Отрицание

Они сидели друг напротив друга на близко сдвинутых разномастных креслах. Гэвин заметно волновался, тянул время, отвлекался на какие-то мелочи, но андроид лишь внимательно следил, мягко улыбаясь и не торопя. — Понимаешь, — наконец сдался Гэвин, наклонив голову и вцепившись пальцами в колени. — Ты мне нравишься, правда нравишься, очень сильно. Он усмехнулся, но в ответ не услышал и звука, Коннор ждал, давая ему время. — Не знаю, как это видишь ты, но ты же идеален, у тебя нет изъянов, как впрочем и хоть одной причины быть тут. Ты намного лучше меня, и я не вижу нас вместе. Никак. Очевидно, что ты разочаруешься. Его руки мягко коснулись, и Коннор, не говоря ни слова, стал осторожно поглаживать чужие пальцы. Когда Гэвин поднял взгляд, то не смог увидеть глаза Коннора, тот внимательно смотрел на то, как под его касаниями мелко вздрагивает человек. — Мне всегда нравились те, кто никогда бы со мной не был! — резко выпалил Гэвин. — Раньше это были только женщины, но похоже пол не имеет значения... Я ведь тебе не нужен. Тебе меня просто жалко. Если бы не эта сраная болезнь, ты бы даже внимание на меня не обратил. — Это было бы сложно, — отозвался андроид, не прекращая движения по пальцам. — Я о другом! — Знаю, но всё равно, было бы странно не заметить твоего уникального ко мне отношения. — Просто заткнись! Андроид замолчал, и на некоторое время они остались в полной тишине. — Ладно, я понимаю, почему я здесь и говорю всё это. У меня… чувства! И я болен грёбанным ханахаки, а ты почему здесь? — А я не могу тебя бросить одного, это будет нечестно по отношению к тебе. — Значит всё-таки жалость, — Гэвин вновь опустил голову и выскользнул из-под пальцев Коннора, прижимая к себе руку, с которой они соприкасались, так, словно она ранена. — Мне это не нужно. Уверен, мне какие-нибудь интересные таблетки выпишут, и всё будет зашибись. А ты проваливай что ли... И без тебя хуево. — Я не могу уйти, — спокойно ответил Коннор. — С чего это вдруг? — Я понял тебя, но пока не очень понимаю себя. Я бы предпочёл остаться. — Ты же понимаешь, что делаешь только хуже?! — Я беру твои анализы каждый день: я лучше всех знаю, что хуже я точно не делаю, — Коннор говорил жёстко, а после паузы более мягко добавил: — Лучше, к сожалению, у меня тоже сделать никак не получается. Но в этом виноват не я, а ты. Именно ты сопротивляешься всему, что я пытаюсь для тебя сделать. Вначале ты обратился ко мне потому, что жизнь для тебя была важнее всего остального, так что изменилось теперь? Почему ты прикладываешь так много усилий, чтобы избавиться от меня? Даже тебе должно быть очевидно, что даже если медикаменты и помогут, они оставят тебя либо зависимым от них, либо с рядом физических увечий! Они лечат, но моё присутствие рядом приносит гораздо более позитивный эффект твоему здоровью. И это не говоря о том, как улучшилось бы качество твоей жизни, перейди мы к более близким отношениям, которым ты, по непонятной мне причине, активно сопротивляешься! — Да лучше я буду всю жизнь сидеть на таблетках, и они убьют мою печень к чертям и будут помогать наполовину, чем буду хоть немного зависим от тебя, тупая пластиковая кукла! Коннор нахмурился. — Никто не говорил о зависимости от меня. — Потому что это само собой разумеющееся! Ты нужен мне, но я не нужен тебе. Всё! Здесь не будет такого как с Андерсоном: помог выйти из запоя, а потом регулярно проверяешь, чтоб не бухал на рабочем месте. Здесь с каждым днём всё будет только хуже! С каждым грёбанным днём! — А вы не думали, что могли бы разочароваться во мне и разлюбить? Гэвин замер на мгновение, а потом медленно произнёс: — В тебе очень сложно разочароваться. Он слышал звуки, голоса, видел пробивающийся свет. Он смотрел в глаза химере и улыбался, чувствуя, как размазывает кровь по зубам натянувшимися губами, и думал о том, что хоть запоздало, но химера оказалась вполне благодарной тварью, сначала распотрошила, а сейчас продлевает агонию. Рид сам полез вытаскивать, когда её завалило. Знал же, что получит, но всё равно полез. А всё только-только начинало налаживаться, шансы какие-то появились. Он