Приказа верить в чудеса Не поступало
Би-2 — Волки
Хосок прекрасно знает о своей чрезмерной гордости и вспыльчивости. Чуть что — он свирепеет, подобно зверю, и тогда его мало что может остановить. Хо признаёт это в себе, учится контролировать, но хрен там выходит, особенно когда дело касается Тэхёна, тогда он просто с катушек слетает и посылает всё к чертям. Невольно вспоминается случай в такси, когда он направил пистолет на водителя. Если бы не Тэхён, то кто знает, что он мог бы учудить. В этом плане его возлюбленный может быть как причиной избыточной вспыльчивости, так и быть тем, кто потушит это пламя и сможет привести в чувство. Он единственный, кто может наорать на Хосока, вразумить его и прямо сказать, что он конченный идиот, и при этом не получить за это. Скажи это кто-то другой, то тому головы не сносить. Но с Тэхёном совершенно другое… — Хосок-а, — нежный, низкий голос пробивается сквозь тьму, пробуждая ото сна. Хосок чувствует прикосновение Тэхёна, как он запускает пальцы в его пряди волос, и с какой необычайной теплотой и заботой, так, что на душе становится легко и спокойно. Хочется забыть обо всём на свете и просто утонуть в этих приятных ощущениях. Хо с трудом разлепляет глаза, встречаясь с до дури ласковым взглядом Тэхёна, который смотрит на него сидя на кровати и успокаивающе поглаживает по голове. — У тебя ещё более уставший вид, чем прежде. Ты хоть спал этой ночью, м? Синяки стали больше, — он проводит по ним большим пальцем почти невесомо. — Наверное, я всё ещё сплю, и такой нежный ты мне мерещишься, — тянет сонным, хрипловатым голосом Хосок, удобно устраиваясь на сложенных на краю кровати руках. — Но даже если так, то это самый лучший сон из всех, что мне довелось видеть. — Ну ты и придурок, — вздыхает безнадёжно Тэхён, пропуская едва заметный смешок, и тогда сам Хосок расплывается в довольной улыбке, понимая, что перед ним всё ещё его вредный, но самый любимый тигрёнок. Он поднимается с пола и пододвигает к себе стул, усаживается на него и упирается локтями в колени. Вспомнить бы ещё, как он заснул на кровати. Он даже не помнит толком, как пришёл в больницу. Кажется, даже не спал всю ночь. Навязчивые мысли всё крутились в голове, которая уже порядком пухнет. Волнение за Тэхёна, те снимки, Жнецы, клуб — всё накручивается одно за другим, подобно ниткам на клубок, и тот растёт, пробивая череп. — Как всё прошло? — наконец, спрашивает Тэхён, поджимая губы. Он всё ещё ощущает себя обузой для Хосока, который расправляется с его проблемами. Но сам он так совсем не считает, Тэхёну пора бы научиться обращаться за помощью и перестать всё на себя брать, иначе так долго не протянуть. — Более чем отлично, — усмехается тот. — Эта чёртова крыса тебя более не побеспокоит, можешь не переживать. И уверяю тебя, те ублюдки, что посмели на тебя руку поднять, сотни раз пожалели, что переступили порог твоего салона. Они ёбаные твари молили о пощаде, — рычит Хосок, закипая изнутри от одного лишь воспоминания той поганой морды Юнхо, его ядовитой ухмылки и его блядский слов в отношении Тэхёна. Он сжимает руки в кулаки, впивается ногтями в кожу до ощутимой боли и кусает губу, мрачнея в мгновение. Жаль, он не отрезал Юнхо язык, не дал ему страдать дольше, орать от мучений и, наконец, не заставил именно его умолять о прощении. Однако Тэхёну лучше не знать всей картины, ему не стоит лишний раз волноваться. Хо лишь надеется, что дьявол в аду сделает всё за него, и эту тварь-Юнхо будут рвать на куски вновь и вновь, прожигать ему кожу, вонзать иглы в его ядовитый язык, что от изнемогал и кричал от дикой боли и… — Если бы только я был рядом с тобой тогда, всего этого не произошло бы, — с горечью произносит Хосок. Тэхён сам поджимает губы, чувствуя, как в груди сжимается при виде такого Хосока, который убивается сейчас по его же