Крайт

Зимние каникулы Гарри провел замечательно. Они с мамой много гуляли, катались на коньках по замерзшему озеру, он играл в снежки с соседскими ребятами, построил с десяток снеговиков вокруг дома. Мама сильно соскучилась и была очень рада его видеть. Она готовила так много его любимых сладостей, что Гарри чувствовал себя приятно пополневшим. Дасти и Озма по-прежнему недолюбливали друг друга, но Гарри, тосковавший по кошке в Хогвартсе, почти всё время гладил её, заставляя свою важную сову ревновать. Рождество прошло превосходно. Гарри получил от мамы теплую пижаму и удобные тапочки для школы, а также набор карандашей и несколько цветных ручек для черновиков. Пусть домашнее задание и конспект нужно было писать пером, Гарри хотя бы черновик мог вести, как удобно, и потом переписывать. Маме он купил изящную заколку в торговом центре с красивыми цветными камушками. Энн была растрогана до слез. С друзьями Гарри продолжал поддерживать связь. Розье писал ему чуть ли не каждые три дня, Стайлс едва успевал отвечать на его письма. Гойл написал единожды, и это была красивая открытка с поздравлениями. В постскриптуме он написал, что придумал новые чары музыки, но они заставили его с ног до головы покрыться несмываемой сажей — отец был в ярости и на два дня запер его в комнате, разрешая только маленькому Грегори и домовушке навещать его. На Рождество друзья обменялись вкуснейшими сладостями. Гарри отправил друзьям магловские, они ему — волшебные, так что Стайлс смог угостить маму своими любимыми сдобными котелками, а также шоколадными лягушками, излюбленной жвачкой Леона и всем, что так нравилось Тони. Учитывая, что Гойл обожал все сладости волшебного магазина, сверток был увесистым. Утром, когда Гарри в Рождественской пижаме вышел, чтобы проверить носок, в окно уже стучалась назойливая птица Розье. – Похоже, у тебя появился действительно хороший друг, – со смешком заметила мама, впуская птицу в гостиную. Сова покружила вокруг стола, царственно опустилась и протянула лапу. Гарри взял письмо, ссыпал птице совиного печенья Озмы — его любимица оскорбленно ухнула — и углубился в чтение. Дорогой Гарри, От этого Феликса нет никакого покоя! Стоит на минутку примоститься у двери, чтобы подслушать, что говорят в гостиной, как этот тип появляется из ниоткуда и накладывает на меня летучемышиный сглаз. Одно из этих мерзких созданий укусило меня за ухо! Но я стойко это вынес. Отец узнал про все мои проступки (угадай, от кого) и сказал, что не подарит мне новую метлу на день рождения. А на Рождество я получил новые весы! Надеюсь, тебе и Тони повезло больше... Из хороших новостей: я уволок из фамильной библиотеки книгу старинных заклинаний. Как я упоминал ранее, у деда начался маразм, вряд ли он о ней вспомнит. Так что теперь заживем! Иногда старик гладит меня по голове и зовет Эваном. Жуть. Кандидатки в невесты Феликса приходили на Рождественский прием. Он поцеловал каждой руку. Фу! Жду, когда ты ответишь на предыдущее письмо и шлю это следом. Желаю тебе счастливого Рождества и хорошего Нового года. Искренне твой, лучший друг в целом свете и крайне талантливый волшебник, Леон Розье. 25 декабря, Розье-манор. P. S. На торжественном приеме у Гринграссов видел твоего барсука. Сказал ему, что у него толстые щеки, и не я один так думаю. Думаю, намек он понял. Не благодари. – Я и не собирался благодарить, – проскрипел Гарри, складывая письмо в четыре и убирая обратно в конверт. – И почему Розье думает, что оскорбления — это комплименты? – Мальчик стесняется показывать свои чувства, это нормально, – сказала мама, сидя в кресле с ногами. С утра она выглядела уютной — сегодня они встали чуть попозже, с Рождественского ужина осталось много еды. – С возрастом