***
В свете тусклой лампы Эйбрам узнал яркую комнату, где уже просыпался. Фотография Айзека всё так же стояла на тумбочке. Запах трав мешался с табаком, где-то вдали раздавались тихие голоса. Не сон. Эйбрам встал с постели, чувствуя, что сил стало больше, но слабость всё равно одолевала его. За ветхим деревянным столом сидел папа с дедушкой Энстером. Не составило труда догадаться, кем он был. Игнорируя образовавшуюся вокруг себя суету, Эйбрам опустошил стакан воды. — Эйбрам, как только тебе станет лучше, мы поедем к выжившим, я узнал, где их поселили, — пообещал папа. Эйбрам молча смотрел в окно, где в ночной тьме в отблесках фонарей виднелись такие же небольшие домики. Папа продолжал свои попытки по вселению надежды, но Эйбрам больше не хотел ничего слушать. — Я поговорю с ним, — сказал Энстер, после чего папа оставил их наедине. — Для начала я должен сказать… — Я понял, кто ты, — Эйбрам попробовал на вкус суп, запах которого отдавал травами, как и каждый сантиметр этой хижины с картонными стенами. Суп оказался хуже, чем можно было представить, но хотелось покончить с осточертевшей слабостью, иначе не выйдет добраться до укрытия выживших. — Хорошо, так будет проще, — Энстер достал из ящика запечатанный конверт и протянул. — Это письмо Хаджиб написал тебе за день до смерти. О нём знаем только я и Лиор. — Лиор мёртв, — Эйбрам распечатал конверт. — Значит, только я, — лицо Энстера выражало удивление, но не сожаление. «Эйбрам, С каждым днём мне становится всё хуже, и я боюсь, что так и не успею сказать тебе то, что должен был. Ты злишься на меня из-за того, что я так запустил страну и вряд ли захочешь слушать, поэтому прочти. Хизар уже практически амир, и я понял, что не смогу ничего с этим поделать. Всевластие амира позволит ему сжечь моё завещание и заставить нотариуса молчать. Ты был прав, говоря, что с таким устройством власти мы отстаём, но я осознал это слишком поздно. Я завещаю престол тебе. Только ты поднимешь страну с колен. Все свои накопления я так же отдаю тебе. Но для начала возьми то, что давно должно принадлежать тебе. Дедушка» Эйбрам вытащил из конверта небольшую тонкую книжку красного цвета. Паспорт Апокабаны. Внутри была вклеена его фотография и значилась фамилия рода амира, которую папа сменил им обоим после переезда. Не хватало только росписи владельца. — О каких накоплениях идёт речь? Энстер вместо ответа опустился на пол и, поддев половицы, открыл ход в подвал. — Всё здесь. Эйбрам вновь взглянул на свой новый паспорт. Он больше не пустое место в чужой стране. Он — законный наследник. И ему теперь не надо полагаться на всяких Дейнов. Он сам соберёт свою армию.***
Авив остановил машину возле одноэтажного дома, стоящего на окраине деревни. Целый месяц они с Шоном искали Эйбрама по окрестностям Мёртвого города, где он, по всей вероятности, скрывался. В ту ночь Шон заставил Авива сесть за руль и, то и дело, возмущаясь по поводу своих простреленных ног, объяснял, как управлять коробкой передач и какие педали нажимать. Хизару Шон сказал, что Эйбрам подстрелил его и сбежал. Боялся признаться, что его уделал омега. Совсем недавно в Дай-Каль стали летать самолёты. Хизар решил заручиться мировой поддержкой, выставив себя жертвой после покушения на дворец. Авив смотрел публичную расправу над врагом по телевизору. Всех пойманных отправили на каторгу, Дейна и остальных организаторов прилюдно казнили. А потом произошла трагедия с Маджалем. — Рейчела тоже убили? — спросил Авив, как только услышал о бомбардировке. — В больницу, где он работал, сбросили первую бомбу, — во взгляде Шона читалось негодование, и Авив заподозрил, что он не одобрял это решение Хизара. Но, как и большая часть апокабанцев, не может возненавидеть амира. — Там лежали ветераны гражданской войны. Из гостиной кричал телевизор, но Авив не думал туда заходить и направился в небольшую комнату, выделенную ему Шоном. Райми с тоской перебирал свои игрушки, не бежал на встречу. Скучал по новым друзьям и детскому саду. — Шон твой новый муж? Авив отложил грязное белье на кровать и повернулся к сыну. — С чего ты взял? — Мы с ним живём. — Это ненадолго, — Авив присел рядом с Райми и положил руку ему на плечо. В груди больно сдавило. Может быть, и надолго. Ему была отведена роль в поимке Эйбрама. — Мы с тобой обязательно уедем отсюда. Райми кивнул, опустив печальный взгляд. Авив не знал, как убедить его, что когда-нибудь всё будет по-другому. Для начала ему следовало убедить в этом себя. Сквозь щель приоткрытой двери было видно, как Шон дремал на диване. Рядом