Крайт

Декабрь начался с первым снежком, хрустко скрипящим под ногами, и Гарри почувствовал, как медленно уходят его переживания о будущем. Он не напоминал Феликсу о его обещании, прекрасно зная, что староста всё выполнит, когда придет срок, но и сам старался практиковаться так часто, как только мог. Выпросив у Пинс пособия по Травологии и Зельям, Гарри пытался подтянуть сложные предметы, и даже смог принести факультету несколько очков, несмотря на то, что дисциплины, не связанные с заклинаниями, давались ему на порядок сложнее. Неутомимый Леон не понимал, почему Гарри так беспокоится о разной ерунде. Он пытался показать себя лишь на уроках ЗОТИ, а на других предметах довольствовался тем, что ему помогали Гарри, Энн и Луиза. За защитой он обращался к верному Гойлу и вообще устроился вакантно, буквально ничего не делая при этом. Гарри почти завидовал его беззаботности. Наблюдая, как Леон играет с Чайной, мистером О'Хара, Лапушкой и другими кошками, он только тихонько вздыхал, понимая, что не скоро сможет себе такое позволить — только баловал Озму совиными печеньями. К зиме Энтони Гойл немного раскрылся и перестал бояться собственной тени. Он уже сам просил Гарри об уроках, и ему для этого почти не нужна была помощь языкастого Леона. Тони также сблизился с Киной и иногда улыбался ей, когда они пересекались в общей гостиной. Когда за ужином ей не досталось малиновое пирожное, случилось невероятное — Тони, изрядно покраснев и посомневавшись, всё-таки протянул ей одно из большой кучи, что успел схватить. Шерон громко умилилась, Маркус сделал вид, будто его тошнит. Хогвартс постепенно преображался. Появилась огромная ель из Запретного Леса, украшенная золотыми лентами и огромными блестящими шарами. Тут и там повесели омелу, красные банты с загнутыми концами, поющих ангелов. Гарри не мог налюбоваться на всю эту красоту и старался задержаться в Большом Зале подольше, чтобы насладиться зрелищем. Гостиные факультетов тоже украсили. По традиции, всё в гостиной Слизерина было серебристо-зеленым, но выглядело так изысканно, что никто не нашел в себе силы возразить. И, главное, не хотел. Несмотря на то, что нагрузки у первокурсников были большие, занятия стали намного интереснее, и Гарри веселился от души почти на каждом уроке. В гостиной тоже стало значительно веселее, многие старшекурсники были взбудоражены, постоянно шептались и смеялись, и скоро Стайлс понял, в чем причина. – На Рождественские каникулы в Хогвартсе хорошо, – рассказывала Маккена Стрэндж с последнего курса, поджав под себя ноги и завернувшись в темно-зеленый плед. Сегодня была её очередь следить за порядком, но она никогда не была с ними слишком строга. – Пир просто потрясающий, домовые эльфы сами себя превосходят. Снимают запрет на фейерверки и чудо-хлопушки, – мечтательно протянула она. – Невероятно красиво. После того, как младшекурсники уедут на каникулы, состоится традиционный Рождественский бал. А потом и старшекурсники смогут отбыть на Хогвартс-экспрессе. Гарри очень хотелось посмотреть на всю эту красоту, — наверняка волшебные фейерверки ещё лучше, чем обычные, да и чудо-хлопушки он никогда не видел — но мальчик уже очень скучал по маме, поэтому собирался провести Рождество дома. Ему было жаль, что мама не живет поблизости, и у него не получается навещать её так часто, как только можно. Он полюбил Хогвартс всем сердцем, но с мамой они раньше никогда не расставались, и Гарри иногда сильно-сильно по ней тосковал. – А если бы бал проводили прямо сейчас, – произнес вдруг Леон, подгадав момент, когда Маккена