Крайт

Следующие выходные Гарри провел, как в волшебном сне. Они с матерью поехали в Лондон с утра пораньше, чтобы купить всё необходимое для учебы. С собой у них был подробный список, хотя за неделю Гарри выучил абсолютно всё, что было написано в инструкции. Он знал, что ему можно будет взять с собой в школу сову, кошку или жабу, и хотя мама точно не купила бы ему сову, мальчик всё ещё мог надеяться, что Дасти поедет с ним. С ней на новом месте не было бы так одиноко, хотя Гарри не хотелось, чтобы мама осталась одна. Гарри впервые был в большом городе, и всё вокруг интересовало его. Не так сильно, как магия, но всё-таки день был ярким, необычайно солнечным для Туманного Альбиона, мама держала его за руку, и он готовился стать самым счастливым мальчиком на свете. По Лондону они ехали на такси, Гарри выглядывал в окошко, пока мама сверялась с картой, оставленной профессором Флитвиком. Он ожидал, что с минуты на минуту появится волшебная улица, и мысль об этом не давала ему сидеть спокойно. Они резво доехали до угла, где стоял большой книжный магазин, переполненный посетителями, а также магазин компакт-дисков. Между ними смущенно притулился бар, который миссис Стайлс рассмотреть не могла, зато Гарри сразу заприметил. Он снова взял маму за руку и уверенно повел её в кабачок. Лишь там миссис Стайлс смогла рассмотреть скудное убранство темного помещения. Народу почти не было, лишь несколько человек в рваных мантиях попивали что-то из грязноватых кружек и старый бармен с проплешиной, лениво протирающий стойку. Тут миссис Стайлс не растерялась, она живо подошла к бармену, показала ему письмо Флитвика, и он, бросив вытирать стойку, повел их во двор, окруженный кирпичной стеной, достал волшебную палочку и проворно постучал по стене. – Запомни, мальчик, три вверх, два в сторону — на следующий год сам откроешь проход, только погоди, – дружелюбно сказал старый бармен, когда стена разъехалась, после чего улыбнулся и указал рукой на открывшийся проход. – Совсем забыл сказать: добро пожаловать в Косой Переулок. Поблагодарив бармена, Гарри и его мама очутились на волшебной улице, прямо перед магазином котлов. И это было только начало, вся улица оказалась наполнена волшебными лавками, а также волшебницами и волшебниками в длинных мантиях. Гарри вертелся во все стороны, пытаясь рассмотреть всё и сразу, но мама держала его за руку, не давая вырваться и затеряться в толпе. Она сказала, что сперва нужно поменять деньги, поэтому они направились к волшебному банку, вместо того, чтобы сновать по магазинам. Это было самое большое здание в Косом Переулке. В отличие от серых и даже немного мрачных лавочек, он был белым, с начищенными до блеска бронзовыми дверями. У двери стоял человечек, очень похожий на профессора Флитвика, разве что с более суровым и страшным лицом, и миссис Стайлс, не стесняясь, обратилась прямо к нему. Он провел их через несколько дверей, пока они не оказались в мраморном холле, где за высокими стульями сидели другие человечки. Гарри понял, что это гоблины, прочитав одну из табличек. На поверку они оказались не такими страшными, просто очень серьезно относились к своему делу. Один из гоблинов живо поменял им фунты, и теперь в кошельке у мамы была пригоршня золотых монет, немного серебряных и почти столько же бронзовых. По заверению гоблина этой суммы было более, чем достаточно, чтобы снарядить первокурсника к первому сентября, и у миссис Стайлс заметно отлегло от души. Они снова вернулись в Косой Переулок, где в первую очередь отправились за одеждой. Гарри всё порывался покупать волшебную палочку, но мама уверенно поволокла его к магазину «Одежда на все случаи жизни» от Мадам Малкин. Миссис Стайлс была типичной англичанкой и не могла вынести даже мысль, что Гарри явится в школу, как оборванец. Пухленькая волшебница, оказавшаяся той самой мадам Малкин, была с ней полностью солидарна, и они живо приобрели мантии, шляпу, теплый плащ и защитные перчатки. Несколько минут мама советовалась с мадам Малкин насчет бирок на форму, после чего они покинули магазин с полной сумкой покупок. Гарри подумал, что теперь они купят котлы и книги, но мама, на минуту остановившись, чтобы взвесить свои мысли, повела его к магазину волшебных палочек. – Не будем же мы везде ходить с тяжелым волшебным скарбом? Лучше сперва купить что-то полегче, – объяснила она подпрыгивающему Гарри и, не смущаясь, остановила высокого волшебника в темно-синей мантии. – Простите, не подскажете, где можно купить волшебную палочку? – Есть магазин Олливандера, – сказал волшебник, указав на небольшое, побитое жизнью здание. – И лавка Джимми Кидделла, она дальше по улице. Выбирайте любой. – А в чем разница? – спросил Гарри, придавая голосу важность. – Разница в том, что Олливандер свои палки продает по семь галлеонов штука, а они у него не сказать, чтобы намного лучше, чем у Кидделла, – сказал волшебник, неодобрительно покосившись на лавку Олливандера. – Жаль, что здесь нет филиала магазина Йоханнеса Йонкера. Дизайн его палочек намного лучше, – поведал волшебник, вытаскивая из внутреннего кармана изящную палочку с перламутровым набалдашником. Гарри восторженно похлопал. С минуту посовещавшись, Стайлсы все-таки направились к магазину Олливандера, справедливо рассудив, что даже если он лучше совсем немного, предпочтительней взять первую палочку именно у него. Олливандером оказался старый волшебник с водянистыми глазами. Его магазин был пуст, если не считать длинных стеллажей и табуретки в центре зала, куда мама водрузила объемистую сумку с мантиями. Он живо измерил Гарри руку линейкой, что прыгала вокруг мальчика, даже когда Оливандер перестал держать её руками, после чего уверенно направился к стеллажам, чтобы подать Гарри первую палочку. Мальчик задрожал от восторга. Он не сомневался, что старый волшебник подобрал палочку, которая идеально ему подходит. Правда, стоило ему прикоснуться к ней, как