вине. По его же трусости. У него ярко выраженные синяки, в глазах так и мелькает усталость от тяжести, взвалившейся на его плечи. Тэхён чувствует, как колит сердце, как изливается кровью и как чертовски это больно и невыносимо. Именно это испытывал Хосок, когда увидел его всего избитого и подавленного? Если это так, то, чёрт подери, как он всё терпит? «Идиот», — сам себе твердит Тэхён и тянется к Хо. Оглаживает его щёку и нежно разворачивает к себе, запуская пальцы в пряди волос. — Я беспокоился о тебе, — выдаёт он вдруг, и лицо Хосока в этот момент надо видеть. Он замирает на мгновение, открывает в удивлении рот и моргает в недоумении. Одно дело подкалывать Тэхёна этим, а другое услышать напрямую то, что он всячески избегает говорить, потакая своей излишней гордости и так называемому желанию быть независимым ото всех. — Ты это сейчас серьёзно? Я думал, ты… — с ехидной усмешкой начинает Хосок. — Ты идиот, знаешь об этом? А что если бы с тобой что-то случилось? И как я, чёрт возьми, могу не волноваться, ты как с цепи сорвался после всего этого, а мне оставалось гадать, что тебе в голову взбрело. Я ни хрена толком не знаю, как вы ведёте дела в клубе, могу лишь догадываться. Я сто раз пожалел, что втянул тебя в свои проблемы. — Я же обещал тебе, что… — Со всем справишься, знаю я, — ворчит Тэхён и вздыхает безнадёжно, понимая, что толку от его поучений нет. Хосок упёртый ровно, как он. — Чёрт, я просто рад, что ты в порядке. Тэхён притягивает его к себе и утыкается в его лоб своим, запуская пальцы ещё больше в волосы. — Со мной всё хорошо, тебе о себе надо беспокоиться. Не я же лежу в больнице, — с долей иронии выдаёт Хосок, но прикрывает глаза, чувствуя приятную близость любимого человека, именно этого ему сейчас особенно не хватает. Тэхён отстраняется слегка, обхватывает щёки Хо, заглядывая в его печальные глаза. Словно у брошенного на улице пса, который так изголодался по ласке и любви. — Иди сюда, — на выдохе шепчет он. Не успевает Хосок толком сообразить, как его хватают за воротник рубашки и резко притягивают к себе, настойчиво прижимаясь к губам. Тэхён буквально впивается в них, желанно выцеловывает и углубляет поцелуй, заставляя сердце Хосока трепетать от этой теплоты тэхёновых губ. Тот поглаживает его плечо, сжимает и целует ещё более ненасытнее, погружая в самый настоящий дурман. Он словно забирает всю тяжесть, всю усталость через этот сладкий поцелуй. В то же время безмолвно будто говорит: «Я рядом, помни об этом». И Хосок помнит, всегда помнит. Тэхён целует его подбородок и ведёт дорожку поцелуев к шее, вынуждая шумно выдохнуть. Тэхёновы губы обжигают и вызывают целый табун мурашек, а когда он кончиком языка проходится по проступившей на шее венке, то Хосок вовсе забывает, как дышать. Хочется провалиться в эту сладостную негу и забыть обо всём, стереть тот факт, что они в больнице, что Тэхён вообще-то ещё не до конца оправился, а Хосок вчера перерезал глотки ублюдкам. Судорожный выдох, и Тэхён крепко обнимает, посылая к дьяволу боль от сломанных рёбер и синяков после побоев. — Не оставляй меня, чёрт тебя дери… Отчаянный шёпот ударяет в самое сердце и пронзает его насквозь. Хосок тянется к Тэхёну, к своему счастью, к своему свету, желая оберегать его, чего бы это ему не стоило. Ведь он… Только лишь его галактика. Хосок обнимает любимого своего, аккуратно, чтобы ему не было так больно и оглаживает нежно его спину. — Я лучше умру, чем оставлю тебя. Тэхён стал для него тем самым светом в ночи, тем, ради чего и жить стоит. Пока он рядом, пока так близко ничего не страшно в этом проклятом мире. Ничего. Ни кара небесная, ни козни дьявола, ни подлые выходки судьбы. Всё это затмевает одно лишь чувство, которое разрывает грудь, сжимает сердце в тиски и заставляет его каждый раз бешено биться, дробя кости. — Я люблю