на журнальном столике стояла начатая бутылка коньяка. Это шанс. Авив осторожно открыл шкафчик в ванной комнате и достал средство для очистки труб. Ключи от машины лежали у него в комнате. Сначала к родителям, затем с отцом в аэропорт. Крадясь под тихий храп, Авив то и дело поглядывал на Шона. Подойдя к столику, он вылил часть средства в бутылку. На глаза попался бокал, на четверть полный коньяка. Послышались шорохи, Шон заворочился во сне и приоткрыл глаза. Авив бросил средство куда-то вдаль, чувствуя, как спина покрылась потом. — Присоединишься? — Шон присел на диване и взял свой бокал. — Не хочу, — Авив выжидающе посмотрел на пустеющий бокал Шона. Скорее бы он уже добрался до бутылки. — Выпей хотя бы вина, сегодня особый повод, — Шон отвлёкся на сигареты. Если выпить с ним, он скорее прикончит бутылку. Авив сходил за начатой бутылкой и, когда пришёл, увидел, что Шон так и не налил себе коньяк. Чувствуя, как его трясло от волнения, Авив не стал медлить и залпом осушил свой бокал. — Какой повод? — спросил он, посмотрев на Шона. Тот курил с потерянным взглядом, думая о чём-то своём. — Восемь лет, как я вышел из тюрьмы. Значит, жил в Мёртвом городе. Авив не был удивлён, что Хизар нанял именно его. — И что ты сделал? — Ничего, — Шон вдруг рассмеялся. — Мой отец работал на химическом складе, и у нас дома были запасные ключи. Дал одному одногруппнику… Тот хотел кого-то травануть. Ему удалось, да только наследил, и следователи выяснили, что за склад. Задержали всех, кто имел доступ. Придумали мне какой-то мотив и упекли на десять лет за убийство. А из Мёртвого города, как ты знаешь, не выйти. Сокамерник рассказал, что там, на воле все кого-то убивают. Через посредников. А мне терять нечего, что тут жить, что в тюрьме. — Но разве тебе нравятся эти законы? — Авив никогда не думал о жителях Мёртвого города, но очень чётко увидел испуганного альфу, вчерашнего школьника, который по глупости помог замышляющему убийство приятелю. — Я их ненавижу, — Шон потушил сигарету, снова рассмеявшись. — И Хизара, и отца его и всю эту власть. Знаешь, даже порадовался, когда Дейн дворец взорвал. Пусть получает! Шон взял бутылку, и Авив не заметил, как сам вырвал у него из рук бокал. Шон нахмурился, подозрительно смотря. Авив протянул бокал обратно. Он должен бежать. Даже если Шон презирает власть, это не значит, что он готов нарушить договор с Хизаром и встать на сторону Эйбрама. — Подсыпал мне что-то? — Шон не выглядел злым. Авив посмотрел на его загипсованную ногу и встретился с усмешкой на его лице. — Убить меня собрался, а сам в штаны готов наделать. — В следующий раз я тебя точно прикончу. Шон рассмеялся. — Кстати, всегда было интересно, кто такой этот Эйбрам? — спросил он, поднимаясь на костылях за другой бутылкой. — Ты правда хочешь узнать? — Авива пугал его интерес к делам Эйбрама. Вдруг Шона можно переубедить? — Ладно, я расскажу тебе. Шон улыбнулся, подливая ему в бокал вино.***
Неприглядное здание на окраине города было приютом для пострадавших в результате бомбардировки Маджаля. Выйдя из машины, Эйбрам глянул в сторону разрушенного города. В нескольких километрах отсюда находился мир его несбыточных надежд. Дом, где они могли бы жить с Рейчелом. Улицы, по которым могли бы гулять. И граница с Дай-Калем, которую однажды бы пересекли. Эйбрам представил, как когда-нибудь отреставрируют Маджаль, но его мечты не вернуть. Они рухнули вместе с домами и затерялись в куче пепла. Администратор, неприглядный молодой бета, устало перебирал списки выживших. Эйбрам чувствовал, как долго шли эти минуты ожидания, и не сводил глаз с часов. Наконец, администратор сложил все листки в стопку и качнул головой. Рейчел снова появился перед глазами. Он сейчас в Маджале… Работает в госпитале, коротает вечера за прогулками, читает книги. Эйбрам упал в кресло, осознав, как бессмысленны его намерения. Наследник… Хизар уже показал, кто стоит во главе страны. — Вы уверены, что хорошо посмотрели? — настойчиво спросил Энстер, потянувшись к бумагам. — Я могу ещё раз проверить. — Уверен, — администратор убрал бумаги. — Но есть те, кто пожелал скрыть своё имя. — Кто? — Эйбрам встал с кресла, подошёл к стойке администратора. — Два омеги. Всего двое. Эйбрам чувствовал, как надежда зарождается снова, но знал, что вероятность крайне мала. — Можно с ними увидеться? Администратор нахмурился, но вышел из-за стойки и поднялся на второй этаж. — Эйбрам, — Энстер хотел что-то сказать, но Эйбрам отмахнулся, не желая ничего слышать. — Я не выйду! — раздался голос со второго этажа. Этот