Крайт

Как выяснилось позже, Снейп всё-таки оповестил родителей своих подопечных о произошедшем, и большая часть Слизеринцев на следующий день получила Громовещатели. Благородные лорды и леди выражались такими словами, что все три стола заливались хохотом, стоило очередному красному конверту взорваться. Особенно крепко досталось однокурсникам Маркуса, кое-кого пообещали лишить привилегии ходить в волшебную деревушку Хогсмид, у кого-то отнимали гоночные метлы, кого-то на лето обещали выслать к дальним родственникам. Гарри не пытался смеяться над ними, потому что его мама отправила письмо, которое пусть и не кричало её голосом, но весьма красноречиво говорило, что с ним будет, случись подобный проступок снова. Как выяснилось, тем утром она также отправила декану послание, в котором, в качестве наказания, просила назначить Гарри помощником Филча на целую неделю. В ответном письме Гарри изо всех сил пытался оправдаться и убедить её сменить гнев на милость. И, хотя Тони и Леон помогали ему, как могли, им не удалось сочинить что-то убедительное, так что Стайлс всю неделю был у завхоза на посылках. Довольству Филча не было конца, и Гарри, игнорируя смешки, всю неделю помогал ему чистить кубки в Зале Славы, мыть коридоры, смахивать пыль с витиеватых канделябров. Тони, пытаясь помочь, придумал для чистящего заклинания модификацию, однако вместо этого загорелся гобелен, и Гойл присоединился к уборке. Завхоз с таким удовольствием рассказывал мальчикам про розги, что отбил всю охоту экспериментировать, по крайней мере, в общественных местах. Профессор Флитвик, которому воронята жаловались несколько дней подряд, сперва был немного сердит, и Гарри, не мудрствуя лукаво, пересказал ему версию Феликса, не забыв грустно хлюпнуть носом и очаровательно тряхнуть кудряшками. Флитвик тут же переключился на сочувствие и даже предложил позаниматься увеличивающими и уменьшающими заклинаниями. – Простите, профессор, – робко улыбнулся Гарри, глядя на Флитвика сияющими зелеными глазами. – Феликс испытывает вину за то, что не смог обучить меня должным образом, поэтому хочет лично со мной позаниматься. Он считает, что неверно распорядился знаниями, которые Вы ему дали. Леон, стоящий за его спиной, подавился кашлем. – Это хорошо, что Вы так увлечены Чарами, мистер Стайлс, – пропищал профессор, похлопав Гарри по руке. – Я сразу понял, что у Вас есть склонность к моему предмету. Мистер Розье лучший ученик на курсе, хорошо его слушайте. Но не стесняйтесь обращаться за помощью! Приходите ко мне на дополнительные занятия по Расширенным Чарам. – А можно? – просиял Гарри, улыбаясь так широко, что на щеках прорезались ямочки. – О, я всегда мечтал попасть к Вам на дополнительные занятия по Расширенным Чарам! Но Феликс говорил, что нужно подождать. – Со второго курса уже можно, приходите обязательно, – улыбнулся полугоблин, и конфликт оказался исчерпан. Гарри принес факультету десять очков, а Флитвик, помимо всего прочего, ещё и угостил мальчиков конфетами. – Лживая свинья, – восхитился Леон, когда они вышли из кабинета, с удовольствием поедая конфеты. – Красиво говоришь, любо-дорого слушать. – Ой, замолчи, – засмеялся Гарри, однако безмятежная улыбка быстро сменилась спокойным удовлетворением. На душе было легко и спокойно. Стайлс никому бы не позволил испортить мнение преподавателей о себе, особенно Флитвика — полугоблин был ему симпатичен, несмотря на то, что являлся деканом гнусного Питера Пейджа. Теперь следовало вести себя тихо и смиренно, но Гарри умел, когда нужно, проявить себя, в другой ситуации — красноречиво промолчать. Обед прошел превосходно. Пусть ученики с других факультетов продолжали шептаться, когда кто-то из участников инцидента появлялся в Большом Зале, это не помешало Гарри насладиться вкуснейшим супом. Флинт немного повеселел — все его мысли были заняты квиддичем: он мечтал разбить Гриффиндорцев на следующем матче. У них был новый вратарь, зеленый третьекурсник, и Флинт горел желанием забить ему столько голов, чтобы от поражения и поимка снитча не спасла. После обеда у Гарри появилась возможность поговорить с деканом Хаффлпаффа, прямо во время урока Травологии, пока все занимались мандрагорами. Профессор Спраут зла на него не держала, хотя и высказала неодобрение по поводу действий Флинта и его друзей. Гарри участливо кивал, напросился рыхлить землю по окончании урока и лишь после этого убежденно кивнул Леону и Тони. Розье и Гойл его старания оценили, правда, смеялись почти до одури, потому что Стайлс весь перемазался в земле. На следующий день, вскоре после занятий, Леон предложил найти пустой класс, чтобы попрактиковать Экспеллиармус, который им недавно дали на ЗОТИ. Из гостиной их выгнали ровно в тот момент, когда шальное заклинание Гойла перевернуло стопку учебников. Индиго Мёрк, чье эссе было теперь залито чернилами, накричал на них так, что мальчишки поспешили скрыться. – «Да я Вас в крыс превращу», – нараспев дразнился Леон, когда они поднимались по лестнице из подземелий. – «Мое эссе из-за Вас превратилось в ничто!». – А Вестон ему: «Можно подумать, оно до этого было чем-то», – смеясь, вторил ему Гарри — дыхание у него было прерывистым. От смеха у Тони не было сил произнести хоть слово. Большая часть классов на втором этаже была закрыта. Заглянув в одну из пустых комнат, мальчики столкнулись с Пивзом, который писал на доске неприличные слова. Пришлось уносить ноги — полтергейст гнал их до самой лестницы, завывая и швыряя им в спины кусочки мела. Третий этаж всегда казался Гарри немного мрачным, но зато на нем было великое множество открытых помещений, где больше не вели занятий. Тони сказал однажды, что видел там темную комнату с люком, когда прятался от Филча, но Гарри не очень ему верил — иногда у Гойла было слишком богатое воображение. Толкнув первую попавшуюся дверь, мальчишки увидели второкурсников с Хаффлпаффа. Они сгрудились вокруг старого, изрядно потрепанного сыча. В руках у Найла была плошка, и он старательно пытался влить воду в полуприкрытый клюв. Сыч слабо отпирался — друзья Хорана мучительно старались удержать его, не травмируя, но стоило им прикоснуться, птица начинала беспокоиться ещё сильнее. Слизеринцы появились ровно в тот момент, когда сыч в очередной раз выбил плошку из рук Найла, и он произнес: «Вот тупица», наклоняясь за ней. – Убирайтесь отсюда! – мгновенно подбоченился Томас Кросби, заметив, что в классе посторонние. – Что Вам тут надо? Он даже заслонил птицу собой, словно Слизеринцы могли её обидеть! – А твое какое дело, Крос? – спросил Леон. – Мы ходим, где хотим. Вас не касается, что нам здесь нужно. – Это дело каждого, – важно ответил Джордж Оксли, выступив вперед. Его веснушчатый нос казался, как никогда, раздражающим, хотя ещё недавно Гарри смеялся над тем, как шкатулка, в которую он трансфигурировал свою жабу, начала квакать. – Уходите немедленно. Слизеринцы переглянулись. Вообще-то они и сами хотели уйти, но ни Гарри, ни Леону, ни Тони не понравилось, что их выгоняют подобным образом. – А что, если мы не уйдем? – уточнил Тони, сжимая кулаки. У него чуть покраснели скулы, но он держался отважно, никак