она выпрыгнула у него из ладони. – Ага! – почему-то обрадовался старик, потирая руки. – Эта палочка совершенно не годится! А что, если мы попробуем эту, из дуба и шерсти единорога, тринадцать дюймов, спокойная и удобная... Но вторая палочка тоже не подошла. Не подошла и третья, и четвертая. Олливандер, не смущаясь, достал сразу десять коробочек, протягивая Гарри одну палочку за одной, и на восьмой, наконец, случилось чудо — весь магазин осветили разноцветные искры, золотые, красные, зеленые, поднимающиеся к потолку. Такие яркие, что продавец волшебных палочек зажмурился на несколько секунд. – Я и забыл, что эта палочка всё ещё у меня в магазине, – проговорил он, с легким удивлением читая бирку на коробке. – Грецкий орех и волос кельпи, девять дюймов, своенравная, хлесткая, идеально подходит для проклятий и чар. Какое интересное сочетание! – Разве? – спросил Гарри, с интересом рассматривая палочку. Она была простой, черной, но почему-то идеально ложилась в руку, словно была её продолжением. – Это ведь Вы сделали палочку, почему же тогда удивляетесь? Олливандер посмотрел на Гарри с укоризной. – Я уже давно не использую волосы кельпи в качестве начинки для волшебных палочек, с тех пор, как отец передал мне свое дело, потому как перо феникса, сердечная жила дракона или шерсть единорога являются более сильными проводниками для магии, – объяснил он. Гарри попытался сделать умное лицо, однако он понятия не имел, кто такие кельпи. – Сорок лет назад я перестал выпускать такие палочки окончательно, тридцать пять лет назад продал последнюю, как я думал, палочку с такой начинкой. Эта палочка лежала в магазине больше сорока лет. – Ух ты, – проговорил Гарри, посмотрев на свою палочку совершенно другими глазами. – Какое старье. Мама дернула его за руку, видя, что такое высказывание обижает изготовителя волшебных палочек. Однако Олливандер, если и расстроился, то совсем ненадолго. Теперь его взгляд был любопытствующим и оценивающим. – Да уж, – задумчиво пробормотал Олливандер, внимательно его рассматривая. – Скажите, мистер Стайлс, а у Вас нет тяги... – Тяги к чему? – спросил мальчик, прекращая любоваться палочкой. – Просто грецкий орех... – Олливандер замялся, словно ему не очень хотелось говорить об этом, но он уже начал и не мог не закончить. – Грецкий орех для интеллектуалов. Для изобретателей, для талантов, – стараясь подбирать слова, заговорил волшебник, но у Гарри уже земля поплыла под ногами. – У одной волшебницы, Беллы Лестрейндж, тоже была палочка из грецкого ореха. Гарри ещё не знал, кто такая Белла Лестрейндж, но уже готов был согласиться, что это стоящая волшебница, раз у нее палочка для интеллектуалов. – Она была сильной? – немедленно осведомился Гарри. – Ещё какой, – уклончиво произнес старый волшебник, и его тусклые глаза странно вспыхнули. – Палочка усиливала её способности, несомненно. Однако подобная палочка не покорилась бы ей, если бы не способности этой волшебницы. Я хочу сказать, что такую своенравную палочку нужно обуздать, – заключил Олливандер. – Я не боюсь трудностей, – важно заметил Гарри, вновь посмотрев на свою палочку. Она нравилась ему куда больше, чем палочка того незнакомца, потому что предназначалась для талантов. – Семь галлеонов, верно? – Удивительная осведомленность, – наконец, улыбнулся старик и принял оплату. Из магазина волшебных палочек Гарри вышел невероятно довольным. Полученные знания окрыляли его. Теперь он не сомневался, что его примут на факультет для умников, где он сразу же оставит всех однокурсников позади, произведя на всех впечатление своими способностями. Палочка доказывала это, и Гарри, вынудивший маму купить футляр и средство по уходу, сиял, словно начищенный до блеска котел. В следующем магазине «Волшебное оборудование для умников» они купили телескоп и карту звездного неба, весы и котел, потом заглянули в аптеку «Слизень и Джиггер» за ингредиентами для зелий и колбами. Напоследок они заглянули в большой книжный магазин «Флориш и Блоттс», где купили полный комплект книг для первокурсников. Не обошли стороной и лавку письменных принадлежностей. Теперь, когда все покупки были сделаны, Гарри не терпелось вернуться домой, чтобы, как следует, всё осмотреть, прочитать учебники, изучить карту звездного неба. Однако мама не спешила, и Гарри заметил, что они уверенно идут к магазину «Волшебный зверинец». Гарри боялся подать звук, чтобы мама не передумала, однако когда она с деловым видом начала советоваться с ведьмой-продавщицей, он чуть не умер. По заверению колдуньи, все совы в магазине были одинаково хорошо обучены, поэтому мама разрешила Гарри выбрать любую. Мальчику очень понравилась серая сплюшка с рыжими глазами. Она тут же села на его плечо и ласково клюнула в ухо, показывая, как рада знакомству. Пока мама уточняла насчет корма и переноски, Гарри со своей новой совой бродили по магазину, знакомясь с обитателями зверинца. Чего тут только не было! Крысы, жабы, черепаха с алмазным панцирем, тритоны, улитки большие и маленькие, пауки, коты и совы, каркающие вороны. Гарри несколько секунд рассматривал рыжего кота, лежащего отдельно от всех. У него была бандитская морда, что Гарри очень понравилось, однако мама точно не позволила бы взять этого проныру домой. Им вполне хватало Дасти. У выхода лежала коробка с пушистыми комьями, и Гарри остановился, чтобы разглядеть их, как следует. На коробке было написано «карликовые пушистики», и когда Гарри засунул руку в коробку, они сгрудились вокруг нее, облизывая ему пальцы. Мальчик засмеялся. Существа были похожи на мягкие игрушки, но при этом оказались живыми, и, казалось, о большем невозможно мечтать. – Ма-ам, можно мне такое? – громко спросил Гарри, выныривая из коробки с одним из пушистиков светло-бежевого цвета. Зверек жался к его руке, не желая расставаться, и Гарри показалось это невероятно милым. – Что это? – спросила мама, передавая ведьме оплату за птичью клетку. – Пушистик, – уклончиво проговорил мальчик, но Энн живо его раскусила. – Ты даже не знаешь, как за ним ухаживать. Тем более, в письме ясно сказано, что привести можно только кошку, жабу или сову... – Это формальное ограничение, – поведала колдунья, собирая монеты с прилавка и складывая их в волшебный мешочек. – Пушистиков во многих семьях даже за питомцев не считают, они мусорщики. За ними не нужно ухаживать, тем более, они действительно едят всё подряд. Насекомых, комья пыли, бекон... Лицо Гарри стало умоляющим, и Энн уступила. Ей не хотелось, чтобы в новой школе Гарри дразнили, поэтому сегодня она немного потакала его капризам. Из зверинца Гарри вышел с совой на плече, с пушистиком в нагрудном кармане, сияющий, как радуга. Конец для они провели в Чайном Пакетике Розы Ли, где выпили по чашке горячего чая, съели чудесные тыквенные пирожные и отдохнули перед долгим путешествием домой. Последний месяц перед началом учебного года пролетел невероятно быстро. Гарри прочитал все учебники, отработал движения палочкой и даже выучил кое-какие заклинания, правда, применить их не пытался. Он помнил наставления Флитвика и не собирался падать в его глазах. Тем не менее, теорию Гарри решил изучить, как следует. Ему хотелось стать по настоящему великим волшебником. Сову он назвал Озма, в честь принцессы Страны Оз, а пушистика — Пэн, как вечного мальчика из другой своей любимой книжки про чудесную страну Неверлэнд. Теперь у него была своя компания, и кошка Дасти, немного ревнуя, часто гоняла несчастного Пэна по дому. До Озмы ей было не добраться, тем более, сова часто садилась Гарри на плечо, избегая конфронтаций. Помогая маме по дому, Гарри старался запомнить все наставления. Ему нужно было хорошо учиться, быть вежливым, аккуратным, соблюдать личную гигиену, хорошо кушать, вовремя кормить своих питомцев, писать не реже раза в неделю, соблюдать технику безопасности во время уроков, улаживать проблемы мирным путем и, в случае непредвиденных ситуаций, обращаться к декану факультета. Гарри старался всё запомнить. В одиннадцать часов первого сентября они уже были на вокзале. Энн немного волновалась, пытаясь рассмотреть кого-нибудь в мантии, чтобы последовать за ним, но Гарри живо выяснил, куда именно нужно идти, когда увидел кирпичную стену между платформами девять и десять. Он взял маму за руку, и они вместе покатили чемодан к стене, синхронно зажмурившись. Открыли глаза они уже на другой стороне, где Гарри ждал алый паровоз «Хогвартс-экспресс». Кругом были ученики, прощающиеся с родителями, у многих имелись совы, кричащие в клетках, кто-то держал в переносках кошек. У одного взрослого мальчика Гарри увидел собаку с двумя хвостами, у другой девочки в руках была большая улитка со светящейся ракушкой. По всей видимости, таких существ тоже можно было привести в школу. – Удачи тебе в новом учебном году, Гарри, – улыбнулась Энн и крепко обняла сына. От нее пахло домом, и Гарри подумал, что будет тосковать сильнее, чем ему казалось. – Я буду по тебе скучать. – И я буду, – кивнул Гарри, прижимаясь лицом к маминому плечу. – Я отправлю Озму, как доберусь до школы. – Хорошо, – Энн с чувством поцеловала его в лоб и ласково взъерошила мальчику волосы. – Береги себя, милый. Сам донесешь чемодан? – Я уже большой, – кивнул Гарри и с заметным усилием покатил чемодан к поезду. Клетка стояла на нем, и Гарри старался не уронить свои пожитки — в противном случае Сова бы на него рассердилась. Пэн прятался во внутреннем кармане, но ему не нужна была переноска. Погрузившись в поезд, Гарри зашагал по коридору. Первые купе были заняты, там уже смеялись ученики постарше, но в середине поезда нашлось одно свободное, и Гарри занес чемодан внутрь. Поднять его на багажную полку не хватило сил, и мальчик просто взвалил чемодан на сиденье, рядом с окном. Озма возмущенно заухала. Выглянув наружу, Гарри увидел маму, стоящую на перроне. Она вытирала глаза. – Я люблю тебя, мама! – крикнул Гарри, высунувшись из окошка. – Гарри Эдвард Стайлс, немедленно прекрати высовываться из окна, – строго сказала мама, заметив, что Гарри свесился почти на половину. – Я только с тобой попрощалась, а ты уже безобразничаешь. Я тоже тебя люблю, – громко добавила она, когда сын послушно забрался внутрь. Они стали махать друг другу. Поезд тронулся, и вскоре мамы уже не было видно. Гарри остался в купе совсем один, если не считать совы и карликового пушистика. На мгновение ему стало одиноко и страшно. Всего на мгновение, потому что в следующий миг в купе вошла девочка его возраста, волоча за собой чемодан и птичью клетку, в которой возмущенно ухала неясыть. У нее были темные волосы чуть ниже плеч, округлый нос и очень пухлые губы. – У тебя тут занято, нет? – спросила она тугим, как натянутая веревка, голосом. – Нет, садись, – живо ответил Гарри, указывая на место напротив. – Меня зовут Гарри Стайлс. – Пейсли Прингл, – представилась девочка и устало выдохнула, встряхнув волосами. Сова в её клетке, наконец, притихла, однако вид у неё был настороженный. – Скорее бы тележка со сладостями, страшно хочется есть. По всей видимости, их ждала долгая поездка, но Гарри это не смущало. Ехать на поезде ему уже нравилось. Его не укачивало, не клонило в сон, а за окнами постепенно начали проноситься деревья и небольшие домики. Тем более, теперь у него была компания, и он мог не мучиться догадками в одиночестве, – Мне мама дала печенье, – сказал Гарри. – Если хочешь... – Давай, – живо согласилась девочка. Гарри тут же распотрошил чемодан и вытащил оттуда печенье. Мама постаралась на славу, сделала его любимое — рассыпчатое с шоколадной крошкой. Пейсли тут же это оценила, её большой рот сразу перемазался в шоколаде. Дверь снова распахнулась, и в купе втиснулся высокий мальчик с симпатичным лицом и не по возрасту томными глазами. Его волосы были хорошо уложены, словно мальчик не один час крутился перед зеркалом. – Пейс, – кивнул он, взглянув на девочку, и посмотрел на Гарри. – У Вас тут ещё кто-то сидит? – Нет, – покачал головой Гарри. – Отлично. Гойл, иди сюда, – крикнул он, высунув голову в коридор. Мальчик был налегке и через минуту Гарри понял, по какой причине. Следом за ним в купе зашел другой мальчишка, высокий и плотный, с не очень умным лицом, волочащий за собой сразу два тяжелых чемодана. Он ловко закинул чемоданы на багажную полку и уже собрался устроиться у двери, как мальчик с хорошей прической щелкнул у него перед носом тонкими пальцами. – Эти тоже подними, а то сесть будет негде, – произнес он, и Гойл послушно поднял пожитки Гарри и Пейсли. Наконец, они расселись. Гойл сел рядом с Гарри, другой мальчик устроился вместе с Пейсли. – Меня зовут Леон Розье, – важно представился он. – А это Энтони Гойл. Они пожали друг другу руки. Леон едва к нему прикоснулся, словно боялся, что рассыплется от неосторожного касания, тогда как Гойл чуть не отдавил ему пальцы. Однако он, по всей видимости, свою силу плохо контролировал, так что Гарри не обиделся. Он был рад, потому что совсем не хотел сидеть в одиночестве. – Гарри Стайлс, – снова повторил Гарри. Взгляд Энтони был сосредоточен на печенье, медленно исчезающее у Пейсли во рту, и Гарри приветливо улыбнулся ему. – Угощайся. – Спасибо, – поспешно проговорил Гойл и, не стесняясь, отправил в рот пригоршню печенья. Его глаза закатились от удовольствия. – Тыквенное? – спросил Розье, рассматривая печенье. – Нет, – ответил Гарри. – Шоколадное. Несколько секунд в купе было тихо, только Гойл усиленно хрумкал печенье, вытаскивая у Пейсли из под носа самое шоколадное, да колеса размеренно стучали. – Ты маглорожденный? – внезапно спросил Леон. – Да, а что? – поинтересовался Гарри, немного насторожившись. Ему показалось, что Леон не спроста задает этот вопрос. Хотя он и не видел ничего плохого в том, что прибыл из мира маглов. – Нет, ничего, – ответил Розье, хотя его лицо странно вытянулось. – Леон не любит маглорожденных, его отец был соратником Сам-знаешь-кого, – сказала Пейсли, отвлекаясь от печенья, и сверток незамедлительно перекочевал к Энтони. – Нет, не был, – огрызнулся Розье, напустившись на девочку. – Он был под темными чарами, а потом освободился от них. – Расскажи это кому-то другому, – протянула девочка. Чувствуя, что напряжение нарастает, Гарри поспешил подать голос. – Кто такой Сам-знаешь-кто? – спросил он. – Я никого такого не знаю. – Конечно, не знаешь, ты же маглорожденный, – сказал Розье, презрительно фыркнув. – Это самый могущественный Темный волшебник всех времен. – Разве самый могущественный темный волшебник не Гриндевальд? – спросила девочка, забавно изогнув бровь. Лицо Розье не предвещало ничего хорошего. Гарри готов был поспорить, он так рассердился, что еле держал себя в руках. – Наша Пейсли Прингл, королева всезнаек, – протянул Розье, вытянув губы. – Папочка с Рэйвенкло, и ты собираешься туда же? – А разве на Рэйвенкло плохо? – искренне удивился Гарри. – Я думал, Рэйвенкло и Хаффлпафф — лучшие варианты. Гойл засмеялся так сильно, что чуть не подавился печеньем. – На Хаффлпаффе, говорят, одни придурки учатся, правда, я не слышал, чтобы кто-то с этого факультета заваливал СОВ. А вообще где угодно хорошо, лишь бы не с Гриффиндорским отродьем, – пробормотал Леон, и его взгляд стал снисходительным. – Не пойми неправильно, маглорожденный, но эти красно-золотые крысы только и могут, что лезть в чужие дела, всюду навязывать свои дурные правила и рушить многолетние устои. На Слизерине чтят традиции. Надеюсь, что попаду туда, как мой отец и отец моего отца. У Гарри сложилось впечатление, будто Леон думает, что он обязательно попадет на Гриффиндор. Вот уж дудки! Он собирался учиться на Рэйвенкло, и уж этот маленький зазнайка не мог ему помешать. Правда, ему стало интересно, где же обучались другие великие волшебники, которых он собирался превзойти. – А Сам-знаешь-кто где учился? – спросил Гарри. – Темный Лорд? На Слизерине, – с какой-то странной интонацией в голосе заметил Леон, скрестив руки на груди. – Как и все его сторонники. Крэббы, Мальсиберы, Макнейры, Лестрейнджи... – Гойлы и Розье, – вставила Пейсли. Энтони и Леон смерили её холодными взглядами. – Лестрейнджи? – переспросил Гарри, заерзав на своем месте. – Ты имеешь в виду Беллу Лейстрейндж? – Что-то ты знаешь, маглорожденный, – кивнул Леон с некоторым одобрением. – Беллатрикс, её муж Рудольфус и его младший брат Рабастан. Они были самыми рьяными последователями Лорда и сели в магическую тюрьму Азкабан после его падения. Не захотели отречься. – Падения? – спросил Гарри. У него голова кружилась от избытка информации, и он не знал, как уместить всё в свою память. Он услышал столько фамилий, и ему хотелось немедленно отправиться в библиотеку и всё узнать. – Шла великая магическая война, – сказала Пейсли, невозмутимо дернув плечом. – Тот-Кого-Нельзя-Называть почти полностью подчинил себе магическую Британию. Во время одного из рейдов, он пришел к Поттерам, Лили и Джеймсу, в Годрикову впадину. Они были членами Ордена, противоборствующей организации. По всей видимости, Сам-знаешь-кто пытался завербовать их, но они отказались. Тогда он убил их смертельным проклятьем и хотел расправиться с их годовалым сыном, Гарри, но не смог, оставив на лбу лишь отметину в виде молнии. После чего он исчез, – помолчав, добавил девочка. – Об этом ты можешь прочитать подробнее в книге «Развитие и упадок темных искусств», если захочешь. Это часть нашей великой истории. Гарри подумал, что обязательно захочет. – Темный Лорд вернется, – подал голос Гойл, окончательно покончив с печеньем. Теперь у него были необычайно задумчивые глаза. – Отец говорит, это вопрос времени. У него всегда был какой-то план, вряд ли он исчез случайно. – А где сейчас Гарри Поттер? – спросил Гарри. – Где-то у маглов, – сказал Розье, равнодушно пожимая плечами. – Дедушка говорит, что Гарри Поттер не такой уж феномен. Просто Лорд ослаб из-за того, что использовал запретную магию. О том, что существует магия, которую в принципе нельзя применять, Гарри, конечно, слышал впервые, однако эта информация показалась ему очень важной. Это было совсем не то, что рассказал Флитвик. Он говорил, что нельзя колдовать несовершеннолетним, но не говорил, что есть магия, которая под запретом для всех. – Запретную? – переспросил он. – Не знаю, какую именно, – качнул головой Леон. – Мне не всё рассказывают. – Бьюсь об заклад, тебе вообще ничего не рассказывают, – заметила Пейсли, и тут в купе постучались. – А вот и тележка. – Надеюсь, мы не попадем на Рэйвенкло, а то придется терпеть эту всезнайку ближайшие семь лет, – сказал Леон, наклонившись к Гарри, и тоже вышел из купе, позвякивая кошельком в кармане. Гарри, которому мама отдала все выменянные деньги, тоже вышел, чтобы посмотреть, какие товары есть в тележке. Чего там только не было! Сдобные котелки, тыквенное печенье, драже с любым вкусом, перечные чертики... Внимание Гарри привлекли шоколадные лягушки, и он приобрел сразу две коробки. Сделав покупки, они вернулись в купе. Гойл набрал столько еды, что голова кружилась. Закуски еле умещались в его руках, и мальчик сразу принялся вскрывать упаковки и отправлять сладости в рот. Розье взял себе жвачку «Друбблс» и теперь пытался выдуть огромный синий пузырь, Пейсли прихватила «Пёстрые пчелки». – Сразу голову кусай, – предупредил Гойл, заметив в руках Гарри коробки лягушек. – А то упрыгает. По всей видимости, он не заговаривал без веских причин. – А тут ещё карточка, – заметил Гарри, откусив трепыхающейся лягушке голову. Она была очень вкусной и растекалась по рту, как густой горячий шоколад. – Кто это? – Мерлин, – со знанием дела ответил Розье, искоса взглянув на картинку со старым бородатым волшебником. – Великий волшебник времен короля Артура. Кстати, тоже со Слизерина. – А это? – Гарри вскрыл ещё одну упаковку и показал вторую карточку. – Ньют Саламандер, – откликнулся Леон — пузырь лопнул и прилип к его лицу. Так что мальчик принялся усиленно тереть свои губы. – Он с Хаффлпаффа, правда, его исключили после инцидента. Известный магозоолог. Теперь Леон, перемазавшись в жвачке, уже не выглядел таким аристократом, но Гарри сразу понял, что Гойл обязательно задаст ему трепку, если он попробует посмеяться над долговязым мальчишкой. – Мне казалось, ты сидел в другом купе, – сказала вдруг Пейсли, отправляя в рот одну из пчелок. – Там мой вездесущий брат, – вздохнул Леон, окончив вытирать лицо. – С тех пор, как Феликс стал старостой, покоя от него нет. – Феликс классный, – заметил Гойл. – Когда не живешь с этим тираном в одном доме, – пробурчал Леон. Гарри вспомнил, как Леон заставил Энтони поднимать тяжелые чемоданы, но ничего не сказал. – Что тут у тебя, пушистик? – оживилась Пейсли, заметив, как Пэн вынырнул из укрытия, учуяв запах сладкого. – Можешь поиграть, если хочешь, – ответил Гарри. По природе он не был жадным и делился достаточно легко. Остаток поездки они по очереди играли с Пушистиком, кормили его «Пёстрыми пчелками» и щекотали. Леон разошелся и угостил Гарри жвачкой, и Стайлс наловчился выдувать синие пузыри, летающие по воздуху точно шары. Они играли до тех пор, пока в купе не вошел высокий юноша с серебристо-зеленым галстуком. На груди у него блестел значок старосты, серьезные глаза внушали легкий трепет. Он был очень похож на Леона, из чего Гарри сделал вывод, что это тот самый тиран Феликс. – Что за беспорядок Вы тут устроили? – спросил Феликс, оглядев летающие по купе шары жевательной резинки, а также обертки от конфет и умирающего от переедания пушистика. Он подхватил его на руки, надавил на брюшко, и изо рта у него вылетел недоеденный кусок конфеты. Вид у старшего Розье теперь был крайне недовольный. – Через десять минут прибываем на станцию, переоденьтесь. Чемоданы оставьте, их принесут в школу эльфы. А это, – староста взмахнул пушистиком. – Я изымаю. – Да, он просто давно хотел такого, – протянул Леон, когда дверь в купе захлопнулась. Если бы Феликс был в купе, вероятно, он устроил бы брату трепку. – Не переживай, я вытащу его обратно, когда Феликс будет спать. Ну что, дамы вперед? – Это глупо, – покачала головой Пейсли. – Я переоденусь в туалете, а Вы здесь. С этими словами она подхватила свои вещи и покинула купе. – Я бы сказал, что буду скучать по ней, но это ведь неправда, – заметил Розье. Гарри подумал, что Леон из тех людей, которым всегда есть что сказать. Тем не менее, мальчик показался ему неплохим, даже несмотря на то, что он с пренебрежением относился к маглорожденным (что бы это ни значило). Когда они закончили переодеваться, поезд уже прибыл на станцию. В коридоре образовалась жуткая толпа, но Леона это не смутило. Он велел Энтони идти напролом, а им оставалось только следовать за ним. На платформе было темно. Пахло холодом, и Гарри поежился, закутываясь в мантию. Леон старался выглядеть невозмутимым, но у него от холода стучали зубы. Пейсли заприметила в толпе какую-то девочку и побежала здороваться. Неожиданно во тьме появился огромный силуэт. Чудовище! Но раньше, чем монстр успел напугать Гарри, мальчик понял, что это просто мужчина исполинских размеров с густой бородой. – Первокурсники! Идите ко мне! – пробасил он, и его голос показался Гарри весьма добродушным. – Меня зовут Хагрид. За мной, за мной! Великан взмахнул огромной ручищей, и кучка детей сразу отделилась, чтобы примкнуть к нему. Гарри, не теряя ни минуты, последовал за великаном. Ему не хотелось потеряться в темноте. Узкая дорожка, по которой они шли, казалась скользкой, Гарри всё время на кого-то натыкался, единожды чуть не упал. Леон исчез из виду, но зато Гарри видел Энтони, и это немного успокаивало. – Сейчас Вы увидите Хогвартс, – объявил великан, и Гарри изо всех сил уставился вперед, пытаясь понять, где же находится его таинственная школа. Через секунду он выдохнул — они стояли на берегу озера, а за ним возвышался величественный замок. Окошки светились, словно перламутровые, многочисленные башни высились друг над другом, были даже бойницы. Гарри, представлявший свою школу поскромнее, не мог унять восхищенную дрожь. – Все садимся в лодки, – скомандовал Хагрид, указывая на небольшую флотилию лодочек у берега. – По четыре человека. Леон и Энтони исчезли из виду, Пейсли примкнула к толпе хихикающих девочек, Гарри заметался по берегу, не зная, к кому присоединиться. Наверное, он мог поехать в одиночестве, однако теперь Гарри не мог отыскать свободную лодку. – Иди сюда! – окликнул его чей-то дружелюбный голос, и Гарри увидел, как ему машет светловолосый мальчик. На лодке он был не один, с ним сидели ещё двое, рыжий парнишка и смуглая девочка. – Забирайся скорее! Стуча зубами, Гарри вскарабкался в лодку, и она тут тронулась с места. Хагрид плыл впереди, освещая путь большим фонарем — он один занимал все четыре места в крошечной лодке. – Спасибо, – пробормотал Гарри, когда его зубы перестали стучать. – Пустяки, – приветливо улыбнулся мальчик. – Меня зовут Найл Хоран. Мальчик протянул Гарри свою ладошку, и Стайлс незамедлительно её пожал. – А я Гарри Стайлс, – представился он. – Очень приятно, – улыбнулся Найл и кивнул на рыжего мальчишку. – Мой друг Тедди. А это Шайна. С ней мы познакомились в поезде, – объяснил он. – Скорее бы добраться до Хогвартса, умираю с голоду. Теперь, когда Найл вспомнил про еду, Гарри почувствовал, что тоже страшно проголодался. Последние закуски они скормили пушистику, что и привело его к обмороку. – А я думал, сперва будет распределение, – произнес Гарри, кутаясь в мантию. – Оно короткое, – пожал плечами Найл, еле заметно рассмеявшись. – Да и чего распределять, я точно буду на Хаффлпаффе, как и все члены моей семьи. А ты..? Гарри смутился. – Я — маглорожденный, – произнес Гарри негромко. – Правда? – глаза Найла округлились и стали даже ещё больше, чем были раньше. – Ух ты! А Тедди полукровка, но он ничего про маглов не знает. И какие они? Такое внимание сбило Гарри с толку окончательно. Он ожидал, что мальчик из чистокровной семьи, отреагирует на его статус так же, как Леон Розье. Найл, впрочем, выглядел очень дружелюбным, и Гарри подумал, что было бы неплохо попасть на его факультет. – Вполне обычные, – неуверенно произнес Гарри, пытаясь сосредоточиться. Рядом с ними что-то плеснуло, и они вжались в лодку, синхронно подумав, что под водой живет чудовище. Они плыли по тоннелю, и лодки очень тесно сгрудились. – У них портреты не разговаривают, – заметил рыжий, осторожно выпрямившись. – А у Вас что, разговаривают? – недоверчиво спросил Гарри. – Конечно, – кивнул Найл, вновь рассмеявшись. Создавалось впечатление, что у него очень легкий характер. – У меня дома целая куча портретов родственников, и они всё время говорят, говорят и говорят. Некоторых лучше бы я не слышал. Гарри подумал, что точно сможет его удивить. Теперь они плыли мимо зарослей плюща, и Стайлс едва мог различить фонарь Хагрида. По крайней мере, они не слишком отстали и плыли не самыми последними. – Маглы не пользуются совами, – сказал Гарри, как бы между прочим. – Неужели? – спросил Найл изумленно и принялся тормошить Гарри за руку. – И как же они общаются? – По телефону, – улыбнулся Гарри. – А что такое теле... – Найл замолчал, выпустив его руку и уставившись на пристань. Гарри проследил за его взглядом и тоже притих. По всей видимости, они были где-то под замком. Хагрид прошел вперед, освещая путь огромным фонарем, раньше стоявшим на носу его лодки, первокурсники следовали за ним по пятам. Они поднялись по лестнице, оказались на темной лужайке, влажно блестевшей от росы. Теперь путь был совсем недолгим. Миновав ещё одну лестницу, они оказались у огромной двери. Хагрид громко постучал, и дверь тут же распахнулась. Гарри увидел волшебницу, очень высокую и на вид ужасно строгую. Темные волосы были убраны в тугой пучок, изумрудно-зеленая мантия оказалась застегнута на все кнопки. Стайлс сразу понял, что с ней не забалуешь. – Вот и первокурсники, профессор МакГонагалл, – сказал Хагрид, указывая на жмущуюся к нему толпу. – Как раз вовремя, Хагрид, спасибо, – сухо поблагодарила волшебница и развернулась. – За мной. Она повела их через огромный зал, настолько большой, что у Гарри захватило дух. Он вновь увидел Гойла и Розье, но предпочел оставаться там, где был, рядом с Хораном, от которого веяло чуть сумбурным теплом. Они миновали дверь, за которой гуляли чьи-то голоса, и оказались в маленьком зальчике, где профессор остановилась. – Добро пожаловать, – произнесла волшебница, сурово оглядев присутствующих, и дети испуганно притихли. – Меня зовут профессор МакГонагалл. Через несколько минут я вернусь за Вами и поведу на отбор, где Вас распределят по факультетам. Всего их четыре. Гриффиндор, Хаффлпафф, Рэйвенкло и Слизерин. Вам предстоит потрудиться, чтобы не опозорить имя своего дома. Ваши успехи принесут факультету очки, за Ваши проступки факультет будет очки терять. В конце года факультет, получивший большее количество очков, выиграет соревнование. Это большая честь для каждого дома. Будьте достойными учениками своего факультета. Ведите себя тихо, скоро начнется церемония, – предупредила она, прежде чем покинула зал. То ли в маленьком зале было душно, то ли они за полминуты проглотили весь воздух, но Гарри беспокойно заерзал. Не то чтобы он сомневался в себе, однако волнение всё-таки нарастало. Если не Рэйвенкло, то куда? Неужели на Гриффиндор, где учатся крысеныши, не чтящие законы магического мира? Хуже и быть не может! Или на Хаффлпафф? Но Розье сказал, что там одни идиоты. Правда, Найл хотел на Хаффлпафф, и на идиота он не был похож... Прерывая свои размышления, Гарри заметил, что и другие ученики беспокоятся, испуганно перешептываясь, даже Розье и Гойла, в поезде источающие уверенность, и это немного придало ему уверенности. – Нервничаешь? – спросил Найл. Гарри чуть не подпрыгнул, совсем позабыв, что устроился рядом с мальчиком, с которым познакомился на лодке. Он казался очень милым и дружелюбным. – Немного, – отозвался Гарри с беспокойством, чувствуя, что Найл над ним не посмеется, если он расскажет о своем страхе. – Я не очень хочу на Гриффиндор. – Почему ты считаешь, что попадешь на Гриффиндор? – спросил Найл. – Мне сказали, что туда попадает много маглорожденных, – ответил Гарри. – Туда попадают благородные и смелые, чистота рода тут не при чем, – успокоил его Найл. – На Хаффлпаффе тоже учится много маглорожденных и полукровок, да и Рэйвенкло принимает таких учеников. Это не обязательно будет факультет львов. Гарри немного успокоился. Значит, для него закрыт только Слизерин, где учатся такие, как Розье и Гойл. Но он не успел подумать об этом, как следует, потому что профессор МакГонагалл уже вернулась и повела их на отбор. Не прошло и минуты, как они оказались в Большом Зале, самом волшебном месте на свете. В воздухе над длинными столами — их было четыре и за ними уже сидели старшекурсники — летали тысячи свечей. В конце зала стоял другой стол, за которым разместились преподаватели. Там же находился странный предмет, напоминающий песочные часы. Только сосудов было четыре, и песок в них был красным, золотым, синим и зеленым. Потолок напоминал звездное небо, и сперва Гарри подумал, что они действительно находятся в зале без крыши. Однако Большой Зал был теплым, поэтому Гарри уверился, что это какие-то чары. Профессор МакГонагалл вынесла табурет и положила на него старую-старую шляпу. На ней было так много заплаток, что любой нормальный человек выкинул бы эту шляпу, едва завидев её. Однако все присутствующие смотрели на шляпу с необычайным вниманием, и Гарри решил, что не всё с ней так просто. Несколько секунд было тихо, а потом шляпа вдруг встрепенулась и запела. У Гарри голова пошла кругом. Он изо всех сил пытался прислушаться к тому, что пела шляпа, но она только бахвалилась, и Гарри подумал, что, скорее всего, это просто торжественный гимн. В гимне говорилось о том, как Годрик Гриффиндор, Ровена Рэйвенкло, Хельга Хаффлпафф и Салазар Слизерин основали школу и выбрали себе в ученики магов со способностями, которые сами ценили больше всего. Когда шляпа закончила петь, профессор МакГонагалл выступила вперед, держа в руках свиток пергамента. – Я буду вызывать Вас по-одному, а Вы сядете на табурет и наденете шляпу. Приступаем. Аллен Роуз. От толпы отделилась маленькая девочка, бодро подошла к табурету, схватила шляпу, села и опустила её на голову. Шляпа упала ей на лицо, и Гарри подумал, что это, должно быть, очень страшно. Однако не прошло и секунды, как шляпа истошно завопила: – ГРИФФИНДОР. Крайний левый стол взорвался аплодисментами, и девочка бодро присоединилась к своему факультету. Шеренга первокурсников быстро уменьшалась. Найла Хорана, как он и предполагал, отправили на Хаффлпафф, Энтони Гойла — на Слизерин. Туда же определили сияющего от гордости Леона Розье. Пейсли Прингл прошествовала за стол Рэйвенкло. У Гарри неприятно похолодели руки. Осталось всего несколько человек. – Стайлс Гарри, – крикнула МакГонагалл, и Гарри медленно пошел к табурету. Его судьба должна была решиться в считанные минуты, при том на глазах у всей школы. Он сел на табурет, опустил шляпу на голову, и она тут же накрыла всё его лицо. Стало темно, как глубокой ночью. – Ты очень амбициозный, – шепнула шляпа ему в ухо. – Не остановишься ни перед чем, если что-то вобьешь себе в голову, и я знаю, куда лучше всего тебя определить. СЛИЗЕРИН. Гарри поднялся на ватных ногах. Второй справа стол поприветствовал его аплодисментами, при том весьма бурными, и Гарри пошел к нему, пытаясь понять, что произошло. «Но ведь этот факультет принимает только чистокровных», – изумленно подумал он, пытаясь найти свободное место. Ему казалось, что однокурсники отвернутся от него, и придется одиноко сидеть в конце стола, однако Слизеринцы смотрели на него весьма дружелюбно. Староста факультета Феликс Розье, чей значок сиял еще ярче, чем в поезде, помахал ему рукой и указал на место рядом с собой. – Садись, садись, – поторопил он его. – Теперь-то у меня не забалуете. – А никто и не собирался, – протянул его младший брат, сидящий напротив, и посмотрел на Гарри с долей восхищения и ужаса. – Слизерин! Невероятно! А я думал, ты попадешь на Гриффиндор... Про это Стайлс даже слышать не хотел. – Что значит амбициозный? – требовательно спросил Гарри у Феликса, не обращая внимания на Леона. – Амбициозный? Это значит честолюбивый, настойчивый, – живо ответил староста, легко улыбнувшись. – Значит, что ты не остановишься ни перед чем, если у тебя поставлена честь. – Шляпа сказала так же, – кивнул Гарри, чуть-чуть нахмурившись. – Но я думал, что я талантливый и одаренный. Феликс от души расхохотался. – Поверь, на Слизерине учатся не менее талантливые волшебники, чем на Рэйвенкло. Тебе понравится, – успокоил его Феликс, и Гарри немного полегчало. – О, вот и последний счастливчик. Сейчас выйдет директор, Альбус Дамблдор. Старый седовласый волшебник, сидящий в центре преподавательского стола, поднялся и, улыбнувшись, удовлетворенно кивнул. У него были очки половинки и длинный крючковатый нос. – Добро пожаловать в Хогвартс. Пусть начнется пир! Зал одобряюще похлопал, и Гарри похлопал вместе со всеми, а уже через секунду столы оказались переполнены всевозможной едой. Гарри, обожавший стряпню своей мамы, не мог не признать, что здешние блюда выглядят превосходно. Стейки, отбивные, жареные цыплята, жареный и вареный картофель, горошек, пюре, ростбиф... Гарри накинулся на цыпленка, когда его взгляд наткнулся на мятные леденцы. – А это здесь откуда? – спросил он у Феликса. Староста казался ему самым дружелюбным за столом. Его однокурсники сейчас больше интересовались едой, однако у Гарри сложилось впечатление, будто они мало отличаются от Леона и Тони. – Мятные леденцы появляются среди главных блюд каждый год, – просто ответил Феликс, обильно поливая свое картофельное пюре мясным соусом. – Мне кажется, Дамблдор считает это забавным. – А как он наколдовал столько еды? – поинтересовался Гарри, с легким восхищением взглянув в сторону преподавательского стола. Он увидел, что там сидит Хагрид, профессор МакГонагалл, профессор Флитвик, профессор Дамблдор, и ещё несколько незнакомцев, тоже относящихся к числу преподавателей. Интереснее всех выглядела волшебница, напоминающая стрекозу из-за огромных очков. У нее была цветная шаль с кисточками. – Наколдовать еду невозможно, – улыбнулся Феликс. – Её готовят эльфы. Они же перемещают её в зал по его команде. – То есть Дамблдор не так уж силен? – спросил Гарри, делая мысленную пометку узнать, кто такие эльфы. – Именно так, – агрессивно кивнул парень с торчащими наружу зубами, чуть не подавившись картошкой. – Дамблдор — просто старый прохвост... – Флинт, ешь свой картофель, – холодно проговорил Феликс и снова обратил взор на притихшего Гарри. – Наш директор — один из самых могущественных волшебников всех времен. Однако есть разделы магии, которые неподвластны даже ему. Ты узнаешь подробнее во время занятий. Гарри удовлетворенно кивнул. Сейчас его куда больше интересовал жареный картофель и йоркширский пудинг. Из стены вдруг выплыли полупрозрачные существа, радостно переговаривающиеся друг с другом, и Гарри сразу понял, что это призраки. Дети сразу оживились, стали разговаривать еще активнее. К столу, где сидел Найл, подлетел веселый монах. Мимо стола Рэйвенкло пронеслась печального вида дама. Гриффиндорский стол не обделил вниманием призрак в трико. К ним же подплыло приведение с пятнами крови на одежде. У него были пустые глаза и очень костлявое лицо. На миг Гарри стало жутко, прежде чем он понял, что призрак не может причинить ему вред. – Почему у Вас пятна крови на сюртуке? – спросил Леон, отрываясь от своего стейка. – Вас закололи? – Никто не может заколоть Барона, – гневно сверкнул глазами призрак. – Но у Вас колотая рана, – заметил Гойл. Барон злостно посмотрел на учеников своего дома и, не говоря ни слова, растворился в столе. Мальчик, которого староста назвал Флинтом, сообщил, что это первый раз, когда Барон так быстро исчез. – Мальчики, не раздражайте Барона, – сказал староста, особенно строго взглянув на младшего брата. Леон еле слышно застонал. – Когда он не в духе, то гремит цепями. Горячее сменилось десертами, и Гарри, уже решивший, что в него не влезет ни кусочка, наполнил свою тарелку шоколадными эклерами и бисквитами с нежным кремом. Гойл снова его удивил. До отвала наевшись в поезде, он с невероятной быстротой поглощал фруктовый торт, пироги и мороженое. Когда тарелки опустели, Дамблдор вновь поднялся с кресла. – Я хочу предупредить первокурсников, что ходить в лес за территорией школы — запрещено, – громко объявил он. – Также не следует колдовать в коридорах. Мадам Хутч расскажет Вам, когда начнутся тренировки по квиддичу и отборочные испытания. Пятикурсникам и семикурсникам желаю удачной сдачи СОВ и ТРИТОНов. О прохождении стажировки можете узнать у деканов своих факультетов. А теперь, гимн! Раньше, чем Гарри успел спросить у старосты, что такое квиддич, СОВ и ТРИТОНы, Дамблдор взмахнул палочкой, и в воздухе повисли слова. Все начали петь, при чем каждый на свой мотив, что создавало ужасную какофонию, но Дамблдор был так доволен, что это продолжалось не меньше десяти минут. Когда пение, наконец, стихло, директор позволил ученикам разойтись по своим постелям. Старосты встали первыми, за ними тут же последовали первокурсники. Феликс повел слизеринцев в подвалы, где, скорее всего, было очень холодно, но Гарри так разомлел от еды, что ему было очень тепло. Он заметил, что Леон старается держаться от брата подальше, хотя Феликс показался ему замечательным. На лестнице староста предупредил, что они часто меняют направления, а портреты любят сбивать с толку. У Гарри немного слипались глаза, но он упорно пытался рассмотреть двигающиеся картинки. Вскоре они подошли к каменной стене, около которой Феликс остановился, словно привел их, куда нужно. – Пароль на эту неделю: Йед Приор. Стена моментально отъехала в сторону, и Гарри увидел длинный проход, в конце которого виднелся свет. Феликс махнул рукой, чтобы поманить первокурсников за собой, и они снова двинулись за ним. Пройдя по коридору, первокурсники оказались в широкой гостиной с низким потолком. С него свисали лампы на серебристых цепях, таинственно покачивась. Камин с красивой резьбой приветливо потрескивал огнем. Сейчас кресла были пусты, но Гарри мог представить, как ученики сидят рядом с камином и делают уроки. Стены были сделаны из дикого камня. Феликс указал им двери в их спальню. Девочки ушли в свое крыло, а мальчики проследовали по указке Феликса за тяжелую дверь, открыть которую сумел лишь Гойл. Они прошли по узенькому коридору и оказались в просторной спальне — их чемоданы уже лежали рядом с кроватями. Сов, по словам Леона, уже отправили в совятню. За окнами было какое-то зеленоватое свечение, и Гарри удивленно подошел поближе, чтобы его рассмотреть. Мимо него проскользнуло щупальце. – Мы... мы под озером, – ошеломленно произнес он. – Серьезно? – выпалил Леон, а уже через секунду Гойл и трое других мальчишек припали к стеклу в попытке что-нибудь рассмотреть. Мимо окна пронеслась стайка рыб, а потом они увидели существо, напоминающее бледную девушку с рыбьим хвостом. Оно исчезло почти сразу, прячась за широким валуном, однако Гарри мерещилось, будто он видит длинные змеевидные волосы. Несколько минут они наблюдали за морскими обитателями, после чего сон начал потихоньку подкрадываться к мальчикам, и они разлеглись по постелям. Гарри задвинул темно-зеленый балдахин, выдохнул и счастливо заснул под тихий плеск озера за окном. В его голове не было никаких мыслей.