слушалось, будто было и вовсе не мое. Что происходит? Почему эти неприятные ощущения кажутся мне такими знакомыми? А кисло-сладкие запахи вокруг напоминают о доме? Неожиданно, тепло разлилось по венам и резкие ощущения отступили, как если бы после продолжительной зимы неожиданно пришло знойное лето. Словно я сделал первый вздох после длительного пребывания под водой. Несносный жар становился сильнее и вот, наконец, царящий в голове туман рассосался, а мысли обрели четкость. Вокруг меня была темнота, такая плотная знакомая, но я чувствовал, что кто-то смотрит на меня. Кто-то гладит мою ладонь, касается щеки, шепчет что-то. Кто-то, кого я хорошо знаю и кого не знаю совсем. Чьи глаза сияют ярче всех звезд на небе и… Вот оно! Я с пугающим отчаянием вдыхаю сандаловый запах, такой родной и любимый. Истинный аромат жизни, который я не могу потерять вновь. Я собираю себя по кусочкам, ощущая, как внутри что-то ломается. Как трясутся руки, и судорожная дрожь прошибает тело. Как разум охватывает не то отчаяние, не то боль. И холодные, липкие щупальца тьмы ласкают сущность, вынуждая говорить и делать то, чего я совсем не хочу. — Убирайся! – безучастно произносят мои губы, а в голове напротив взрывается мысль: «пожалуйста, не уходи». — Будь добр, перестань. – жалобно скулит Ван Цзи и с новой силой сжимает мои руки. — Я не уйду и никогда не оставлю тебя одного. Потому что…, - он заикается и на мгновение прикрывает глаза, будто бы собираясь с мыслями. — Потому что я делал эту ошибку множество раз. Так часто оставлял тебя одного, обрекая на одиночество. Но больше не стану. — Прочь! – память тела сложно перебороть. Иногда даже титанических усилий души недостаточно, чтобы справиться с непосильной задачей. Я не помню этого дня и сего момента, но точно знаю – все происходит не просто так. — Нет, - качает головой Лань Чжань. — Я хочу, чтобы ты кое-что узнал. — Проваливай. — Ты невыносимый человек, - вновь заговаривает заклинатель. — Растрачиваешься на других, бросаешься словами, словно они ничего не значат. Но я знаю правду. Теперь – да. Я наблюдал за тобой столько лет. Из тени и открыто, изучал тебя. Пытался понять, что же в тебе такого особенного. Почему к тебе тянутся окружающие, несмотря на то, что ты…И я, наконец, сообразил. Ты – свет, Вэй Ин. Восходящее солнце, которому суждено вечность блуждать на небосводе. Жгучий паргелий, который я…я так люблю. Впервые мужчина радостно улыбнулся. И эта улыбка одновременно смущенная и удовлетворенная прожгла в моем сердце дыру. — Мне говорили, что есть те, кто умнее тебя. Убеждали в том, что есть те, кто красивее тебя. Мне говорили, не понимая: что ты, человек мой, в жизни моей, душе моей, судьбе и сердце не выше всех остальных людей. Ты нравишься мне, Вэй Ин. Я люблю тебя, хочу тебя. Не могу без тебя. Никто не сможет заменить тебя. Теперь ты видишь, почему я не могу уйти? – он еще сильнее сжал мои ладони в своих руках. — Пойми, если тебя не станет, то и я не смогу жить. Так вот, что ты пожелал перед смертью? Изъявил желание, чтобы я узнал о твоих чувствах? Но я ведь и так это знаю. Тот поцелуй на грани жизни и смерти все поставил на свои места. Я – твоя жизнь, Ван Цзи. Также, как и ты моя. Так почему же… Голоса вокруг становились громче, а боль в груди сильнее. Я подавился собственным стоном и в ответ впился короткими ногтями в фарфоровую кожу заклинателя в белом. Обрывки памяти сменялись один за другим и, наконец, я понял, где и когда оказался. Гора Луаньцзан перед осадой, пещера Фу Мо. Стало быть, я покинул Безночный город не сам, а был спасен Ван Цзи. Значит, уже тогда ты признался мне в своих чувствах, а я, как последний кретин, позабыл об этом? Да, это так похоже на меня. Вот только на этот раз все будет иначе. В этот раз я сделаю все правильно и будь, что будет. Невероятных усилий стоило мне поднять руку и коснуться лица мужчины, стирая с щеки непрошенные слезы. Он вздрогнул, как от удара, но не отшатнулся. А лишь с надеждой взглянул на меня своими большими янтарными глазами, в которых все еще читалась толика юношеского максимализма. — Не плачь, - едва слышно произнес я. — Только не обо мне. — Вэй Ин, ты… Вместо ответа мои губы коснулись его в легком, трепетном поцелуе, а пальцы зарылись в