не выдавая своего смятения. В эту секунду Гарри им очень гордился. Да и Леон бросил на Тони взгляд, полный одобрения. – Мы Вас прогоним, – серьезно сказал Мартин Лендлоу, дернув острым подбородком. – Это последнее предупреждение. – Может, уладим конфликт мирно? – спросил Найл. – Нет нужды всё время ругаться друг с другом. Плошка дрожала в его руках, и вид у него был разнесчастный. – Они не могут мирно, – резко сказал Томас, насмешливо бросив взгляд на Слизеринцев, багровеющих на глазах. – Сейчас швырнут в нас Серпенсортией, и разговор окончен. В его устах это прозвучало как «шерпеншортия», но Гарри было не смешно. Никто даже не улыбнулся. – Какое право ты имеешь так говорить? Тебя там не было, ты ничего не знаешь, – произнес Гарри, сильно повысив голос. Он посмотрел прямо на Найла, и Хоран снова отвел глаза, словно ему очень тяжело было выдерживать его взгляд. – Вся школа была, – ехидно произнес Оксли, размахивая пальцем, словно палочкой. – И все видели, как Ваш Хигги... – А мы тут при чем? – спросил Леон, помрачнев до такой степени, что на его лице проявились очень взрослые тени. Сейчас он походил не на Феликса, а на вампира, какими их рисовали в книжках. – Но это Стайлс увеличил змею, – надменно произнес Томас. – Скажи, что не ты, Стайлс. Все видели и слышали, чьих это рук дело. Из-за тебя Пейдж, Кост и Гилмор могли погибнуть! Что они такое сделали, что Вы на них так взъелись? – спросил он. – Ничего. Вы просто завидуете им! Ты такой же, как Хигги. – Ну тогда я очень горжусь собой, – сказал Гарри, злобно сверкнув глазами и высокомерно дернув подбородком. Не обращая внимание на то, как перекосились лица Хаффлпаффцев — их глаза светились презрением, он посмотрел на Леона и Тони. – Уходим отсюда. Здесь слишком воняет трусливыми барсуками, а у меня новая мантия. Хаффлпаффцы попытались что-то возразить, но их уже никто не слушал. Гарри спешил выбежать из класса, как можно скорее, потому что ещё секунда, и он бы взорвался не хуже Бомбарды. Дверь за ними захлопнулась. Дыхание звучало шумно в пустом коридоре. Гарри еле держался — чувствовал, как кончики пальцев раскаляются. Ему нужно было сдержать выброс спонтанной магии, иначе вся работа с гневом впустую. – В роду у тебя точно нет Малфоев? – спросил Леон. Гарри, ярость в котором всё ещё бушевала, тем не менее поднял брови, сгибая и разгибая пальца. – Не бери в голову, еще познакомишься. Послушай, мне очень жаль... – Мне не жаль, – отрезал Гарри, поправляя галстук. Нужно было выполнять простые действия, чтобы магия не сосредотачивалась в одном месте. – Серьезно, к черту. Мы не обязаны оправдываться. Снейп велел сидеть тише воды, ниже травы, а то я бы взгрел их так, мало бы не показалось. Гарри бросил последний взгляд на дверь, пытаясь собраться с мыслями, и увидел застывшего в проеме Найла. В его глазах было что-то незнакомое. Наслушался своих дружков, ну, конечно. – Чего тебе? – сухо спросил Стайлс. – Я хотел сказать, что... – Найл запнулся. – Не говори с ним, – Томас решительно втащил Найла обратно в класс и злостно уставился на Слизеринца, словно одно его присутствие отравляло воздух. – И, да, Стайлс, не думай, что это ты взгрел бы нас. У нас отличные оценки по ЗОТИ, лучшие на курсе, между прочим. Мы бы дали тебе отпор. О, конечно, он знал, как сильно Гарри хотел быть лучшим на курсе, особенно по Заклинаниям, Трансфигурации и ЗОТИ. Все видели — Томас сказал это, лишь бы сильнее его поддеть. Но Стайлс был почти на пределе. – Замечательно, – всплеснул руками Гарри и решительно вытащил палочку, направляя её прямо