Крайт

Будни в Хогвартсе были, как никогда, насыщенными. Гарри просыпался раньше однокурсников, умывался прохладной водой, отрабатывал известные ему заклинания в пустой гостиной факультета, шел завтракать в компании друзей, шел на занятия, обедал, снова шел на занятия, брал в библиотеке книги, писал эссе, учил теорию, а потом снова отрабатывал заклинания. Леон говорил ему, что иногда во сне у Гарри дрожала рука, и он под нос бормотал чары. Феликс пообещал начать занятия через полтора месяца, и Гарри не мог дождаться этого момента. Но и без занятий со старостой дел у него было очень много. Он подбадривал Тони перед отборочными, занимался с Леоном, помогал однокурсникам с уроками, вновь вернулся к изучению благородных семей. Всё складывалось, как нельзя, удачно:за обедом Тони ел двойную порцию, Леон чинно работал ножом и вилкой, Гарри быстро и не глядя на тарелку поглощал картофель, стараясь не капать соусом на библиотечные книги. Один раз он надергал цветов с опушки Запретного Леса, чтобы преподнести их Пинс и задержать книгу ещё на неделю. Отборочные испытания были назначены на следующую неделю, Тони так волновался, что у него тряслись коленки. Он считал Нотта и Мальсибера сильными соперниками, но Стайлс и Розье уверяли Гойла, что у него есть все шансы получить место в сборной факультета. Сам Леон в команду не пробовался. Отец запретил ему даже думать о квиддиче, пока его поведение не улучшится. Новый капитан команды, Роберт Яксли, проводил испытания с серьезным видом и к промахам относился, как к личному оскорблению. За двадцать минут он успел накричать на пятерых человек и прогнал с полю кучу мелюзги, что столпились посмотреть на отборочные. Никто со второго курса в команду не прошел, да и третьекурсников Роберт выставил после первых пяти минут на метлах. Яксли сказал, что они слишком малы и велел тренироваться до следующего года. Впрочем, второкурсникам и третьекурсникам Роб разрешил остаться и посмотреть, а вот первокурсников обещал проклясть, если они не уберутся с трибун. Он был совсем не похож на Райана. Его стиль был агрессивным и резким, но Гарри внезапно понял — это то, что им нужно. Ни у кого не было даже секунды, чтобы задуматься и сравнить, все были вовлечены в игру. – Видел, каким зеленым был Нотт? – смеялся Леон, когда они возвращались с поля и уже шли по темным коридорам замка. – Да, но его могут взять на следующий год, – не унимался Тони, хотя он был в тайне очень доволен, что не только его не взяли в команду. – Что думаешь, Гарри? – Думаю, ты зря волнуешься, Тони, – подбодрил мальчика Стайлс. – У тебя целый год на подготовку, вот и тренируйся себе. Вставай на час раньше и кружись по полю. А на выходных Леон тебе покидает мячики... Тони хотел что-то спросить, возможно, про чары побудки, которыми так виртуозно пользовался Гарри,но внезапно Леон закрыл его рот ладонью и остановился, невольно нахмурив брови. В сумраке коридоров чутко дрожали огоньки свечей, стояли молчаливые, но несомненно живые доспехи. Гарри услышал приглушенный звук голосов. – Там... за аркой, – шепотом произнес Розье, и они несмело приблизились, чтобы узнать, о чем идет речь. Им пришлось потесниться, чтобы говорящие их не заметили. Гарри и вовсе видел происходящее одним глазом — сзади на него наваливался любопытный Тони, а спереди мешал сосредоточенный на происходящем Леон. Он был мастером подслушивать, потому знал, на каком расстоянии лучше стоять, чтобы их не вычислили. За аркой, в чуть более светлом проходе, стоял Флинт, всё ещё держал в руках свою спортивную метлу. В этом году у него снова была последняя модель. Перед ним стоял высокий, темноволосый пятикурсник с Рэйвенкло. Гарри