И целая галактика у его ног

Воздух заполняет запах табачного дыма, жжёной резины и вечерней прохлады. Крики разъярённой толпы оглушают, а рёв мотоциклов только больше их раззадоривает, и те воют и свистят ещё пуще. Фары зажигаются на байках, освещая длинную трассу, которая тянется вдоль поляны и заворачивает налево. Как Тэхёну любезно объяснили, участники должны сделать круга два. Хосок сжимает руль особенно крепко, в голове всё зудит навязчивая мысль, плохое предчувствие. Конечно, он не раз думал о возможных последствиях гонок, но эта всегда где-то оставалось позади, иначе бы страх полностью поглотил. Сейчас же он бьёт тревогу. Дело ли во взгляде Тэхёна, с которым он продолжает смотреть на него, или это лишь чутьё? Хосок кусает губу, пытаясь отогнать все эти наваждения, очистить разум, ведь лучше, если он будет думать только о трассе, о своём мотоцикле, остальное же будет мешать и собьёт с толку. — Ты выглядишь напряжённым, — рёв мотора рядом и знакомый голос вырывает Хосока из размышлений. Он поднимает взгляд на опоздавшего участника гонок, на его лёгкую, даже беззаботную улыбку, скользит по его серьгам-крестам, которые болтаются из стороны в сторону от ветра, и останавливается на глазах. — Я думал, ты не появишься, Чимин, — вздыхает Хосок и разминает шею. — Обычно же ты не пропускаешь такие мероприятия. — Задержался немного, но это пустяки. Ты же знаешь, я не могу пропустить гонки, — он усмехается в предвкушении, а глаза так и горят от нетерпения. Чимин — заядлый гонщик, а ещё член клуба Хосока. По всем вопросам о гонках это к нему, он в курсе где и когда состоится такое очередное событие, да и кто там будет. Поэтому его частенько нет на месте, и, собственно, из-за этого ему и не доверяют какие-либо дела, связанные со сделками. Но если нужно спину прикрыть, избавиться от кого-то по-тихому или же подставить конкурентов, то на него вполне можно положиться. Будет надо, разберётся с этим хоть перед началом гонок. Ему даже дали прозвище: Змей. Потому что он такой же изворотливый, как эта рептилия. — Змеёныш, — Хосок кивает на руку Чимина, — новое тату? Тот стреляет в него недовольным взглядом, которым убить мало. Ему явно не прельщает такое коверканье прозвища, но каждый раз видеть эту хищную остроту в глазах, это как играть с самой смертью, зная, что она может в любой момент приставить к горлу свой острый, как бритва, нож и перерезать то в два счёта. Это раззадоривает. Особенно если знаешь, что эта тихая Смерть на твоей стороне, пусть и мысленно хоронит тебя при каждой такой издёвке. — Да, — хмыкает Чимин, скользя взглядом по своему рисунку чуть ниже внутренней стороны локтя. На нём изображён маяк, около которого морские волны бьются о скалы. Глядя на это тату, Хосок невольно вспоминает тот самый пирс, где он нашёл такого задумчивого Тэхёна, погружённого в свои мысли. — Все участники готовы? — кричит Суён и выходит на трассу модельной походной, демонстрируя свои стройные, длинные ножки и обтягивающий топик с выступающим бюстом. Похоже, сегодня она даёт старт. Моторы рычат, толпа воет, и все уже на взводе. Суён подмигивает Хосоку и шлёт воздушный поцелуй, который его вконец добивает и не в хорошем смысле. — Ты давно не участвовал в гонках, почему сейчас решил? — мимолётом спрашивает Чимин, краем глаза поглядывая на босса. — Захотел вспомнить былое. Да и ты же тоже гоняешь на байке ради острых ощущений, — ядовитая ухмылка появляется на губах Чимина в ответ на эти слова, и он переводит взгляд на трассу. — Только не думай, что я буду поддаваться лишь потому, что ты глава клуба. Хосок и не думает пользоваться положением, не за этим он сюда пришёл. Суён поднимает алый платок над головой, и сердце сбивается с привычного ритма от возросшего адреналина в крови. Всё словно затихает, и лишь каждое отчётное слово гонгом отдаётся в голове, расходясь по всему телу импульсами. Хосок успевает глянуть на Тэхёна, снова увидеть в его глазах тревогу, его губы, которые он раскрывает, и что-то шепчет ими. Но разобрать не выходит, и лишь только Суён опускает платок и даёт сигнал, как все наваждения уносит под этой бешеной скоростью, с которой срывается мотоцикл со старта. Теперь ветер и оглушающий рёв мотора заполняют уши, фара мотоцикла освещает асфальт, прокладывая светло-жёлтую дорожку. В груди рождается приятный трепет от этого будоражащего ощущения погони. Это напряжение, захватывающая дух скорость и желание отдаться полностью гонке, этой трассе и своему мотоциклу, который сейчас особенно становится частью Хосока — всё это сливается воедино, словно в один большой электрический импульс, и он поглощает все тревоги, заботы. Теперь голове только одна мысль: обогнать соперников и, в частности, этого властителя гонок, Чимина, который уже многих оставил позади, ловко лавируя и обгоняя Церберов, да и Черепов. Он этим определённо наслаждается, не забывая показывать средний палец всем, кто теперь позади него. Хосок прибавляет скорость и нагоняет этого змеёныша. Тому это явно проходится не по нраву, и он сам ускоряется, пытаясь обогнать босса, а