голос… Эйбрам сорвался с места и через несколько мгновений оказался возле открытой двери. На кровати сидел Рейчел, в безразмерной пижаме, с растрепанными волосами. Эйбрам увидел мешки под его глазами и потускневший взгляд, вмиг ставший испуганным. Это был Рейчел, но не тот, что встречал его месяц назад на пороге квартиры. — Ты жив? — спросил он. Его лицо будто застыло. Пустой взгляд, полный ужаса. Пугающая полуулыбка. Рейчел смотрел в никуда, не видя перед собой ничего. Эйбрам присел рядом, потряс за плечо. Рейчел лишь приоткрыл рот, но не смог вымолвить ни слова. — Ты ведь тот альфа, у которого он жил? — поинтересовался омега, занимающий кровать напротив. — Да. — Когда больницу взорвали, Рейчел куда-то отходил. Его в нескольких метрах нашли без сознания. В целом он не пострадал, но с головой что-то не то теперь. Эйбрам не успел обдумать его слова, как Рейчел бросил на него недоуменный взгляд. Пришёл в себя. — Но как… Я думал, ты… — продолжил он. — Пойдём, Рейч, — Эйбрам приобнял его за плечи. — По дороге всё объясню. Рейчел сидел ещё какое-то время, но всё-таки забрал свои вещи и, сухо попрощавшись, вышел из комнаты. Энстер встал с дивана, когда они спустились вниз и сходу поинтересовался состоянием Рейчела. Эйбрам пытался объяснить ему про взрыв, но с трудом связывал слова. Вдруг это очень серьёзно? Вдруг Рейчел никогда не станет прежним? Но Энстер на удивление улыбнулся и взял Рейчела под руку. — Был у меня солдат контуженный. И тебя вылечим. Эйбрам вдруг заметил, как ярко светило солнце. И только сейчас обратил внимание, что они находились в Креоле, одном из старейших городов Апокабаны. Смотря на невысокие домики песочного цвета, он вспомнил бараки Мёртвого города. Папа курил возле машины. Заметив Рейчела, он не кинулся на встречу, как Энстер. Представился и протянул руку, с удивлением осматривая растрёпанного Рейчела. Затем поинтересовался их дальнейшими планами и лишь вздохнул, когда Эйбрам сообщил, что остаётся в Апокабане.***
Эйбрам заглянул через шторку и, увидев, что Рейчел не спит, прошёл в комнату. Он сидел на кровати, закутавшись в одеяло и смотрел в окно. Энстер дал ему успокоительного и попросил Эйбрама не заводить разговор о произошедшем. — Что это? — спросил Рейчел, разворачивая письмо дедушки. — Оно на дай-кальском, — протянул обратно, не пытаясь разобрать. — Разве в больнице тебя… — Эйбрам опомнился, что затронул больную тему, когда встретился со страхом в глазах Рейчела. — Я переведу, — выхватив письмо, он прочёл на апокабанском, а затем показал свой паспорт. — У меня есть всё, чтобы занять престол. — Но это невозможно… — Рейчел больше не выглядел испуганным, но его серьёзный вид напрягал. — Хизара не победить, особенно теперь, когда он знает, что в любой момент могут напасть. — Завтра я покажу тебе кое-что. — Эйб… — Рейчел нахмурился. Неужели злился? Или… обвинял в бомбардировке Маджаля. Ведь если бы они с Дейном ничего планировали, не потерпели бы провал. Но сидеть в стороне и молча наблюдать за тем, как разрушается страна они бы не смогли. — Не я это начал, — Эйбрам отошёл к окну. — Хизар убил Айзека, потом захотел расправиться со мной. Он не должен был становиться амиром. Представь, что будет с Апокабаной. Рейчел молчал. Он устал от политических разборок, от деления престола, от войны. Он ждал мира и спокойствия, которых больше не будет. Эйбрам присел рядом, притянул к себе Рейчела, но встретился с недоверием в его взгляде. — В Маджале мы могли бы жить и не бояться Хизара. Несмотря на новые порядки, он обещал сделать сектор автономным. Не говорить о трагедии не получится. — Это Дейн приказал взорвать дворец. В моём плане всё было иначе. Своей вины Эйбрам не отрицал. Сам допустил, что солдаты больше доверяли Дейну, и не предусмотрел, что его могли просто использовать. — Я не должен был выжить, — Рейчел отвернулся. — В моём отделении лежали ветераны. Все с тяжёлыми травмами, мы месяцами их выхаживали, и что… Пострадали они, а я не сделал ничего для Маджаля и выжил. — Но если бы ты не выжил… — Эйбрам коснулся его плеча. — Для меня бы всё потеряло смысл. На лице Рейчела просияла едва заметная улыбка. Эйбрам обнял его за спину, когда Рейчел положил голову к нему на грудь. Погасил настольную лампу, разделся в полутьме и лёг рядом. Рейчел отвернулся к стене, но Эйбрам все равно чувствовал его запах, воображал, как однажды коснётся его тела, и они оба испытают долгожданное удовольствие. Напряжение в паху и затуманенный разум побуждали придвинуться к Рейчелу вплотную, но Эйбрам сдержался. Не сейчас.