отвлеклась на «Ведьмин Досуг», чтобы узнать, какие мантии лучше носить в новом сезоне. – Вот ты бы кого позвал, Стайлс? – Я? – спросил Гарри удивленно и внимательно оглядел присутствующих. В последнее время, отношения с факультетом у него были ровные, но лучше всего к нему относилась Луиза. – Гринграсс. Девочка округлила глаза и указала пальчиком на себя. Было заметно, что воображаемое приглашение ей немного польстило. Во-всяком случае, она сразу выпрямила плечи и заметно зарделась. – Луизу? – спросил Леон, дернув углом губ. – Я не говорю, что она согласилась бы, – мгновенно вскинулся Гарри. – Ты спросил, кого бы Я позвал. А не того, кто бы согласился со мной пойти. – Я не очень против, – пожала плечами девочка, красиво улыбнувшись. Вид у неё всё ещё был довольный, и Леон незаметно фыркнул — девочки змеиного факультета были падки на лесть с малых лет. – Если бы ты первый успел, конечно. Но я бы позвала Роджера, с Гриффиндора. – Этого урода?! – воскликнул Нотт, сжимая кулаки. Луиза посмотрела на него с удивлением, и он тут же отвернулся, игнорируя смешки Мальсибера и хихиканье девочек. – То есть, иди с кем хочешь, – равнодушно протянул он, рассматривая зеленый бант на свисающей вниз лампе. – Мне всё равно. Никакого бала не предвиделось и в помине, а Леон уже успел всех взбаламутить, подумал было Гарри, но вслух ничего говорить не стал, замечая, как Розье растянул губы в змеиной улыбке. – А ты бы кого позвал? – мягко спросил Розье. – Какую-нибудь красотку, – ответил Джеймс, так и не взглянув на однокурсницу. – Мне нравятся девочки с изюминкой. И, что немаловажно, магически одаренные. Я бы пригласил МакКинли. Ухмылка тут же сползла с лица Леона. Он посмотрел на Джеймса с нескрываемым подозрением, на что тот ответил очень пристальным взглядом. – А чего-то это всех так на барсуков тянет, а? – спросил Леон вкрадчиво и перевел взгляд с Джеймса на Гарри. – Кого всех? – медленно спросил Гарри, странно прищурившись. Леон что-то промямлил себе под нос. – А ты сам? Всех спрашиваешь, а сам молчишь. Выкладывай, мистер Розье, интригующая ты личность. – Я бы позвал, мм... я бы... Розье придирчиво оглядел присутствующих. Сейчас в гостиной собрались все первокурсники факультета, и ему было из кого выбирать. Пухленькая Энн Белби грустно теребила косичку. Она знала, что даже на воображаемый бал её никто не пригласит. Пусть её дядюшка и изобрел Волчье Противоядие, нужно было стать раскрасавицей, а на фоне изящной Луизы и задорной Сары она сразу же проигрывала. – Энн, – сказал Леон, наконец, спокойно выдерживая изумленный взгляд девочки. – Я бы позвал Энн. – Энн? – спросил Мальсибер, вытягивая губы в полупрезрительной усмешке. – Да, Энн, – отрезал Леон, посмотрев на Ричарда прохладным взглядом, и мягко кивнул однокурснице. – А ты бы кого позвала? Энн спрятала красное личико в ладошках. Она считала Розье страшным выскочкой, а теперь чувствовала себя очень тронутой. – Ну, я бы... я бы никого не позвала, – робко заметила девочка. – Если бы ты пригласил, я бы пошла. Гарри поспешно спрятал нижнюю часть лица за книжкой, в которой описывались магические травы Великобритании. Кто бы что про Леона не говорил, он был не самым плохим мальчишкой на свете. Просто от него были одни неприятности, как бы Розье ни пытался доказать обратное. Остаток вечера они провели довольно весело. Гойл раскраснелся и отказался отвечать, кого бы он позвал на праздник. Ричард заявил, что пошел бы на бал с Джессикой Смит с вороньего факультета. Кина тоже предпочла отмолчаться. Сара решила, что пригласила бы Николаса, второкурсника