Хосок держится наравне. Они проезжают круг чуть ли не вплотную друг к другу и едва ли не касаясь мотоциклами. Хосок насмехательски поглядывает на Чимина, провоцируя его вспыльчивую натуру, которая в полной мере раскрывается именно во время гонок. Тот, кажется, издаёт нечто похожее на рык и пускает всё на самотёк, забывая про все правила безопасности при повороте, выжимает последние силы из своего байка и гонит со всей дури. Чимину удаётся обогнать Хосока, выехать вперёд, он даже успевает победоносно усмехнуться, пока его конкретно так не заносит на повороте. Его мотоцикл наклоняется, резина противно скрипит об асфальт и пускает дым. Чимин пытается совладать с тягой, этим давлением и тяжестью байка, которая тянет вниз, однако проваливается с треском, накреняясь в сторону и ударяясь головой о трассу. Даже при том, что он шлеме, такой удар на полной скорости точно ничем хорошим не кончится. До финиша всего пару метров, а толпа больше не воет восторженно, а ахает от ужаса. У самого Хосока всё в груди сжимается. Да, на гонках многое происходит, однако чтоб именно Чимин, у которого это, наверное, тридцать третья гонка, так опрометчиво гнал, зная о возможном последствии — вот это больше всего поражает. Неужели та ухмылка сыграла роль? Прежде же ничего подобного не было, Чимин не пошёл бы на провокацию так легко. Хосок притормаживает у финиша, даже не доезжая толком. Сейчас победа уж точно не на первом месте. Все вокруг ещё пытаются осознать происходящее и стоят, как вкопанные. Только ребята из клуба вовремя спохватываются и устремляются к пострадавшему. Как и Хосок, который срывается с места и буквально падает у лежащего на асфальте Чимина. Аккуратно, придерживая его голову, снимает с него шлем с нехилой такой вмятиной и сглатывает при виде липкой крови, которая стекает по виску. Болезненный стон срывает с его губ. — Чёрт, Чимин, какого хрена тебе надо было так гнать?! — обеспокоенно кричит Хосок, кусая губу. Сердце кровью обливается от такой картины, когда твой брат (а все они в клубе, как братья) с окровавленной головой, ещё еле дышит хрипя. Неужто рёбра задело? — Я просто… — голос Чимина дрожит, и он начинает кашлять, шипя и изнемогая от боли в груди. Он тянет к ней руку и сжимает футболку своими подрагивающими пальцами. — Твою же мать, — цокает Хосок языком, — Воншик! Скажи всем расходиться. Я звоню в скорую, нельзя его сейчас куда-то переносить. Вдруг рёбра сломаны. А за эти нелегальные гонки всем поголовно грозит штраф, а-то и похуже. Так что надо сворачивать всё и успеть это сделать до приезда скорой. Воншик понимающе кивает и идёт толпу разгонять, да и участников. Все ставки отменяются, деньги обещают позже вернуть, сейчас на это времени нет. Недовольные, конечно, находятся, но заявление о возможных проблемах с копами их приструняет. Никому не хочется сидеть в полицейском участке или вообще за решёткой. — Держись, змеёныш, ты нам всем ещё нужен, — Хосок набирает скорую и параллельно высматривает Тэхёна. Когда глаза не находят его, он думает, что тот также ушёл, как и вся толпа. Решил себя обезопасить, что, может, и не так удивительно. Хоть и от мысли об этом, как ножом в спину. В момент, когда всё идёт к чертям собачьим, Тэхён решил смыться под шумок. Он говорил ему как-то, что поддерживает нейтральную сторону и не желает иметь хоть какое-то отношение ко всем этим делам клуба. Оно и понятно, кому хочется нажить себе проблем потом с копами, да и не только. Поэтому он держится подальше от всего, в стороне. Возможно, из-за этого он так отталкивает Хосока и не желает сближаться, чувствуя пропасть под ногами. Если шагнёт навстречу, то пути назад может и не быть. Правда, Хосок, между прочим, так надеялся на него, упросил прийти на гонки, предпринял попытку сблизиться, а Тэхёну, видимо, это к чертям не сдалось. Лучше свою задницу спасти… Нет, сейчас в Хосоке говорит злость, смешанная с тревогой, вот и мысли всякие врезаются в голову. Сейчас надо о Чимине подумать, а Тэхёна он после найдёт. Скорая приезжает довольно быстро, забирает Чимина на носилках и погружает в машину. Хосок же сообщает, что то всего лишь несчастный случай. — Воншик, — зовёт он его, — поедешь с ним, хорошо? — Да, ладно, — вздыхает он. Хосок вновь оглядывается в поиске своего тату-мастера, но его по-прежнему нигде нет поблизости. — Ты не видел Тэхёна? — Хосок старается, чтобы в его голосе не было так сильно заметно явного волнения и доли раздражения. — Тот тату-мастер? Не, не видел, — бросает Воншик и полезает в скорую. — Вот же чёрт, — цедит сквозь зубы Хосок и набирает номер, по которому недавно звонил. Но на том конце ему отвечает автоответчик, что только масла в огонь подливает, и в мозгах уже ярость во всю бьёт, отдаваясь болью. — Вроде он в уборную пошёл, — Джей кивает в сторону уличного туалета, где горит слабый свет. Хосок тут же устремляется туда. Заходит в эту уборную, замечая знакомую воронью шевелюру и пирсинг в губе, поблёскивающий от света тусклой лампы. Тэхён стоит с опущенной головой и упирается руками в грязную раковину. Хосока же злость