его знал, это был Питер Пейдж, лучший по Травологии, Зельям и специальному курсу Алхимии, на котором он занимался с шестикурсниками и семикурсниками. В прошлом году на этот курс ходила Маккена Стрэндж, любительница почитать Ведьмин Досуг в гостиной факультета, — Шерон иногда именно её просила присмотреть за первокурсниками — так что маленькие Слизеринцы косвенно знали некоторых старшекурсников. – Знаю, что это всё чуточку... внезапно. И звучит немного дико. Но на самом деле... ты мне... давно нравишься, и вот... я подумал, может, мы могли бы пойти вместе в Хогсмид на выходных, – заплетающимся языком пробормотал Флинт. – Не подумай, что я приглашаю тебя в Кабанью голову или, ни приведи Мерлин, в кафе Мадам Паддифут. Можно сходить в Три Метлы. Ну, знаешь... узнать друг друга немного... Он выглядел, как никогда, сконфуженным. В тусклом отблеске свечей Гарри видел его красное лицо и больше всего в этот момент мечтал оказаться в другом месте. Очевидно, они должны были уважать личную жизнь Маркуса, но появись мальчишки сейчас в арке, Флинт понял бы, что они слышали его неловкое признание. Случилось то, чего Гарри никак не ожидал: Питер Пейдж засмеялся. И краска в тот же миг схлынула с лица Флинта, точно его обескровили. – О, Мерлин, как же ты меня насмешил, – прикрыв рот ладонью, произнес Пейдж, не прекращая смеяться так, что тряслись его худые плечи. – И ты, правда, думал, что можешь вот так меня пригласить? На свидание? – смех Питера звоном разносился по проходу, туда и обратно. – Со своей мерзкой троллиной мордой? Что ты, Слизеринский слизняк, о себе возомнил? Гарри почувствовал, как рука Леона, которой он отгораживал их от прохода, закаменела. Тони задышал тяжело, словно в легкие насыпали песка. У самого Стайлса стремительно вымок лоб. Вот сейчас, подумал он, Флинт страшно разозлится, вытащит палочку, а если её нет с собой, то набросится на этого ублюдка с голыми руками. Но Маркус продолжал стоять, только углы его тонких губ дрожали в какой-то больной, очень горестной ухмылке. – Ты, конечно, тупой, Флинт, но это даже для тебя слишком, – продолжал пятикурсник, покачивая головой. – Держись от меня подальше. Змееныш, – выплюнул Питер и, усмехнувшись, прошествовал к лестнице, ведущей к башне Рэйвенкло. Несколько секунд Флинт так и стоял в проходе, словно пытался собраться с мыслями, после чего тяжелым шагом направился к темным подземельям, волоча новенькую метлу по земле. Руки его были такими же бледными, как и лицо, грубоватые черты которого сейчас выглядели совсем острыми. – Нет, Вы это слышали? – произнес Леон, свирепея. Он схватил Тони за грудки и встряхнул так, что мальчик чуть не упал. – Почему Флинт не поставил его на место? Почему он не убил его? Почему? Гарри не мог пошевелиться, будто не слыша крики Леона, что с каждой секундой заводился ещё больше. В голове словно колокол стучал. Ему было так больно, точно Питер Пейдж высказал всё это ему в лицо. Как унизительно! Разве он не мог просто сказать «нет». Это уже было бы очень болезненно. Перед глазами Стайлса так и стояла изломанная улыбка Флинта. Такая болезненная и очень естественная. Он знал, что не услышит ничего другого. – Я сам его убью, – проревел Леон, и в этот момент Гарри очнулся. – Ты никого не будешь убивать, – произнес он твердо и решительно посмотрел на мальчиков, застывших от его холодного тона. – Это дело Маркуса. В крайнем случае, его доверенных лиц. Захочет проклясть его — пусть проклинает. Не захочет, значит, пусть Пейдж и дальше влачит жалкое существование. На этом всё. Прочистив горло, он прошел мимо друзей, направляясь в сторону гостиной. – Он задел честь семьи, – произнес Тони пустым