тебя… Слова Хосока повисают в воздухе, а Тэхён лишь крепче сжимает его кожаную куртку, пропахшую насквозь гарью и дымом. На сигаретный запах точно не похоже, тут явно что-то другое. Но вопросы застревают в горле, ибо совершенно не хочется портить ими такую уютную и тёплую атмосферу. Всё потом. Не сейчас. Ещё добрые полчаса они сидят в обнимку, обмениваясь лёгкими поцелуями, пока Хосок не решается, наконец, сказать. — Как я и обещал, разобрался со всем. Этот Сунхён возместит ущерб, уж я об этом позаботился. Мы восстановим твой салон, Тэхён, об этом не волнуйся, — улыбается довольно Хосок, замечая, как заблестели у того глаза от таких греющих душу слов, ведь салон ему безумно дорог, словно второе сердце. — Но, к сожалению, ты всё ещё не в полной безопасности, и в этом уже моя вина, — кусая губу, продолжает он. — Похоже, кто-то таки прознал о нас с тобой, и оставаться тебе в своей квартире — не вариант. Мне жаль, что так получилось, что я своим положением подвергаю тебя опасности, я был бы рад это всё исправить. А пока хочу, чтобы ты был в надёжном месте. Тебе, случаем, некуда переехать? Понимаю, что это всё неожиданно и создаёт проблемы, но всё же… — Мне некуда переехать, Хосок, — с горечью в голосе отвечает Тэхён. Смотрит на него тоскливо-нежно, словно хочет ещё что-то сказать. Не обо всех этих проблемах, не об этой возникшей напасти и даже не о клубе. В груди теплится странное желание, которое так и не обретает форму, оставаясь в зародыше. Может, ещё не время. — Я и так еле наскрёб на эту квартирку, так что переехать куда-то не выйдет точно. Друзей особо нет, из родственников только отец, остальные слишком далеко, да и то мы не общаемся. Тут без вариантов. Вот так внезапно заявить и переезде. О чём вообще может идти речь? Такое не решается за раз два, это просто загоняет в полнейший тупик. Конечно, после слов Хосока Тэхён теперь прекрасно понимает, что в его квартире может быть не так безопасно, но и альтернативы нет. От салона одни обломки и так. Может, попроситься к кому-то с работы? В том же супермаркете, кажется, тётушка на кассе была к нему добра. Что ж, теперь он ощущает себя бездомным котом, который вынужден искать ночлег. Только вот если тому не составит труда заночевать на какой-нибудь свалке, то Тэхёну приходится искать квартиру. — Ну тогда ты едешь ко мне, — заявляет Хосок. — И это не обсуждается. Со мной ты будешь в безопасности. У меня стальная дверь и Джекс, он кому угодно глотку перегрызёт, кто, кроме меня, посмеет к тебе прикоснуться, — он решительно кивает, глядя на Тэхёна, который пребывает в некотором замешательстве. Он вновь начинает чесать ногтями свою руку и кусать губы, переваривая информацию. — Я всё больше становлюсь обузой для тебя, — иронично и с толикой горечи подмечает Тэхён. — Я хочу тебя защитить, это моё желание и делаю это потому, что ты мне до чертиков дорог, понимаешь? Я не прощу себе, если с тобой что-то случится. И раз уж моя вина, что ты вновь под прицелом, то сделаю всё, что в моих силах и возьму ответственность на себя. — Просто скажи, что хочешь засыпать и просыпаться в одной постели со мной, — Тэхён с наигранным подозрением вскидывает бровь. — Это само собой, — улыбается Хосок аки довольный кот, — ты меня точно насквозь видишь. — Уж научился, — пожимает тот плечами, однако вовсе не ворчит на это, лишь склоняет голову набок, поглядывая на улыбающегося Хосока. — Но учти, повар из меня так себе. Сам видел, что у меня в квартире. Одна растворимая каша и всякая готовая еда. Так что, не приготовлю я тебе завтрак в постель, уж извиняй, — усмехается он лукаво, а былая растерянность медленно умирает где-то в закоулках сознания. — Разве что всё горелым будет, а желудок мне не хотелось бы тебе портить. Поэтому лучше не экспериментировать. — Не волнуйся, готовку возьму на себя, — заявляет