так и распирает. Неужто совесть не позволила сбежать, вот и спрятался в этом месте? — Почему ты постоянно сбегаешь, Тэхён? — чуть ли не рычит он, подходя ближе. — Если тебе это всё настолько противно, тогда почему мне прямо не сказать об этом в лицо? Хосок теперь чувствует, что насильно притащил Тэхёна сюда. Да, он раздобыл его телефон, приехал забрать, но тот вполне мог высказать всё сразу, плюнуть в душу и дело с концом, тогда не пришлось бы вот так мучиться совестью. — Я же… — Хосок не успевает договорить, как буквально замирает на месте. Всё тело наливается свинцом, когда Тэхён поднимает голову и смотрит на него каким-то измученным, усталым взглядом из-под мокрой чёлки, которая падает на глаза. И Хосока просто прошибает, Тэхён настолько бледен, что аж страшно. — Почему ты всё время нападаешь на меня, Хосок? — вдруг скалится он. — А то, что мне херово, блять, стало, тебе не могло прийти в голову, а? У Тэхёна всё внутри скручивает в тугой узел и бросает в жар, с мокрых прядей волос капает вода, впитываясь в воротник рубашки, а дыхание всё учащается от этого сдавливающего чувства внутри. Его уже успело вырвать до этого, и теперь желудок жутко стягивает. — Тэхён, — виновато бормочет Хосок, понимая свою оплошность. Дурак он всё-таки. Думает так плохо о Тэ, что тот сбежал, бросил, а на деле тому плохо стало, вот он и пошёл в уборную. Нужно было сразу догадаться, а не огрызаться на него, тогда он не получил бы этого злого, даже яростного взгляда в свою сторону, который подобен стреле, вонзающейся в самое сердце. Ноги Тэхёна подкашиваются, и он позволяет себе упасть на полу. Слегка откидывает голову назад и прислоняется затылком к этой грязной стене. Но ему, похоже, всё равно. Плевать, что сидит на не самом чистом полу в уборной. И всё равно на этот мерзкий запах, хотя от него всё же становится хуже, и он прикрывает глаза. — Можешь валить обратно к своим, за меня не беспокойся, — горько усмехается Тэхён, прижимает колено к себе и кладёт на него руку, которая повисает, словно кукольная. — Я сам как-нибудь справлюсь. Спасибо за приглашение. Он буквально выплёвывает это, в словах ни капли благодарности. Хосок поджимает губы. Смотреть на такого Тэхёна не то, что больно, это невыносимо. Словно дерут только что засохшую рану. До крови. А потом ещё спиртом прижигают. — Это из-за аварии? — осторожно спрашивает он, неспешно ступая навстречу. — Я не знаю, — голос предательски дрожит, Тэхёну это самому, видимо, не нравится, и он кусает губу. — От вида крови? — Да… Нет, — неуверенно бормочет Тэхён в ответ и хмурится. — Это другое. Вернее, я не знаю, такого никогда не происходило раньше. И я не боюсь крови, просто… Слова застревает в горле, Тэхёну всё сложнее говорить, пальцы его уже трясутся, и сам он всё чаще дышит, пытаясь совладать с собой, пока внутри целая буря, которая распирает, разрастаясь в груди. — Хосок, правда, иди, я посижу тут немного. Должно стать лучше, а потом… Он не успевает договорить толком, ведь его неожиданно заключают в крепкие объятья и прижимают к себе. Тэхён даже возразить не успевает, лишь широко раскрывает глаза и приоткрывает рот, пытаясь осознать, что вообще происходит. А Хосок стоит перед ним на коленях и обнимает. Ничего даже не говорит, будто слов сейчас и не нужно. — Хосок? Что за нежности вдруг? — пытается отшутиться Тэхён и кладёт на его плечи руки, чуть надавливая. — Перестань, это не смешно. Не стоит в такие крайности вдаваться. Я в порядке… Но Хосок не слушает это ворчание, игнорирует, не отпуская своего грустного тигрёнка, которому как никогда, как ему кажется, нужна поддержка. Он запускает пальцы в его вороньи волосы, и тот невольно утыкается лбом в его сильное плечо. — Ну ты и идиот, Тэхён, — безнадёжно вздыхает Хосок. А тот не находит, что на это сказать. Только сжимает футболку Чона и замирает, чувствуя это тепло от близости. Словно пробует его на вкус, осознавая чуть ли не впервые. Судорожный вздох Кима чисто по инерции, и Хосок ещё сильней прижимает его к себе, растирая спину. — Хосок, не стоит, — Тэхён теряется, не зная, что вообще должен делать. У него явно нет сил сопротивляться, всё тело, как ватное, а голова так и кружится, поэтому плечо Хосока служит неплохой такой опорой. Сердце всё продолжает бешено стучать от то и дело подступающего кома к горлу. Но в желудке и так пусто. Не стоило столько пива хлебать, конечно. Может, не настолько херово было бы. Чувство такое, как от сильного похмелья, которое наступает не на следующий день, а буквально через пару часов. Наверное, вечность проходит, как они сидят так вместе, слышат дыхание, сердцебиение друг друга и чувствуют тепло. Всё словно замирает вокруг и меркнет. Тэхён с неуверенностью тянется к Хосоку и кладёт руки на его спину, закрывая глаза. Он не знает, правильно ли это, стоит ли проявить сейчас слабость и позволить себе утонуть в этих объятья, не пожалеет ли он после? У них с Хосоком странные отношения. Может, на следующий день они забудут об этом происшествии, и всё вернётся на круги своя? Так и должно было бы быть. Лучше не переступать