в лицо Томаса. Древко стало таким горячим, словно с минуты на минуту воспламенилось бы. – Посмотрим, как Вы, умельцы, защититесь от по-настоящему темной магии. Взгляд Томаса на мгновение стал робким, но он взял себя в руки и решительно захлопнул дверь перед его носом, возвращаясь к несчастной птице. Гарри раздраженно хмыкнул, продолжая сжимать палочку в руках, и медленно направился к лестнице. На минуту показалось, что гнев его стих, но Гарри вдруг развернулся и со всей силы ударил по двери Экспеллиармусом, ослепив белоснежной вспышкой весь коридор. Несчастная дверь чуть не слетела с петель, однако силы его злости не хватило, чтобы обезоруживающее заклинание сработало, как отбрасывающее. Не говоря друг другу ни слова, Гарри, Леон и Тони направились к подземельям. Злость Гарри была такой жгучей, что на ней можно было жарить котлеты. – А давно ты изучаешь темную магию? – спросил Леон, наконец. – Я наврал, – сказал Гарри, не глядя на друзей. Голос его был мокрым, и это заставляло мальчика лишь сильнее мучиться от бессильной ярости. – Так разозлили, сил нет. Я думал, что Найл... А он... так посмотрел... И даже... Гарри тяжело выдохнул. Его трясло, как осенний листок на ветру. Он засунул палочку во внутренний карман и грустно посмотрел на свои пальцы. Ему хотелось заставить пожалеть всех, кто присутствовал в той комнате. Даже Найла. От этого становилось лишь больнее. – Я всё равно не думал, что мы подружимся, – помолчав, произнес он. – Мне это не нужно. И мне совсем не обидно, и... мне... я не... ну и что... Мальчик тяжело выдохнул, чтобы не всхлипнуть — однако глаза уже были мокрые. Ещё не хватало — плакать! Да ещё и перед друзьями. Он вдруг подумал о том, как гнусно смеялся Питер Пейдж над самыми светлыми чувствами, который были у Маркуса. О том, как директор говорил о сестре Алистера Хигги. О том, как в прошлом году их ни за что выгнали с поля. Он думал о том, каким негодяем выглядел в глазах других людей после случая со змеей. Он знал, что выглядел негодяем в их глазах и до случая со змеей. Леон ласково похлопал Гарри по плечу и даже зачем-то боднул лбом. Тони заботливо толкнул его с другого бока. Они зажали его в тиски. Так сильно, Стайлс даже не мог дрожать. Только грудь внутри слегка сотрясалась. – Всё наладится, – сказал Тони ему на ухо. Голос у него потихоньку начал ломаться. – Скоро начнутся занятия с Феликсом, ты приободришься. Гарри действительно приободрился, потому что получалось у него превосходно. Он усердно тренировался, утром и вечером, и если бы не Леон и Тони, то точно забывал бы спать и есть. Периодически он помогал однокурсникам с уроками. Они откупались то сладостями, то забавными безделушками и получали за это прекрасные эссе и сочинения. Гарри чувствовал себя в своей тарелке. Ему нравилось чувствовать контроль над знаниями. Иногда он даже помогал первокурсникам, и многие смотрели на него, затаив дыхание. Феликс всё ещё старался оградить друзей от серьезных заклинаний, да и Флитвик на своих занятиях преподавал интересные, но несложные и безопасные чары, однако Гарри был настойчив в своем рвении и штудировал книгу заклинаний сам. По ночам он сидел в постели, скрыв себя от всех пологом, учился правильно двигать рукой и произносить заклинания. Несколько важных чар уже были изучены, оставалось только совместить свои знания и умения. Сложнее всего давалась Серпенсортия — слишком много «с» там было. Получалось один раз из пяти. Ничтожно. – Серпенсортия, – шептал он, взмахивая кистью. – Серпенсортия. Серпенсортия. Серпенсортия. Серпенсортия. Научиться