голосом. – Нет, – твердо произнес Гарри, обернувшись через плечо. – Он думает, что задел честь нашей семьи. Большая разница. Вернемся в гостиную, пока не объявили отбой. Не хочется попасть в лапы Филча в начале учебного года. Ему было известно, что друзья страшно расстроены, но лучшее, что он мог для них сделать, вернуть их в общую комнату, пока им не назначили отработку. Когда они вошли в гостиную факультета, Флинт сидел посреди дивана, обхватив тяжелую голову руками, и занимавшиеся там девочки приблизиться к нему не рискнули. Гарри, собиравшийся провести друзей в спальню, понял, что не сможет остаться в стороне. Он знал, что должен оставить это старшекурсникам, но Маркус выглядел разбитым. Разорванным на части. Гарри так часто слышал его хриплый смех, что это просто не укладывалось в его голове. Он знал, после того, как Райан покинул их, Маркус вышел из себя и устроил разруху в своей комнате. И сейчас он должен был поддаться эмоциям, однако Флинт сидел, как каменная статуя. Глядя на это неподвижное существо, Гарри ощутил острую надобность быть рядом со старшекурсником, что всегда поднимал им настроение. От Флинта было мало практического толка, он редко мог помочь с уроками и заклинаниями, но всегда мог рассмешить, и в этом... в этом ему, пожалуй, равных не было. Выдохнув, Гарри аккуратно сел рядом с Маркусом. Леон и Тони незамедлительно пристроились с другой стороны. Флинт не обратил на них внимание. Казалось, даже если сам Мерлин сейчас трансгрессирует в гостиную, он не шевельнется. – Мы тебя очень любим, Маркус, – сказал Леон, наконец, и его голос звучал тише и мягче, чем обычно. Маркус медленно отнял руки от головы. На его губах была всё та же поломанная улыбка, от которой у Гарри медленно разваливались внутренности. Он подумал, что ни за что на свете не хочет увидеть её снова. – Подслушивали, гаденыши? – спросил Флинт и вдруг размашисто прижал их троих к себе, да ещё с такой силой, точно он выпил зелье бодрости. – А уж как я Вас люблю, Вы мои маленькие полезные связи! – Пусти, Маркус, задушишь, – завопил Гарри, безуспешно пытаясь вырваться из объятий Слизеринского охотника. – От тебя потом пахнет, Флинт! – жаловался Леон, крутясь, как змей в песке. – Да прекрати ты! – Ты мне шею сдавил! Шею! Выпусти! – надрывался Тони, а Маркус всё смеялся, продолжая стискивать их в объятиях, пока они не затихли и не обняли его в ответ. На самом деле Гарри даже вспомнить не мог, когда Маркус баловал их объятиями. На Слизерине не очень любили эти показные нежности, но сейчас объятие казалось очень искренним. Гарри подумал, сейчас Маркус заплачет, однако глаза Флинта были полностью сухими. Он трепал их за щеки и волосы, и им не оставалось ничего, кроме как подчиниться, испытывая смутную радость и благодарность. – Никогда не влюбляйтесь, – назидательно произнес он, по-дружески щелкнув каждого по носу. – Особенно в парней. Особенно с других факультетов. Понятно? Гарри испытал странный укол — в его голове промелькнуло что-то резвое желто-черное, полосатое, как ядовитый крайт — но он поспешил энергично кивнуть, как и его лучшие друзья, чем вызвал у Флинта ещё одну улыбку. – Ты с чего вдруг решил заняться учительством? – весело спросил однокурсник Флинта, которого звали Алистер Хигги. Он был уверенным в себе парнем, но уже на третьем курсе начался готовиться к СОВам по любимому предмету — Истории Магии. Это вызвало некоторые смешки среди друзей, но, честно говоря, Гарри в глубине души его понимал. От профессора Бинса толку было крайне мало, поэтому без самостоятельной подготовки сдать этот предмет должным образом возможным не представлялось. А у Хигги была мечта — отправиться на раскопки древней