эту границу, чтобы потом не увязнуть… — Я отвезу тебя домой, — шепчет Хосок и нежно ерошит волосы Тэхёна. — Я сам, — противиться тот, поднимая голову, но тут же встречается с суровым взглядом и замолкает. — Никаких сам, Тэхён. Ты еле на ногах стоишь, так что ни о чём таком не может идти и речи. Просто позволь мне сегодня позаботиться о тебе, а потом можешь ворчать себе вдоволь, ладно? Тэхён отводит взгляд, колеблется ещё пару секунд, пытаясь побороть гордость, а потом всё же коротко кивает. Хосок встаёт на ноги и протягивает руку, за которую с каким-то даже отчаянием хватает Тэхён, поднимаясь. Правда, ноги толком не держат, и он валится на Хосока. — Ты как? Сможешь вообще дойти? — беспокоится он, придерживая Тэхёна за плечи. — Да, — бурчит он в ответ и кое-как встаёт на ноги. Вместе они выходят на улицу. Хосок держится поблизости, не спускаясь глаз со своего тигрёнка. Он думает посадить его на свой байк и увезти, но вдруг Тэхён не удержится, он же и так ковыляет подле. Поэтому он просит у Сунхёка ключи от его машины, объясняя коротко, что парнишке плохо стало, и он его домой отвезёт. Так Хосок усаживает Тэхёна рядом с водительским сиденьем, сам садится за руль и вскоре заводит машину. Поправив зеркало заднего вида, выезжает на дорогу. Какое-то время они едут молча, Тэхён явно не настроен на разговор, и так бледный, как призрак, поэтому лишний раз Хосок его не тревожит и сохраняет тишину. Только поглядывает периодически на него, проверяя, как он там. Если честно, то тот всё бледнее, дышит учащённо с приоткрытыми губами и смотрит туманным взглядом куда-то в окно. — Если укачивает, то лучше не смотри на дорогу, — с беспокойством советует Хосок. — Слышал, что надо в одну точку глядеть. Неподвижную. Тэхён что-то мычит в ответ и опускает голову, принимать разглядывать свои пальцы, сцепленные в замок. Над ним словно туча повисает, которая становится только гуще и темнее, давя своим весом на бедного Тэхёна. Хосок не знает, что говорить и делать в таких ситуациях. И как утешить. Поэтому вновь замолкает и заворачивает к тому старому дому, у которого ждал целый час. Тэхён, правда, так и не спросил, откуда он знает, где он живёт. Сейчас же уже мысли не о том. Как только Тэхён выходит из машины, его конкретно так ведёт. Видимо, укачало-таки. — Давай помогу, — Хосок тянется к нему, но тот качает головой, отказываясь от помощи. Даже сейчас гордость берёт вверх. Он, похоже, действительно ненавидит выглядеть слабо. Вот и пересиливает себя, пытаясь всем своим суровым видом показать, что сам о себе позаботится. Но, чёрт возьми, вот не выходит у него это, сколько бы он ни старался. Тэхён поднимается по лестнице вверх, а Хосоку остаётся не спеша идти сзади, каждый раз дёргаясь от испуга, когда Тэхёна ведёт в сторону. Не дай бог, свалится. Вот чёрт, конечно, побрал эту его гордость. Каким-то чудом они добираются до квартиры, и он ещё ключи пытается вставить в скважину своими дрожащими руками. — Давай я, — не выдерживает Хосок и пытается взять ключи, но Тэхён дёргается и шипит со словами: — Я сам. И это конкретно подбешивает, но возражать сейчас — это не хило так поссориться, зная острый язык Тэхёна, ещё, когда он и так раздражён. Поэтому приходится терпеть такие выходки, стиснув зубы. Дверь вскоре открывается, и перед глазами предстаёт маленькая квартирка. Тэхён заходит внутрь и мимолётом начинает подбирать разбросанные по полу эскизы. Те украшает и его небольшой столик у дивана и уходят аж на кухню. Кажется, Тэхён ночами рисует, или он просто не прибирался аж с момента заселения. Хосок заходит следом, закрывая дверь, и подбирает с пола один из листов. Скользит взглядом по рисунку целующихся скелетов, ещё раз отмечая для себя, что Тэхён и правда неравнодушен к ним. В уголке твёрдым карандашом обведена надпись: «Only strong survive». Похоже, это его девиз по жизни, которому он беспристрастно следует. На некоторых листах Хосок замечает рисунки змей, черепов оленей с закрученными рогами, чьи пустые глазницы затягивают в бездонный омут. Эскиз тигра валяется неподалёку, а на животе этого животного распускаются цветы. И тату в виде двух рук, которые тянутся друг к другу, окружённые целой галактикой с мириадами звёзд. Наверное, и у них так с Тэхёном. Только тянется тут только Хосок… Из мыслей невольно вырывает тихое мяуканье под ногами. Серый, как пасмурный день, кот ступает своими мягкими подушечки лап по листам бумаги и присаживается напротив гостя, рассматривая его своими большими жёлтыми, словно солнце, глазами и виляет хвостом, явно оценивая новое лицо в их с Тэхёном квартире. Хосок присаживается на корточки и тянет руку к коту, аккуратно, чтобы не спугнуть. Тот обнюхивает пальцы и лишь после подставляет макушку, позволяя себя погладить, утробно урча от удовольствия. — Это Минки, — кивает Тэхён. Сам он взваливает груду бумаг на столик, а на том и так место мало. Небольшая пепельница до отказа заполнена скрученными бычками, рядом же устраивается башенка из пустых коробок из-под лапши. В верхней ещё и палочки виднеются. Это просто