Крайт

– Репарифарго, – произнес Гарри, и котел с кошачьими ушами превратился в недовольную миссис Лапушку. Она тут же спрыгнула со стола, хвостом смахнув на пол чернильницу. – Репаро, Тергео. Вингардиум левиоса. Вердимилиус, – мальчик повел руку кругом, и в воздухе появился огромный зеленый шар, осветивший всю гостиную разом, каждое присутствующее лицо. Гарри направил палочку на дорогие шнурованные ботинки Маркуса. – Диффиндо. Представление завершилось грандиозно. Гостиная моментально наполнилась аплодисментами и радостными голосами. Гарри демонстративно раскланялся во все стороны, хотя скулы у него порозовели, когда он увидел, с какой гордостью на него смотрят друзья и приятели. Показательные выступления приветствовались, только когда было что показать. – Браво, Гарри, – улыбнулся Феликс, совсем по-взрослому пожимая ему руку. – Ты большой молодец. Я тобой очень горжусь. – Блестяще, – хмыкнул Флинт, наклоняясь, чтобы завязать шнурки. – Однако я очень заинтересован в том, чтобы ты выучил заклинание завязывания узлов. Его однокурсники залились веселым смехом. – Это мой друг, – крикнул Леон на всю гостиную. – Которого Вердимилиусу научил я, – горделиво вставил Роб, широким жестом растрепав Гарри прическу. Стайлс счастливо улыбнулся. – Не бог весть что, – смущенно произнес он, однако все присутствующие принялись горячо оспаривать это замечание. Накануне вывесили список лучших учеников курса, и Гарри гордо красовался там в числе самых первых студентов Хогвартса. Снейп лично похвалил его перед всем факультетом и раз двадцать упомянул о его успехе на зельях, когда у них были сдвоенные занятия с Гриффиндорцами. К концу урока по Зельям, львы были настолько приунывшими, что Гарри даже стало их жаль. Однако его плечи всё равно волей-неволей расправлялись от чувства гордости. Матч с Гриффиндорцами прошел именно так, как запланировал Флинт. Его тренировки не прошли даром — он забил столько голов, что новый вратарь уходил с поля чуть ли не в слезах. Даже красавец-ловец Чарли Уизли, вовремя выхвативший снитч, просто помог Гриффиндорцам уйти, не позорясь дальше. Профессор Снейп сиял, как новенький котел, ехидно жалея команду львят — МакГонагалл покидала трибуны мрачнее тучи, надвинув шляпу на глаза. Сразу после этого они отмечали Хэллоуин. Размах празднества был огромным — в воздухе летали черные свечи, котам был открыт доступ ко всем помещениям. Для старшекурсников устроили пышный тематический вечер, все остальные веселились на пиру. Гарри съел столько тыквенного пирога, что едва передвигал ногами, пока шел до спальни. Больше всего монеток из угощения получил Тони. Куски лакомства исчезали у него во рту с невероятной скоростью. Гарри очень продвинулся в изучении чар, Тони усердно работал над улучшением своего лучшего заклинания, плюющего черной жижей, а Леон, ни с того, ни с сего, решил наладить связь с русалками и тритонами из Черного Озера. Целый вечер он показывал обитателям озера разные фигуры на пальцах, пока Гарри, лежа на кровати, листал книгу «Развитие и упадок Темных Искусств». – Ты можешь себе представить, – раз за разом восклицал он. – Темному Лорду служили даже оборотни, великаны и тролли. А они ведь совсем недалекие! – Да-да, – невнимательно отмахивался Леон, поднося к стеклу недоумевающую Чайну — русалка в ответ притянула за хвост рыбу. – Лучше бы ты изучал те заклинания, что я для тебя выписал. Заклинания из фамильной книги Розье, которой так дорожил старый глава рода, оказались очень сложными, некоторые из них были даже помечены как запретные и особенно опасные. Гарри пытался вникнуть в теорию и с досадой понял, что это уровень, пока не доступный не только ему, но и даже Феликсу. Тем не менее, Стайлс всё-таки попытался освоить эти чары, в результате чего он, Розье и Гойл ослепли почти на сорок минут. От ужаса они просто оцепенели. В таком виде Саммертайм и вытащил их из спальни, заметив, что мальчишки пропустили ужин. Он готов был предположить, что у Леона и Гарри стряслось что-то незначительное, но когда не обнаружил за едой