войны между гоблинами и волшебниками. – Я послушался твоего совета и открыл Пейджу свои чувства, – насмешливо произнес Маркус, продолжая трепать Тони по пухлым щекам. – А он? – настороженно спросил Алистер, останавливаясь перед низким столиком, за которым Шантель, Энн и Луиза пытались гадать на взрывающихся картах. – Послал меня такими словами, что я совсем упал духом, – отозвался Маркус. – Вот, поднимаю себе настроение. Тони сдавленно замычал. – Вот гнида, – прошипел Алистер, свирепея, и учебники посыпались из его рук, точно бусины порванной жемчужной нитки. – Я научу этого ублюдка хорошим манерам так, что его бабки на портретах умрут второй раз! Тони, Гарри и Леон засмеялись, девочки тоже еле слышно прыснули. – Оставь, – Маркус размашисто почесал затылок. – Рожа у меня и правда троллиная. Я бы тоже себе отказал, – произнес он и покачал головой. – Займусь тем, что у меня получается лучше всего — квиддичем. – Но Марк... – Мне нужно в душ, – Флинт решительно встал с дивана и направился в сторону спален, волоча метлу за собой, словно собаку на поводке. – Скорее бы стать капитаном и добраться до ванной старост. Проводив однокурсника тяжелым взглядом, Алистер сосредоточенно подобрал учебники и устроился на диване, где до этого сидел Маркус. Вид у него был мрачный и вместе с тем очень сосредоточенный. Он провел рукой по своим коротким волосам и, наконец, перевел взгляд на второкурсников. – Я куплю десять шоколадных лягушек тому, кто дословно перескажет, что именно сказал Пейдж, – серьезно произнес четверокурсник. Тони открыл было рот, чтобы выложить всё немедленно, но Леон решительно шлепнул его по губам. – Пятнадцать шоколадных лягушек, – произнес он деловито и поправил галстук совсем, как старший брат. – И напишешь расписку, а то я тебя знаю. Ухмыльнувшись, Алистер кивнул и, вытащив из учебника чистый пергамент, красиво расписался в нем черным блестящим пером. Леон, как мог, сдерживал эмоции, но рассказ всё равно получился гневным. К концу его повествования несчастные родственники Пейджа вращались в гробу, как барашки на вертелах. Алистер остался удовлетворенным и сразу же покинул гостиную, прихватив с собой учебники. Похоже, заниматься сегодня он не собирался. – Ну, и зачем тебе пятнадцать лягушек? – устало поинтересовался Гарри, когда Хигги покинул гостиную. – Ты, дай боже, если две до конца доешь. – Пятнадцать, Гарри, удобно делится на три, – улыбнулся Леон, подмигивая друзьям,и вдруг с его лица слетели остатки веселья. – Ал как-то серьезно настроен, не думаете? – Надеюсь, он серьезно настроен на покупку лягушек, – деловито сказал Тони, и Гарри с Леоном невольно рассмеялись, решив, наконец, хотя бы почитать учебники на завтра. Следующий день оказался очень длинным и насыщенным. Стайлс так устал за вечер, что даже не смог встать на полчаса раньше и отработать движения палочкой. Впрочем, Леон всё равно растолкал его раньше положенного времени и заставил пять минут простоять под холодной водой, так что на завтрак Гарри шел относительно бодрым. Прослушав теоретический курс на трансфигурации, Гарри виртуозно превратил навозного жука в превосходную серебряную пуговицу. Правда, он был третьим. Первым это сделал Эд, лучший друг зааплодировавшего Найла, потом радостно взвизгнула Лилиан — они принесли Хаффлпаффу десять очков на двоих, и уже после них блеснул Гарри, получив для Слизерина пять очков. – Ты почти не злишься, – похвалил его Леон, когда они с Гарри уверенным шагом шли на чары. – Твоя работа над гневом не прошла даром! – Ты не представляешь, как тяжело мне это дается, – серьезно ответил Гарри, взмахнув кучерявой головой. – Пока я первый только на факультете, но всё ещё