это пройдет. Гарри попытался представить взрослого Розье, но у него ничего не вышло. Слишком уж карикатурным получался портрет. Впрочем, Стайлс и себя взрослым не видел. Только очень талантливым, богатым и могущественным. – Скорее бы, – проворчал Гарри, размышляя о своем. Под искусно наряженной елью, распространяющей дивный аромат хвои, лежал вытянутый сверток, которого вчера не было. Он был совсем неярким, даже очень скромным, но веяло от него каким-то строгим пафосом. Заинтересованный мальчик живо вскрыл его, обнаружил внутри изящное цветное перо и пузырек переливающихся чернил. Под свертком нашлась и открытка, написанная знакомым строгим почерком. У Гарри сердечко подпрыгнуло. «Поздравляю тебя с Рождеством, Гарри. Феликс Розье». – Как это сюда попало? – спросил Гарри, вновь поднося к лицу вытянутую коробку с драгоценным пером. Он видел похожие только у старшекурсников, и ещё подобные перья были у МакГонагалл и Флитвика. Ему казалось, что только важные особы могут писать такими. – Утром принесла красивая большая сова, – сказала мама, улыбнувшись. – Покажи, что там такое? – Тут очень красивое перо и чернила, которые меняют цвет, – похвастался Гарри, показывая маме коробочку с письменными принадлежностями. Он чувствовал себя таким радостным, что улыбка чуть не порвала его лицо надвое. – Староста подарил мне подарок! А я ему ничего не купил... Страшное разочарование обрушилось на него моментально. И как он не додумался отблагодарить Феликса за всё хорошее, что староста ему сделал? – Думаю, староста сделал тебе подарок не для того, чтобы получить что-то взамен. И ты обязательно сможешь его отблагодарить, – приободрила мальчика мама. Гарри снова посмотрел на подарок и улыбнулся. Ему стало немного полегче. – Так это тот самый Феликс Розье, о котором ты писал в каждом письме? – Староста очень хороший, – моментально завелся Гарри, устраиваясь у маминых ног со своей коробочкой. – Он старший брат Леона, но они совсем не похожи! Феликс добрый и очень умный, и забавный, и заботливый, и очень аристократичный, и важный, и амбициозный. Он знает всё про заклинания, и про волшебных зверей, и он сдает магозоологию у странного профессора в шотландской юбке, и он присматривает за нами, и помогает делать уроки... – Сколько эмоций, Гарри, – засмеялась мама, потрепав его по волосам, и снова посмотрела на перо. – Думаю, это перо фазана. Им и напиши ответ, чтобы Феликс видел, как тебе понравился его подарок. Стайлс так разволновался, что посадил на пергаменте целых четыре цветные кляксы. Зато письмо получилось душевным. К вечеру он настолько расчувствовался, что у него поднялась температура, и мальчик лег спать пораньше. На письма Леона Гарри отвечал теперь исключительно цветными чернилами, и, кажется, друг порядком утомился разбирать его разноцветные каракули, потому что интервалы между письмами чуть-чуть увеличились. Перед самыми каникулами Гарри получил ещё одно письмо от неунывающего Тони. Он обещал показать ему «что-то потрясающее». У Гарри внутренности сжались, когда он вспомнил, что случилось в прошлый раз со стулом, и он сделал мысленную пометку выучить щитовые чары как можно скорее. В последний день каникул, перед тем, как поехать в Лондон, на вокзал Кингс-Кросс, мама позвала Гарри в кухню для важного разговора. Стайлс уже чувствовал, что разговор будет серьезным, потому что у Энн было строгое лицо. – Послушай, Гарри, – сказала мама, когда они сели друг напротив друга. – Перед началом каникул я получила от твоего старосты письмо. Он спрашивал у меня разрешение позаниматься с тобой дополнительно чарами... – Пожалуйста, разреши мне! – взволнованно воскликнул Гарри, подпрыгнув на стуле. Он знал, если мама не позволит, Феликс ни за что не будет