густые, длинные волосы. Я целовал его так, как хотел бы, чтобы целовали меня. Страстно, искренне, бескомпромиссно. Так, словно завтра последний день нашей жизни и этот интимный акт может спасти. Так, словно через него я хотел рассказать все, что чувствую и чего нельзя выразить простыми словами. Так, будто бы прощаясь и приветствуя одновременно. — Я тоже тебя люблю, - сбивчивым голосом добавил я, разрывая поцелуй, но оставаясь так, чтобы мой лоб касался его. — Но мне нужно уйти. На время, не навсегда. Уйти, чтобы обезопасить как себя, так и тебя. Я совершил множество ошибок, причинил столько боли. Но теперь, - я тепло улыбнулся, мазнув губами по носу А-Чжаня, — теперь мне есть ради кого жить. Просто дождись меня, Ван Цзи. Подожди и мы навсегда будем вместе. Я с трудом поднялся и, опираясь на руку молодого господина Лань, извлек из внутренних одежд пылающую темным огнем Стигийскую Тигриную Печать. — У меня не хватит сил ее уничтожить, - сокрушенно начал я. — Но в Гу Су она будет в безопасности. Пожалуйста, проследи, чтобы к ней не прикоснулся никто, пока я не вернусь. А теперь, - я сделал несколько шагов назад, вырываясь из крепких объятий мужчины, — мне пора уходить. Скоро по мою душу явятся все кланы. Они жаждут крови, но я лишу их такой возможности. — Вэй Ин, что ты задумал? — Не бойся, на этот раз я сделаю все правильно, - я широко улыбнулся, как всегда до этого. — Но ты должен мне помочь. Должен сказать, что Старейшина И Лин мертв и что это ты его убил. Доказать, что Тигриная Печать уничтожена и не при каких условиях не искать меня. Главы клан будут пытаться воззвать к моей душе, но у них ничего не получиться. Они обратятся к вам, к тебе и Лань Си Чэню. Если нужно, расскажи ему все. Он не предаст и всячески тебя поддержит. Я в этом уверен. А-Чжань, пожалуйста, не играй для меня расспрос. Это лишнее. Я не собираюсь умирать. Больше нет. Лучше… лучше исполни «Забыть о сожалениях». Я не услышу, но все равно буду знать, что ты рядом. Я развернулся и медленно поплелся в другую сторону от выхода из пещеры. Туда, где много лет назад я обнаружил потайной выход. Но прежде, чем уйти окончательно, я обернулся и бодро добавил: — О, и Ван Цзи, - я лукаво прищурился. — Где-то здесь прячется А-Юань. Позаботься о нем, как если бы он был твоим сыном. И, - я оперся рукой о стену и болезненно поморщился, хватаясь за грудь, — расскажи…расскажи ему обо мне и его семье. Вэнь Нин и Вэнь Цин были бы рады, что не забыты. Собрав последние остатки сил, я юркнул в узкий, каменный проем, чтобы через несколько часов начать путь к искуплению.Глава 26. (НЕ)счастливый финал (часть 2)
24 августа 2020 г. в 21:01
Красочные детали головоломки никак не хотели складываться в единую картину. Глазами я видел, что передо мной совершенно другой человек, но воспаленный разум, занятый внезапной болезнью Лань Ван Цзи, отказывался понимать происходящее. Как, собственно, это могло приключиться? Хуан-ди постоянно был при мне и даже если отлучался, его отсутствие не длилось дольше пятнадцати минут. Единственный раз, когда мое пристальное внимание его обделило, было во время моих мысленных странствий в духовной западне. В тот раз меня не было добрых три часа, а вернувшись я обнаружил полностью вымокшего заклинателя, который объяснил свой внешний вид банальным падением в заросший пруд. Это событие показалось мне несколько анекдотичным и неестественным, но после того, как мальчишка внезапно свалился в обморок во время полета на мече, считать его болезненное состояние наигранным не было причин. Теперь же анализируя некоторые курьезные пассажи, связанные с его непредсказуемым поведением, я делаю вывод, что подобная подмена имеет место быть. Просто я, как часто это бывает, не предал малозаметным изменениям должного значения. А они, как не прискорбно это говорить, были. Взять хотя бы тот его вожделенный взгляд в сторону госпожи Сянцзян и непростительная забывчивость. А что насчет путаницы в некоторых событиях? И самое главное – была ли слезливая история, связанная с убиенными родителями, правдивой или же мальчишка провел меня? Мне, как демону, нет резона, какое желание загадает клиент. Но мне, как человеку, довольно-таки неприятно быть использованным кем-то в своих грязных целях.
