Травяной чай или как правильно чесать больших котиков

      Офис встретил меня уже таким родным шумом и суетой. Миновав пост охраны, я зашагала по широкому мраморному холлу и бросила косой взгляд на лифт. Ну как на лифт…Это скорее банка с чопорно одетыми и ооочень деловыми селедками. Итак, была не была: всего шесть лестничных пролётов и я на своём любимом рабочем месте. Подходя к лестничной клетке 2-го этаже в меня врезается чья-то блондинистая макушка. Я отступила на пару ступенек назад и на меня уставились два заплаканных голубых глаза. Знакомьтесь, это Петруша. Он — секретарь нашего шефа, обычный человек 27 лет, мой хороший друг и просто прекрасный молодой человек. Но вот характер у него исконно омежий: чуть крикни, так сразу в слезы. Как он до сих пор не свалился в обморок с нашим шефом — загадка. Звонарёв схватил меня за плечи и, судорожно сжимая кулачки затарабанил:  — М-м-машуня, М-машенька, спасай! Он…он меня сожрёт!  — Тише, Петруша, тише… возьми себя в руки…ну, ну… что случилось — мы присели на ступеньки. Ах да, чуть не забыла вам рассказать, наш директор, непосредственный начальник Пети, лев-оборотень, так ещё и просто шикарный альфа. Странно, но в свои 30 с небольшим он всё ещё одинок…так вот, немного успокоившись, Петруша продолжил:  — Понимаешь, этот трудоголик просидел в офисе вторую ночь подряд, так ещё и сожрал весь черный чай (оборотни-кошки не переносят кофе), падла! И сегодня утром я как обычно захожу к нему с подносом, ну, я же порядочный секретарь? А он как увидел зеленый чай, так и начал костерить меня на чем свет стоит. Прорычал, что-либо через 3 минуты у него в кабинете будет стоять кружка с крепким чёрным чаем, либо я у-ууу-увооолен…—Петя опять зарыдал, высмаркиваясь в мой любимый шарф. Горе луковое, что ещё скажешь. — всё будет хорошо, ну не переживай ты так. Я всё исправлю, пойдём на кухню, выпьешь водички, ну-ну…       Мы вошли на кухню для персонала, удачно расположенную как раз на втором этаже. Я достала из шкафчика две чашки и разлила по ним всё ещё горячий напиток из термоса. Одну из кружек я протянула Петруше и он дрожащими пальцами вцепился в несчастную тару, принявшись жадно пить, да так, как будет пить человек, несколько месяцев скитавшийся по пустыне. Вторая кружка заняла своё место на деревянном подносе. Выйдя из кухни и ответив кивком на благодарный взгляд Пети, я направилась на четвёртый этаж. Там располагался конференц-зал, переговорные, а также кабинет великого и ужасного начальника — Льва Аркадьевича Гринева. У всех сотрудников нашей компании он вызывал уважение, смешанное с леденящим душу страхом. Лично у меня было абсолютно другое к нему отношение: восхищение с толикой обожания. Ну вы сами подумайте: с такой внешностью и данными, как у нашего начальства только по улицам ходить и омежек на право и на лево штабелями укладывать. А он здесь работает, детям игрушки да книжки придумывает. Должность конечно высокая, в нашей компании он Третий человек после директора и его зама. И ведь не просто для галочки здесь дырки в своих модных брюках протирает, а как проклятый впахивает. За этот месяц он уже одиннадцатый раз ночует в офисе. Спросите откуда я знаю? Так всё просто, Павлуша уже одиннадцатый раз мечется по всему офису, как подстреленная белка: то документы не в том объеме распечатали, то опять планерку проспали, то к заказчику не с той стороны подкатили. В общем сегодняшний потоп в исполнение Павлуши — почти штатный случай, жаль только не страховой. Но Лев потом всегда извиняется перед своим секретарем, знает ведь, что вспылил на ровном месте…ну или почти ровном.       Однако в этот раз он явно перегнул палку. С этими мыслями я подошла к двери «в адское пекло», как любили её называть мои нерадивые коллеги. Ну ведь всё просто: работай нормально, получай нормальное отношение. Захожу в кабинет и вижу следующую картину: все панорамные окна наглухо задвинуты тяжелыми шторами, и только маленькая полосочка Света падает на широкую спину спящего за столом начальника. Весь стол завален бумагами, а на полу валяется несколько раскрытых папок со старыми эскизами. Львиные уши торчат из-за раскрытого монитора, а большая лапа выпускает когти в пиджак, лежащий на кипе бумаг. Вдруг в комнате раздаётся довольное урчание и мгновение спустя сонные золотые глаза с узкой щелью зрачка начинают бегают по кабинету в поисках источника звука, разбудившего его величество, короля нашего «прайда».        