Хосок. — Свожу тебя поесть чачжанмёна и холодной лапши, а не этих всех полуфабрикатов. Будешь у меня питаться нормально и никакие «нет» не принимаются. — Фактически буду сидеть у тебя на шее, — безнадёжно и с горечью вздыхает Тэхён, отводя взгляд в сторону, ибо ему крайне неловко сейчас смотреть на Хосока, чьими услугами он пользуется. — Это совершенно не так. Просто, — он берёт руки Тэхёна в свои и ласково поглаживает их большими пальцами, — позволь мне помочь тебе в такое нелёгкое для тебя время. Не думай ни о чём таком и доверься мне, хорошо? Тот поднимает взгляд на Хо и поджимает губы, не смея закрыть глаза на эту усталость на его лице. Может ли он хоть как-то облегчить его бремя? Тэхён обхватывает его затылок и слегка надавливает на него, приближая к себе. Целует заботливо лоб Хосока и его тёплые губы, вдобавок обжигая их своим дыханием. Между ними на какое-то время повисает тишина, и никто не смеет её прервать. Они будто понимают друг друга без слов, достаточно лишь одного взгляда, касания и ничего более. — Спасибо тебе, Хосок, — ласково и с искренней благодарностью тянет Тэхён, и говорит почти шёпотом, вглядываясь в глаза. — Я обязательно отплачу тебе всем, чем смогу. — Просто будь рядом, для меня этого более чем достаточно, — он заправляет аккуратно прядь волос Тэхёна ему за ухо и улыбается так по-доброму и так тепло, что сердце невыносимо щемит, а в груди приятно трепещет. Пару лёгких, но необычайно нежных поцелуев на последок, прежде чем звонит телефон Хосока. Сунхён готов встретиться и передать всё наличкой. — Мне пора, малыш, заберу деньги, которые по праву принадлежат тебе, и вернусь, — невероятно радостная и довольная улыбка начинает играть на лице Хосока. — Скоро всё окончательно наладится, я тебе обещаю. Он ерошит волосы Тэхёна, одаривает его заботливым поцелуем в нос и покидает палату уже не с такой тяжестью на сердце, как в прошлый раз. Правда, не успевает он отойти далеко, как встречается с лечащим врачом Тэхёна, Чан Хомином. — Вы ведь к нему, верно? Как он? — спрашивает Хосок, раз случай подходящий. — Идёт на поправку, — кивает Хомин, щёлкая ручкой, которую следом кладёт в нагрудный карман. — Только вот он более не может здесь находиться. В документах никто не указан, как родственник, а страховка у него уже давно просрочена. Риска для жизни нет, поэтому мы не можем его более держать. Ничего личного, просто больница и так переполнена. — Он может остаться хотя бы сегодня? — кусая губу, спрашивает Хосок. — К сожалению, нет. Понимаете… — Нет, не понимаю, — Хосок вновь начинает выходить из себя. Его злит то, с каким безразличием и холодом отчеканивает эти слова врач, ему явно не впервой такое говорить. Да, Тэхён не единственный пациент, но можно хоть немного человечности проявить, неужели это нынче так сложно? — На него же напали, ему надо отдохнуть и оправиться после такого-то. Хотя бы один день, — просит Хосок, но тяжёлый тон его голоса всё равно звучит требовательно и настойчиво. Хомин отводит взгляд, чувствуя это давление главы клуба, и эти сгущающиеся тучи над ними. Он поправляет очки и прокашливается, нахмуриваясь. — Хорошо. Но только один день, нам и так некуда класть пациентов, приходится перенаправлять их в больницы за километры отсюда, отчего вечные недовольства. И да, ему надо оплатить счёт за лечение, — разъясняет врач, качая головой. — Я оплачу вечером, ладно? Хомин вскидывает бровь, оглядывая Хосока с ног до головы с явным неодобрением, но в этом совершенно ничего удивительного. Многие в городе так смотрят на членом клуба. С пренебрежением. — Что-то не так? — с вызовом спрашивает Хосок, ибо эта долгая пауза и подобное отношение начинает его порядком раздражать. — Нет, — отмахивается врач. — Тогда передам вам позже чек. Хосок кивает, провожая взглядом эту бесчувственную мразь, пока та не