с ним заниматься. – Я уже разрешила, – сказала мама, прервав его рукой, и Гарри взволнованно притих. – Но только потому что твой староста сказал, что так ты будешь больше занят. Гарри, он сообщил мне, что ты и его младший брат всё время попадаете в какие-то неприятности. Ты безобразишь, а ведь мы договорились, что ты будешь вести себя хорошо. Что за история с Джеймсом Ноттом? – строго спросила Энн. Гарри, уже успевший позабыть про тот злосчастный случай, моментально помрачнел. – Вот же пакость, – проворчал Гарри, нахмурившись, и, вздохнув, посмотрел на маму. – Я не виноват. Он вызвал меня на дуэль. – Никаких дуэлей, понял меня? – предупредила Энн. – Если я узнаю, что ты там дерешься, я заберу тебя со школы, и можешь больше не делать щенячьи глаза. Но чарами, так и быть, занимайся. Радостно чмокнув маму в щеку, Гарри выбежал из кухни, чтобы снова перебрать чемодан. Ему не хотелось что-нибудь забыть, хотя мама и пообещала выслать ему всё необходимое. Они сели в такси и отправились в Лондон. По дороге Гарри всё время смотрел в замерзшее стекло и рисовал на нем звездочки теплым пальцем. Мама наблюдала за ним с легкой улыбкой. На перроне Гарри сразу же столкнулся с однокурсниками. Луиза Гринграсс в компании двух маленьких девочек и родителей весело смеялась и красовалась в новой мантии. Заметив его, она помахала рукой. Обнимающий брата Тони тоже ему улыбнулся и продолжил давать маленькому пухлому мальчику какие-то важные наставления. – Гарри, там кто-то ещё тебе машет, – привлекла его внимание мама. Обернувшись, Гарри увидел Найла Хорана с большим чемоданом. Он шел в компании своего рыжего друга, но, да, махал прямо ему. Стайлс улыбнулся и помахал в ответ, чувствуя приятное тепло. – Это Найл, – сказал Гарри, провожая мальчика взглядом. – Мы с ним немного играли в начале года. Он очень... хороший. Паровоз дал первый гудок, поэтому Стайлс поспешно попрощался с мамой, выпустил сову и забрался в поезд. Староста вороньего факультета помог ему поднять чемодан, и Гарри покатил его к свободному купе. Мальсибер и Нотт сидели вдвоем, но Гарри не стал им мешать. Они всё ещё были ему не очень симпатичны. Вскоре к нему присоединились Тони и Леон. Тони, кажется, за каникулы немного разъелся, да и у Леона на щеках был здоровый румянец. В Хогвартсе хорошо кормили, но это не шло ни в какое сравнение с домашней выпечкой на Рождество. – Я больше не буду Вам писать, – пожаловался Леон после того, как Тони погрузил его вещи на верхнюю полку и занялся чемоданом Гарри. – Вы так медленно отвечаете, просто ужас. – Был бы у магов телефон, не пришлось бы ждать, – произнес Гарри, ехидно улыбнувшись. Леон смерил его «какой-ещё-фелетон» взглядом. – Если бы твой камин был подключен к сети, мы могли бы не просто разговаривать, я бы и в гости пришел, – надменно произнес Леон. – А что, мой магловский домик уже не самое худшее место на свете? – насмешливо произнес Гарри. – Тебе повезло, что отец не подарил мне метлу, я бы треснул тебя древком по твоей надменной голове, – ответил мальчик, и они крепко-крепко обнялись. – Как же я соскучился по Вам, ребята! Феликс просто ужас! Покоя от него не было! Было заметно, что он только и ждал возможности пожаловаться на своего вездесущего брата, но Гарри скучал даже по этому. Конечно, здорово получать от друзей письма, но куда веселее общаться вот так, сидя напротив друг друга. А скоро должна была появиться тележка со сладостями, и Стайлс был весь в предвкушении. – Он спрашивал у моей мамы разрешения заниматься с нами чарами, – сказал Гарри. – И у моего отца, – вставил Тони. – Феликс очень правильный, – вздохнул Леон, закатив глаза. – Ничего. Я всё-таки прихватил книгу, она лежит на дне чемодана. А дедушка мне таких ужасов