Остановившись на мне, расфокусированность взгляд резко приобретает четкость и в кабинете слышится удивлённый взмурк. Я невольно улыбаюсь и подхожу к столу, отодвигая несколько бумаг в сторону, освобождая тем самым место для подноса. Шеф дружелюбно здоровается, и пытается пригладить растрепанную гриву, смотря на меня в упор своими красивыми светящимися золотыми глазами. Да, да, каюсь! Нравится он мне, очень! Ну, а как иначе? Ведь не только внешностью вышел, зараза, так ещё и характер у него мягкий (ну, когда не сердится) голос хрипловатый, нежный такой…интересно, а волосы у него такие-же мягкие?.. так о чем это я? Лёва (кто запретит мне так называть шефа в мыслях? Правильно, никто!) потянулся всем своим подкачанным телом, и перевёл взгляд на стоящую перед ним чашку.  — Спасибо вам, Мария… я опять сорвался на Пётра, прийдется ему за шоколадкой бегать, извинятся…—да, отношения у нас с шефом сугубо деловые. Все сотрудники хором утверждают, что я для шефа лучше любого успокоительного, «на тебя, Маруся, он никогда не накричит»… да, успокоительное… куда уж мне «возбудить» такого самца. Успокоение и травяные чаи — вот моя скромная доля в его жизни…       Шеф тем временем принюхался к горячему напитку, и с каким-то необычным рвением принялся лакать, да, именно лакать, потому-то лицо его вмиг перестроилось, и в кресле вместо человека теперь восседал лев-оборотень в частичной трансформации: вместо головы львиная мордашка, кружку сжимают мягкие когтистые лапки, величиной с блюдце от той самой чашки, пропади она пропадом, а по ногам меня бьет львиный хвост с косматой кисточкой на конце. Пока я ветала розовых в облаках, лев отбросил чашку всторону и с утробным рыком прижался большим мокрым носом к моему животу. — Мммарррррия, Марррруся, мррррр! — От такой резкой перемены в отношениях с любимым начальством ноги задрожали, а ладони сами собой легли на его гриву…мягенько! Урчащий дебошир тем временем навалился на меня всем своим весом, протираясь о меня своей мордой. Точно, в чае же была кошачья мята! Неужели она так действует на котов-оборотней?! Мне даже не дали возможности увернуться и убежать (да и не сильно хотелось). Лев с громким взмурком подхватил меня на руки и завалил на диван. Видимо он спал на нем, когда ночевал в офисе, так я опустилась не на холодную кожаную обивку, а на пушистый плед. Я вцепилась пальцами в покрывало, и постаралась натянуть его чуть ли не до ушей, так как всё лицо горело от смущения. Лёва с тихим мурчанием терся о меня щекой. Когда его когтистые лапы забрались мне под рубашку, а шершавый язык прошёлся по нежной коже живота, я не смогла сдержать тихого стона. Лёва же тихо повторял:  — Машшенька, моя сладенькая, мягенька, Маррруся… наконец-то! Но я его уже не слышала… мне было так тепло, а любимый человек рядом. Любимый… живот скрутило в тугой узел… какой он мне любимый! всё это только из-за чая. Конечно, он не мог меня..., в меня… Слёзы обиды градом полились из глаз, я у вся задрожала от безысходности. Лёва тут-же перестал наминать лапами мой животик и хрипло проговорил: — не зкрррывайся… посмотррри на меня, Машуня…урррр. — Лев подцепил когтем плед, потянул его вниз и замер. Золотые глаза затопил чёрный значок, а острый коготок стянул стянул с моей шеи шелковый платочек. Лёва заурчал с удвоенной силой и принялся и вылизывать мою шею. А лапка с убранным коготком принялась нежно стирать соленые дорожки со щек. Он терзал мою шею поцелуями-укусами, часто проводя по ней мокрым языком. Хвост метался и щекотал мои пятки, а объятья становились все крепче и крепче. Широкая лапа путалась в моих кудрявых волосах, запрокидывая мою голову и открывая себе лучший доступ к шее. —Слааадко, мррр, как же сладко!— как жаль, что всё это неправда…        Не знаю, сколько продолжалась эта сладкая пытка, но в один момент ласковый шёпот окончательно утонул в тихом мурчание, а тело надо мной разомлело и придавило меня к дивану. Лев уснул…