Второй вопрос, который стоял на повестке дня, был связан непосредственно с Хозяином. Если подделка всегда была при мне, то где в данную конкретную минуту находиться оригинал? Судя потому, что мне уже удалось узнать о Сюй Шэнли, мальчишка не отличается доброжелательностью и благодушием. Такой человек способен вершить великие, но гнусные дела, не утруждая себя заботой о ближнем своем. Поэтому есть несколько вариантов развития событий. Первый – странствующий заклинатель, которого я встретил несколько лет назад и который по доброте душевной сделал мне щедрый подарок, мертв уже какое-то время. А то, что предстает моим глазам всего лишь ширма, которой укрыл свой истинный облик коварный злодей. Второй вариант – Хуан-ди все еще жив и останется таковым лишь для того, чтобы в критический момент стать ценным заложником, на которого можно выменять свою жизнь. Оба варианта безрадостны, так как влекут за собой смерть и хаос. И берут под сомнение выживание человека, который стал для меня близким другом. Тем не менее узнать какова истинная причина появление кукловода на сцене просто необходимо. И сделать это можно одним единственным способом – пообщавшись с ним.
— Какова твоя цель? – без раздумий выпалил я, смотря прямо на своего нерадивого последователя.
Когда я отказался от пути Меча и стал следовать пути Тьмы, в мои планы не входило возводить в свою честь алтарь и становиться верховным божеством. Я никогда не думал собирать свой клан и учить других людей уму-разуму. Я просто надеялся выжить и не растерять последние крупицы гордости. И все же за моей спиной многие злословили и приписывали мне подвиги, которых я не совершал. Еще больше утверждали, что я собираю в застенках горы Луаньцзан свой собственный культ и передаю им темные знания, развращая своей мертвой религией светлые умы. Слова были ложью, но похоже Сюй Шэнли как-то удалось достичь невозможного и усовершенствовать мой собственный путь. Будь я правда мастером был бы несказанно этому рад, ведь ученик всегда должен перещеголять своего учителя.
— А разве я не говорил этого раньше? – вопросом на вопрос ответил рыжеволосый, изгибая губы в ироничной усмешке.
— Он, - неуверенно произнес голос Лань Ван Цзи, — он хочет моей смерти. И похоже, - мужчина впервые криво улыбнулся, — похоже ему это наконец удалось.
— Нет! – твердо кинул я, качая головой. — Нет, - вновь повторил я. — Этого просто не может быть. Он…он всегда был при мне. Он, - я мягко взглянул на бледное лицо Ван Цзи, стараясь рассмотреть в родных чертах какой-то подвох, которого там не было. — Ты ведь сильнейший заклинатель, которого я когда-либо знал. Какой-то мальчишка не смог бы…
— Кто сказал, что я сделал это своими руками? – перебил Сюй Шэнли, бросая в меня пронзительный взгляд самонадеянности и гордыни. — Видите ли, учитель Вэй, когда-то вы сказали, что смерть не всегда моментальна. Иногда, чтобы обрести покой, придется пострадать.
Мои глаза широко распахнулись, а в памяти всплыл тот самый разговор на берегу озера, когда я застукал Хуан-ди за сжиганием ритуальных денег. Неужели уже тогда я пригрел на груди гадюку? Не уж то беспомощная жертва вмиг стала палачом? Но это значит… Значит, что Лань Чжань и правда нанес сердцу юноши неизгладимую травму, лишив его обоих родителей. Но как это произошло? Почему? Как законопослушный и праведный заклинатель, всю жизнь следующий пути чести, смог поднять руку на невинное семейство? Разве что… Эти люди никогда не были невинны.
— О, - воодушевленно протянул рыжеволосый. — Узнаю этот взгляд. Вы пытаетесь понять, что произошло, и оправдать молодого господина Лань. Постойте, я сделаю это за вас, - он задумчиво взглянул в небо и с интонацией так сильно похожей на мою добавил. — «Наверное, у него просто не было выбора. Он сделал это из благих побуждений.» Черта с два! – рявкнул Шэнли, вновь посмотрев на меня. — Лань Ван Цзи обезглавил моего отца и довел до самоубийства мою мать. Так отчего же мне прощать того, кто лишил меня всего? Вам ли, учитель Вэй, не знать, каково это. Разве вы отпустили Вэнь Чжао и его потаскуху? Разве позволили Вэнь Чжулю жить после того, как он лишил золотого ядра вашего шиди?