Тони, сразу заподозрил неладное. – Что за чары Вы пробовали? – допытывался он у перепуганных мальчишек. – Я сейчас отведу Вас к мадам Помфри, и тогда об этом узнает декан. Уж после такого, можете не сомневаться, Вас строго накажут. Но мальчики продолжали молчать, хотя с каждой минутой становилось всё страшнее и страшнее. Пелена постепенно спала, явив мальчишкам недовольное лицо старосты, а Гарри зарекся больше не пробовать неизвестные заклинания без предварительной подготовки. Тем более, оказалось, Леон так торопился, что вместо Caecitas, записал Caeci — это и привело к неожиданным последствиям. Произошедшее с учениками Рэйвенкло постепенно забылось — слишком много новых событий произошло за это время. Большую часть вины ученики Хогвартса готовы были списать на Алистера Хигги, хотя Слизеринцы особых восторгов по этому поводу не высказывали. Старшекурсники постепенно снова начали общаться между собой. Красавица Талита Амари, однокурсница Яксли, даже вскоре пошла на свидание с одним из Рэйвенкловцев и вернулась очень довольная. Приближался декабрь, и Хогвартс потихоньку наполнялся восхитительно-пышной атмосферой Рождества. Полувеликан-лесничий ещё не принес ёлку, но уже сообщил, что выбрал для них самое красивое дерево в Запретном Лесу. Старшекурсники во всю готовились к зимнему балу, девушки шуршали каталогами, юноши придирчиво рассматривали свои парадные мантии. Атмосфера легкого волнения витала в воздухе, и Гарри нравилось видеть Слизеринцев такими. Декан снова гордился ими, выгораживал перед всеми и даже выписал старшекурсникам разрешение на посещение Хогсмида в середине недели, чтобы они могли подыскать друзьям подарки на праздники. – Кого ты пригласишь, Феликс? – спросил Гарри за две недели до бала, когда гостиная была полна суеты и восторга. Феликс сравнивал между собой перья Крылатых коней разных пород, поэтому девушки, изучающие каталог, полностью уступили ему стол. – Девочки с разных факультетов каждый день подходят к нам и спрашивают, кого ты выбрал. Леона уже до белого каления довели. Тони, который чуть было не попал сегодня под горячую руку друга, согласно кивнул. Младшего из братьев Розье атаковали со всех сторон, не решаясь подойти к старшему и спросить напрямую. – Мне старшекурсницы конфеты подарили, – похвасталась Сара, довольно вытряхивая сладости из кармана мантии. Природа наградила девочку большими голубыми глазами и мягкими светлыми волосами, от чего она казалась самой дружелюбной, потому с просьбами обращались именно к ней. – Сказали, если я уговорю Феликса пригласить на бал Мэри Энн с Гриффиндора, получу ещё, какие хочу. Шантель фыркнула. Она тоже хотела получать просто так конфеты, но никогда никому об этом не сказала бы. – Наш Феликс никого не приглашает, – фыркнул Леон, наблюдая за тем, как брат сосредоточенно перерисовывает перья, словно не было на свете ничего интереснее. – Он для этого слишком хорош. – Да, и это не твоего ума дела, – невнимательно откликнулся староста. Пушистик Пэн сидел на его плече, но Феликса это не смущало. – Кеттлберн одолжил мне перья на один вечер, это очень важно — сделать зарисовки вовремя. Чарли Уизли в этом году сдает экзамен, поэтому мне нужно своевременно отдавать ему материалы, чтобы он успел подготовиться... Девочки разочарованно охнули. – Но многие девушки и даже некоторые парни хотят с тобой пойти, – сказал Гарри, наблюдая за старостой. Вчера он вернулся с дополнительного урока около полуночи, упал поперек дивана в гостиной факультета и лежал так ещё полчаса, рассматривая остатки сена на своей мантии. Ему доверили покормить гигантских лошадей из Магического заповедника. Гарри и Тони безумно им гордились. Да и Леон, хоть смеялся в голос, на самом деле понимал, какая это была ответственность. – Я не могу себе этого позволить, – сказал Феликс. – Отец ясно дал мне понять, что я должен пригласить на бал свою невесту, Кэролайн Селвин. Завтра я при всех, во время завтрака, вручу ей розу и попрошу быть моей спутницей. – Так это уже решено, это всё-таки будут Селвины? – воскликнул Леон. – А