поразительная разница. В салоне у Тэхёна всё убрано, по полочкам разложено, и даже когда он там ночует на диване нет такого беспорядка. В какой-то момент кажется, что квартира представляет собой такую же неразбериху, которая, творится и в самой голове Тэхёна. Хосок до сих пор толком не знает причины, почему тому плохо стало. А тогда не до расспросов было. Может, и правда вид аварии, крови и скорой так подействовал, отчего мутить начало? С кем не бывает, за это точно не стоит винить. Но в этом ли причина? Тэхён же так неопределённо ему отвечал, сидя на полу в уборной. — Я могу чем-то помочь? Может, таблетки какие-нибудь… — Нет, — Тэхён качает головой и поджимает губы, усаживаясь на диван с тяжким вздохом. Хосок, однако, не намерен уходить, когда его тигрёнок в таком состоянии. Не может он так оставить его. Поэтому садится рядом и посматривает на угрюмого Тэхёна, думая, что вообще надо бы делать в таких ситуациях. — Ты вообще как? Ещё плохо? — спрашивает он обеспокоенно. Тэхён что-то мычит себе под нос, а затем поднимает, наконец, глаза на Хосока, смотрит на него каким-то загадочным взглядом, словно пытается что-то решить для себя. Тот надеется, что он старается перебороть себя и вот сейчас попросит помощи, расскажет всё. Тэхён придвигается ближе и даже прижимается к плечу Хосока, от чего тот замирает и лишь терпеливо ждёт, пока его несколько упрямый мастер решится на разговор. Может, ему и правда нужно время? Как дикому зверю, которого нужно приручать потихоньку. И вот, возможно, это первый шаг навстречу от Тэхёна, и Хосок соврёт, если скажет, что не ждёт этого и очень уж сильно. Тэхён вдруг кладёт руку на его колено, и Хосок недоумённо вскидывает бровь, глядя на неё. Та поднимается всё выше, пока не достигает бедра, а пальцами Тэхён касается ремня. Его хрипловатый, судорожный вздох вызывает табун мурашек, и он наклоняется к уху, шепча: — Можешь трахнуть меня? В этот момент вся картина, которую Хосок себе нарисовал, разбивается вдребезги. Он думал, что вот они, наконец, перейдут эту грань секс-друзей и поговорят нормально, и тут его пинком под зад возвращают обратно в эти рамки. А он же так хочет помочь. Конечно, секс — это хорошо, всегда приятно, особенно с Тэхёном, но сейчас живого общения хочется гораздо больше. Тэхён продолжает гладить его коленку, прикусывает мочку уха и спускается к шее, оставляя на ней нехилый такой засос, от которого Хосок кусает губу. Тэхён тянется за поцелуем, впивается в губы очень уж требовательно, даже с каким-то отчаянием. Хосок пытается хоть как-то отвечать, однако бестолку, всё это кажется таким искусственным, таким наигранным, видно же, что Тэхён вынуждает себя, пытается отвлечься на все эти ощущения, забыться в них, поэтому выцеловывает так рвано, обрывисто, с жадностью глотая ртом воздух. Ещё Чону на колени усаживается. — Хосок… — голос его предательски дрожит, и, чтобы скрыть подозрения, он вновь припадает к губам. У Хосока же терпение подходит к концу. Он старался. Правда. Терпеть все эти попытки, делать вид, что всё хорошо. Шёл на поводу, чтобы не обидеть и не ссориться. Но всё, на этом конец. Как только Тэхён прижимает ладонь к его паху и начинает тереть там, Хосок кладёт руки ему на плечи и отталкивает от себя и своих губ, заглядывая в его глаза с полной серьёзностью. — Тэхён, хватит, я же вижу, что тебе нехорошо, не надо себя заставлять, — говорит он строго и надеется на понимание. — Всё нормально, — не унимается Тэхён, — я в порядке. И хочу сделать это с тобой. Ты же тоже хочешь, верно? — он вновь трёт внизу, и Хосок поджимает губы, понимая, что его тело реагирует на эти ласки. — Разве вообще важно, как я себя чувствую? Нам друг от друга нужен лишь секс, так я его и предлагаю, а об остальном не думай вообще. Тэхён вновь тянется за поцелуем, а у Хосока всё скручивает внутри от всех этих слов, которые больно врезаются в сердце. Тэхён и не знает, какие раны он наносит этим. Он выдыхает тёплый воздух на губы Хосока и шепчет вновь: — Просто трахни меня так, как ты всегда это делаешь. Последняя капля в этом омуте из горечи и боли, и Хосок срывается. Сжимает плечи Тэхёна и с рыком выдаёт: — Я, блять, не буду делать этого, когда тебе так хреново, Тэхён. Я же, мать твою, не животное, которое готово по первому звоночку валить и трахать. Мне не плевать на твоё состояние, когда же до тебя это дойдёт, наконец?! Тэхён удивлённо моргает, парализованным внезапной яростью в голосе Хосока, которая даже режет слух. Эта злость во взгляде, и то, как он болезненно плечи сжимает, прошибает до мозга костей. Тэхёна будто водой холодной окатили, как какого-то кота во время сезона спаривания, чтобы он остыл. Хосок тяжко вздыхает, понимая, что это было слишком резко. Он виновато смотрит на Тэхёна и ослабляет хватку, поглаживая его плечи в качестве извинения. — Прости, мне не стоило так кричать, — качает он головой. — Я правда хочу тебе помочь. И мне кажется, что секс — это не то, что тебе нужно сейчас. Может, я лучше там холодное полотенце принесу или ещё чего? М? Хосок видит, как Тэхён мрачнеет в мгновение