думал о том, что идиот и не знал, в чём именно: в том, что освободил химеру, за что и получил, или что начал верить Коннору. Ему, конечно, хотелось и было бы очень приятно поверить полностью, без сомнений, но, возможно, то, чем грозит закончиться эта история прямо сейчас, далеко не худший выход. Из размышлений его вырвала химера, её длинный гладкий язык принялся вылизывать его щёку, шею, висок, она даже по глазам пройтись успела, заставив зажмуриться, прежде чем её что-то отшвырнуло прочь. Гэвин это только почувствовал, он просто не нашёл в себе сил открыть глаза. Повисла тишина, Гэвин опустил голову совсем низко и зарылся в волосы пальцами, с силой сжимая их, уперев локти в колени. Коннор ещё некоторое время поелозил на своем кресле, не зная, что делать, а потом опустился на колени перед Гэвином и обнял за плечи. — Мне кажется, ты драматизируешь, — тихо сказал он. — О да, поверю твоему опыту в подобных вопросах, уверен, ты знаешь больше моего, — тут же огрызнулся Гэвин. — Я способен просчитать вероятности. — Нахуй твои вероятности. У меня обязательно всё будет по худшему из сценариев. Так что просчитывай сразу по нему. — Худший для меня сценарий выглядит как то, что ты выздоровеешь и бросишь меня, разочаровавшись, а я наоборот заболею, и тогда уже умирать будешь не ты. Но это исключительно мой личный худший сценарий. — Какое нахрен «заболею»?! Ты же андроид! — Есть теория, не подтверждённая, что ханахаки не столько инфекционная, сколько психологическая болезнь. Так что, почему бы и нет. — Звучит как полный бред. — Цветочная болезнь сама по себе звучит очень странно, особенно когда в живых людях созревают очень прихотливые и сложные в выращивании цветы, требующие конкретных климатических условий. — Дерьмо, а не болезнь. — Согласен. Коннор полностью обнял человека, прижимая к себе. — Чувства для меня нечто очень новое и незнакомое. И, мне кажется, у тебя сейчас происходит что-то похожее. Давай попробуем разобраться в этом вместе? — Ты меня бесишь. — Чем? — Ты идеальный. — Понятно, но ведь тебе на самом деле так не кажется. Ты лучше всех способен перечислить каждый мой недостаток. Гэвин ничего не ответил, лишь жмурился в объятиях андроида и думал о том, как всё неправильно, и что не должно быть сейчас так хорошо, что всё закончится очень и очень плохо. И если Коннор ещё сам не понимает своих эмоций, то что будет, когда он во всём разберётся? Гэвин не уверен, что хочет быть подопытным кроликом. У него просто нет на это ресурсов: ни эмоциональных, ни физических. — Давай по-другому, — мягко заговорил Коннор. — Расскажи мне, что плохого может произойти, если мы попробуем быть вместе, ну вот самого плохого. Мы будем ссориться? Так у нас и так не самые лучшие взаимоотношения. Даже если мы разойдёмся, возможно к тому времени ты уже не будешь так сильно ко мне привязан. И это будет лишь очередным опытом у тебя и первым таким — у меня. — Это так не работает, — глухо отозвался Гэвин. — Со мной это так не работает. Будет только хуже. — Почему? — Я привязываюсь. Очень сильно. Навязываюсь, и до меня не доходит, что всё кончилось, пока меня не посылают прямым текстом. — Понятно, — ответил ему Коннор. — Но знаешь, с этим тоже можно работать. И Гэвин рассмеялся, зло и громко, долго, пока смешки не стали походить на всхлипы, а на глазах не появились слезы. — Ты идиот, суицидник долбанный, придурок, пластиковый дебил, — тихо перечислял Гэвин и его слова совсем не звучали зло, возможно, он бы мог таким голосом говорить комплименты, потому что звучал он намного мягче его обычного. — Ты же понимаешь, что ни один нормальный человек не будет подписываться на такую хуйню? — Но я не человек, — спокойно отозвался Коннор. — О да, ты консервная банка, набитая нерациональной хуйней вместо мозгов. — Мне не нравится, когда ты меня называешь так, — отозвался Коннор, хмурясь. — Остальные твои прозвища терпимы, но консервная банка — звучит как-то совсем неприятно. Не надо именно ей называть. — Окей, у меня и другие эпитеты найдутся. Сначала был громкий хлопок, а потом потолок рухнул вниз, похоже зацепило опору здания, потому