— Закрой свой рот! – громко крикнул я, до побеления костяшек сжимая бледно-голубое ханьфу Ханьгуан-цзюня. — Это не одно и тоже.
— Отчего же? – поинтересовался Сюй Шэнли, весело улыбаясь. — Моя месть свершилась. Это ли не победа?
— Победа, достигнутая в нечестной игре, хуже любого поражения.
— Ой ли, - покачал головой мальчишка. — Если удар нанесен родной ладонью, триумф вдвойне слаще. Знаешь, Ван Цзи, в некотором роде я должен тебя поблагодарить. В этом мире не осталось никого, кто был бы мне дорог и любим. А значит, никто и никогда не сможет причинить мне вред. Чего нельзя сказать о тебе, - рыжеволосый широко улыбнулся, словно смакуя на языке вкус победы. — Я подарю тебе подарок. Последний прощальный презент.
— Не смей! – предостерег его я, точно зная, что последует дальше.
— Больнее всего ранят именно близкие люди, - без промедлений продолжил юноша, не обращая внимания на меня. — Те, кому в ладонь ты вложил свою жизнь. Они крепко сожмут ее и, как только ты отвернешься, швырнут с силой о стену. А если не разбилась, могут и наступить, добивая. А теперь, - Шэнли взглянул на камень желаний в своих руках, — как же работает эта штука?!
Из головы словно разом удалили все мысли, оставив только одну, с силой бьющуюся о черепную коробку. Это все моя вина? Как тогда, так и сейчас, во всех бедах этого мира виноват только я. Тогда словами, сейчас поступками, но я вновь уничтожил то, что мне дорого и любимо. Дядя Цзян, госпожа Юй, Пристань Лотоса, Цзинь Цзы Сюань, любимая шицзе, Лань Си Чэнь, а теперь еще и А-Чжань. Если бы меня не существовало или же я не знавал их так близко стольких смертей можно было бы избежать. Столько всего можно было бы предотвратить. Говорят, сердце умирает медленно, сбрасывая надежды, как листья. До тех пор, пока не останется ни одной, ни единой надежды. Ничего не остается, лишь холодная ноющая пустота, где когда-то бились любовь и вера. Выжженная земля, где некогда цвели цветы и спели виноградники. Вечная стужа, где всегда правила балом весна. Я могу вытерпеть голод. И с холодом могу справиться. Но есть одно, чего я не могу вынести. Страдание близких людей по моей вине. И тем не менее судьба, словно смеясь надо мной, в каждой жизни приводит меня к одному и тому же финалу. Разве я этого заслужил? Неужели и правда я во всем виноват?
— Все в порядке. Я прощаю тебя, - хриплым голосом произнес Лань Чжань, мягко касаясь ладонью моей щеки, тем самым привлекая мое рассеянное внимание. — Ты в этом не виноват. Это был не ты. Мне жаль, что я не смог спасти тебя. И прости, - он болезненно поморщился, хватаясь рукой за грудь в области сердца, — что превратил тебя в чудовище. Я просто…
— Замолчи, - перебил его я, ощущая жжение в глазах от непролитых слез и ком в горле от невысказанных слов. — Я все исправлю.
— Сожалею, - послышался холодный, но до боли знакомый голос со стороны, — но это невозможно.
Я поднял голову и встретился взглядом с бездонным омутом черных глаз. Кого-кого, а вот Ю Хуо, моего пепельноволосого демона, увидеть здесь я никак не ожидал. Он повел плечами, точно отгоняя мимолетное беспокойство, но взгляд его оставался ясным и твердым, будто бы говоря, что его слова не требуют препирательств. Я понимал, нет, точнее я на сто процентов знал, что фраза демона правдива, но человеческое сердце, в котором все еще теплились последние крохи надежды, не желало сдаваться.
— Спаси его, - робко попросил я. — Отмени этот чертов контракт. Я найду десятки, нет, сотни других душ. Ты никогда не будешь нуждаться в пище. Только помоги ему.
— Соболезную, - твердо ответил Ю Хуо, но его лицо осталось все таким же бесстрастным. — Этот яд зовется кровавый мор не ради красного словца. Он медленно распространяется по венам, отравляя по пути своем все живое, пока не дойдет до главного – сердца. Он сгубил сотни небожителей, которые априори бессмертны. Стоит ли говорить что-то о простом заклинателе?
— Этот яд – твой!