скроется за поворотом. Ситуация не из лучших, конечно. И дело вовсе не в деньгах, и даже не в этой чёртовой бюрократии. Хосока больше всего злит и вместе с этим причиняет боль тот факт, что у Тэхёна… «Никто не указан, как родственник», — звучат холодные слова врача в голове, и сердце просто кровью обливается. Несмотря на все хвалебные речи Донхёна, он даже не поинтересовался платой за лечение. Ему глубоко плевать на сына, всё это, похоже, лишь показуха и способ потешить своё огромное эго, которые раздувается, подобно воздушному шару. Строит из себя примерного отца, и какого-то хрена думает, что всё так разом наладится между ними. Да он вообще не чувствует вины за все те мучения, которые пришлось пережить Тэхёну, и не считает себя тем ещё скотом. И как только такая тварь стала главой участка, когда даже не может взять ответственность за такое мерзкое обращение с собственным сыном? Хосок сжимает руки в кулаки, чертыхаясь про себя уже в который раз. Ему хочется как можно дальше держать Тэхёна от его же отца, чтобы тот прекратил портить ему жизнь лишь своим появлением. Он как паразит, который даёт о себе знать в самые неподходящие моменты жизни. Если Тэхён останется у Хосока, то он будет в безопасности. Ни отца, ни кого бы то ни было ещё, кто посмел бы причинить ему вред. Уж он об это точно позаботится.***
— Твою ж, — Тэхён цокает языком, пытаясь как-то оттереть ластиком карандашное пятно, которое он случайно поставил прямо на рисунке черепа. Мало того, что в голове какие-то спутанные мысли, так ещё и удача «на его стороне», решила показать средний палец, якобы хрен там всё будет хорошо идти. А ластик ему дали конкретно фиговый, наверное, самый дешёвый, который толком ничего не оттирает. В итоге у него огромное серое пятно на том месте. Тэхён кусает карандаш, хмурится и пытается сообразить, можно ли исправить ситуацию. Между тем прохладный ветер треплет пряди волос, вызывая мурашки по всему телу. Выйти подышать свежим воздухом было скорее решением вынужденным. Тэхён больше не мог нюхать эти лекарства. Поэтому вышел посидеть на лавочке в небольшом парке при больнице. Укутавшись в плед, он пытается отвлечь себя рисованием. Пока, правда, не особо выходит. — Тут свободно? — чужой голос вырывает из собственных отягощающих мыслей, и Тэхён поднимает голову на высокого незнакомца с весьма приятной улыбкой. На нём белая рубашка с тёмным жилетом и бежевое пальто. Когда в ответ тот получает лёгкий кивок, то присаживается, откидываясь на спинку лавки. Пару секунд Тэхён ещё осматривает его, подмечает каштановые пряди волос, еле заметную усталость в глазах и какой-то небольшой блокнот в руке в кожаном переплёте. Оторвавшись от незнакомца, Тэхён пытается восстановить череп на своём рисунке. Несильное нажатие карандаша — и тонкие линии очерчивают стёртый эскиз. Вроде что-то прорисовывается. — Это всадник? — Тэхён чуть поднимает голову на мужчину рядом, наверное, где-то средних лет. Хотя если бы не чуть темноватые круги под глазами, ему не дашь больше двадцати пяти. — Всадник Апокалипсиса, — подмечает Тэхён, проводя линию лошадиных копыт. — Какой из? — Чума, — томным голосом произносит Тэхён и дорисовывает лук своему скелету в чёрном плаще. — Недурно, — незнакомец расплывается в какой-то странной улыбке, впрочем Тэхён едва ли замечает её, вновь опуская взгляд на рисунок. — Спасибо, — только и бурчит он. — Ты ведь Тэхён, верно? Я Сокджин, веду расследование по твоему делу о нападении. — Теперь всё начинает вставать на места. Видимо, не зря он к нему подсел. — Есть ли какие-то предположения, кто бы это мог быть? — Нет, если бы знал, то давно сказал бы, чтобы те подонки оказались за решёткой, — вздыхает Тэхён. Надо же придумать красивую, но правдоподобную ложь. Ему не нужно, чтобы узнали о долге, а там копнули глубже, прознав про брата и