впереди. Как знать, может, обо мне и в газете напишут. Конечно, он шутил. Попасть на обложку Гарри пока не стремился — хотел освоить как можно больше заклинаний, а там, возможно, и блеснуть перед всеми. Друзья, впрочем, на шутки реагировали половинчато. Леон был готов выдвигать юного мистера Стайлса в министры магии хоть завтра, а в глазах Тони он уже был самым талантливым волшебником на свете. На чарах они проходили очень полезное заклинание увеличения. Гарри, Леон и Тони, что уже были научены этому заклинанию Феликсом в прошлом году, справились в числе первых, и Флитвик от души вознаградил Слизерин пятнадцатью баллами, не переставая восхищаться и хвалить их. Гойл, правда, переволновался и отгрыз половину яблока, но Флитвика это совсем не смутило. Главное, что оно увеличилось в размерах. – Думаете, нам ничего не будет за то, что мы выучили заклинание заранее? – спросил Гойл тревожно. – Где в правилах написано, что это запрещено? – уточнил Гарри, понимая, что даже если бы это было запрещено, он всё равно не смог бы себе отказать. – Умираю, как есть хочу. Давайте скорее в Большой Зал, пока у меня желудок не прилип к позвоночнику. Ускорив шаг, мальчик вышел в большой коридор и, едва не споткнувшись о свою ногу, обомлел. В коридоре творился самый настоящий беспорядок. Стены, пол и даже потолок были забрызганы лягушачьей икрой и навозными бомбами, от чего мальчишки сразу же сморщили носы и попятились. Питер Пейдж в компании двух своих однокурсников висел вверх тормашками, его штаны валялись на полу, а рядом хохотали Алистер Хигги и его близкие друзья, Вестон Мекхей и Джастин Лафингтон. Флинт стоял в стороне, скрестив руки на груди, и кривил губы. Не было понятно, веселится он или грустит. Гарри увидел почти всех старшекурсников своего факультета, не считая членов команды по квиддичу, что стояли и, смеясь, аплодировали Хигги, выбрасывающему в воздух красные, желтые, синие и зеленые искры. Они ликовали и распевали гимн Хогвартса, дружней и громче, чем могли бы петь на первое сентября. Здесь был даже Феликс с книгами под мышкой, не ликующий, но и не вмешивающийся в происходящее. Никогда прежде Гарри не видел такой вакханалии. В воздух полетели чудо-хлопушки, разрывающиеся разноцветными брызгами. Кто-то левиосой поднял в воздух миссис Норрис и окрасил её в сине-медные цвета факультета Рэйвенкло. – Поцелуй кошку, Пейдж! – крикнул Лафингтон, левитируя миссис Норрис к лицу болтающегося под потолком Питера. Взрыв смеха прокатился по всему коридору. В проходе возникли спешащие на обед пятикурсники с Хаффлпаффа. В первую секунду они изумленно замерли, как и Гарри, Леон и Тони, но уже через мгновение оттолкнули их и прошли вперед. Их желто-черные шарфы возмущенно топорщились. – Вы мерзкие ублюдки, – прорычал пятикурсник, которого звали Картер Уитби. Он был лучшим по трансфигурации, нумерологии и рунам на своем курсе, и, пожалуй, мало кто рисковал с ним связываться, потому что он также был запасным загонщиком команды Хаффлпаффа. – Опустите их вниз, немедленно! – Скажи «пожалуйста», Уитби, – засмеялся Алистер, склонив голову в бок. – Давай, как же волшебное слово? Картер выглядел раздавленным. В нем что-то боролось, но всего несколько секунд, потому что уже через мгновение Уитби уверенно шагнул вперед. – Пожалуйста! – бросил он. Слизеринцы гадко засмеялись, переглядываясь так, словно всё это было частью одной огромной шутки. Ему начали хлопать, но это были ироничные аплодисменты. Гарри никогда раньше не видел свой факультет таким. Это было жутко. Это было страшно. Это было... внушительно и опасно. – Всё равно нет, – расхохотался Алистер. Уитби решительно выхватил палочку, но это не