ока, и тянется к его щеке, чтобы попросить прощения. Но тот отмахивается от его руки и отводит взгляд. — Думаю, тебе лучше уйти, — сухо выдаёт он вдруг. — Что? Почему? — Хосок теряется, не зная, что и делать. — Извини, что вспылил, правда. Я лишь… — Вали, я сказал! Хосок сглатывает, глядя на своего взбешённого мастера, который стреляет раздражённым взглядом в него, снова обнажая свои острые клыки и выпуская когти. Внутри всё сжимается от горечи и обиды. И вот почему всё обязательно должно быть таким сложным? К Тэхёну действительно трудно подступиться, он воздвигает перед собой неприступную стену и всеми силами старается её защитить. Если та даёт трещину, он тут же старается её залатать, как сейчас, и вернуть всё на прежнее место. Есть ли вообще шанс её преодолеть? Тэхён слезает с колен и теряет равновесие, упираясь руками в стол. Хосок тут же дёргается, протягивает руки, но натыкается на тот же острый взгляд, который ясно даёт понять, что лучше не прикасаться. Тэхён садится на другой край дивана и закидывает ногу на ногу, скрещивая руки на груди, буквально зажимаясь, закрываясь, как под замок. — Я же из добрых чувств, ты ведь понимаешь, да? — пытается достучаться до него Хосок, с опаской поглядывая. Конечно, в его джинсах тесно от накатившего возбуждения после тех касаний, и он пытается как-то там поправить, чтобы не так натирало, но Хосок это переживёт, ведь сейчас точно не это главное. — Ты ничего не знаешь обо мне, — продолжает нападать Тэхён. — Я понимаю, но разве сейчас это так важно? Просто беспокоюсь о тебе. Я же нашёл тебя тогда в той уборной всего помятого и разбитого. Конечно, это настораживает, поэтому я и хочу хоть чем-то помочь. — Совесть мучает? — с горечью усмехается Тэхён. — Тебе не должно быть до меня дела, Хосок. Не чувствуй себя виноватым, мы друг другу ничем не обязаны, поэтому мир не рухнет, если ты сейчас уйдёшь. Всё останется по-прежнему… Хосок не хочет «по-прежнему», совершенно не хочет. — Тем не менее, мне есть дело, и я никуда не уйду, — твёрдо произносит он, упираясь до последнего. — И вот надо тебе это? — чуть ли с воем спрашивает Тэхён. Он и так устал от всего, хочет остаться один, чтобы никто не тревожил, сил нет никаких уже на споры или какую-то агрессию. — Да, надо. Так что я остаюсь, нравится тебе это или нет, — отчеканивает Хосок. — Да делай уже, что хочешь, — сдавленно и чуть ли не шёпотом произносит Тэхён и кладёт голову на подлокотник, устраиваясь на диване и прижимая к себе колени. Наверное, минут пятнадцать они сидят так в тишине, пока хоть немного не остывают после таких бурных эмоций. Хосок поднимается с дивана и проходит на кухню, даже не спрашивая разрешения. Он ищет в шкафчиках пакетики чая, а коробочки с ним все пусты. Из интереса Хосок проверяет холодильник, находя там упаковки с лазаньей быстрого приготовления, половинку лимона в прозрачном пакетике на стенке, банки пива, газировки, кимчи из магазина и… это всё. А дальше пусто, словно воры прошлись. Неужели Тэхён только этим питается? На то обычно две причины: либо он не особо любит готовить, либо у него не так много денег, что не очень вяжется. Работа не настолько убыточная, к нему многие ходят за тату, так что на еду понормальней должно хватать. Где же тут подводный камень? Хосок-таки находит коробочку с пакетиками чая где-то у микроволновки и ставит чайник. Тут ему звонят на мобильный. Он достаёт из кармана телефон и отвечает на звонок. — Сотрясение? — повторяет он за голосом на том конце. Это Воншик ему звонит, видимо, о Чимине уже позаботились в больнице. — Да, ещё рёбра сломаны, как ты и говорил. А сотрясение несерьёзное, по словам врачей, шлем его неплохо так защитил, так что он должен оклематься через пару дней. Ну, знаешь, рану залатать надо, пронаблюдаться на всякий. Но, в целом, жить будет. — Хорошо, — облегчённо вздыхает Хосок, это действительно хорошая новость. Нужно будет навестить Чимина при случае. — А ты как? Уже дома? Хосок оглядывается, словно ищет ответ на этот вопрос. — Да, дома, — кивает он. — Завтра с утра стоит разобраться с теми ставками. Как бы там ни было, а деньги придётся вернуть. Нам не нужны сейчас конфликты, тем более с Церберами. Справишься с этим без меня, ладно? Мне ещё нужно кое-что закончить. — Договорились, — соглашается тот, и Хосок кладёт трубку. Всё же Воншик вице-президент, поэтому его должны слушать в отсутствии главы. А Хосоку самому надо позаботиться о другом человеке, пусть тот и отказывается о помощи. Вскоре он заваривает чай для Тэхёна и себя. Кладёт дольки лимона и приносит чашки в гостиную, аккуратно ставя их на единственно свободное на столике место, которое располагается прямо напротив лежащего на диване Тэхёна. Между тем Хосок убирает коробочки с лапшой и забирает пепельницу с бычками, выбрасывая весь этот мусор, что давно пора было сделать. Тэхён же лишь наблюдает за всем и не возникает, не противится. Наверное, действительно слишком устал. Хосок усаживается на мягкий ковёр под диваном, чтобы быть поближе к его мастеру и просто потому, что чашки стоят напротив него. — Чай? — вяло спрашивает Тэхён. — Да, — отвечает Хосок спокойно, — с лимоном. Тебе нужно больше пить, если тебя до этого вывернуло наизнанку. Тэхён поджимает губы и берёт чашку в руки, усаживаясь на диване. Хосок тоже следом делает глоток, наслаждаясь тем, как горячий напиток приятно согревает. Минки устраивается на его коленях и трётся головой о футболку, требуя внимания. Хосок чешет ему за ушком под мордочкой, отчего он мурчит и скручивается калачиком. — Что с тем парнем, которого забрала скорая? — спрашивает Тэхён мимолётом. — Мне вот сейчас звонили, сказали, что травма головы несерьёзна, пару ребер, правда, сломано, но в целом картина не очень плохая. Он оправится. — Вот как, — кивает Тэхён со вздохом. — Это хорошо. — Да, — протяжно произносит Хосок. — Так ты себя так чувствуешь из-за аварии, ведь так? Внезапно повисает тишина, которая длится уж больно долго, поэтому Хосок оборачивается и поднимает взгляд на Тэхёна, проверяя, всё ли в порядке. А тот смотрит куда-то в сторону тоскливо и кусает губу. Видимо, он в своих мыслях, затянувших его в свой омут, и так, что Тэхён утерял связь с реальностью. Правду говорят, что чужая душа — потёмки. Кто бы знал, что творится в голове его вечно всё скрывающего тату-мастера. — Не совсем, — наконец, подаёт он голос. — Это немного другое. Хосок порывается спросить ещё, но решает выждать паузу, тут вообще лучше осторожно действовать, чтобы не получить от ворот поворот. Выжидая, он рассматривает эскизы на столе. Рисунок орла, огромного кита в бушующем море, и вот взгляд невольно натыкается на кусочек другой, выбивающейся из всех этих листов. Хосок тянет за край и достаёт фото, на котором изображена татуировка в виде меча с черепом на узорчатой рукоятке. Его, как и остриё обвивает китайский дракон с раскрытой пастью, в которой виднеются острые клыки. Рисунок в свою очередь красуется на чьей-то коже. Хосок скользит по выступающим лопаткам, плечам и, кажется, кусочку шеи. Похоже, тату на спине. — Ты кому-то делал этот рисунок? — интересуется Хосок, показывая фото Тэхёну. Тот косится на него и берёт в руки, рассматривая. Склоняет голову на бок и слегка щурится. — Да, делал. Брату. — У тебя есть брат? — удивляется Хосок, хотя чего уж там, они никогда о личной жизни друг друга не говорили. — Есть, — кивает Тэхён. — И где он сейчас? — В тюрьме, — Тэхён поджимает губы, возвращая фотографию. Хосок замирает, чувствуя себя виноватым за подобный расспрос, он и подумать не мог, что всё настолько серьёзно. — Что с ним произошло? — осторожно спрашивает он, хоть и не очень надеется на ответ. — Тут всё сложно, — вздыхает Тэхён. — Расскажешь? — Хосок откладывает чашку чая и касается колена своего мастера, пытаясь как-то показать ему, что всё хорошо, и ему не стоит о чём-то беспокоится. Он поймёт, что бы там ни было. — Ты хочешь услышать это? — неуверенно спрашивает Тэхён, поглядывая на Хосока, а тот кивает в ответ, и ничего не остаётся, как попробовать довериться. Хотя бы начать. Поэтому Тэхён тушуется немного, ставит чашку на стол и бегает взглядом по комнате, пытаясь понять, с чего же начать. Это же не так просто, особенно, когда о чём-то рассказываешь впервые. — Он, — произносит Тэхён, выжидая паузу, чтобы подобрать нужные слова, — очень любил гонки. Как он говорил, они придают ему смысл жизни. Поэтому я как-то не возникал особо. Если это радует его, то почему бы и нет? Конечно, переживал каждый раз, но часто приходил посмотреть. И в один из таких дней я тоже пришёл поддержать своего брата Чонгука, так его зовут, а он как всегда выглядел таким счастливым, когда садился на байк. Только вот, как обычно бывает в жизни, ничто не может идти гладко очень уж долго. Рано или поздно самые страшные опасения всё же осуществляются, и как раз это и произошло в тот день. Тэхён качает головой, поглядывая на Хосока, который внимательно его слушает, и глаза такие понимающие, что это придаёт сил продолжать дальше. — Чонгук примерно так же, как тот парень, который сейчас в больнице, не снизил скорость на повороте, и его занесло в сторону, каким-то лишь чудом он смог устоять, чего, к сожалению, нельзя сказать о том, кого он случайно задел своим мотоциклом. Тэхён поджимает губы, когда Хосок чуть сжимает его колено, видимо, пытаясь так подбодрить. — А дальше всё пошло по наклонной. Тот парень неслабо так приложился головой об асфальт и попал в больницу. Только он не отделался лёгким сотрясением, а стал инвалидом, и плакала его спортивная карьера. Дело, возможно, замяли бы, не будь его отец важной политической шишкой. Он не мог так просто это оставить. Ему нужно было найти виновника, чтобы выпустить на него весь свой «праведный» гнев. Так Чонгука обвинили в этой аварии. Как это ещё бывает, богатенькие скупердяи всегда найдут способ оторваться на тех, кто стоит их ниже, поэтому подкупить якобы таковых свидетелей не составило труда. — Тэхён цедит сквозь зубы, его злит такая конкретная несправедливость. — И теперь Чонгук за решёткой на грёбанные пять лет. Это ещё хорошо, что не на больше, ведь этот блядский мудак думал его в покушении обвинить, да не стал с таким возиться. Слишком уж хлопотно для него, сукин же сын. Тэхён выплёвывает последние слова и трёт напряжённое лицо рукой. — Боже, Чонгук извинялся столько раз, что я счесть не могу, — говорить становится всё труднее. — Он, блять, не виноват. По крайней мере, не настолько, чтобы его отправили в тюрьму. Он же только на первом курсе был, столько амбиций, а теперь вынужден коротать дни за решёткой. Там же, — Тэхён судорожно выдыхает, — ему не место. Понимаешь? Не место… По буквам произносит Тэхён и весь сжимается, словно желает показаться меньше, чем он есть на самом деле. — Я понимаю, — произносит Хосок и аккуратно берёт руку Тэхёна в свою, успокаивающе поглаживая её большим пальцем. Кто бы мог знать, что такое томится в его душе. — Из-за происшествия с братом тебе стало нехорошо? Тэхён облизывает пересохшие губы и кусает их от поступающего кома к горлу. Он старается оставаться сильным даже в такой ситуации, но пальцы его предательски дрожат. — Наверное, — тихо выдаёт он. Теперь всё встаёт на свои места. Вот почему Тэхён тогда так обеспокоенно и тревожно смотрел на Хосока, и вот почему ему стало потом плохо после аварии. Все демоны Тэхёна глубоко в его душе, куда Хосоку нет доступа, поэтому так сложно всё понять. Сейчас же хотя бы один из чертей показался. Только вот не по себе от того, что это по вине Хосока Тэхён так себя чувствует. Ведь это он позвал его на гонки. — Почему же ты согласился пойти со мной? — Я думал, что пережил это. Уже как год прошёл. Но лишь только всё это увидел, как в голову ударило, словно эдакий «привет» из прошлого, — Тэхён горько усмехается и протяжно выдыхает через рот. — Извини, я не знал, — начинает Хосок, но Тэхён качает головой. — В этом нет твоей вины, ты ведь и правда не имел понятия об этом, да и я думал, что всё пройдёт гладко. Мне, по правде говоря, нравится наблюдать за этими гонками, точнее раньше больше нравилось, теперь, похоже, тот случай будет преследовать меня, — он трёт и без того красные глаза, которые щиплет из-за навернувшихся слёз. — Что ты обычно делаешь, когда хочешь освободить голову от всего, что тяготит? — неожиданно спрашивает Тэхён. Похоже, сам он пытается уйти от проблем, забываясь в наслаждении, в сексе, который заполняет все его мысли, на время приструняя демонов. Для Тэхёна это своего рода побег от реальности в мир, где есть место только удовольствию и где нет никакой душевной боли. Вновь пазлы складываются в картину, и Хосок теперь понимает, к чему всё это было. Но такое бегство — не самый лучший способ, и он намерен доказать это Тэхёну. Что есть и иные пути решения проблем. Например, поддержка и забота, ещё и от человека, который влюблён в него по уши. — Катаюсь на байке часам, а там нередко приезжаю в одно местечко, откуда открывается потрясающий вид на ночной город, там и коротаю время. Это расслабляет, и голову очищает от навязчивых мыслей, — Хосок впервые об этом рассказывает кому-то, но раз уж речь зашла о таком, то почему бы и нет. — Хочешь, как-нибудь привезу тебя туда? Там правда красиво. Хосок расплывается в мягкой улыбке и целует руку Тэхёна, вместе с этим даже устраивается на диване рядом. — Не стоит, — отнекивается Тэхён, поглядывая на своего такого странного байкера. Он совсем того не понимает. Считал же, что тому нужен только секс, да и только, а он вот зовёт на гонки, ещё приходит домой, чай заваривает и сидит рядом, не желая уходить. Прямо как пёс, пытающийся завоевать доверие, вон, аж хвостом виляет и ушки торчком. А Тэхён неприступный кот, который смотрит с недоверием, но всё же не может противиться. Поэтому и позволяет Хосоку приобнять его за плечи и прижать к себе. — Тебе понравится. Там тихо и уютно. — Какой ты романтик, — хмыкает Тэхён, но сам не может сдержать улыбки. — Могу же, когда захочу, — усмехается Хосок, на что получает локтем в живот. — Не обольщайся так, тебе до этого далеко. Воздух вдруг разряжается и больше не давит так сильно, а тучи над Тэхёном, наконец, светлеют. Пусть это и не избавляет от демонов, но легче всё же становится, что уже хорошо. — Буду стараться тогда, — Тэхён смотрит на Хосока чуть щурясь, а затем безнадёжно вздыхает. Видимо, не нашёл, что же такого язвительного сказать. Вместо этого он кладёт голову ему на плечо и закрывает глаза, позволяя себе утонуть в тёплых объятьях. Тэхён же может себе это позволить? На время забыться и не думать ни о чём. Да и ничего же не случится, если он расслабится немного и подремлет на таком сильном плече Хосока. Рядом с ним вообще чувствуешь себя защищённым, словно за каменной стеной, и это успокаивает, даже убаюкивает, поэтому Тэхён не замечает, как погружается в сон. Хосок целует его макушку и вздыхает с облегчением. Сегодня и правда тяжёлый день для них обоих. Авария, ссора, тяжёлый разговор. Слишком много для одной ночи. Хотя за окном, наверное, уже светает. Но всё же это того стоило. Может, это и есть тот самый первый шаг навстречу? При мысли об этом Хосок даже радуется, не подозревая, правда, что в дальнейшем их ждут куда более тяжкие дни…