Хосока. Сейчас любой страж порядка не помощник. Заявит, что хочет помочь, а в итоге, прознав про всё, сделает только хуже. Сокджин осматривает Тэхёна, подмечая его сосредоточенный взгляд и глаза, которые бегают по листу бумаги, и тонкие пальцы, которыми он делает ломанные линии. Неужели всё зашло в тупик с допросом? — Сигарету? — Тэхён замирает и косится на знакомую ему пачку. — Пожалуй, — соглашается он и вытаскивает одну, зажимая её между губ. Сокджин любезно поджигает её, как и свою после. Два облачка дыма повисают в воздухе, будто полупрозрачные призраки, и те исчезают в дневной прохладе. — Не помнишь лица, какие-то детали? — Нет, на них были маски, обычные такие, белые и… — Тэхён щурится, делая вид, что старается припомнить. — Нет, более ничего не помню такого уж примечательного. Да и всё как в тумане… Нужно сыграть роль потерянной жертвы, так будет правдоподобнее. — Они же разрушили твой тату-салон. Тут и правда не до деталей. Много там было эскизов? — голос Сокджина вдруг смягчается, и он не спеша затягивается, наблюдая за тем, как молодая медсестра толкает инвалидное кресло, в котором сопит старушка. — Весьма много. Тэхён поджимает губы, и карандаш его замирает над бумагой, к горлу вновь ком подступает, а кадры с этой безобразной ухмылкой, с разбитыми рамами и истерзанными в клочья бумагой проносятся один за другим, и эта плёнка, сотканная из таких обрывком, стягивает горло. — Я могу попросить о защите, — Сокджин словно врывается в кинозал и прерывает показ фильма, который уже начинает сводить Тэхёна с ума. — Не стоит, я планирую переехать жить к другу, а его квартира намного дальше моей, думаю, так безопаснее. Нужно как-то отмазаться от этой защиты, не хватало, чтобы за ним ещё шли по пятам и следили за каждым вдохом и выдохом. — Случаем, не Чон Хосок? Сердце вдруг уходит в пятки при одном только имени, и Тэхён с уже неприкрытым удивлением смотрит на Сокджина. Вот тут вся актёрская игра летит к чертям. В лукавых глазах мелькает явно что-то не очень хорошее, что заставляет всё тело напрячься. — Кто вы ещё раз? — спрашивает Тэхён щурясь. — Из агентства полиции прямиком из Сеула, — улыбается довольно Сокджин и выпускает колечко дыма. — Я лишь хочу помочь, Тэхён. Не стоит так сразу напрягаться. Я слышал, что Хосок был рядом, когда тебя забирала скорая, да и ждал в коридоре во время обследования и анализов. Скажи, вы друзья? — замечая, как Тэхён отводит взгляд и крутит карандаш в руках, Сокджин махает рукой, словно старается прогнать невидимую муху. — Чувствуй себя спокойно, я лишь интересуюсь. Ага, как же, интересуется, друг ли ему главарь мотоклуба, который, вроде как контрабандой оружия промышляет, или же нет. Конечно, только живой интерес и ни капли намёка на ловушку. Тут точно нечисто. Зачем приезжать из самой столицы для расследования такого незначительного дела Тэхёна? С подобными обычно и местная полиция может справляется. Видимо, то был лишь предлог для начала разговора. А этот Сокджин точно не для этого сюда приехал. Похоже, его специально направили сюда и, судя по расспросам, это связано с байкерским клубом. Более того, тот явно недоговаривает. Навряд ли сюда могли послать обычного полицейского. Кто же он на самом деле? И неужели дело принимает такой оборот? Всё становится серьёзнее, чем Тэхён мог предполагать. — Друзья, — бесполезно врать, что они незнакомцы друг другу или же общаются на уровне клиент-посетитель, и так видно, что они несколько ближе этих отношений. По крайней мере, со стороны это заметно. — Он мой частый клиент. Ему нравятся мои тату, мы порой болтаем о всяком, вот и нашли общий язык, только и всего. — Ты ведь знаешь, кто он, ведь так? — Прекрасно знаю, — вздыхает Тэхён. — Но мы никогда не говорили о его клубных делах. У меня нет желания иметь со всем этим дело, проблем своих