что оно принялось складываться. Гэвин совсем не удивился бы, если на ближайшие пару помещений во все стороны ни одного целого не осталось. Он же оказался в воздушном кармане, который был готов рухнуть в любой момент. Низ тела придавило плитой, и похоже минимум одна нога точно была сломана. Стиснув зубы, Рид заставил себя осторожно развернуться, не надеясь выбраться целиком — слишком неустойчивая конструкция, слишком сильно прижало. Рядом каким-то чудом удержалась прозрачная запрограммированная стена камеры. Это было даже смешно, химер так качественно упекли, что стены их камеры оказались крепче всех стен здания. Гэвин посмеялся. Ради такого дела даже боль можно потерпеть, решил он и заржал во весь голос. Химера была одна, по крайней мере, если считать по количеству голов, и стиснута в самый угол между прозрачной оградой и завалом. Рядом лежали несколько конечностей других химер, но, судя по тому, что они не шевелились, шансы, что кто-то из них ещё жив, были минимальны. Иногда на неё сыпались мелкие части стены и тогда химера начинала дёргаться сильнее, так Гэвин и увидел, что саму её тоже сильно завалило. Она крутилась и рвалась в своём замкнутом очень тесном для такого большого существа пространстве. Гэвин оправдывал свои последующие действия тем, что всё равно эта тупая пластиковая тварь засыпала бы их, слишком уж сильно она кидалась на еле держащиеся перекрытия, укрывавшие их обоих от полного обрушения. Гэвин достал пистолет и, прицелившись, стал монотонно стрелять в одно и тоже место. А ещё он надеялся, что не забыл конструкции подобных камер и действительно попадает в место, где находится блок, проецирующий стену. В противном случае, он просто так пугает и провоцирует и без того безумную тварь по ту сторону. Стена всё-таки выключилась. Она сверкнула ярким светом в последний раз и исчезла. Химера, и без того нервно реагировавшая на сжатость пространства, дергавшаяся от каждого выстрела, совсем обезумела от яркой вспышки. Она ударила единственной свободной конечностью. Пространства было так мало, что шанс не попасть по человеку рядом был бы, только если бы она целилась вверх. Голову Гэвин успел прикрыть, а бок бы и не смог. Холодный острый отросток пробил человеческое тело насквозь и так же быстро вылетел прочь. Гэвин орал, зажимал рану, матерился. А химера носилась из угла в угол, иногда пробегая прямо по раненому человеку, что-то скрипела и шипела. В какой-то момент даже оторвала от себя одну из конечностей, заваленных под обломками и мешающую перемещаться. Химера взвыла, а потом, качаясь, принялась баюкать оставшийся у неё обрубок. После, чуть успокоившись, прихрамывая и поскуливая, вновь вернулась к обследованию уже большего пространства вокруг, скача по всем выступающим поверхностям с ещё большим энтузиазмом. Гэвин игнорировал её, он рвал свою футболку, ему надо было оставить кровь. Он думал о том, что всё-таки он идиот. — Тогда буду надеяться, что однажды я дорасту до своего имени. Было бы приятно услышать, как ты его произносишь. — Не дождёшься, тостер. — Жаль, — очень печальным голосом произнёс Коннор. — Это манипуляция! — Это выражение моего отношения. — Ладно, не обещаю, что всегда так будет, но я попробую, Коннор. — Так и думал, мне нравится, как ты произносишь его. Спасибо. — Манипулятор. — Обещаю не пользоваться своими возможностями во зло! Исключительно для твоего блага и так, чтобы тебе нравилось. — Ну, попробуй. — Отлично! Скажем завтра Хэнку, что мы теперь встречаемся? — Нахуя? — Гэвин тут же дёрнулся и высвободился из уютных объятий андроида. — Мне кажется, так будет честно. — Нет, он же меня убьет. — Хэнк никогда бы не сделал такого. Всё будет хорошо, поверь мне. — Не собираюсь. Коннор поджал губы и очень укоризненно посмотрел на Гэвина. — Нет, — твердо сказал человек. — Я не буду участвовать в этой херне! Серьёзно, Коннор, нет! — Ладно, если ты считаешь, что так будет лучше, промолчим. Я не считаю это правильным, но можно и так. Просто продолжим жить вместе, как и раньше, не думаю, что в глазах окружающих это будет выглядеть как-то иначе чем то, что я предложил