бы колдовать без слов, как декан, но это, вероятно, ещё сложнее. А Снейп ещё мог делать это без помощи палочки! Открывал и закрывал двери, опустошал котлы. Куда ему до такого уровня магии! Гарри постарался отбросить грустные мысли и сосредоточился. Змея. Змея. Ему нужна змея. Заклинание звучит, как «Серпенсортия», потому что «serpens» — это змея. – Серпенсортия, – Гарри старался придать своему голосу твердость. Как у декана. Четко и правильно. Уверенно. – Серпенсортия. Серпенсортия. Вспышка света озарила его кровать, и на постели сию же секунду появилась змея, под весом которой одеяло чуть просело. Гадюку освещал лишь тонкий луч света, пробивающийся из-за полога, однако Стайлс отчетливо видел её силуэт. Зубы змеи опасно поблескивали. Гарри застыл от ужаса. – Леон, – еле слыша себя, произнес он, чувствуя, как голос превращается в писк. – Леон, ты спишь? – Уснешь тут, когда ты бормочешь, – раздался сонный голос друга из-за полога. – Скорее бы ты выучил заглушающие чары. Гарри еле сдержался, чтобы не закатить глаза — не хотелось выпускать гадюку из вида. Она сидела спокойно, словно ждала команды, но кто её знает? Эти создания были очень непредсказуемы, потому и считались такими опасными. Стайлс ещё помнил, какой злющей была змея, что крушила коридор. Гадюка на его кровати — уменьшенная копия. – Леон, тут змея, а у меня нет палочки. Она смотрела прямо на него, и Гарри не мог пошевелиться, зачарованный гипнотическим взглядом змеи. Леон тут же спрыгнул с кровати и решительно отодвинул полог, заливая небольшое пространство зеленоватым светом. Змея повернулась к нему, еле слышно зашипела — её тело ощутимо напряглось. Леон взял с тумбочки палочку и, сторонясь гадюки, протянул инструмент Гарри. – На тебя она точно не нападет, это ты её вызвал, – дрожащим голосом произнес Леон, держась поближе к Гарри. – Я только не понимаю, как. – Наверное, я всё-таки задействовал палочку, хотя она была на расстоянии, – пробормотал Гарри и сосредоточился. Он боялся, что язык будет заплетаться. – Випера эванеско. Випера эванеско. Випера эванеско! Змея в ту же секунду рассыпалась пеплом, и Леон еле слышно застонал от облегчения. Гарри видел, что лицо у него повлажнело от пота. Перепугался. Гарри и сам был ни жив, ни мертв. Вряд ли змея напала бы на заклинателя, вот только нрав у гадюк был тот ещё. Она могла и разозлиться, не увидев противника. – Проклятье, Гарри, – произнес Леон, без спроса устраиваясь на его кровати и задергивая полог. Ноги у мальчика подгибались, и он устало развалился на его подушке. – Ты можешь не заниматься подобными вещами в одиночестве? – С тобой мне, что ли, этим заниматься? – расслабленно засмеялся Гарри. – Да хотя бы со мной, – протянул Леон, толкнув его под бок. – И что, мне тебя дергать каждый раз, как захочется? – спросил Гарри, интенсивно толкнув его в ответ. – Мерлин, Вы совсем с ума сошли? – донесся из-за полога полусонный голос Ричарда. – Я знал про Маркуса и его похождения, но это уже слишком! Пинающие и толкающие друг друга, Гарри и Леон переглянулись и засмеялись, не сдерживая звуки своих голосов. Час уже был поздний, они разбудили Мальсибера, но сейчас это волновало мальчишек меньше всего. Розье развернулся к нему, его волосы слегка мазнули Стайлса по лицу. Он взял его за запястье, очень-очень крепко. – Не экспериментируй с такими чарами без меня, – сказал он серьезно, встряхивая его руки. Стайлс удивленно улыбнулся. – Я твой лучший друг в целом свете. – И крайне талантливый волшебник, – припомнил Гарри, заставляя Леона засмеяться себе под нос. – Можешь