— Увы, - вяло пожал плечами мужчина. — Истинное творение не зависит от своего создателя. К тому же, даже если бы я захотел, это больше не в моих силах.
Сдвинув брови к переносице, я нахмурился. Тогда как на лице Ю Хуо расплылась безмятежная улыбка.
— Вы, люди, не замечаете очевидного, гоняясь за мечтами и желаниями. Любовь такой же порок, как блуд или гордыня. Любовь – это болезнь и слабость. Поначалу она кажется настоящей, но она иллюзорна, не вечна и в конце концов ты остаешься ни с чем. К счастью, - он отвел взгляд чернильно-черных глаз в сторону, — боль утраты не продлиться вечно. В скором времени и ты превратишься в ничто.
— Что, - прерывисто спросил Ван Цзи, опережая меня, — что ты имеешь ввиду? Я думал… ты говорил. Мы заключили контракт.
— Не беспокойся, - равнодушно отозвался Ю Хуо. — После смерти душа останется твоей. Я не выполнил последнее желание Вэй Ина. Не смог защитить от насильственной смерти то, что ему дорого. А значит, его тело, которое материально лишь благодаря мне, больше не может быть сосудом. Теперь, - демон усмехнулся, — вы вместе сможете войти в вечный круг перерождения. И надеюсь в следующей жизни вам больше повезет.
Когда-то давно я поклялся, что больше никто не пострадает от моей руки. Я начал новую жизнь, не обременяя себя прошлыми ошибками. Я назвался другим именем, выбрал иное амплуа, примерял с десяток новых масок, чтобы в итоге прийти к той самой развязке. Рука, которая больше не смела поднять меч, вновь лишила другого жизни. Я снова нарушил клятву!
В недалеком прошлом я пообещал себя не видеть тех, кто был со мною раньше. Я убедил себя, что это единственно правильное решение. Ведь ни к чему бередить старые раны, напоминая другим, что я все еще жив. А затем я встретил его. Завертелось, закрутилось, пошло наперекосяк. И… я вновь нарушил слово!
Совсем недавно я сказал себе: пусть он будет счастлив. Я клялся и божился раздобыть ему это счастье, вернуть то, что утрачено, даже ценой собственной боли. Оставалось совсем чуть-чуть. Сделать крохотный шаг, вытянуть руку и… я снова все испортил! Понадеялся, доверился, положился. Споткнулся на середине. Однако, у меня все еще есть шанс, мизерная, ничтожная попытка, сосредоточенная в невзрачном камне так похожем на кусок угля.
— Твоя вина лишь в том, что ты связался со мной, - мягко произнес я, извлекая из складок ханьфу Чинтамани. — Если бы ты не встретил меня, то ничего этого не произошло. Ты был бы жив и счастлив. Поэтому, - я сжал камень в руке еще сильнее, — чертов кусок угля я желаю, чтобы Лань Ван Цзи никогда меня не встречал. Ни в прошлом, ни в настоящем, ни в будущем.
Время шло, но ничего не происходило. Словно смеясь над моим актом самопожертвования, гладкий камень оставался холодным и безучастным.
— Давай же, - тряс я в руке камень. — Я не могу…не могу позволить тебе умереть. Только не тебе. Не после всего, что было.
— Вэй Ин, - мягко позвал меня Лань Чжань, перехватывая мои руки. — Вэй Ин, послушай. В этом нет твоей вины. Я откусил слишком большой кусок пирога и поплатился. Нельзя иметь все и сразу. Нельзя строить жизнь на обмане. Единственное о чем я жалею, так это о том, что не сказал тебе о своих чувствах раньше. Быть может, тогда все сложилось бы по-другому. Как бы я хотел…
Он поперхнулся и последние слова утонули в надсадном удушливом кашле. Из уголка губ мужчины потекла тоненькая струйка крови, а рука, до боли сжимающая мое запястье, разжалась и безжизненно упала вдоль тела. Глаза закрылись и тело обмякло. Из легких словно разом удалили весь воздух. Кожу на ладони нещадно жгло, но все, что могли видеть мои глаза – это остывающее тело любимого человека. Человека, который оставался со мной, несмотря на мои ошибки. Человека, который хоть и не понимал этого, но всегда был моим светом. Человека, который стал для меня первой и последней любовью.
Прежде, чем меня окончательно поглотила тьма, я вспомнил слова, сказанные слепым провидцем. «Остерегайся человека, которого считаешь близким другом, ведь он отнимет твою жизнь». Парадокс предсказания заключался в том, что моя жизнь – это Лань Чжань, а близкий друг – это я сам.
Примечания: