— Есть одно местечко напротив «7-eleven», там вроде сдают в аренду помещение, — Тэхён крутит бутылку пива в руке, разбалтывая в ней спиртное. — Самое дешёвое место, которое я вообще смог найти, а если ещё представить, сколько денег надо выложить за все материалы для тату, а ещё ж надо платить за квартиру. Наверное, смогу открыть салон лет так в сорок, если не больше, — он усмехается горько и делает пару глотков из горлышка.
Чонгук поглядывает на брата, следит за его сосредоточенным взглядом и поджимает губы, кутаясь в свою куртку. На улице становится прохладней, а огонь от костра всё слабее. Он подкидывает ещё пару веток, которые они с братом собирали у леса, да оставшихся углей. Обычно они покупают целый огромный мешок и оставляют его на этой заброшенной свалке. Прячут под деревянными обломками, чтобы вечером прийти и спокойно посидеть у костра на старом диване, который не раз терзали уличные псы и выдирали из него куски. Единственное более-менее тихое место.
Раньше, когда они жили ещё с родителями, они часто приходили сюда, нередко с друзьями со школы, чтобы хоть как-то сбежать от реальности. Дома их ждали постоянные ссоры родителей, которые не давали покоя. Когда же мама-таки развелась с Донхёном, в доме ничуть не стало спокойнее. Отец продолжал рвать и метать, теперь уже набрасываясь на сыновей, считая своим долгом каждый раз напоминать им об их никчёмности. Что они не думают о нормальном будущем, связываются с плохой компанией, да и вообще тратят жизни впустую, вместо того, чтобы служить закону, что он считает единственным достойным занятием.
Но ни Чонгука, ни Тэхёна совершенно не привлекает идея быть блюстителями справедливости, идти в полицейскую академию, чтобы там вывернуло наизнанку, а потом чувствовать, как загнивает душа на работе, которая изначально не была целью жизни. И вот он, конфликт интересов. Как говорят, вздумал пойти против системы, будь готов к последствиям. Они еле наскребли на самую дешёвенькую квартиру с подработки.
— Взрослая жизнь дороже, чем казалось, — качает головой Тэхён, улыбаясь уж больно иронично.
— Мы справимся, — бормочет Чонгук, то ли брата подбадривая, то ли себя. — Мы нашли квартиру, не живём более с отцом, уже как-никак многое, — Чонгуку хочется верить в лучшее, а кому нет? Что всё образуется, всё достижимо, если хорошо постараться.
— На которую еле хватает денег. Да и ты слышал, что в следующем месяце поднимают плату? Чонгук, нам уже это не потянуть, пусть мы будет круглыми сутками работать, а я и так уже подрабатываю и на заправке по выходным, и в этой чёртовой пиццерии, где развожу её по квартирам. И это не считая твоей подработки в супермаркете. Этого всего едва сейчас хватает, чего уж говорить о салоне.
Тэхён сжимает горлышко бутылки, взгляд его мрачнеет за долю секунды, и он стискивает губы. Чонгук всё смотрит на языки пламени, словно надеется отыскать там подсказку. Но увы, ответов просто нет. Слова Тэхёна подобны ножу, который режет всяческую надежду, и в этом нет его вины, всё так, как оно есть на самом деле. Чудес не случается.
— Я что-нибудь придумаю, — произносит Чонгук с горечью и всё же не без доли решимости.
Ему больно видеть, как мечты брата рушатся, как его надежды просто рвёт в клочья эта дерьмовая реальность. Тэхён и так натерпелся от отца, который поливал грязью его талант и плевался в его сторону. Чонгук поистине считает брата сильным. Он смог выдержать всё это дерьмо и не сломаться. Он просто восхищается его упорством, его умением дать отпор отцу, судьбе, всем, кто встанет на пути к его мечте. Лишь эта несокрушимая преграда в виде денег встала перед ним. И Чонгук не может позволить этому помешать, ибо у него всё закипает внутри от несправедливости. Почему, мать его, даже если ты стараешься изо всех сил, это никогда. Никогда. Не гарантирует тебе идеальную жизнь. Будь прокляты все, кто говорит, что всё воздастся за твои труды, ибо эта штука не всегда работает. «Важно лишь желания и старания». Да чёрта с два, и того и того с лихвой, но против реальности хрен попрёшь. И как всегда деньги становятся главной проблемой. Как было бы хорошо расти они на деревьях, но нет. Без квалификации не возьмут на нормальную работу, а для неё нужно универ окончить, который стоит немало. Счастье не купишь? Да всё в этом мире за деньги. Лекарства, развлечения, обучение, жильё, еда — всё.
Именно в тот момент Чонгук понимает: пора перестать тешиться мелкими рыбёшками и пойти на охоту за реальной наживой. На оленя.
Раньше он участвовал в мелких гонках, на которых выигрывал всего раза два, если не больше, а выигрыш составлял не шибко много. Таким лишь счёт на воду оплатить, да и только. Но идти на серьёзные гонки, где можно выиграть реальный куш, — это сумасшествие. У Чонгука подержанный мотоцикл, который он купил у школьного друга, точнее у его старшего брата, а тот некогда участвовал в гонках. Чонгук спустил все заработанные деньги, ещё и украл пару купюр у отца, за что потом получил по полной. Он знает, что поступил безрассудно, но единственное, что его радовало: отец не сдал его мотоцикл в металлолом, даже когда прознал обо всём.
— Запишите и меня, Ким Чонгук, — стараясь отдышаться после бега, Чонгук подбегает к организатору гонок, который уже командует всем приготовиться.
Мужчина вскидывает бровь и косо поглядывает на него, и тому кажется, что его просто сканируют с ног до головы, и по сути так оно и есть. И то, что он видит на лице этого мужчины, явно не сулит ничего хорошего.
— Малец, это тебе не подростковые гонки, где можно погонять на байке, ищи другое место, — тот чуть ли не выплёвывает это в лицо с насмешкой глядя на Чонгука.
— Я знаю, что это за место, и я хочу участвовать, — твердым голосом произносит он с явным вызовом в глазах. Чёрта с два он отступится.
— Ты же понимаешь, что тебя тут просто-напросто раздавят, это тебе не детская площадка, — не унимается мужчина, пересчитывая купюры в своих жилистых руках, на пальцах которых по несколько массивных колец в виде черепа, орла, медведя и ещё чего-то, Чонгук лишь мельком взглянул на их.
— Я прекрасно это понимаю, — уже сквозь зубы цедит он, чувствуя, как внутри всё закипает от такого высокомерного обращения. — И не просто так сюда пришёл. Я слышал победитель получит около пяти миллионов вон*.
— Эй, Сондже, чего так долго? — чей-то голос слышится издалека, и к ним подбегает парень, зачёсывая волосы назад.
Чонгук бросает на него мимолётный взгляд, подмечая его кожанку, на спине которой красуется скелет в мантии и с чётками в руках, а внизу надпись: «Братство Черепа». Чонгук как-то слышал про эту байкерскую банду. Он невольно скользит по выглядывающей из-под рукава парня голове змеи и возвращается к его лицу. Его пленительный, змеиный взгляд и эта ухмылка на губах, явно адресованная Чонгуку, не внушают ничего хорошего.
— Да тут малец хочет записаться, а я говорю, что ему здесь не место, — фыркает Сондже, раздражённо щёлкая ручкой.
— Я не малец, харе меня так называть, — вконец свирепеет Чонгук, ему тяжело сдерживать свои эмоции, особенно, когда с ним обращаются, как с каким-то подростком. — У меня есть деньги, и я хочу участвовать.
Его твёрдый, решительный голос привлекает взгляд парня, тот смотрит в его яростные глаза, как он закусывает губу и явно не собирается отступать. Упёртый малый.
— Запиши его, Сондже.
— Но, Чимин, сам видишь, не потянет, — ворчит тот, упорствуя на своём.
— Как раз-таки вижу обратное, — Чимин расплывается в довольной улыбке и тычет пальцем в листок бумаги с участниками. — Так что не ворчи, принимай плату, записывай и давай уже начинать.
Сондже бурчит что-то невнятное себе под нос, но лишь только Чонгук протягивает ему пачку денег, как тот вырывает её и тщательно пересчитывает. Между прочим, сумма немаленькая в качестве взноса за участие. Это ровно вся зарплата Чонгука, да ещё заначка. Этому Сондже вообще стоило заткнуться и принять деньги, а не выёживаться тут. Какое ему к чертям дело, кто участвует? Пока Чонгук мрачнеет от раздражения, он и не замечает как его с интересом разглядывает Чимин, как осматривает его черты лица, капюшон чёрной толстовки под серой курткой с широкими карманами, да кожаные перчатки без пальцев.
И вот Чонгук подкатывает свой мотоцикл к старту, залезает на него и покрепче обхватывает руль, сосредоточенно глядя на дорогу.
— Мог бы сказать спасибо, — знакомый голос окликает Чонгука, и он замечает того самого парня со змеиными глазами, который подстраивается рядом со своим Харлеем.
— Спасибо, — бурчит Чонгук, в котором всё ещё таится обида.
Он оглядывает дорогой мотоцикл рядом с собой, осматривает эмблему на баке и рисунок змеи чуть выше. О таком байке Чонгук может только мечтать, ибо стоит он немерено.
— Чонгук, верно? — дружелюбно спрашивает тот, замечая его взгляд. — Я подглядел имя в списке. Я Чимин. Это твой первый раз? — Он кивает на мотоцикл Чонгука. — На гонках.
— Нет, раньше участвовал. Но на таких впервые.
— Все участникам приготовиться! — командует Сондже, и толпа, собравшаяся вдоль трассы, начинает реветь похлеще любого двигателя, аж уши закладывает.
Чонгуку не впервой, но сердце сейчас срывается с привычного ритма, дыхание учащается вместе с ним, и он сильнее сжимает руль, пытаясь успокоить расшатавшиеся нервы. Это уже серьёзные гонки, на весомую сумму, тут все будут биться за такой куш, и плевать тут хотели на человеческие жизни. Чонгук соврёт, если скажет, что это его не пугает. До чёртиков, мать его. Он знал, на что шёл, но это всё равно покоя не даёт. Все здесь с солидными байками, а Чонгук, как белая ворона, со своим подержанным. У него вообще есть шанс?
Нет. Нельзя сейчас себе голову забивать. Он должен постараться ради брата. Ради Тэхёна. Чего бы это ни стоило ему. Чонгук закусывает губу и щурится. На трассу выходит девушка на высоченных каблуках в коротеньких шортиках и топике с огромным декольте, которое привлекает внимание, следом поднимает красный флаг.
— На старт, — командует она, каким-то образом перекрикивая всю толпу.
У Чонгука ещё больше шалят нервы, он искусал уже все губы. И тут чувствует руку Чимина на своей. Тот наклоняется к его уху, почти касаясь его своими пухлыми губами, и шепчет:
— Удачи, Чонгук, — голос его вдруг кажется змеиным, тягучим и с лёгким заманивающим шипением. Тёплое дыхание опаляет кожу, и Чонгук мысленно даёт себе пощёчину, чтобы прийти в себя.
Лишь только красный флаг опускается со скоростью света, участники срываются с места. Рёв моторов повисает в воздухе, смешиваясь с визгами и криками толпы. Чонгук сам выкручивает гашетку, поспевая за всеми остальными. Всего участников семеро, но все наверняка далеко не в первый раз здесь. Чонгук жмёт на полную, выжимая всю мощность из своего байка.
Он слабо помнит, что толком было на этой гонке. Приз он так и не выиграл, пришёл пятым из всех семи участников, не получив ровным счётом ничего. Глупо было, наверное, надеяться на какое-то чудо. В нём разыгрался юношеский максимализм и вера в лучшее. Но стоит ли его винить во всём этом, ведь он старался не ради себя даже, а ради брата. Думал выиграть, хотя бы третьим прийти, хоть это бы его спасло. И увы, остался ни с чем. Просто выбросил деньги на ветер. Скорее всего, он бы вернулся домой и запил бы горечь парочкой банок пива, если бы Чимин не предложил зайти к нему.
После гонок, когда Чонгук уже собирался уходить, тот окликнул его.
— Эй, Чонгук, уже уезжаешь? — Чимин расплывается в тёплой улыбке.
Он-то пришёл третьим, заработав около пятисот тысяч вон**, фактически он возместил сумму взноса, хоть что-то, конечно.
— Мне тут более нечего делать, — бурчит тот себе под нос.
— Ты держался молодцом, навыки у тебя есть. Как ты лавировал на своём мотоцикле между всеми и делал крутые повороты, я даже сам удивлялся, как тебя там не заносило. Похоже, ты заработал неплохой опыт, гоняя байке. Сколько ты уже на нём?
— Недолго, года три где-то, просто тренировался много, участвовал в каких-то мелких гонках.
— Не скромничай, — на губах Чимина проскальзывает лёгкая ухмылка, он кладёт локоть на руль Чонгука и осматривает его байк. — Талант сложно не заметить, а у тебя он определённо есть. Жаль только, что весь потенциал на таком дешёвом мотоцикле не раскрыть. Без обид, — качает он головой.
Чонгук отмахивается, безмолвно говоря, что обид нет. Он прекрасно понимает, что тот прав.
— На большее денег нет, сейчас всё подчистую спустил на эти гонки. Не знаю, на что вообще рассчитывал, — Чонгук поджимает губы, и его взгляд вновь мрачнеет.
Чимин тянется к нему невольно и заправляет пряди его тёмных волос за ухо.
— Попытаться стоило, так что не вини себя, — ободряюще произносит Чимин, и его слова действуют успокаивающе на Чонгука, или же дело в этом прикосновении? Он вообще не знает, как на него реагировать. — Я заметил, как ты смотрел на мой мотоцикл, нравится?
— Это ведь Харлей, верно? — оживляется вдруг Чонгук.
— Именно он. Могу рассказать о нём подробнее, если хочешь, а ещё у меня дома есть пиво, что скажешь?
Чонгук поднимает взгляд на Чимина, заглядывая в его змеиные, манящие глаза, цепляется за его пленительную улыбку, за эту серёжку в виде серебристой кобры, которая обвивает его ухо. Хвост её продет через прокол в мочке, а тельце завивается вокруг дуги, обхватывая всё ухо. Чимин похож на того самого змея-искусителя, и Чонгук поддаётся этому искушению.
— Тебе были очень нужны деньги? — спрашивает Чимин, протягивая Чонгуку банку с пивом.
Тот устраивается на деревянном стуле около трейлера Чимина и открывает банку, а там и делает пару глотков, надеясь притупить горечь.
— Не столько мне, сколько брату, — Чонгук тяжко вздыхает, качая головой. — На квартиру и на салон, — вскользь говорит он.
— У твоего брата салон? — интересуется Чимин и присаживается рядом на стул, а там и достаёт пачку сигарет. — Ты не против?
— Как раз за, есть ещё?
— Последняя осталась, — Чимин достаёт её, зажимает между губ и поджигает, затягивается смачно и выдыхает дым, протягивая сигарету Чонгуку с лёгкой, беззаботной улыбкой.
Тот медлит чуток, но всё же обхватывает сигарету пальцами и подносит к губам. Затягивается, чувствуя, как никотин проникает в лёгкие, и выдыхает колечки дыма.
— Тату-салон, — продолжает он. — Он только хочет его открыть, но на это нужны деньги, на аренду, приборы, ещё со счетами разобраться, так что не ахти. Брат и так работает на двух работах, а мне не хочется, чтобы всё было зря.
— Поэтому решил пойти на гонки?
Чонгук коротко кивает и отводит взгляд, ибо всё сжимается в груди. Он вновь вдыхает в себя дым, затягиваясь как можно сильней.
— Деньги — вечная наша проблема, — Чимин наблюдает за тем, как смыкаются губы Чонгука на сигарете, как он втягивает щёки, прикрывая глаза. Ресницы его подрагивают, а сам он словно утопает в этом ощущении, забываясь.
Он выдыхает дым и протягивает Чимину сигарету, но вместо того, чтобы взять её, тот наклоняется и обхватывает её губами, затягиваясь прямо из рук Чонгука, который замирает, наблюдая за этим, и просто не знает, что делать в такой ситуации. Чимин замечает его замешательство и отстраняется от сигареты, а следом обхватывает его затылок и надавливает на него, притягивая к себе непозволительно близко, отчего у Чонгука замирает сердце. И в следующую минуту Чимин выдыхает густой дым прямо в его губы, с которыми едва ли не соприкасается. Чонгук чувствует это обжигающее тепло, смешанное с горячим дыханием Чимина, и невольно приоткрывает губы, позволяя этому дыму проникать в лёгкие. Лёгкая ухмылка появляется на лице Чимина, и он поддаётся вперёд. Одно движение, и лишь доля секунды, как он впивается в губы Чонгука, замыкая под замок табачный дым, который они теперь делят на двоих. И всё останавливается в этот миг, гул машин затихает на фоне, вой сирены скорой утопает в этом сладостном омуте, и всё меркнет, погружаясь в пучину. В тот момент Чонгук понимает, что попал в плен коварного змея.
Никто бы и не вспомнил, как они перекочевали в трейлер Чимина, но то было неизбежно. Вот Чонгук запускает пальцы в его волосы, убирая с лица его длинную чёлку, и рывком притягивает к себе, впиваясь в его мягкие, пухлые губы. Чимин обхватывает его талию и прижимает к себе теснее, так, что Чонгук слышит, как бьётся его сердце, как грудь вздымается при каждом вдохе, и это будоражащее тепло его тела просто сносит крышу. Чонгук обнимает его шею и понимает, что тонет в этом поцелуе. Чимин целует так сладко, так страстно, заставляя просто таять. Он углубляет поцелуй, проникает в рот Чонгука и обвивает его влажный язык, пока его рука блуждает по спине, а там и вовсе юркает под толстовку, ибо куртка давно покоится на полу. Своими тонкими пальцами он словно вырисовывает узоры вдоль поясницы Чонгука и поглаживает его тонкую талию. И тому всё же приходится отстраниться от поцелуя, чтобы шумно выдохнуть, запрокинув голову. Ибо, блять, он чувствует это возбуждение в паху Чимина, когда жмётся к нему, что просто невыносимо.
Чимин облизывает свои губы и толкает Чонгука к стене, прижимая его к ней. Подхватывает его ногу под коленом, чтобы ещё сильней вжаться своим пахом в его и впиться ещё более глубоким поцелуем. Чонгук запускает в его тёмные пряди волос свои пальцы, проходясь ими по его до дури сексуальному андеркату. Сердце уже готово вырваться из груди, раздробив к чертям все рёбра, а когда Чимин впивается в шею, Чонгук думает, что сейчас сойдёт с ума, если не уже. Он вцепляется в его кожаную куртку, сжимает её пальцами на лопатках и кусает губы, чувствуя, как сладостное тепло расходится по всему телу от горячих поцелуев Чимина, которым он покрывает его шею. Целует мокро, жадно, всасывает кожу и ведёт влажную дорожку вдоль проступившей от напряжения венки.
— Чимин, ах, — на выдохе стонет Чонгук, и так сладко, что Чимин просто не может сдержаться и не зацеловать его чувствительную, прелестную шею, слыша его вздохи и чувствуя его мелкую дрожь.
Ему слишком хорошо, и это заметно по твёрдой выпуклости в паху, которой он всё трётся о Чимина.
— Ты такой сладкий, Чонгук-и, — шепчет он своим тягучим голосом тому на ухо, обхватывая губами мочку.
Дыхание разом перехватывает, и Чонгук уже жадно глотает воздух ртом, пребывая в каком-то пьяном дурмане. Он обхватывает лицо Чимина, отстраняя его от шеи, и чувственно ведёт своим тонкими пальцами вдоль его скул. Касается змеи, обвивающей его ухо, и приоткрывает рот, чтобы зацепить зубами его нижнюю губу и соблазнительно оттянуть, пока руками оглаживает его шею, его широкие, сильные плечи, забираясь под кожаную куртку и стаскивая её с Чимина, пока та не упадёт на пол. Чонгук рвано выдыхает и ведёт вдоль его груди, медленно опускаясь на колени.
Он цепляет зубами собачку ширинки и опускает её вниз, пока Чимин уже кусает губы. Чонгук приподнимает его чёрную футболку, ибо та слишком длинная и мешается, но Чимин облегчает ему задачу и снимает её через голову. В этот мгновение у Чонгука просто дар речи пропадает. Он видит огромное тату со скелетом в мантии, распластавшееся чуть ли не по всей руке, взгляд невольно скользит по сильной груди Чимина, которая вздымается всё чаще. Чонгук огибает выраженные рельефы пресса, замечая огромное тату. Осматривает огромные, закрученные рога, которые начинаются от груди и спускаются к животу, между ними узорчатая паутина с чёрным пауком. Рога принадлежат огромному скелету оленя, вокруг которого распускаются пионы. На лбу его перевёрнутый полумесяц, а его пустые глазницы смотрят прямо на Чонгука. Это пугает до мурашек, но в то же время чертовски завораживает и даже возбуждает.
Он приспускает боксёры Чимина и высвобождает его твёрдый член, с налитой кровью головки уже стекает предсемя, которое Чонгук слизывает кончиком языка, срывая сдавленный стон с уст Чимина. Этот солоноватый привкус остаётся во рту, будоража всё тело. Чонгук понимает, что всё это сумасшествие, полнейшее безумие, ведь они едва знакомы. Может, отчаяние слишком велико, что хочется заглушить его волной удовольствия, или же его действительно пленил этот змей. Искусил и склонил к греху. Пусть так. Не имеет значения, Чонгук готов этому поддаться, желая, чтобы его захлестнуло с головой.
Он обильно смачивает губы и обхватывает розоватую головку, начиная так желанно посасывать её, довольствуясь вкусом, что Чимин раскрывает рот, шумно выдыхая от этого сладостного ощущения губ Чонгука на члене. Тот вынимает головку и принимается ласкать её языком, вылизывая, пока распределяет собственную слюну и предсемя по всему стволу рукой вплоть до лобка. Настигнув его, большим пальцем массирует мошонку Чимина, просто сводя его с ума.
— Блять, — чуть ли не рычит Чимин и запускает пальцы в волосы Чонгука, а тот поднимает на него такой пошлый, такой развратный взгляд, что Чимина просто пробирает от такого зрелища до мозга костей.
Чонгук вновь обхватывает головку, будто заключает её во влажный поцелуй и выпускает изо рта, наблюдая за тем, как тонкая нить слюны отходит от его губ к ней. У Чимина действительно большой член, такой притягательный и влажный с тонкими венками.
— Чёрт, Чонгук, — шипит Чимин.
Его аж потряхивает от несколько щекотливого, но такого горячего языка на члене. Чонгук трётся кончиком носа о него с таким страстным желанием, и это блядски эротично. Он приглушённо стонет, обхватывает своими мокрыми губами ствол со правой стороны и проходится по всей длине к лобку, возвращается обратно и судорожно выдыхает, следом заглатывая член. Почти касается губами лобка, и как только конец упирается в самое горло, Чонгук сжимает бёдра Чимина, зажмуриваясь.
Он чувствует, что задыхается так, рвотный рефлекс никто не отменял, и тот срабатывает в мгновение. Слёзы проступают на глазах, и дрожь пробирает всё его тело, но Чонгук впивается пальцами в джинсы Чимина и старается больше дышать носом, чтобы подавить все эти ощущения.
— Блять, мф, Чонгук, детка, тебе не обязательно, — выстанывает Чимин, хоть и ему пиздец как приятно упираться в горло, он аж голову запрокидывает назад.
А тот чувствует пульсацию члена, слышит этот стон и просто не может вот так просто сдаться и лишить его удовольствия. Поэтому начинает двигать ртом, со временем привыкая к накатывающему ощущения удушья, которое становится даже одурманивающим. Лишь только осознав это, Чонгук принимается усерднее отсасывать у Чимина, беря на всю длину.
— Аах, м, — Чимин уже запрокидывает голову и чуть ли не до крови кусает губы.
Чонгук вынимает член и языком проводит от низа к верху, вылизывая и просто зацеловывая с какой-то невероятной жадностью и страстью. Ему самому конкретно сносит крышу от вида возбуждённого органа Чимина, его тепла и этого слишком опьяняющего привкуса. Сосать у байкера преступного клуба, слышать его стоны и чувствовать хватку на волосах — это охрененно, просто пробирает до мозга костей и ударяет в голову, снося к чертям все тормоза. Хочется отдаться этому безумию полностью, забыться в нём и утонуть. Чонгук надрачивает рукой мокрый от его же языка и рта член и берёт в рот наполовину, проталкивая его себе за щёку. Чимин шипит от тепла во рту Чонгука, и от того, как тот сжимает его член рукой.
— Детка, м, — он самозабвенно зачёсывает волосы Чонгука, наслаждаясь его развратным взглядом, таким, блять, эротичным видом, как он сидит с членом во рту и явно получает от этого удовольствие.
Чонгук действительно ловит просто дикий кайф, особенно, когда Чимин называется его «деткой», он никогда бы не подумал, что это будет настолько возбуждать и настолько сводить с ума. Чонгуку правда уже тесно в джинсах, и его член болезненно ноет от возбуждения.
— Твою же мать, где ты так научился? — усмехается Чимин и облизывает свои губы, тянет Чонгука за волосы назад и отстраняет от своего члена, наблюдая с каким смачным причмокиванием он выпускает его изо рта.
Но тот лишь учащённо дышит и смотрит одурманенным взглядом на Чимина. В голове его сплошной туман. Хотя он бы и так не ответил на этот до дури смущающий вопрос. Да и имеет ли это сейчас значение? И Чимин думает также, он надавливает на затылок Чонгука и вновь насаживает его на свой член, утопая в этом сладостном удовольствии, как Чонгук принимается отсасывать ему ещё сильней, не скупясь на гортанные стоны, которые посылают вибрации по всему стволу. Чимин шипит и уже без зазрения совести двигает бёдрами навстречу Чонгуку, трахая его мокрый, сладкий рот, а тот поглаживает, мнёт массивные бёдра Чимина, заставляя его чуть ли не в голос стонать.
Его просто накрывает волной наслаждения, которое всё нарастает, он чувствует, как всё сладко, горячо тянет визу, и как близится оргазм. Чимин вынимает член изо рта Чонгука и обхватывает ствол учащённо дыша.
— Открой пошире рот, — командует он, и лишь только Чонгук это делает, как он кладёт пульсирующую головку на его язык и начинает вести рукой вдоль своего члена. Пару рваных движений, пару хриплых стонов, и Чимин кончает в рот Чонгуку чуть дрожа от экстаза.
Вязкая сперма попадает на его язык и стекает по горлу внутрь, и лишь от этих ощущений Чонгук готов просто взвыть от накатывающего ещё сильней возбуждения. Он ёрзает на полу и сильней сжимает бёдра Чимина. Обсасывает головку его члена, вылизывая дочиста, и поднимается на ноги. Упирается в лоб Чимина своим тяжело дыша и смотрит на него так томно, так развратно, опаляя своим дыханием его губы и вызывая целый табун мурашек.
Чимин берёт Чонгука за подбородок, прижимая большой палец к его губам, а тот берёт его в рот и посасывает, наслаждаясь после тем, как Чимин начинает толкаться им внутрь. И ведь именно эти блядские губы были недавно на члене, смачно сосали его, поэтому смотреть на это зрелище просто охуенно. Чонгук слегка прикусывает палец, и как только Чимин его вынимает, закидывает ногу тому на талию и обнимает шею, целуя его губы. Они вновь утопают в поцелуе, в этом сладостном дурмане.
Чонгук хочет забыться, уйти от всех мирских проблем, потерявшись в этом омуте страсти. В моменты сильного отчаяния хочется провалиться в пропасть, где никто не достанет. И Чимин затягивает к своим чертям, прямиков в свою сеть и дарит это забвение.
— Ах, блять, мм, — Чонгук закусывает губу и впивается ногтями в ладони, когда Чимин входит в него смоченным в слюне пальцем, проникая внутрь.
Они уже на кровати, лежат на боку, едва ли умещаясь, ибо та узковата. Вся одежда лежит на полу в беспорядочном порядке. Чимин обнимает Чонгука за плечи сзади, пока пальцем другой руки массирует стенки внутри него, растягивая его девственный анус. Да, Чонгуку приходилось делать минет своему бывшему, но дальше дело никогда не заходило, ибо у того и желания не было с этим возиться. И, чёрт подери, он не хочет себе признаваться, но ему страшно сейчас. Боязно до чёртиков. Они выпили по две банки пива, прежде чем зайти обратно в трейлер, и этого совершенно недостаточно.
— Тише, всё хорошо, Чонгук-и, не сжимайся так, — успокаивающе шепчет Чимин, чувствуя мелкую дрожь его тела. — Твой первый раз, да?
Чонгук ощущает жар на щеках и благодарит небеса, что он лежит спиной к Чимину, смотреть ему в глаза в этот момент было бы до дури неловко. Он лишь коротко кивает и сжимает пальцами подушку. Сердце так и норовит вырваться из груди, его биение отдаётся в висках, а дыхание всё тяжелее.
— Чёрт, ты такой милый. На байке смотрелся так брутально, но оказывается, ты такой очаровательный, — Чимин расплывается в довольной, просто обворожительной улыбке.
— Заткнись, блять, — рычит Чонгук и локтём толкает Чимина в живот, а сам просто сквозь землю готов провалиться. Этот чёртов змей делает ситуацию ещё более неловкой, чёрт его дери.
И тот ещё, мать твою, усмехается у его уха своим блядски сексуальным голосом.
— Просто прелесть, — шепчет он горячо и кончиком языка ведёт вдоль дуги уха Чонгука, обхватывает мочку губам и языком играется с его серёжкой в виде колечка, пока сжимает рукой упругие ягодицы Чонгука и трахает его уже двумя пальцами, проникая всё глубже.
Чонгук сильнее сжимает подушку и кусает губы, жмурясь от странных ощущений, к которым пытается привыкнуть. Чимин успокаивающе целует его плечо, покрывает поцелуями шею и ласкает ухо, опускает руку на плече ниже и сжимает пальцами сосок Чонгука, принимаясь его массировать.
— Ах, мм, — тот выгибает изящно спину дрожа всем телом и так сладко стонет, что Чимина просто пробирает.
— Они у тебя такие чувствительные, Чонгук-и?
Вновь эта ухмылка, и снова этот будоражащий голос у уха, который просто доводить Чонгука до сумасшествия. Он и так весь красный и жадно глотает воздух ртом, пытаясь совладать с собой, что совершенно не выходит. Возбуждение уже на пике, и член болезненно ноет, а предсемя капает на одеяло, стекая с головки, и Чонгук поднимает выше ногу, согнутую в колено. Сам того не осознаёт, ибо сознание слишком затуманено. И тут Чимин вынимает пальцы и надавливает на плечо Чонгука, укладывая его на спину. Заглядывает в его опьянённые глаза и замечает этот очаровательный румянец на щеках, растрёпанные волосы, и как Чонгук учащённо дышит, и чёрт подери, как же соблазнительно это выглядит, и как же, мать твою, это заводит.
Чимин припадает к шее Чонгука, целует её, ведёт языком влажную дорожку к его выпирающей ключице и ниже с груди. Обводит кончиком языка сосок и обхватывает его своими губами, принимаясь сладко, мокро посасывать. Чонгук выгибается вновь и сгибает ноги в колени, кусая губы от этого до дури приятного ощущения. Чимин оглаживает его живот и опускает руку ниже, обхватывая член Чонгука. Размазывает предсемя по всему стволу и надрачивает ему. Тот запускает пальцы в волосы Чимина, сжимая их чуть ли не мёртвой хваткой. И, блять, как же Чонгук стонет, как выгибается и толкается в руку, желая получить как можно больше ласки, изнемогая по ней.
Чимин массирует большим пальцем его чувствительную головку члена, собирает смазку и пробирается ниже, проникая двумя пальцами внутрь. Между тем продолжает играться языком с соском Чонгука, вылизывая его и посасывая своими пухлыми губами, сводя с ума. Чимин проникает глубже и чувствует, как его волосы сильней сжимают, как вновь дрожь пробивает Чонгука, и он запрокидывает голову с хриплым стоном. Похоже, он настиг того самого комочка нервов внутри, и теперь начинает массировать его.
— Аах, Чи… мм, чёрт, — Чонгук чуть ли не хнычет и натягивает носки ног, раздвигая ноги шире, позволяя себя ласкать внутри, растягивать и толкаться так глубоко.
Чимин целует его грудь, поднимает голову и одаривает сладким поцелуем в губы. Попутно перемещается и устраивается сверху, придерживая своё тело согнутой в локоть рукой, пока пальцами другой массирует Чонгука внутри. Но вскоре он убирает и её. Облизывает, смачивая слюной свой ноющий член, и подставляет головку к растянутому колечку мышц Чонгука.
— Постарайся расслабиться, детка. Я не буду делать резких движений, — шепчет Чимин, поглаживая нежно щёку Чонгука.
Тот сглатывает судорожно и обнимает рукой шею Чимина, другой надавливает на его поясницу, глядя в глаза. Так молча намекает, чтобы он продолжал. Все эти его ласки, поцелуи просто заставляют таять, и этот страх, что был до этого постепенно уходит на задний план. Чимин шумно выдыхает и проникает внутрь своим членом. Погружает сначала головку, чувствуя, как растягиваются стенку и как же блядски горячо внутри. Чонгук обхватывает его шею сильней и впивается ногтями в лопатки, зажмуриваясь. Чимин всё глубже в нём, и это не какие-то там пальцы. Боль всё равно даёт о себе знать, и чтоб унять её, Чимин нежно целует щёки Чонгука, нашёптывая ласковые слова, пока его член полностью не окажется в нём.
Когда он начинает медленно двигаться внутри, приходится превозмочь боль и постараться расслабиться. Чимин сладко целует губы Чонгука, оглаживает его грудь, хотя сам терпит острые ногти, впивающиеся в его кожу, которые царапают его лопатки, оставляя алые полосы. Да, он рычит и стонет хрипло, но не делает резких движений. Со временем боль отступает, и Чонгук привыкает к этому ощущению заполненности, как горячий, твёрдый член Чимина двигается в нём, настигая простаты головкой.
— Ах, Чимин, — выстанывает Чонгук и крепче обхватывает его шею, а тот подхватывает его за талию, садится на колени, утягивая за собой, и усаживает на свои бёдра, принимаясь толкаться своим членом внутрь.
Чонгук обнимает ногами Чимина и просто начинает задыхаться. Боль сменяется удовольствием, которое, подобно волнам, накрывает его вновь и вновь. Так, блять, глубоко, так горячо от члена внутри, что хочется выть, А Чимин набирает темп, втрахиваясь в Чонгука, искусывая его сладкие губы и впиваясь в них ненасытно, жадно и до дури пошло. Обвивает его язык и посасывает его, пока сжимает его ягодицы, насаживая на свой член снова и снова и двигая бёдрами в такт.
Это точно полное безумия, но, чёрт, какое же приятное и дурманящее. Чимин всё глубже проникает, всё трахает Чонгука своим членом, терзая его губы и зад, растягивая ещё больше. Чимин стонет сквозь поцелуй, чувствуя, как стенки внутри затягивают его, как сжимают, доставляя просто дикое наслаждение, что уже хочется кончить.
— Чи… ах, я уже, — Чонгук крепче обнимает Чимина, понимая, что уже близок к оргазму, ибо просто невыносимо терпеть, слишком хорошо сейчас.
— Кончай, Чонгук-и, — горячо выдыхает Чимин ему на ухо и языком мажет по нему, обводя кончиком.
От этого голоса, языка Чонгук ловит дичайший кайф и обильно кончает прямо на живот Чимин с протяжным, сладким стоном.
— Мм, было так хорошо, детка? — усмехается он учащённо дыша. — Ещё немного…
Чимин продолжает толкаться членом внутрь, трахать Чонгука, пока тот не сожмёт его плечи и не отстраниться.
— Мф, стой, — на выдохе произносит он, дожидаясь пока Чимин нехотя прервётся.
— В чём дело?
Чонгук закусывает губу и аккуратно слезает с члена Чимина, ложится на живот и устраивается между его колен. Языком собирает собственную сперму с его живота, вылизывая. Берёт его член в руку, облизывает головку и проталкивает в свой рот, заглатывая на всю длину. Начинает смачно отсасывать у Чимина его мокрый член, которым он его трахал.
— М, блять, — Чимин просто срывается с цепи, хватает за волосы Чонгука и начинает двигать бёдрами, имея его в рот. — Да, вот так, мфф.
Чонгук жмурится, сжимает бёдра Чимина и старается расслабить горло, позволяя толкаться в него. Пару резких, рваных движения бёдрами, и Чимин прижимает Чонгука к лобку, кончая. Сперма стекает прямо в его горло, и он послушно всё принимает, пока его не отпустят. Почти в тот же момент Чимин обхватывает щёки Чонгука и тянет его к себе, целуя его губы так желанно.
— Чёрт, детка, это было просто нечто, — тяжело дышаон расплывается в блаженной улыбке и валит Чонгука на кровать, тесно прижимая к себе.
Они дышат в унисон, а Чонгука так вообще ведёт. У него полнейший дурман в голове, тело горит просто адски, и жарко чертовски, а сзади так вообще полыхает и ноет. Но плевать. Плевать, чёрт возьми, это был просто охуенный секс, который Чонгук запомнит надолго. Чимин зацеловывает его макушку, пока он проваливается в сон, полностью истощённый.
Будит Чонгука птичьи истошные крики, он раскрывает глаза и с болезненным, недовольным стоном приподнимается на кровати, оглядываясь по сторонам, и встречается с чёрными глазами попугая. Какаду, если быть точнее. Чертовщина какая-то. Чонгук думает уже, что у него глюки, и уже всякое мерещится. Но нет, на полу действительно стоит какаду с желтоватым хохолком и смотрит на него с явным любопытством.
Не спеша Чонгук встаёт с кровати и скользит взглядом по полу в поиске своих джинсов. Находит их у тумбочки и надевает, скрипя зубами от ноющей боли сзади. Наверное, та ещё не скоро пройдёт. Кто бы мог подумать, что его первый секс будет с едва знакомым парнем, да и ещё с байкером преступного клуба.
«Молодец, Чонгук, умеешь же выбирать себе партнёров», — поучает он себя мысленно и тяжко вздыхает, вынимая сотовый из кармана, а там уже семь пропущенных и бесчисленное количество сообщений от брата. Поэтому первым делом он набирает Тэхёна, прикладывая следом телефон к уху.
— Ну и где тебя черти на этот раз носят, Чонгук? — с безнадёжным вздохом спрашивает Тэхён и не может скрыть волнения в своём голосе.
— Извини, я ходил на гонки, а потом, — придумывать на ходу не так-то просто, Чонгук покусывает губы, продолжая, — мы с Тэвоном, ну, ты знаешь его, ещё со школы, так вот, я заночевал у него. Прости, что не предупредил, меня так резко вырубило, что я забыл обо всём. Но ты не волнуйся, со мной всё хорошо.
Он поджимает губы, понимая свою оплошность. Надо было заранее позвонить, тогда Тэхён бы не волновался так. Однако Чонгук не знал, что так выйдет. Да, он сейчас врёт, но не может же он сказать, что переспал с едва знакомым парнем, а ещё участвовал в опасных гонках. Тэхёну вообще лучше пока не стоит знать об этом.
— Чонгук, мм, — Тэхён закусывает губу и массирует переносицу от напряжения. Он не спал всю ночь, беспокоясь о брате.
Но не кричит, не поучает и не ругает его. У него нет сил на такое сейчас.
— Просто возвращайся домой, ладно?
— Хорошо, — кивает Чонгук, чувствуя, как сжимает в груди от горечи. Он знает, что порой доставляет проблемы брату, заставляет его волноваться, и это одна из причин, почему он так стремится ему помочь. Отплатить ему тем, что поможет воплотить его мечту.
— И Чонгук, — начинает Тэхён, после недолгой паузы.
— Да?
— Я рад, что с тобой всё в порядке.
— Не волнуйся, я скоро буду, — он кладёт трубку с тяжестью на сердце и ерошит и без того растрёпанные волосы.
Бросает взгляд на любопытного какаду, который склоняет голову набок, а затем быстрыми шагами устремляется в гостиную. Чонгук идёт за ним, ибо где-то там должна валяться его толстовка и куртка. Попугай запрыгивает на небольшой столик в гостиной перед диваном и вальяжно расхаживает по нему, подняв свой хохолок. Там Чонгук замечает Чимина, который раскладывает какие-то прозрачные мелкие пакетики.
— А, ты проснулся, Чонгук-и? Как себя чувствуешь? — заботливо интересуется Чимин, расплываясь в своей фирменной обворожительной улыбке. — Вижу, ты уже познакомился с Марко, он уж больно любопытный, — посмеивается он и кивает на подлокотник дивана, где теперь лежит толстовка и куртка Чонгука.
— Мне, наверное, пора, — тот поджимает губы и забирает свои вещи, однако медлит, не делая и шагу к двери.
Чимин поднимает на него взгляд, видит эту знакомую горечь в глазах и вздыхает тяжко, похлопывая по пустому месту рядом с собой.
— Я всё же не кусаюсь, да и не прогоняю тебя, так что присядь и переведи дух, ты аж побледнел. Всё настолько плохо с деньгами?
Чонгук закусывает губу и всё же усаживается рядом шипя от боли.
— Просто не знаю, что делать. Мне ни в жизни не выиграть на этих гонках, а на мелких едва ли заработаешь, как, впрочем, и на работе. Понимаешь, старший брат постоянно заботится обо мне. Отгораживает от отца, который настроен против нас обоих, а теперь ещё и просто гробит себя на подработках, пытаясь заработать хотя бы на квартиру и еду. Он так бьётся ради своей мечты открыть салон и рисовать татуировки, которые создаёт сам. И, мать твою, у него талант. Я просто не хочу, — Чонгук поджимает губы, отводя взгляд, — не хочу, чтобы все его старания были зря. Не могу смотреть на его усталый, подавленный вид, как он держит всё в себе, делая вид, что всё в порядке, когда это далеко не так. Блять…
Он сам не осознаёт, как всё просто вырывается разом, хотя он не собирался так всё выливать. Ему просто не с кем было поделиться этим, и он копил это слишком долго, а теперь всё льётся через край.
— И я не знаю, что делать… Просто не знаю.
Чонгук зачёсывает волосы назад и растирает лицо. Сердце стучит бешено, да и нервы ни к чёрту. Чимин треплет его волосы успокаивающе и приобнимает за плечи, прижимая к себе. От тепла его тела становится хоть немного легче. Чонгук судорожно выдыхает и невольно цепляется взглядом вновь за пакетики на столе, замечая в них какой-то белый порошок. Он не дурак, почти сразу догадывается, что это может быть.
— Ты что, наркотики употребляешь? — Чонгук осудительно поднимает взгляд на Чимина, хмурясь.
— Что? Нет, — качает он головой. — Не употребляю. Не хватало ещё разбиться на байке под наркотой. Я их продаю и, кстати, зарабатываю неплохо.
— Если это так, тогда почему живёшь в трейлере, если это приносит хороший доход?
Чонгук фыркает и берёт один из пакетиков, рассматривая порошок.
— Потому что трачу на гонки. Зависимость у меня, как говорил мой хороший друг. Не могу я жить без них. Скажем, они и есть мой наркотик, — иронично усмехается он.
— Это кокаин?
— Героин, — уточняет Чимин.
— Это вы им торгуете в своём клубе?
— Нет, не им. Скажем, это мой отдельный способ заработка.
Чимин вдруг замолкает на пару секунд, затем вдруг говорит:
— Не хочешь попробовать? Заняться торговлей. Деньги немалые.
Чонгук поднимает удивлённый взгляд на Чимина, не веря своим ушам.
— Это ты сейчас серьёзно, что ли? У меня вообще нет опыта в этом, да и, чёрт подери, наркотики. Это попахивает тюрьмой, — он кусает губу и бросает пакетик на стол с заметным отвращением.
— Поверь, ничего слишком сложного нет. Я тебя научу. Будешь поставлять их да получать за это неплохие деньги.
Но Чонгук уже встаёт с дивана и надевает свою толстовку, перчатки и куртку, направляясь к двери.
— Тебе ведь нужны деньги? — провоцирует Чимин, и Чонгук замирает на полпути.
— Нужны, — он неуверенно растирает руки, поджимая губы.
— За наркоту дают хорошие деньги, их наверняка хватило бы и на вашу квартиру, и на салон. Конечно, я не настаиваю, Чонгук. Решение всё равно за тобой.
Чёртов змей-искуситель и тут пытается соблазнить, теперь уже весомой наживой. Но наркотики? Это уже слишком, за это можно сесть надолго. Тут и думать нечего. Однако… как же велик соблазн, и если здравый смысл твердит: «не смей», желание велит обратное.
Чонгук думает об этом ещё пару дней после встречи с Чимином. В конце концов, он же может отказаться, собрав нужную сумму, и всё будет хорошо, как будто ничего и не было. Тэхёну ничего, конечно же, не скажет. Соврёт, что на гонках заработал, зато у них всё пойдёт как по маслу. Они заживут нормально, наконец. Всё наладится в их жизни. Плюсы всё же перевешивают, и Чонгук решается на этот отчаянный шаг, сворачивая на скользкую дорожку.
Как оказалось, Чимин лишь один из наркодилеров, который продаёт товар картеля под руководством Чан Юнхо. Как Чимин и обещал, он обучил Чонгука всем тонкостям наркоторговли. Поначалу ездил с ним, пока он не начал выполнять всё самостоятельно. Развозил товар клиентам и продавал тем же байкерам из самых разных клубов. Чонгук понимал, что это всё неправильно. Но, как говорят, цель оправдывает средства.
Все деньги он прятал в своей сумке, накрывал их чёрным куском ткани и клал поверх все свои вещи. Тетради, ручки, дезодорант, футболки и остальное по мелочи, скрывая всё из виду.
Но правда всё равно становится явью. Тэхён находит эти деньги, когда роется в сумке, вынимая оттуда всю одежду для стирки, ибо Чонгук об этом напрочь забывает последнее время. Раньше стирал всё подчистую, теперь же всё чаще пропадает и, похоже, это вылетает у него из головы. В тот день Тэхён решил сделать милость и сам всё постирать, заодно выгрести мусор. Всякие чеки, старую зубную щётку, тот самый уже закончивший дезодорант, а там рука доходит и до того куска ткани, под которым он обнаруживает эту заначку.
— Откуда эти деньги?
Первое, что Тэхён спрашивает у своего брата, когда он заходит на кухню поздно вечером. На нём ещё надета потёртая куртка, а волосы и вовсе взлохмачены после долгой езды на мотоцикле. Чонгук окидывает взглядом стол, на котором лежат две увесистые пачки денег и уже мысленно понимает, о чём зайдёт речь, и от этого в животе всё неприятно скручивает.
— Выиграл на гонке, — ещё одна порция лжи, которую Чонгук пытается скормить Тэхёну, даже в такой ситуации.
— Хватит врать, Чонгук! — скалится тот, резко поднимаясь со стула. — Ты думаешь, я совсем тупой? Это где такие бабки на гонке зарабатывают? Минхёк, этот организатор так называемый гонок, о которых ты лепечешь, всё мне рассказал. Не причитается там такое бабло, иначе бой был бы не на жизнь, а насмерть. Я ещё раз спрашиваю тебя, откуда эти грёбанные деньги?
Чонгук впивается ногтями в ладони и кусает губу, понимая, что дело пахнет жареным. Он не может сказать про наркотики. Просто не может, иначе Тэхён откажется от денег. И Чонгук не придумывает ничего лучше, кроме как сказать иную версию:
— Это и было насмерть, — сглатывает он, пытаясь утихомирить своё бьющееся бешено сердце. — Прости, я полез в эти чёртовы гонки, потому что хотел побольше заработать. Ввязался в них, и так вышло. Но зато у нас теперь есть деньги и…
— Ты, что? — у Тэхёна аж дар речи на пару секунд пропадает, и он смотрит на Чонгука в недоумении. — Ты совсем сдурел, что ли? Ты хоть понимал, что тебя там могли похоронить заживо. Блять, Чонгук, ты… — Тэхён сжимает собственные волосы от расшатавшихся нервов. — Ты о чём вообще думал, а?
— О тебе, — честно признаётся он.
— Чонгук, — Тэхён кладёт руки на его плечи, заглядывая в его глаза. — Эта квартира, салон, да всё, что есть, никак не дороже мне твоей жизни. Что бы я, мать твою, делал без тебя, а? Ты у меня один остался. Ты об этом задумывался, идиота кусок?!
Чонгук весь сжимается и отводит взгляд, не в силах выдержать этих пронзительных глаз Тэхёна, которыми он просто прожигает насквозь.
— Прости, Тэхён. Я лишь хотел помочь, только и всего. Главное, что всё в порядке, и я больше не собираюсь участвовать в таких гонках. Этих денег должно хватить на аренду салона, на инструменты, квартиру…
— Какой же ты дурак, Чонгук, — Тэхён сжимает его плечи, а затем притягивает к себе и крепко обнимает.
У Чонгук в горле заседает противная горечь. Тэхён не должен. Не должен знать, откуда на самом деле эти деньги. Просто не должен.
***
Когда же Чонгук понял, что его поведут в суд за ту аварию на гонке, он избавился от всех запасов героина, что у него остались. Нельзя было допустить, чтобы нашли наркотики и посадили ещё и за это. Он думал, что со всем этим покончено, к тому же он изначально хотел прекратить всё, лишь только достанет достаточную сумму денег. Но, как оказалось, нельзя так просто всё оборвать. Чонгук совершенно недооценил Юнхо, который не был намерен прощать такую потерю товара. Он не любил, когда дилеры не добросовестно выполняют свою работу, и поступок Чонгука он никак не мог оставить в стороне.
— Ким Чонгук? — окликает его охранник, подзывая к себе.
— Да, это я, — Чонгук встаёт со своей койки и подходит к мужчине с заметной щетиной, который смотрит на него уж больно надменно. Впрочем, тут все охранники не считают заключённых за людей.
— За мной, — командует он и направляется вдоль камер.
— А куда?
— Никаких вопросов, заключённый, — металлическим голосом отзывается тот.
Чонгук невольно подмечает, что раньше его здесь не видел. Может, недавно наняли ещё охранников? Хотя кто ж их знает, да и какое дело?
Мужчина спускается в столовую зачем-то, ведя Чонгука за собой, и подходит к двери на склад. Открывает ключом дверь и заходит внутрь.
— Простите, но зачем нам туда? — Чонгук совершенно ничего не понимает, на кой чёрт им надо на склад?
— Сказал же без вопросов, делай, что тебе велят, — рычит он, и, судя по его пробирающему до мозга костей взгляду, лучше делать, как он говорит. — И закрой за собой дверь.
Чонгук судорожно сглатывает, чувствуя, как холодок бежит по спине. Ему просто до чёртиков неспокойно на душе. В тюрьме можно ожидать чего угодно, тут никому нельзя доверять. Но у охранника пистолет и дубинка, да и наручники, тут спорить себе дороже. Поэтому приходится подчиниться и спуститься вниз на склад, где стоят куча коробок. Охранник вдруг останавливается и разворачивает к Чонгуку.
— И что те…? — он просто не успевает договорить, как получает кулаком по челюсти.
Чонгук пятится назад, чувствуя жар от удара и просто дикую боль, которая ударяет прямиком в голову.
— Подарочек от Юнхо. Как напоминание, — охранник качает головой с лёгкой усмешкой на губах, подходит к Чонгуку, сжимает его плечо и коленом заезжает ему прямо в живот, заставляя согнуться от боли.
Дыхание разом перехватывает, и Чонгук откашливается, пытаясь вдохнуть хоть горстку воздуха, но ему это не дают сделать. Ещё один костяшками по лицу, и он пятится к стене. Не удерживаясь на ногах, падает в груду коробок с протяжным стоном
— Тюрьма ещё совсем новая, так что персонала крайне не хватает, особенно охранников, вот и берут чуть ли не всех подряд. Правда, удобно?
Мужчина расплывается в довольной улыбке и ударяет Чонгука ногой в солнечное сплетение, выбивая из него остаток кислорода. Затем хватает его за волосы и тянет, поднимая голову с пола.
— Юнхо не простил тебе твой поступок, Чонгук. Ты должен ему за ту партию. Ты, наверное, думал, что он закроет глаза на это? Что ж, ты жестоко ошибся, он не прощает такого. Смотри на меня, сукин сын, — мужчина натягивает сильней волосы Чонгука, срывая с его губ болезненный стон вперемешку с шипением. — Ты отработаешь этот долг, хочешь ты того или нет.
— В тюрьме? — голос предательски дрожит, Чонгук старается держать себя в руках, но ничего не выходит.
— Именно. А теперь слушай сюда. С завтрашнего дня ты будешь разгружать коробки и относить их на склад. В одной из них будет товар, который тебе нужен. Поставщик скажет тебе, в какой коробке. Ты достанешь его и распродашь весь без остатка заключённым. Выручку всю будешь отдавать мне. Тебе всё понятно?
— Наркотики? Но меня могут поймать, я понятия не имею, как такое проворачивать, — Чонгук закусывает губу, понимая, что он вообще не в том положении, чтобы перечить.
— Придётся научиться. И да если денег будет не хватать или если вообще выкинешь какую-то хрень, то мы прекрасно знаем, где живёт твой драгоценный братец. Если дорожишь его жизнью, делай так, как тебе велят, и всё будет хорошо.
Чонгук стискивает зубы, смотрит на это мерзкое лицо, на эту блядскую ухмылку, которую хочется стереть, врезать бы по этой роже и покончить со всем. Но выбора совершенно не остаётся. Эти чёртовы наркодилеры готовы на всё. Чонгук уже в тысячный раз жалеет о том, что связался с наркотиками.
***
— Отец ни разу не приходил меня навещать, — усмехается Чонгук, сцепив руки в замок. — С ним я не общался с тех пор, как мы переехали с Тэхёном в новую квартиру. Так что ни я, ни он не имеем, да и не хотим иметь ничего общего с ним.
Хосок откидывается на спинку стула и разминает шею. Прийти к Чонгуку в тюрьму и расспросить об их с Тэхёном отце, пожалуй, было неплохой идеей.
— Ты уж извиняй, не хотел вот так допрашивать. Недавно заявился к нам в клуб ваш отец, теперь уже начальник полиции, вот и выяснилось такое, а мы ведь с ребятами часто ходим к твоему брату в салон набить тату, — поясняет коротко Хосок.
— Да, я понимаю. Но Тэхён и в жизни бы не стал ему ничего говорить.
— Похоже на то. Ладно, Чонгук, спасибо, что рассказал. Мне уже пора, клубные дела не ждут, — с этими словами Хосок поднимается со стула.
— А, Хосок, постой. Хотел спросить, раз есть такая возможность. Не знаю, рассказывал ли он обо мне. Но Чимин частенько приходил меня навещать, мы познакомились на гонках как-то давно и сдружились. И в последнее время его нет. Что-то произошло?
Чонгук не хочет думать о том, что Чимин его бросил, просто перестал приходить. А ведь именно эти встречи помогали держаться кое-как на плаву.
— Был несчастный случай, — начинает Хосок, вздыхая.
— Что? Несчастный случай? Что произошло? С ним всё в порядке? — обеспокоенно спрашивает Чонгук, сжимая пальцы.
— Да, к счастью. Он свалился с мотоцикла на гонках и ударился головой. Небольшое сотрясение было, и его не так давно выписали. Я передам ему о тебе.
Чонгук кивает, хоть и ему тяжело на сердце. Он хочет поведать Хосоку, президенту клуба, об этом наркобизнесе, обо всём. Но Чимин говорил о том, что он занимается этим скрытно от клуба, и что ни в коем случае нельзя говорить об этом, иначе Чимину несдобровать, а рисковать его жизнью Чонгук не хочет, как бы плохо всё ни было. Он жалеет больше всего о том, что он тут, в тюрьме, а Чимин далеко от него. Чонгук не может быть с ним рядом, не может, как всегда, заявиться в его трейлер и заключить в объятья, которые всегда заканчивались горячим сексом. Прошёл лишь год от пяти лет. Ещё четыре года он не сможет коснуться его губ, почувствовать его тепло. Вдруг он себе кого-то ещё найдёт? Наверняка же. Не будет ждать столько. И ведь Чонгук так и не признался ему в своих чувствах, так и не успел сказать ему, что, чёрт возьми, любит его. Теперь же не хочет его обременять, чтобы он чувствовал этот тяжкий груз. И каждый раз в груди нещадно щемит, а слова застревают в горле. Он боится спрашивать о личной жизни Чимина, не заикается даже об этом, ибо слишком страшно знать ответ. Поэтому лишь радуется, что тот продолжает его навещать. И как бы сердце не разрывалось, он всегда с улыбкой встречает его.