не волноваться. Ты — мой самый верный соратник во всех грязных и гнусных делах. Он еле произнес эту фразу спокойно, потому что его пробрало от смеха, и Леон ответил ему таким же хохотом. Раздосадованный Ричард швырнул в них подушкой — они ответили ему тем же. Подушка плашмя упала на Нотта. Началась небольшая потасовка, но сразу же стихла, когда снаружи послышались шаги декана. Гарри и Леон притихли, сосредоточенно глядя друг другу в глаза. К тому моменту, когда он вышел из спальни, они уже крепко спали — без подушки и даже без одеяла. На следующий день Леон проснулся очень бодрым. Правда, у них обоих затекли конечности, да и Ричард косился на них недовольно. Тони, которого не разбудил ни бой подушками, ни появления декана, слушал про змею, разинув рот. Во многом потому, что он параллельно пытался есть пирожное, но и рассказ про заклинание его впечатлил. Первую половину дня мальчишки провели на поле — Флинт забивал голы с таким остервенением, словно квиддичные кольца нанесли ему какое-то личное оскорбление. Нотт говорил, что в роду у Флинта все спортсмены, поэтому от Маркуса стоит ожидать больше успехов в квиддиче, чем академических достижений. Розье, хоть и не любил соглашаться с ним, вынужден был признать, что Джеймс прав. По возвращении с поля, они плотно пообедали и вернулись в гостиную факультета, где застали девочек с их анкетами под чутким присмотром Роберта Яксли и Элис Сноуоул. Легкий шепот показался мальчикам волнительным. В последнее время девчонки так сплотились за этими странными бумажками, что общались все вместе, несмотря на некоторые разногласия. Знакомый Леона с Рэйвенкло ещё до инцидента сказал ему, что на их факультете происходит то же самое. – Что тут у Вас? – наконец, спросил Ричард, когда ему надоело слушать это хихиканье. Девочки бросили на него насмешливый взгляд, словно Мальсибер не мог понять ничего их того, что они говорят. – Да ладно Вам, – сказал Джеймс, устроившись на ручке кресла рядом с Луизой. – Какие у Вас могут быть секреты от нас? Выкладывайте. – Не думаю, что Вы поймете всю важность происходящего. Мы составляем список самых красивых старшекурсников, – важно ответила Шантель. – От пятого курса до седьмого. – Ого, – присвистнул Леон. От удивления они даже не нашли, что сказать. Особенно Джеймс, который теперь изо всех сил пытался заглянуть в список. Мальчикам даже было немного неловко, ещё и потому, что девчонки явно нашли их замешательство забавным. – Посмотреть можно? – заинтересованно спросил Гарри. Девчонки неуверенно переглянулись. Было заметно, что ситуация стала немного щекотливой. Рука Шантель будто хотела лечь на бумагу, но Луиза выхватила её раньше и безмятежно протянула Гарри. Глаза у девочки были веселыми. – Серьезно? – спросил Гарри, пробегая глазами по списку. – Броклхерст, Стреттен, Колдуэл... А где Целлер? – Кто? – спросила Кина, удивленно нахмурившись. – Тот пятикурсник с Хаффлпаффа с волосами, которые на бок падают, – нетерпеливо объяснил Гарри. Девочки посмотрели на него с непониманием. – Он ещё загонщиком играет. У него плечи широкие и руки красивые, и лицо очень подвижное. Или Брэнстоун, который возглавляет клуб по Волшебным Шахматам? – спросил он. – У которого глаза насыщенного зеленого оттенка и веснушки словно образуют созвездия. Или Тэйлор с Рэйвенкло, солист Жабьего Хора, у него еще улыбка кошачью напоминает... Или Робинс с Гриффиндора, с темными вьющимися волосами... И наш Яксли, у него же идеально прямой нос и такие красивые глаза, и... – Гарри запнулся, вспомнив, что Роб с ними в одной