с факультета Ровены, а Шантель, посомневавшись, сказала, что позвала бы Эда из барсуков, но только ради шутки. Судя по тому, как хмыкнул Розье, он что-то знал. В один из последних дней учебы, Гарри принес факультету целых десять очков на Трансфигурации. МакГонагалл даже улыбнулась ему, когда он показал ей своего жука, чего раньше первокурсники никогда не видели. Стайлс ещё никогда не чувствовал себя таким довольным. Он тут же отправил матери Озму и попросил придержать сову до его возвращения. Единственное, что беспокоило мальчика — библиотека не выдавала книги на каникулы. Да и колдовать вне школы было запрещено. Гарри был связан по рукам и ногам, не знал, как ему выйти из сложившейся ситуации. Он хотел продолжать практику, выучить новые заклинания — в последнее время Гарри очень продвинулся в своих занятиях, освоил несколько бытовых чар, без которых теперь с трудом обходился. Конечно, у него были большие планы на Рождество, но всё-таки и отставать не хотелось. – Не грусти, – во всю подбадривал его Леон, наблюдая, как Гарри задумчиво измеряет закуток в гостиной шагами. Под мышкой у него была книга заклинаний. – Я разграблю для тебя фамильную библиотеку, и уж мы тогда заживем! Жаль, что ты сам не сможешь её увидеть, – сокрушенно добавил он. – У нас на Рождество устраивают прием, мы бы нашли, чем заняться. – У нас на Рождество тоже весело, – ответил Гарри, вспоминая Рождественские колядки, праздничную ярмарку, огромную ароматную ёлку, добрые гимны, большой ужин, горку подарков на утро. – Если хочешь, можешь приехать к нам на праздник. Мама против не будет. Я и тебя приглашаю, – обратился он к Тони, сидящему рядом в кресле. Он во всю уплетал пирожные. – Будет здорово. Леон ошеломленно рассмеялся и чуть было не сел на стол. Тони поспешно отодвинул свои сладости. – Я? В магловском доме? На Рождество? – нервно хихикнул он и встряхнул непослушными волосами. – Ну ты даешь, Гарри! Такое только ты мог выдумать! – А что такого? – спросил Гарри, заметно нахмурившись, и с громким стуком положил книгу на стол. – Ты со мной вроде общаешься, не брезгуешь пользоваться моей помощью, когда тебе это нужно, а дом мой неожиданно плох. Немного смутившись, Розье встретился взглядом с Гойлом. У Тони был ошеломленный вид и перемазанный шоколадом рот. Ему всегда было немного не по себе, когда атмосфера накалялась. – Как ты себе всё это представляешь... – пробормотал Леон, усиленно жестикулируя сразу двумя руками. – Просто твой дом, понимаешь... твой дом не волшебный. А тут всё-таки праздник... – Вообще-то праздник религиозный. В крайнем случае, коммерческий, – добавил Гарри уже совсем раздраженно. – Но никак не магический. И если кто и знает, как его отмечать, то маглы. Сцены Гарри устраивать не собирался — один раз уже опозорился перед другими Слизеринцами, после первого урока полетов. Представители его факультета были хладнокровными — настоящие змеи, и он не собирался быть исключением. Однако глупый вид однокурсника выводил его из себя. Леон не знал, о чем говорит. Понятия не имел. А Гарри просто не мог молчать, когда был прав. – Что такое Рождество, Леон? – спросил Гарри, скрестив руки. – Праздник, – ответил Леон непонимающим тоном. – А что конкретно празднуют? – уточнил Гарри, изогнув бровь. Леон замешкался. Снова посмотрел на Энтони, но Гойл только головой покачал. – Ну, смену одного периода на другой... – Нет, для этого есть Новый Год, – произнес Гарри, покачав лохматой головой. Леон снова показался ему очень глупым. – Рождество — это Рождение Христа. Я знаю это, потому что