озвучить. Я не против не говорить коллегам, но странно будет не сказать Хэнку, что мы пришли к взаимопониманию. — Но мы к нему не пришли! — А мне кажется, что пришли. По крайней мере теперь я понимаю большую часть твоих действий и не вижу причины не принять тебя. — Прекрати так говорить, ты нихрена не был в отношениях, это не сраный эксперимент или просчёт вероятностей, это, блядь, жизнь, где может всё покатиться в пропасть в любой момент. Из-за малейшей хуйни! — Мне кажется, тебе и твоим прежним партнёрам стоило чаще разговаривать между собой, не дожидаясь, когда проблема станет нерешаемой. Уверяю, я не допущу подобной ошибки. Не говоря уже о том, что у меня есть достаточное количество информации о том, как сделать отношения удачными. — Ты совсем поехавший. — Пожалуй. К слову, если тебя это так беспокоит, я согласен быть снизу, хотя, в глобальной перспективе, при получении от тебя более высокого уровня доверия, предпочёл бы иметь равные отношения со сменой ролей. И есть некоторые практики, которые я бы также хотел проверить. — Так, — Гэвин поднялся и отошёл на пару шагов. — Я бы выпил. — А я бы предпочёл, чтобы ты этого не делал. Не хотелось бы притуплять твою реакцию и эмоциональную отдачу. И Гэвин сел обратно. — Это у нас всегда теперь будут такие разговоры? — Ты должен понимать, — Коннор вновь взял его за руку, — что со мной тебе больше не о чем беспокоиться. Я многое смогу понять, а что не смогу или не пойму полностью, обязательно спрошу. Я не хочу делать ошибок. И планирую построить с тобой идеальные отношения. — Это звучит на редкость крипово. — Я постараюсь не деформировать отношения в какой-либо ущерб для тебя. Также ты всегда можешь мне высказать, что я делаю не так. — Ты сейчас всё делаешь не так! Это грёбаная угроза! — Нет, это обещание. Я не хочу и не буду тебе вредить ни физически, ни эмоционально. Это то, что я хочу до тебя донести. И всё. Я даже не прошу тебя мне доверять. Я просто буду пробовать это доверие заслужить. Ты дашь мне такой шанс? Гэвин нахмурился, отвернулся чуть в сторону и медленно согласно кивнул. — Да, дам. — Отлично, — Коннор хлопнул в ладоши. — Тогда, предлагаю начать с романтической части. Сегодня ты слишком устал, но предлагаю завтра, сразу после работы, отправиться на свидание. Сейчас в Детройте мало чего развлекательного осталось, а сидеть в кафе или ресторане немного скучно, но всегда можно прогуляться в парке и сделать пикник. Гэвин, тебе нравится идея с пикником? Гэвин удивлённо уставился на андроида и опять кивнул, не зная, что ответить. — Можно будет залезть на крышу одного из высотных зданий и посмотреть на город оттуда. Из тех что оставили брошенными. Я поищу информацию. Тебе такая идея нравится? — Это пиздец странная идея. Но ладно, попробуем. — Отлично! И Коннор с воодушевлением принялся рассказывать, как именно он представляет себе идеальное свидание, а Гэвин смотрел на него и поражался, что в этом всём необходимым звеном является именно его персона. А ещё он был уверен, что у андроида и впрямь всё выйдет именно так, как тот планирует, он даже был уверен, что Коннор сделал во всём этом плане погрешность на то, что Гэвин не совершенен и вероятнее всего не по желанию, а просто потому что иначе не умеет — наделает кучу ошибок и попробует всё испортить, но его явно собирались страховать. А ещё, как ни странно, но за всю свою жизнь человек не помнил ни одного нормального свидания, где не пошло бы всё хрен пойми как с первых же минут, где не случился бы какой-то непредвиденный пиздец. В его жизни как-то так получилось, что и самих свиданий-то было не так уж и много. А у Коннора их вообще не было. Может быть и неплохо попробовать для начала поделать всякие милые вещи. Он смотрел на Коннора и не сразу понял, что улыбается. — Завтра будет очень хороший день, — торжественно заявил Коннор и поцеловал Гэвина. А последний почувствовал, что похоже действительно очень сильно любит этого андроида. И, похоже, действительно готов дать ему шанс, своё доверие. Всё, что только можно, чтобы и дальше было так же хорошо и легко. Завтра оказался на редкость херовым днём.