понарассказывал! Я думал, умру там от страха... Ну, чем Вы занимались? – требовательно спросил мальчишка. – Расскажите мне! Гарри охотно рассказал про свои чудесные каникулы, про снежки, катание на коньках, снеговиков. Леон слушал его, открыв рот, и всё время спрашивал, не летали ли снежки сами собой, и какие чары были наложены на коньки, и кто помогал маме Гарри готовить ужин, если эльфов у них не было. Стайлс пообещал Розье, что переедет его длинный язык коньками, если Леон ещё раз его перебьет, но в глубине души ему было приятно, что друзей интересует магловская жизнь. – Я придумал новые чары, – сказал Тони, когда настала его очередь, и вытащил волшебную палочку. До этого он рассказал, какую головомойку устроил ему отец, и как радовался Грегори, когда Энтони показал ему «люмос». – Только не снова, – простонал Леон, закрыв лицо рукой, и на всякий случай отгородился от Тони рукавом мантии. – На этот раз они полностью безопасные, – вспыхнул Гойл и принялся начищать палочку специальным платком из мягкой ткани. – Я опробовал их два раза, и они работали почти как надо. Это для уборки, – объяснил он. – Сейчас занавески сами раздвинутся и даже завяжут себя в красивый бантик. Смотрите. Дикто! Возможно, Гойл сильно переволновался перед «показательным выступлением», потому что шторы не только не завязались в красивый бантик, как он обещал, но ещё и вспыхнули. Гарри понял, что такими темпами они не доживут до седьмого курса, а если и доживут, то остаток дней проведут в «Святом Мунго», и Леон, похоже, полностью разделял его точку зрения. – Стайлс, ты чего стоишь, сделай уже что-нибудь! – завопил Леон, прижимаясь к стене. – Пламя сейчас распространится по всему купе! – Да почему всегда я-то?! – перепугано крикнул Гарри, спешно пытаясь вытащить волшебную палочку из кармашка в чемодане. Не нужно было убирать её так далеко, но кто ж знал, что Тони опять решится на свои эксперименты прямо в купе. Наконец, палочка оказалась в его руках, но не успел он произнести заклинание, как в помещение ворвались сразу четыре старосты. Стайлс понял, что теперь им точно несдобровать. – Агуаменти, – прошипел Феликс, и из его палочки вырвалась струя воды, потушившая пламя. – Эванеско, – добавил он, убирая последствия пожара, и разъяренно посмотрел на мальчишек. – Кто отличился на этот раз? На его плече сидел карликовый пушистик Пэн, но староста всё равно выглядел угрожающе. Если бы кто-то сейчас посмеялся, вероятно, одним летучемышиным сглазом бы не отделался.На самом деле, Гарри никогда его таким не видел. – Это я, – несчастным голосом произнес Гойл, сжимая в руках волшебную палочку. – Как Вы узнали? – Купе оборудованы сигнальными чарами от огня, – устало произнесла Жаклин Уоррен, староста Гриффиндора, и встряхнула пышными кудрями. – Ну что, как поступим? – Снимем двадцать баллов, – разъяренно сказал Феликс, глядя на своих подопечных из под насупленных бровей. – С каждого, раз не догадались остановить своего изобретательного друга. Посмотрим, что скажет Снейп. – Формально, они еще на каникулах, – произнес Джеффри, староста с Рейвенкло, заложив руки в карманы мантии — он уже успел переодеться. – Так что оставь их, ты посмотри, как напугались. Что хоть за чары пробовали? Раскрасневшись, Гойл уставился в пол. – Я придумал чары для уборки. Дикто, – сказал он, не поднимая головы. – В следующий раз попробуй «Диктум» и кистью работай, – засмеялась староста Хаффлпафа Шарлотта и потрепала смущенного мальчика по волосам. Несмотря на то, что в купе пахло гарью, Гарри всё равно чувствовал нежный запах её духов. – Только не в поезде. Мальчики, пережившие в своей фантазии не одну смерть, а также представившие, как отреагирует Снейп, были готовы пообещать, что угодно, лишь бы