мне никто не сказал! – Я как-то не знал, что наш отец должен перед тобой отчитываться, – возвращаясь к рисунку перьев, произнес Феликс. Второкурсницы и первокурсницы, сидящие к Феликсу ближе всех, взволнованно зашептались. Кэролайн была редкой красавицей с тонкой, почти фарфоровой кожей и огромными карими глазами и училась с Феликсом на одном курсе. Характер этой Слизеринки нельзя было назвать простым, никто даже не рискнул бы сказать, что Кэролайн дружелюбна и вежлива, но за всю историю обучения, она ни разу не отбывала наказания и с неё не сняли ни единого очка. Гарри попытался представить их вместе, но внезапно понял, что вообще не вообразить себе Феликса женатым. Да и Кэролайн, если разобраться, никогда не смотрела в чью-либо сторону с нежностью. – А Кэролайн тебе нравится? – спросил Гарри. – Она чистокровная и хорошо воспитанная, для брака этого вполне достаточно, – сказал Феликс. Карандаш в его руке двигался резко и хаотично, из-за чего линии теперь получались слишком толстыми, и ему пришлось перевернуть страницу. – Кэролайн такая изящная, – воскликнула Луиза, похлопав в ладоши. – И она так звонко поет! В Жабьем Хоре её лучше всех слышно! О, Феликс, как же тебе повезло! Феликс буйных восторгов по поводу своей невесты не высказал. – А можно мы ей скажем, что ты её пригласишь? – спросила Шантель, с нетерпением подпрыгнув на месте. – Она уже знает, – ответил Феликс, и карандаш снова начал ходить из стороны в сторону, оставляя на бумаге рваные линии. – Роза — её идея. Говорит, это будет символично, она же станет Розье. Леон насупился. – А про мою женитьбу ничего не говорили? – важно поинтересовался он. – Конечно, говорили, – ответил Феликс, посмотрев на младшего брата. – Главе рода делать ведь больше нечего, кроме как твою женитьбу обсуждать. Гарри весело засмеялся, похлопывая недовольного друга по спине. Девочки тут же упорхнули досаждать Кэролайн — всем хотелось знать, какое платье она наденет на бал и будет ли прикалывать розу к прическе, а Феликс внезапно отправился в класс Магозоологии, хотя ему не было назначено никаких дополнительных занятий, и вообще сейчас там занимался Чарли Уизли. За ужином Стайлс исподтишка рассматривал невесту старосты. Действительно, она была восхитительно красивой и очень изящной. Темные волосы оказались настолько пышными, что ни одна лента не могла их перехватить. Кэролайн украшала их изумрудной заколкой с буквой «S» — это было единственное украшение, которое она носила, и тем не менее на курсе она считалась первой красавицей. – Многие чистокровные волшебники, у кого родовые имена начинаются на одну букву с именами основателей, их дальние родственники, – сказал Леон, когда Гарри обратил внимание на заколку. – У нас это Стреттоны, Селвины, Слагхорны и Сноуоулы. – А Хораны... Он и сам не знал, зачем спросил про семью этого барсука, что сейчас пытался уместить на тарелке как можно больше картофеля. Вопрос сорвался с языка так внезапно, что Гарри даже одернуть себя не успел. Они давно не разговаривали, Стайлс так и вовсе старался не смотреть в его сторону. Если на сдвоенных уроках мальчики встречались глазами, Гарри демонстративно фыркал и отворачивался. – Конечно, – ответил Леон, с подозрением рассматривая крупную куриную ножку. – Потомки Хельги Хаффлпафф, собственной персоной. Их фамильные украшения стоят не меньше приличного поместья, гоблинской работы, выкупленные на десять поколений вперед — что бы там ни говорили хитрые коротышки. Эльфов больше двух десятков в главном особняке и целая галерея родовых портретов — сквибы не рождались столетиями. Найл, прямо скажем, неудачный вышел, но вот его старший брат, говорят, очень хорош, сдал ТРИТОНы по всем предметам, в квиддич играл прилично, имеет особый дар к Травологии, – протянул Розье, наконец, откусывая кусочек мяса. – Хорошо, что есть кому унаследовать подобное состояние, а то с таким посредственным потомком... хотя, не мне судить. Мне до идеального Феликса ещё расти и расти... – Ты тоже ничего, – шутливо заметил Гарри. – Мало быть «ничего», чтобы