хватает, — он пожимает плечами, и, походу, эту информацию Сокджин проглатывает за милую душу, судя по потухшему огоньку в глазах и задумчивому взгляду. Вновь молчание окутывает их обоих, и Тэхён возвращается к рисунку, пока Сокджин вновь осматривает небольшой парк. Видимо, ему нравится за всем наблюдать, подмечать детали, например, упавшее одеяльце с ног той старушки или укатившийся мяч, который останавливается посреди лужи. Пейджер пикает в кармане врача неподалёку, и тот срывается с места вмиг. — Я слышал, что твой брат в тюрьме. Грустно вообще, что такой молодой парень коротает дни за решёткой, просто потому, что отец того парнишки оказался той ещё сволочью и добился приговора, скорее благодаря крупной сумме, нежели закона. Кажется, ещё где-то года четыре Чонгуку осталось, да? Я бы мог ускорить процесс, — Сокджин краем глаза поглядывает на Тэхёна, который разом меняется в лице, вновь замирая. — Могу всё устроить, ведь, по сути, срок незаслуженный, но усилия надо предпринять. — И что же вы хотите взамен? — Тэхён чует подвох, люди просто так добро не делают, всегда что-то нужно, а уж полицейскому тем более. — Всего-то информация о клубе, — он пожимает плечами, словно это вообще пустяковое дело. — Понимаешь, это заведеньице, которое оружие поставляет, только войны разжигает. Эти перестрелки, убийства, те же бандиты, которые с ними счёты пытаются свести. Немудрено будет, что это одни из них твой салон разгромили. Небось, прознали о вашей этой дружбе с главой. Вполне вероятно. Как я и говорил, я лишь хочу помочь тебе, Тэхён. Ты получишь защиту, брата освободят, да и сам город станет спокойнее, не будь этих Черепов. Кажется, здесь одни плюсы, разве нет? Плюсов-то много, но есть одно большое «но»… Хосока упекут за решётку в худшем раскладе, в ином у него будут проблемы. Всё это звучит, как хорошее предложение, но… — Я ничего не знаю об их делах. Мы ни разу не вели разговор об этом. Может, вы не знаете, но я поддерживаю нейтральную сторону. — Однако ж в итоге одна из сторон добралась до тебя, несмотря на твою якобы непричастность ни к одному фронту. Тэхён поджимает губы, понимая, что в чём-то тот прав. — Если узнаешь что-то, что будешь делать? Сообщишь об этом? Он отводит взгляд, обдумывая ответ. Подставлять Хосока он никак не хочет. Он же столько для него сделал. И жильё пообещал, и с долгом помогает. Да и вообще просто рядом… Единственный человек, который остался у Тэхёна сейчас. Да, он хотел бы, чтобы брата освободили раньше. Чонгук там чахнет, а синяков с каждым разом только больше. Тэхён любит брата, желает ему только лучшего, и всё могло бы наладиться, вернуться на свои места. Да и было бы лучше огородить себя от преступного мира, как Тэхён и хотел, получит защиту. Однако… всё сейчас гораздо сложнее. Всё меняется. Хосок становится ему дорог и, похоже, настолько, что при одной только мысли, что он его потерять может щемит в груди. В голове вновь вспыхивают кадры, как Хосок обнимает его после того нервного срыва, как прижимает к себе в кровати, утешая, сидит рядом у больничной кровати и нежно целует, улыбаясь так мягко. Им стоит как-нибудь поговорить обо всём этом, чтобы знать наверняка, что у них за отношения сейчас. — В общем, ты подумай, вот мой телефон, если вдруг, — Сокджин протягивает визитку со своим номером и именем, затем встаёт с лавочки, поправляет пальто и, одарив Тэхёна приятной улыбкой, удаляется, попутно выбрасывая окурок в мусорку. Тэхён ещё пару секунд всматривается в визитку, бегая глазами по ней.«Ким Сокджин Глава отдела по борьбе с контрабандой Агентство полиции Сеула»
Всё действительно хреново, раз дела клуба дошли и до Сеула, после чего сюда направили главу отдела. Только Тэхён думал, что всё может наладиться, как всё только становится хуже и опаснее. С тяжким вздохом он суёт визитку в карман штанов.