укрылось от Алистера — он так же молниеносно выхватил волшебный инструмент. Мгновение, и они оказались друг напротив друга, как дуэлянты. – Локомотор Мортис! – завопил Уитби. – Серпенсортия! – крикнул Хигги. Ноги Алистера слиплись, точно их примагнитило друг к другу, но это уже не имело никакого значения. Из палочки Слизеринца золотым лучом вырвалась змея и стремительно поползла в сторону его врагов. Уитби нерешительно замер, поднимая вверх палочку. Его глаза расширились от ужаса. Змея уже приближалась к Хаффлпаффцам, оскалив ядовитую пасть. Она была готова к прыжку, её зубы сочились ядом. Картер, конечно, прекрасно знал контр-заклятье. Ему нужно было только собраться с мыслями и попасть в юркую змею. – Энгоргио! – неожиданно для себя крикнул Гарри, взмахнув палочкой, и змея начала стремительно расти в размерах. Хаффлпаффцы с криком бросились в рассыпную, пытаясь увернуться от огромной ядовитой головы, и даже некоторые Слизеринцы отпрянули, стараясь скорее укрыться от стремительно растущей гадюки. Их ноги шатко скользили по грязному полу.Увеличившись в размерах, змея словно пришла в бешенство, её шипение заглушало почти все звуки в коридоре, от неё веяло ужасом. – Гарри, ты с ума сошел? – крикнул Феликс, пытаясь заслонить мальчишек собой. – Випера эванеско! Випера эванеско! Проклятье... Экспульсо! Змея всё не исчезала, разве что ударом его заклинания сдвинулась к стене, снося древние доспехи. Это разозлило её ещё больше. – Випера эванеско! – прорычал Картер, но и его заклинание не сработало. Змея смотрела на него почти насмешливо, и Уитби не выдержал:– Бомбарда! Последующий взрыв не нанес змее никакого ущерба, чешуя служила ей броней,однако древние доспехи разлетелись на куски, заставляя перепуганных учеников прижаться к стенам, закрывая руками головы. Гадюка вся раздулась, злые глаза нацелились на висящих в воздухе учеников. Питер Пейдж от ужаса не мог даже кричать. Гарри удивленно посмотрел на свою руку. Палочка накалилась до такой степени, что почти обжигала ладонь. Он должен был что-то сделать. Как-то помочь... – Випера эванеско! – неожиданно рявкнул кто-то, и огромная змея в ту же секунду сгорела, оставляя после себя лишь горстку бурого пепла. – Либеракорпус! Арресто моментум! Подвешенные вверх тормашками Рэйвенкловцы мягко приземлились на пол. Посреди коридора стоял разгневанный Снейп, напоминающий летучую мышь даже больше, чем обычно, в сопровождении директора Дамблдора и профессора МакГонагалл. За их спинами причитал Филч, и Снейп отправил ошеломленную миссис Норрис в его руки уже невербально. Она всё ещё была окрашена в цвета Рэйвенкло. У Питера Пейджа зубы стучали друг об друга. Он всё ещё был без штанов, и хотя ему нужно было только протянуть руку, пятикурсник почему-то не делал этого. Гарри должен был жалеть его, но ему было не жалко. – Я хочу, чтобы все виновные в произошедшем, даже косвенно, немедленно проследовали в мой кабинет, – холодно произнес Дамблдор. Его пронзительные синие глаза скользнули по Слизеринцам-четверокурсникам, а потом директор очень серьезно взглянул на Гарри, точно знал, кто именно увеличил в размерах змею. – Минерва, пожалуйста, отведите пострадавших в больничное крыло. Слизеринцы, без тени стыда, двинулись следом за директором и деканом. Глядя на Снейпа, становилось понятно — никаких поблажек не будет. От страха у Гарри сжались внутренности. Его исключат. За такое нельзя не исключить. – Пойдем, Гарри, – тихо произнес Хигги, слегка обнимая мальчика за плечи. – Всё будет хорошо. Всё будет хорошо. Гарри бросил быстрый взгляд на застывших друзей и решительно последовал за старшекурсниками, хотя от страха ему хотелось рассыпаться на части.