замять это дело. Феликс многозначительно провел рукой по горлу и вышел из купе последним, но Гарри высыпал следом за ним. – Что ещё случилось? – спросил Феликс, останавливаясь в проходе. – Спасибо тебе за подарок на Рождество, – сказал Гарри и крепко-крепко обнял старосту за живот. Сейчас староста был сильно выше, и Гарри едва дотягивал макушкой до его груди, но ему всё равно очень сильно хотелось выразить свою признательность. От удивления Розье даже вскинул руки вверх, но потом всё-таки мягко похлопал Гарри по плечам и невольно улыбнулся. – О, Феликс, как это мило, оказывается, ты любишь детей, – сказала Жаклин, прислоняясь плечом к двери в купе. – Не люблю я детей, – проворчал Розье и наклонился к Гарри. – Пожалуйста. Но, Мерлина ради, не позорьте меня больше. Помнишь, что Снейп сказал про гордость? – Что если он ещё раз увидит, как ты приволок флоббер-червей в гостиную, то потеряет последние капли гордости? Джеффри и Шарлотта переглянулись и покатились со смеху. Жаклин закрыла нижнюю часть лица ладонью. – Нет, – произнес Феликс сквозь зубы, бросив недовольный взгляд в сторону других старост, что ещё продолжали потешаться. – Что мы — лучшее, что случалось с факультетом. Объясни Тони, что ему стоит соответствовать. Из купе старост поспешно вышли ещё четыре человека и без промедления направились к середине вагона. – Теперь пожар в девятом купе, – произнесла Шерон, помахав рукой другим старостам, и вытащила палочку. – Там же мои второкурсники, – закатила глаза львиная староста и присоединилась к компании старшекурсников, пытающихся прорваться в злополучное купе. – Я убью их когда-нибудь. Оказалось, такое происходило каждый раз, когда дети возвращались с Рождественских каникул. С праздников оставалась целая куча товаров из «Зонко», и кто-нибудь обязательно пытался устроить фейерверк в купе. Оставшийся путь прошел вполне мирно, правда, старосты конфисковали целую коробку запрещенных игрушек. Среди маленьких «контрабандистов» был и Найл Хоран. Пир в честь начала нового семестра прошел превосходно, правда, речь Дамблдора немного затянулась. Он без конца говорил что-то про Запретный лес — по всей видимости, кто-то пытался прорваться в чащу во время каникул. Гарри отлично наелся и завалился спать, а на утро начались занятия, по которым он успел соскучиться. Начались они с Зельеварения, и, глядя на то, как Снейп делает замечания несчастному Тони, Гарри понял, что он прекрасно осведомлен о случае в купе. Потом была трансфигурация, на которой они проходили новое заклинание. Занятие проходило с Хаффлпаффцами, и Гарри, глядя на то, как Найл безуспешно размахивает палочкой, даже испытал укол жалости. Правда, Леон умудрился его передразнить, и Гарри с помощью Левиосы засунул ему в рот жука, с которым они практиковались. МакГонагалл отняла у Слизерина пять очков. Затем был долгожданный обед — эльфы превзошли себя, и мальчики хорошенько наелись перед последним уроком. Наступили чары. Флитвик не стал их нагружать новой темой, но заставил повторить все заклинания, что они успели пройти. Леон сказал Флитвику, что Гарри отлично управляется с Левиосой, и профессор попросил Стайлса продемонстрировать его умение. Слизерин получил свои пять очков обратно. В гостиную мальчики пришли абсолютно утомленные. Никого из старшекурсников в гостиной не было, у всех в расписании стояли уроки, кто-то пропадал в библиотеке. Впрочем, первокурсники и второкурсники уже были приучены заниматься в тишине, поэтому в гостиной было тихо.