Plus One (Плюс один)

Чуть позже вечером, когда все привели себя в порядок после целого дня, проведенного на пляже, они собрались на огромной террасе хижины, чтобы насладиться напитками, гамбургерами и креветочными кебабами. Маленькие фонарики, которые были натянуты по периметру террасы, мерцали, создавая мягкое свечение, а из динамика, установленного в углу, доносилась тихая музыка, что делало всю обстановку еще более романтичной. И Йен ненавидел все это до ужаса. После того, как Мэнди забрала у него из рук Мию, чтобы провести ей небольшую экскурсию по окружающим местам, он решил в полной мере воспользоваться ситуацией. Ему нужно было побыть наедине со своими спутанными мыслями и во всем разобраться. По крайней мере для себя. Схватив бутылку воды из ближайшего холодильника, он как можно скорее покинул раздражающую вечеринку и направился к причалу. Добравшись до самого его конца и усевшись на краю, он уставился на воду, наблюдая, как садится солнце, окрашивая штрихами фиолетовых, розовых и оранжевых оттенков темнеющее небо. Йен закрыл глаза и сделал глубокий вдох, позволяя звукам и запахам лета пощекотать свои внутренние ощущения и немного успокоить нервы. Он сосредоточился на звуках цикад, жужжащих в кронах деревьев, на волнах, мягко плещущихся вокруг причальных свай, на божественном аромате жареной пищи и древесного угля, на сладком запахе цветов жимолости. Медленно вдыхая и выдыхая, Йен чувствовал, что начинает расслабляться. — Ты в порядке? Он слегка подпрыгнул от неожиданно прозвучавшего рядом голоса и, оглянувшись через плечо, увидел Микки, стоящего позади него, а затем кивнул, не в силах произнести ни слова. Микки закурил сигарету и молчаливым вопросом указал на край причала рядом с Йеном, в ответ на что тот также молчаливо кивнул, разрешая ему присесть, что брюнет и сделал, слегка пошевелив задом, чтобы устроиться поудобнее, свесив ноги через край. Он глубоко затянулся сигаретой, прежде чем предложить ее Йену. — Спасибо, — поблагодарил его рыжий, принимая из его рук предложенную сигарету и снова уставившись на озеро. — Я бросил несколько лет назад, но сейчас мне это реально нужно: мои нервы на пределе. — Ага, — сказал Микки после паузы. — Ты пиздец как испугался сегодня на пляже. — Да, — пробормотал Йен, глубоко затягиваясь сигаретой, прежде чем добавить: — Это был первый раз, когда малышка пострадала с тех пор, как она со мной. Так что я не чувствую себя достаточно хорошо. — Это была настоящая случайность, Йен, — сказал Микки как можно более мягким тоном. — Тут повсюду эти гребаные ракушки, чувак. Это должно было произойти в какой-то момент. — Да, ну, мне следовало бы получше присматривать за ней, — огрызнулся Йен, пытаясь подавить раздирающую его злость на себя самого. У него была всего одна задача. Одна гребаная задача, но он слишком отвлекся, пуская слюни на своего бывшего, которому нахуй был не нужен. Бывший, который едва ли думал о нем в течение последних семи лет с тех пор, как они последний раз видели друг друга. Бывший, который выходит замуж меньше чем через неделю. Боже, он был таким тупицей. — Ты будешь винить себя каждый раз, когда ребенок пострадает, так ведь? — спросил Микки. — Если да, то тебе лучше подготовиться, потому что это будет происходить часто. Йен вернул ему сигарету, его сердце затрепетало, когда их пальцы соприкоснулись. Он искоса взглянул на него и спросил: — Ты теперь эксперт по детям? — Не-а, — сказал Микки, прежде чем затянуться сигаретой. Когда он заговорил спустя пару секунд, из его ноздрей повалил дым. — Я вырос в доме Милковичей. Знаешь, дерьмо подобное этому происходит постоянно. Нет смысла пытаться избежать этого, только если ты не собираешься держать ребенка на поводке. Йен некоторое время смотрел на профиль Микки, прежде чем отвести взгляд. Он прикусил нижнюю губу, прежде чем заговорить о той единственное вещи, которая его беспокоила уже давно. — Я слышал, что Светлана потеряла ребенка сразу после моего отъезда. — Да, — ответил Микки, несколько раз стряхнув пепел с сигареты и лениво уставившись на свою руку. — В девять недель у нее случился выкидыш. Однажды она проснулась посреди ночи, думая, что обоссала кровать, — он замолчал, не договорив очевидное. Рыжий кивнул и снова посмотрел на воду. Он не знал, что на это ответить, поэтому просто сказал: — Мне искренне жаль, Мик. Микки фыркнул и пожал плечами, прежде чем докурить сигарету и бросить ее в воду. — Случилось то, что случилось. Никто ничего не мог с этим поделать. — И как ты к этому отнесся? — неуверенно спросил Йен. Он знал, что это, вероятно, больная тема для Микки, но ему действительно хотелось знать. Ему нужно было знать. Это был вопрос, который мучил его в течение многих лет. — Черт, я не знаю, — произнес брюнет таким тоном, как будто он предпочел бы поговорить о чем-то другом, и Йен не мог винить его за это. — Разве я не буду выглядеть полным придурком, если скажу, что почувствовал невъебенное облегчение, как никогда прежде? — Нет, — мягко ответил Йен. Он был рад узнать, что Микки знает, что он все еще может быть открытым и откровенным с ним. — Ты не похож на придурка. Микки провел рукой по лицу и вздохнул. — Я не хотел, чтобы этот ребенок появился на свет