мне об этом сказали в магловской школе. Пасхальные каникулы, на которые мы выходим весной, приурочены ко дню, когда он воскрес, – добавил Стайлс, чтобы расставить ещё несколько точек. – Я не берусь утверждать, что это реальное историческое лицо. Сейчас Рождество тесно связано с Санта Клаусом. Это Святой Николай, и вряд ли он был волшебником, – насмешливо добавил Гарри, а потом его взгляд потяжелел. – Это магловский праздник, Леон. Подумай хорошенько, не унижает ли Ваше чистокровное достоинство пышный банкет в честь такого дня. С этими словами он подхватил свою книгу и, ни разу не обернувшись, покинул гостиную факультета, оставляя Леона и Тони ошеломленно переглядываться. Ему не хотелось оставаться в этом серпентарии. Обида жгла грудную клетку. Он так любил это место, так любил свой факультет, декана, даже однокурсников, которые его ненавидели, и всё происходящее казалось ужасно несправедливым. Гарри очень старался. Всё, что он делал изо дня в день, — бесконечно старался. Знал, что не может позволить себе быть очаровательным разгильдяем вроде Леона или застенчивым молчуном, как Тони, потому что сам он — маглорожденный. Гарри любил учебу, любил моменты своего триумфа, и этого всё равно было мало, чтобы стать полноправной частью магического сообщества. Книга тянула его руки вниз. Зачем он вообще так старался? Для чего спешил? Может, нужно было уподобиться остальным, долго разучивать простые чары, не слушать преподавателей, поджигать перья... Нет. Гарри не мог до такого опуститься. Он знал, что просто не сможет смириться с подобной жизнью. Но книгу по чарам всё равно следовало вернуть, поэтому он устремился по коридору к большой деревянной двери. У входа в библиотеку он нос к носу столкнулся с Найлом Хораном, как всегда, завернутым в свой полосатый шарф. У него в руках тоже была книжка. Гарри осмотрел её мельком. «Квиддич с древности до наших дней». Ну, конечно! – Здравствуй, – проговорил Найл дружелюбно. – Ты опоздал. Уже закрыто. – Проклятье, – прорычал Гарри, упав на выступ рядом с дверью и обхватив свою голову. Несчастная книга оказалась на полу. Отряхнув выступ от пыли широким рукавом, Найл сел рядом с ним и чуть опустил свой шарф вниз. Он был достаточно проницательным мальчиком, чтобы понять — книга тут не при чем. – Что-то случилось? – поинтересовался Найл. – А тебе что? – спросил Гарри, не поднимая головы. Раздражение стучало в висках, и Стайлс плохо понимал, как его унять. – Я просто спросил, не надо на меня кидаться, будто я тебя чем-то обидел, – мягко заметил Хоран. Они не говорили с того злосчастного матча, когда Чарли Уизли поймал снитч за десять минут и с триумфом нырнул в обожающую его толпу. Тогда Слизеринцы справедливо оскорбились. Гарри чувствовал, что Найл теперь считает его и весь змеиный факультет прокаженными. Об этом говорили косые взгляды других барсуков. В школе их все считали подлыми, гнусными и очень завистливыми. После этого Гриффиндор с треском разгромил Хаффлпафф. Барсуки были очень подавлены, знамена свернули и быстро ушли с поля. Как и предрекал Гойл, хаффлпаффцы уже не радовались, когда Чарли Уизли выхватил снитч на секунду раньше ловца другой команды. А когда Слизеринцы-первокурсники кинулись высмеивать барсучьего ловца, чуть не началась потасовка. Гарри открыл было рот, чтобы выплеснуть всю грязь, что бурлила у него в душе, но лишь выдохнул, сжал и разжал кулаки, заставил себя замолчать. Сам виноват. Не принял предложение Дамблдора, и нечего теперь поливать грязью факультет. В конце-концов, не все относились к нему с презрением. И он не собирался рассказывать барсучку информацию, которая могла бы скомпрометировать его факультет. – Я поссорился с Розье, – наконец, произнес Гарри, решив открыть часть правды. – Твой лучший друг, – сказал Найл, чуть улыбнувшись. – Не друг он мне, – протянул Гарри, тем не менее, удивляясь осведомленности Хорана. – У Леона нет друзей. Ты либо ему полезен, либо он тебя игнорирует. Нет середины. Найл пожал плечами. – Разве не у всех так? – спросил он резонно. – Розье просто хочет получить что-то конкретное. А другие люди получают положительные эмоции или хорошее времяпровождение. В вопросах дружбы Гарри никогда не копал так глубоко, его такие вещи волновали в последнюю очередь. Найл просто не понимал, какие люди окружали Стайлса. На его факультете, вероятно, такого не было. Но самая главная проблема заключалась в том, что Гарри и сам был таким. Ему хотелось занять свое место и показать всем, какой он на самом деле. Он подходил Слизерину идеально. Размышляя об этом, Гарри издал ворчащий звук. – Я никогда не буду здесь своим, – пожаловался он, неожиданно для себя. – Это не правда, ты уже свой, – сказал Найл, ободряюще коснувшись его плеча. – На каждом занятии тебя хвалят. На Чарах, на ЗОТИ, на Трансфигурации, на Астрономии, на Зельях. Ты точно станешь лучшим учеником школы! – убежденно заметил он. – А меня видел? Я из чистокровных, но не могу даже перо в воздух поднять. Посмешище, – с горечью произнес Хоран, пряча нижнюю часть лица под шарфом. Гарри захлестнула странная волна. И как только Найл мог так про себя говорить, когда у него было огромное преимущество! – Зато ты летаешь! – воскликнул он. – На первом курсе никто так не летает! Ты будто родился на метле! От тебя глаз не оторвать, когда ты летаешь. – Летаю, – повторил Найл, польщено улыбнувшись. Гарри не видел изгиб его губ, но заметил, как засветились глаза. – Летаю, это правда. Но ведь это совсем не то! Полеты даже в программу не входят, – с сожалением заметил Хоран. – Да и мало этого, чтобы занять свое место в магическом сообществе. А вот ты совсем другое дело! У тебя точно всё получится. Невольная улыбка тронула губы Гарри. Он почувствовал себя ужасно виноватым за тот глупый случай, и теперь сам не понимал, что заставило его в тот день ругаться. Ему лишь хотелось, чтобы другие, и Найл в их числе, считали его команду достойной. А он бросился оскорблять Чарли Уизли. – Спасибо тебе, – произнес он искренне. – И прости за... – Уже забыл, – ответил Найл, одергивая шарф, чтобы Гарри видел его ответную улыбку. Послышался резко приближающийся топот чьих-то спешащих шагов. Гарри заметно напрягся, чувствуя, что сейчас увидит кого-то очень знакомого, и через мгновение из-за поворота появился растрепанный и раскрасневшийся Леон. Мантию он застегнул всего на две пуговицы, и теперь она болталась кое-как. У Гарри душа ушла в пятки — если Леон так бежал, не иначе кто-то попал в беду. – Чтоб ты провалился, Стайлс! – обрушился на него Леон, хватая за грудки и встряхивая, точно куклу. – Я переживаю! Ищу тебя по всему замку! Думаю, ты попал в лапы Филча и миссис Норрис, а ты тут милуешься! – Ты можешь кричать ещё громче, и тогда они точно придут сюда, – ответил Гарри, не понимая, какого черта вытворяет этот тип, с которым ему довелось разругаться, и посмотрел на Найла. – Ещё раз спасибо тебе. Увидимся на Травологии? – Конечно! Пока-пока! – широко улыбнулся Найл, явно считая, что конфликт между Гарри и Леоном улажен, и побежал по коридору к лестнице на свой этаж. Несколько секунд Леон и Гарри стояли у библиотеки, прежде чем Стайлс подхватил свою книгу, и они направились к подземельям, прислушиваясь по пути, не идет ли ворчливый завхоз. Библиотека закрывалась с отбоем, и попади они на глаза Филча, у них не было бы оправданий такому позднему выходу из спальни. Конечно, если предприимчивый Леон не выпросил сперва разрешение у Снейпа. На лестнице, ведущей к их гостиной, громыхнуло, и мальчики живо свернули в другой коридор. Идти в обход — затея не из самых умных, поэтому маленькие Слизеринцы терпеливо дождались, пока шум не стих. Это был не Филч, а профессор с деревянной ногой, в шотландской юбке, в котором мальчики признали любимого преподавателя Феликса, профессора Кеттлберна. – Слушай, я подумал про банкет, – завелся Леон, стоило им спуститься в подземелье, и Гарри невольно закатил глаза. – Понял, что ерунда всё это. Мне маглорожденных не так описывали. Деда послушать, так маглы до сих пор с вилами бегают и пытаются всех поработить. Так что я их себе абсолютно другими представлял. Такими как... все эти маглорожденные с Гриффиндора, которые вечно кричат, устраивают беспорядки. А проблема не с чистотой крови, а с воспитанием, желанием адаптироваться, – заявил Розье, знакомо размахивая пальцем, ну точь-в-точь старший брат. – Другие маглорожденные приходят и устраивают свои порядки в мире, который уже сделал шаг навстречу и принял их, чтобы обучать магии. Ты ответил на это предложение взаимностью. А я слышал, как Робин из барсуков говорил, мол, мантии — это прошлый век, – передразнил мальчик. – И что они неудобные, и глупо их носить, да и шляпы нам ни к чему, и на метле летать неудобно. А ведь это традиция! Никому нельзя оскорблять чужие традиции, – категорично заявил он. – Мы же стараемся одеваться, как маглы, когда приходим в их мир. Но не все такие, как Робин. Ты не такой, – заявил Леон ошарашенному Гарри. – Наоборот. И вообще с тобой весело! Ты талантлив, Гарри, это и важно. Джеймс Нотт тут от зависти лопается, что у тебя лучше выходит, чем у него, ну и Мерлин с ним! Он со своей узколобостью ещё погорит, точно тебе говорю, – произнес он и мстительно потер ладони. – И мы будем из первого ряда смотреть. Не зная, что ответить на такую трогательную речь, Гарри нервно рассмеялся. Он не ожидал, что Леон так серьезно отнесется к их ссоре. И, чего он не ожидал вдвое больше, так это понимания с его стороны. Конечно, Леон не был глупым мальчишкой, однако Гарри предпочитал считать его маленьким повесой и не рассматривать всерьез. – Как ловко у тебя сочетаются извинение, оскорбление и желание увидеть крах Нотта. Леон засмеялся. Сейчас он выглядел чуть взрослее своих лет, и смех у него был совершенно немальчишеский. – Я не хотел тебя обидеть, – серьезно произнес Розье. – Я знаю, – кивнул Стайлс. Ему было очень тепло. Стало тепло, ещё когда Розье завел свою тираду, но теперь и вовсе щипало на душе. – Друзья? – требовательно спросил Леон, протягивая руку. – Друзья, – ответил Гарри, крепко пожимая её. Впервые в жизни рукопожатие значило для Гарри так много. Розье от души улыбнулся, и Стайлс почему-то подумал, что Леон — не просто брат Феликса, а вполне себе самостоятельный человек. И это почему-то очень его успокоило, несмотря на то, что старосту он обожал. Мир был восстановлен. Когда Гарри вернулся в гостиную, Тони чуть не задушил его своими объятиями. А потом так расчувствовался, что разрешил Гарри и Леону взять пирожное. Но только одно на двоих, потому что от всех этих ссор у него сильно разыгрался аппетит. У Гарри заметно отлегло от души. Поедая свою половинку пирожного, он искренне наслаждался моментом, даже несмотря на то, что его другу вновь приспичило безумолку болтать. Последние дни в Хогвартсе пролетели незаметно, словно один миг. Занятия быстро закончились, учителя раздали им последние указания, прощальный завтрак оказался превосходным — не хотелось выходить из-за стола. Попрощавшись со старшекурсниками, мальчики набрали на дорогу сэндвичей, долго топтались на заснеженной станции рядом с каким-то поселком, прежде чем подъехал сверкающий поезд. В купе Хогвартс-экспресса они сидели только втроем. Ричард и Джеймс развлекали девочек, но Гарри, Тони и Леону было что обсудить. – Я скучаю по Грегори, – сказал Энтони, расправляясь со сладостями, купленными у пухленькой ведьмы. – Он в Хогвартс пойдет, когда мы на четвертом курсе будем. Вместе с ним будет Винсент Крэбб и Драко Малфой. А... ну и говорят, что Гарри Поттер, – добавил он, откусив шоколадной лягушке голову. – Как думаете, куда он попадет? – К нам или к воронам. Кто мог одолеть Лорда, как не новый Темный Лорд? – произнес Гарри, пытаясь вскрыть упаковку «Сдобных котелков». По купе снова летали синие пузыри — это Леон выдул почти всю жвачку «Друбблс» и теперь гонял их туда-сюда, когда они закрывали обзор. – Да ерунда всё это, – ответил Розье, бросив ногу на ногу. – Что он мог сделать, пока был маленький? Это явно не его личные качества. Просто жахнуло, и всё. – Это ведь не могла быть стихийная магия, правда? – спросил Гарри, дернув упаковку зубами. Он очень пристрастился к «котелкам» после того, как Леон и Тони огорошили его на Хэллоуин. – Выброс связан с сознанием и эмоциями. А ему был всего год. Поттер вряд ли понимал, что происходит. – Но мог испугаться, – сказал Тони со знанием дела. Гарри хмыкнул, вспоминая, как Гойл чуть дух не испустил, когда Чайна внезапно выпрыгнула из его чемодана. – А со страху и годовалый может спонтанно колдовать. – И что он сделает? – спросил Розье насмешливо. – Максимум в воздух поднимет плюшевого медвежонка. А тут... – Да что гадать, – махнул рукой Стайлс. – Увидим своими глазами и поймем, на что он способен. А так... можно что угодно предполагать, а до правды так и не дотянуться. Нас на месте преступления не было. Леон задумчиво отправил в рот конфету. Ему не нравилось, когда он чего-то не знал. Впрочем, и Гарри такие моменты не любил. Правда, ему было мало дел до Гарри Поттера, пока он не стоял у него на пути. – А я новые чары придумал, – сказал вдруг Тони. – О, нет, – застонал Леон. – Придумал? – спросил Гарри, склонив голову чуть в бок. – А ты их проверил? В тот раз стул разлетелся вдребезги. Это случилось почти за неделю до начала каникул. Тони с гордостью сообщил, что придумал новые чары, которые могут украсить любые предметы. Он приволок упирающихся Гарри и Леона в пустой класс, выдвинул стул и объявил, что прямо сейчас сделает его нарядным и Рождественским. Не прошло и секунды, как стул взорвался, из стены выплыл Пивз и принялся вопить так громко, что в пустой класс моментально ворвался Филч. Ошеломленные Гарри и Леон, пережившие в своем воображении не одну смерть от шального заклинания Тони, даже возражать не стали, когда рассерженный завхоз поволок их в кабинет декана. Тот живо выяснил, кто виноват, и на следующее утро несчастный Гойл получил громовещатель. – Я просто ошибся, – ответил Тони с легким возмущением. – Замахнулся на что-то созидающее. В этот раз чары попроще, – успокоил он друзей. – Они портят продукты. – Кому нужны такие чары... – еле слышно пробурчал Леон, но Тони уже вытащил палочку и направил на коробку «Берти Боттс». – Сордида, – четко произнес он, и из палочки вырвалась черная жижа, струей залившая сладости. Гарри и Леон моментально отпрянули в разные стороны, боясь, что черные капли попадут и на них. Жижа залила не только коробочку драже, но и все сласти, что они успели купить. Она была густой и очень черной, точно нефть — покупки безнадежно увязли. – Так и я испортить могу, – произнес Гарри, задирая мантию — жижа стремительно расползалась. – Я думал, продукты покроются плесенью или зачерствеют. – Так и планировалось, – чуть не плача, произнес Гойл. Несомненно, ему было очень жаль испорченные пирожные и печенья. Не говоря уже о том, что его заклинание снова не удалось. – А убрать ты это, конечно, не можешь? – насмешливо поинтересовался Розье у расстроенного Гойла. Тони покачал головой. – Сейчас, – Стайлс вытащил волшебную палочку и уверенно направил её на вязкую черную кляксу. – Экскуро! Черная субстанция вопреки его ожиданиям не пропала, но, по крайней мере, не стала больше. Наложи Гарри заклинание неверно, результат мог быть противоположным. Мальчик прикусил губу. До этого чистящее заклинание ни разу его не подводило. – Может, ты что-то не так сказал? – тревожно спросил Энтони. – Нет, дрянное пятно от жвачки на обивке исчезло, – покачал головой Леон, наклонившись поближе к испорченным сладостям. – Просто на твою жижу обычные чары не действуют. Ты какую-то редкую дрянь здесь разлил. По крайней мере, она не воняет, – утешительно заключил он. – Я думаю, чары слабые, – покачал головой Гарри, убирая волшебную палочку. – Надо кого-то позвать. Не трогайте ничего. Удостоверившись, что экспериментов больше не будет, Гарри оставил друзей одних. В поезде сейчас почти не было старшекурсников, большая часть предпочла остаться в Хогвартсе и готовиться к Рождественскому балу, лишь немногие собирались уехать домой пораньше. К счастью, Гарри нашел в поезде Шерон — она вызвалась сопровождать детей до Лондона в обмен на возможность посетить Косой Переулок — и попросил её выйти с ним. Рассеянно кивнув подружке, староста вышла за Гарри, пытаясь понять, зачем мальчику понадобилась её помощь. Она знала, что в его компании любят немного пошалить — тем более, Шерон хорошо помнила Феликса на первом курсе (он мало чем отличался от своего брата будучи одиннадцатилетним), но в купе староста пришла в откровенный ужас. – Эванеско, – произнесла староста, направив палочку в сторону испачканного сиденья — жижа полностью исчезла. Не успели мальчики выдохнуть с облегчением, как Шерон строго посмотрела на них. – Сегодня даже грифы вели себя хорошо, а Вы... – Это новые чары Гойла, – сказал Гарри виноватым голосом и грустно тряхнул кудрявой макушкой. Он знал, что выглядит очаровательно, когда так делает, и злиться на него невозможно. – Они просто сработали не так. Прости нас, пожалуйста. – В следующий раз расскажу Феликсу, – пригрозила Шерон и, глубоко вздохнув, вышла из купе. Очки она не сняла. Гарри облегченно упал на сиденье. Он предчувствовал, что поседеет до совершеннолетия. – Тони, богом клянусь, ещё раз ты подобное устроишь... – Ладно-ладно, – Гойл виновато поднял руки и вдруг заерзал на сидении. – Думаете, это ещё можно есть? До Лондона они добрались без приключений. Тем более, староста дважды заходила, чтобы проверить, не устроили ли они очередное безобразие. Гарри сердечно попрощался с друзьями, обменялся обещаниями писать почаще, и принялся выискивать маму в толпе. Она ждала его на перроне, в теплой вязаной шапочке, и когда Гарри, наконец, обнял её, то почувствовал, что все заботы и невзгоды отодвинулись на задний план. Он, наконец, был дома.