Учителя задали очень много домашних заданий, и Гарри решил начать делать уроки сразу, чтобы освободить себе расписание. – Вот тебе неймется, – зевнул Джеймс Нотт, развалившись на диване. – Маглы любят работать, как эльфы. – Я вот что думаю, – сказал Леон, отложив перо. Он переписывал конспект у Гарри, потому что всю оставшуюся трансфигурацию пытался выплюнуть жука. – Как эту отхожую яму могли по ошибке назвать твоей головой, а, Нотт? Джеймс позеленел. Похоже, он давно придумывал эту колкость и ждал возможности ввернуть её в разговр. – Хочешь подраться? Я не против, – произнес Джеймс, поднимаясь с дивана. – Если твой друг сам не может защитить свою честь, то давай, сразись за него. Злость ослепила Гарри, и он моментально встал напротив соперника, сметая с общего стола учебники. Нотт наверняка готовился к этой дуэли все каникулы, но Стайлс не мог проигнорировать этот вызов. Сейчас в гостиной факультета был весь первый курс и больше половины второго. Он не мог так посрамить свою честь. – Я от тебя живого места не оставлю, – гневно сказал Гарри, вытаскивая палочку. – Моим секундантом будет Розье. – Моим —Мальсибер, – сказал Нотт. Ричард, осваивавший волшебное йо-йо, устало вздохнул. По всей видимости, он уже знал, что ничего хорошего из этой затеи не выйдет, но не поддержать друга не мог. Переглянувшись с Розье, они встали позади дуэлянтов. – На счет «три», – произнес Мальсибер, поднимая правую руку, что махнуть ей. – Один. Два... Три! Не успел Нотт произнести хоть слово, как Гарри уже взмахнул палочкой. – Сордида! – яростно крикнул он, и Гойлова жижа окатила Нотта с головы до ног. Девочки первого курса залились смехом, второкурсники похлопали в ладоши. Кто-то даже засвистел. Гойл и Розье стояли абсолютно обескураженные. По всей видимости, они ожидали чего угодно, но только не этого заклинания. – Что за дрянь? – разъяренно воскликнул Нотт, безуспешно пытаясь отряхнуться, но липкая жижа намертво пристала к ткани его одежды. – Убери это! Убери! Ты испортил мне новую мантию! Ричард, который должен был ему помогать, еле сдерживал смех. К испачканному Нотту он дальновидно не приближался. – Прости, это экспериментальное заклинание Гойла, – улыбнулся Гарри, убирая палочку во внутренний карман мантии. – Мы не знаем, как это убрать. – Ты заплатишь мне за это, Стайлс, – прошипел Нотт и, отряхнув несколько мутных капель, устремился в спальню. Еле сдерживая смех, Мальсибер поспешил за ним, пытаясь утешить недовольного друга. Один из второкурсников подошел к Гарри, чтобы пожать ему руку. Стайлс радостно улыбнулся. – Как ты до этого додумался? – спросил Розье, вытирая слезы смеха. – Ну... я до сих пор не знаю никаких боевых заклинаний, кроме Левикорпуса, который нам запретили использовать. Пришлось импровизировать, – произнес Гарри с удовлетворением и посмотрел на Гойла. – Спасибо тебе, Тони. Если бы не твоя тяга к изобретательству, Нотт запустил бы в меня какой-нибудь гадостью. Тони всё ещё выглядел обескураженным. – Ты, правда, счел это заклинание полезным? – удивленно произнес он. – А зачем бы я его использовал в противном случае? – спросил Гарри, и Тони вдруг крепко его обнял. Стайлс почувствовал, как трещат его ребра — Гойл уже весил в два раза больше, и руки у него были сильнющими. – Господи, Тони, да что с тобой? – Я знаю, что про нашу семью говорят, что мы не умные... Не умные — это мягко сказано. Вообще-то Гарри не раз слышал, как Гойлов называли откровенно тупыми. Тони обычно не показывал, что его это расстраивает, хотя Гарри и видел, как краснеют его уши. – Тони, Мерлина ради... – произнес Розье, похлопав мальчика по плечу. – Ты ради этого так стараешься? У тебя масса классных качеств, – заверил он. – Но заклинание, правда, убойное. Я сперва думал, что это какая-то дрянь, но облить Нотта помоями... Признаюсь, сбылась моя мечта. Посмеявшись ещё немного и вдоволь обсудив свою победу, Гарри вернулся к домашним заданиям. Гостиная факультета казалась, как никогда, уютной.