рядом с таким мудаком как Терри. У парня не было бы ни единого шанса на нормальную, блять, жизнь. Йен кивнул и посмотрел на свои босые ноги, болтающиеся над водой. — Да уж. Я тебя понимаю. — Ни хрена я не был готов к ребенку, — продолжил Микки после долгого неловкого молчания. — Особенно к ребенку, которого я никогда не хотел и не просил. Йен снова кивнул и обратно посмотрел на озеро. Он почувствовал, как непрошеные слезы защипали ему глаза, и сморгнул их. Ему не нравилось часто вспоминать те моменты своей жизни, но когда это случалось, его охватывали непреодолимая печаль и сожаление. — Я должен был остаться, — произнес он после паузы. — Может быть, тогда для тебя все было бы по-другому. По-другому для нас… Микки некоторое время молчал, позволяя признанию Йена висеть в воздухе. — Нет, — наконец ответил он. — Даже несмотря на то что она потеряла ребенка, это все равно было небезопасно для нас. Это ничего бы не изменило. Два подростка-гея в южной части Чикаго рядом с гомофобным, одержимым придурком, как мой отец? Мы были обречены с самого начала. — И все же, — сказал Йен, с трудом сдерживая комок в горле. — Мне не следовало оставлять тебя. Я должен был остаться с тобой. Я был ебаным трусом. Микки цокнул языком. — Ты был глупым ребенком в дурацкой ситуации, Йен. — И ты был ребенком, которого заставили жениться на женщине, которая залетела от тебя под дулом пистолета, — воскликнул Йен, внезапно почувствовав гнев. Он был зол на самого себя. Зол на Терри Милковича. Зол на Микки за то, что он не заставил его взять на себя ответственность за свои дурацкие поступки. — Я, блять, бросил тебя, Микки. Я оставил тебя одного с этим мудаком. — Остановись. Это было к лучшему. Мудак, скорее всего, убил бы тебя, — парировал Микки. — Это было опасно. Ты свалил, я в конце концов свалил, и это был единственный выход избавиться от этого ублюдка, если не считать того, что мы убрали ублюдка. Ты был чертовски умен, что ушел. Йен безрадостно рассмеялся и покачал головой. — Так вот почему ты тогда не попросил меня остаться? Потому что ты думал, что я умный? — Я хотел, чтобы ты остался, — признался Микки после паузы. — Я действительно ахуеть как хотел, чтобы ты остался, но я не мог попросить тебя об этом. И ты знаешь, почему я не мог: это было небезопасно для нас обоих. Это, блядь, отстойно, но то, что ты свалил, было правильным решением. Ясно? Бля, просто поверь мне. Я рад, что ты выбрался. Я не… я не ненавижу тебя за это. Я не держу на тебя зла. Никогда не держал. Йен шмыгнул носом и сморгнул слезы. Помолчав, он сказал: — Я иногда вижу его. Твоего отца. На улице. Он даже не смотрит в мою сторону. Как будто он даже не помнит, кто я такой. Как будто он не помнит, что сделал с нами. Что он сделал с тобой, — рыжий с трудом сглотнул, прежде чем добавить: — Это смешно, потому что я, блять, не могу этого забыть. Микки кивнул и потер рукой лицо. Йен закрыл глаза и судорожно вздохнул. — Все это дерьмо осталось в прошлом, Йен, — сказал Микки хриплым голосом. — Дело сделано. Не позволяй этому ублюдку продолжать жить в твоей голове. Он того не стоит. Рыжий повернул голову и встретился с ним взглядом. — Теперь ты здесь, — сказал Микки, не сводя глаз с Йена. — Мы оба здесь и мы оба живы. Вот что важно. Это все, что имеет блядское значение. Он кивнул и наконец оторвал взгляд от брюнета. — Давай просто уйдем от всего этого дерьма, — продолжил Микки. — Начнем с чистого листа. Йен снова шмыгнул носом и рассмеялся. — Что? Хочешь попробовать быть друзьями? Брови Микки поползли вверх. — Что, блять, в этом плохого, а? — Ничего, Мик, — ответил Йен после паузы, в то время как легкая улыбка тронула его губы. — В этом нет ничего плохого. Микки посмотрел на него, выгнув бровь, и улыбнулся. Затем он кивнул головой в сторону хижины, где вечеринка все еще продолжалась без них. — Да ладно тебе. Хватит этого грустного дерьма. Нам надо возвращаться. Я слышал, они притащили караоке. Йен встал вслед за Микки и рассмеялся. — С каких это пор ты, блять, поешь в караоке? Микки Милкович, которого я знал, притворился бы мертвым, только чтобы избежать этой хрени. — Эй, я, блять, отменно исполняю «Любовь — это поле битвы», — попытался защититься Микки, когда они направились в сторону дома по причалу. — Это доказывает, что ты нихуя меня не знаешь. Йен откинул голову назад и снова рассмеялся. Микки тоже засмеялся, прежде чем игриво ударить его в плечо. — Что, бля, такого смешного, придурок? Рыжий улыбнулся и пожал плечами. — Понятия не имею. Я просто рад, что у меня есть шанс узнать тебя снова. Может быть, на этот раз по-настоящему. Улыбка Микки слегка дрогнула, когда он посмотрел на него в ответ. Затем он рассмеялся и постучал костяшками пальцев по носу, прежде чем повернуться и продолжить свой путь. — Ой, пошли уже, тупица. Йен шел с ним вровень, засунув руки в карманы и улыбаясь, глядя, как его ноги разбрасывают песок. Пока они шли, Микки искоса поглядывал на него с ухмылкой на лице. — Не помню, чтобы твоя задница была такой банальной. — Иди на хуй, — парировал Йен. — Мечтай, сучка. Йен усмехнулся, и эта улыбка не сходила с его лица всю обратную дорогу до хижины. Впервые за несколько недель, а может и месяцев, он чувствовал себя хорошо.