гостиной. – А ещё Эпплби, который ходит с нашим Феликсом на Уход за Магическими существами, и наш Феликс, да... он же буквально... идеальный. От вдохновения он чуть не лишился дара речи. Очевидно неполный список дрожал в его руках. Он мог назвать ещё с десяток людей, которые обязательно должны были там появиться. – О, Мерлин. – Да, ладно... Леон и Ричард произнесли это одновременно. Тони уставился на Гарри удивленно, и Стайлс начал испытывать легкую неловкость. Девочки тоже смотрели на него, не мигая, и Гарри, наконец, отвернулся на камин. – Ну, ничего себе, – насмешливо присвистнул Нотт, спрыгивая с подлокотника. – Да ты у нас, Стайлс, оказывается, знаешь толк в парнях. Краска начала царапать Гарри щеки. – Ну-ну, не набрасывайтесь, – решительно сказал Роб, закладывая руки в карманы. – Всё хорошо, Гарри. Не переживай из-за этого. Серьезно. – Я не переживаю, – почти возмущенно ответил Гарри и решительно всунул список обратно Луизе, лицо которой сейчас казалось нечитаемым. Он и сам понимал, что страшно смутился, и чем дальше, тем яснее это становится. – Я просто часто рассматриваю людей, и... – Девочек ты так не рассматриваешь, – заметил Джеймс, наступая на него. – Ну-ка замолчи, Нотт, – возмущенно сказала Луиза, схватив его за локоть. – Не твое дело, кто кого рассматривает. Нотт насмешливо уставился ей в лицо. – Так, немедленно успокойтесь, – Роберт встал с кресла и остановился рядом со второкурсниками, между которыми словно назревала война. Первокурсники, устроившиеся на диване с леденцами «Берти Боттс», заметно притихли. Они смотрели за происходящим, словно из укрытия. – Не нужно никого осуждать, – строго проговорил Роб, воззрившись на второкурсников сверху вниз. – Так уж получилось, что Вы сейчас как раз находитесь в том возрасте, когда происходят некоторые... изменения в организме. Интерес, который у Вас возникает друг к другу, вполне нормальный, даже естественный. У вас формируются предпочтения, мы все разные, и стоит с уважением относиться к этому. Скажем, мой дядя Людвиг, который жил со своим... партнером. Они даже хотели заключить магический брак, – заметил Яксли задумчиво. – Вам стоит понимать, что в нашем обществе к этому относятся с уважением. И если Вы захотите о чем-то таком поговорить... то обращайтесь к профессору Снейпу, а не ко мне. – Яксли, – раздраженно произнесла Элис. – Ладно, и со мной тоже можно это обсудить, – сказал Роб, поднимая руки вверх. – Главное, не переживайте. Всё, что будет с Вами происходить в дальнейшем, абсолютно нормально. И если Вам вдруг захочется... э-э... немного поизучать себя... То не бойтесь этого делать! Я даже так скажу: давно пора, – продолжил он, словно не замечая, как изменились лица второкурсников. – Лично я впервые сделал это, когда мне было десять. Нашел в журнале такую интересную фотографию, и... – Яксли, какого черта? – спросил староста седьмого курса, Чарльз Саммертайм, выныривая из прохода с книгой за пазухой. – Ты что тут рассказываешь? На лице Роберта застыла такая гримаса ужаса, что второкурсники только чудом не засмеялись. Даже Гарри, всё ещё немного смущенный из-за случившегося, теперь с легким весельем смотрел, как Яксли пытается ускользнуть от гневно наступающего на него Саммертайма. – Да я... – начал было Роб, но Чарльз уже схватил его за ухо. – Саммер, Мерлин тебя дери, я тут совсем не при чем, я просто... ай... послушай... объяснял второкурсникам про... ай-ай... взросление! – Я тебе покажу взросление, – прошипел Саммертайм, оттаскивая Яксли к проходу. Теперь второкурсники уже не скрывали своего веселья.