не опозорить честь семьи, – серьезно возразил Леон. – Тебе тоже нужно потрудиться, как следует, пусть ты и талантлив. Будешь первым от своего рода, все будут смотреть на тебя. Тысячу раз подумают, прежде чем родниться с тобой и твоими детьми. Если же вступишь в семью, то тоже ответственность большая. Нам всем будет несладко, – заключил мальчик, пытаясь насадить картофелину на вилку. – Никто из моих детей, к примеру, главой рода уже не станет. Только если Феликс и его потомки не умрут разом в случайном пожаре, но на такое глупо рассчитывать. Гарри задумчиво посмотрел на старосту. Феликс сегодня был не слишком разговорчив, больше времени уделял закускам, разве что откликнулся несколько раз, когда его спросили про устройство сигнальных чар. Все были веселы и довольны. – Что насчет тебя, Тони? – спросил Стайлс у Гойла. – Я старший сын из главной ветви семьи, – моментально ответил Тони, выронив изо рта кусочек курицы. – Я считаюсь герцогом и Грегори тоже. Но его дети станут баронами. При условии, что отец не перепишет завещание и не сделает его главным наследником. Но такое случается крайне редко, – предупредил мальчик, на секунду отвлекаясь от еды. – Сам видишь, вторые дети обычно уступают первым. Леон наградил его таким уничижительным взглядом, что Тони моментально умолк. С ужина Гарри уходил в большой задумчивости. Выходило, что закрепиться в магическом сообществе не так-то просто, как он себе представлял. Разумеется, у него есть талант. Такие вещи очень ценятся среди волшебников, но были ещё деньги, власть, чистая кровь, хорошая фамилия... этого у Гарри пока не было. К сожалению, Стайлс пока слабо понимал, где можно это достать, поэтому решил больше времени уделить учебе. Профессор Спраут всё больше хвалила его — Стайлс теперь мог определять многие растения, почти не глядя, а его мандрагора первая попыталась заглянуть в гости к соседке, да и Снейп мельком сказал, что зелья у Гарри теперь получаются намного лучше. Стайлсу работать у котла очень нравилось. Это было точное искусство, требовавшее сосредоточенности и внимания, а ещё творческой жилки, и Стайлс потихоньку пытался экспериментировать с рецептами. В дыбоволосном зелье он уменьшил количество крысиных хвостов, и результат Снейп во всеуслышание назвал невероятным. На последнем матче они с особой жестокостью разгромили факультет Рэйвенкло. Питер Пейдж ругался на поле такими словами, что у факультета сняли двадцать очков, а профессор Флитвик и вовсе сказал, что ему невероятно стыдно иметь такого студента, и пообещал написать его отцу. Флинта уносили с поля на руках. Он размахивал руками, поднимал вверх метлу и счастливо улыбался — рекорд по забитым голам всё ещё принадлежал ему. До бала оставалась всего неделя, восторги не утихали, волнения тоже. Стайлс во всю готовился к отъезду, даже заказал закончившиеся ингредиенты из аптеки, где ему снова сделали персональную скидку. Конечно, варить зелья на каникулах было запрещено, но Гарри собирался изучать ингредиенты и их свойства, а для этого лучше иметь наглядный материал. Он ощущал себя безумно деловым. У него имелся целый список приготовлений, очень подробный и длинный, и Гарри получал особое удовольствие, когда вычеркивал оттуда пункты. Оставалось самое последнее и самое важное, и нужно было уладить это именно сегодня. – Отличные новости, – произнес Роб, вламываясь в гостиную с конвертом в руках. Издалека можно было рассмотреть фамильную печать Яксли. – Отец, наконец, прислал мне список невест! Ну что, сосунки, делайте ставки, много ли там красоток? Я чувствую, что сорвал большой куш. Однокурсники Роберта оживились. – Там точно есть я, – заметила Шерон, отрываясь от разговора с однокурсницей. – Меня сразу вычеркни. – Почему? – обиделся Роб, останавливаясь посреди комнаты. – Потому что ты — редкий волокита, – отрезала староста под дружный смех однокурсниц. Роберт сделал вид, будто он страшно обижен, но тут же отвлекся, когда однокурсники начали его поздравлять. Гостиная наполнилась легким, приятным шумом, не выходящим за рамки приличия — на факультете просто не принято было мешать друг другу. Правда, кто-то всё равно выпустил в воздух зеленоватый фейерверк, под хохот довольного Роба. Дописав заключительную часть, Гарри завершил сочинение, не глядя, пихнул его друзьям и направился к выходу. Времени оставалось мало. – Гарри, ты куда? – спросил Яксли, замечая, как одинокая фигурка Стайлса направляется к проходу. – Ты разве не хочешь узнать, кого мне предлагают в невесты? Я почти уверен, что там есть горячие штучки... Саммертайм, перелистывающий пособие по Истории магии, посмотрел на него неодобрительно и демонстративно фыркнул. – Мне нужно успеть письмо отправить до отбоя, после полуночи «Флориш и Блоттс» перестает принимать заказы, а я хочу получить книги до Рождества, – улыбнулся Гарри и помахал конвертом. – Не начинай без меня. Разумеется, будь это просто литература, Гарри не унывал бы, что Рождество приходится проводить без нее. Но Стайлс так пристрастился к книге, описывающей историю Темных Искусств, что просто не представлял, как будет без нее на каникулах. Он, конечно, мог незаметно подмазаться к мадам Пинс, — Гарри даже купил для неё шоколад, чтобы подарить перед Рождеством — но решил не наглеть так скоро. Не исключено, что в будущем ему понадобится помощь посущественней, и лучше было не растрачивать симпатии библиотекаря на разную ерунду. В совятне кто-то очень громко всхлипывал, но Гарри всё равно решил войти, понимая, что минуты вежливости могут стоить ему ценной книги. Он сразу узнал непослушные волосы, торчащие во все стороны — сердце не сделало кульбит, но как-то очень глупо замерло. Найл стоял около большой совы и интенсивно вытирал покрасневший нос кулаком. Горькие слезы так и продолжали течь с его глаз. Не обращая внимание на всхлипывающего Хаффлпаффца, Гарри прошел к своей сове. Он давно не навещал Озму, — слишком много было забот — но в последнее время активно исправлялся. Он любил подземелья, но совам там было не место, поэтому Гарри немного завидовал грифам и воронам, которые жили в башнях и всегда могли играть со своими крылатыми любимцами. Привязав письмо к лапе совы, Гарри решительно поднес её к окну, но Озма и не подумала лететь. – Это ещё что такое? – напустился на неё Гарри. – Вчера я скормил тебе целый мешок совиного печенья! Ну да, я не уделял тебе время... Но у меня были важные дела. Или ты хотела, чтобы я поселился в совятне? Сплюшка посмотрела на него с неодобрением. – Хорошо, – Гарри демонстративно отвернулся и посмотрел на Озму искоса. – Я вижу, ты уже и летать разучилась. Здесь есть сова Феликса. Пожалуй, отправлю её. Она и летит быстрее — не то, что ты. Уж всяко успеет до полуночи... Озма возмущенно ухнула, сильно клюнула его в щеку и вылетела в окно, широко расправив крылья. Гарри мстительно посмотрел ей вслед. – У тебя очень красивая сова, – сказал Найл. Голос у него уже был сухим — верно, выходка Озмы его позабавила. Гарри невнимательно повернулся к Хаффлпаффцу. Лицо мальчика всё ещё было красным и мокрым, однако держался он довольно стоически. Стайлс даже оценил. Сам он не стал бы ни с кем разговаривать, если бы ему довелось поплакать. – О, так теперь мы разговариваем, – ехидно протянул Гарри, категорично скрестив руки. Он бы прислонился к стене, но они были перемазаны совиным пометом. – Очень мило. – Ты о..? Ах. Конечно, я помню. Извини меня, – Найл опустил глаза и совсем повесил красный-красный нос. – Я некрасиво поступил. Жалость уколола Гарри точно в сердце. И хотя он зарекся впредь сочувствовать хоть кому-нибудь, кто не член змеиной семьи, это было выше его сил. – Да ладно, у всех бывает. Мы же с тобой не друзья и не приятели, – Гарри решительно отмахнулся. Он решил, что переболеет этим, и был тверд в этой мысли. – Что за горе у тебя приключилось? – Ничего такого, – Найл посмотрел на письмо в своей руке и горько вздохнул. – Каждый год наша семья устраивает Рождественский прием. Обычно на нем присутствуют все члены семьи. В этом году отец велел остаться в школе на каникулы, – лицо Хорана стало совсем страдальческим. – Сказал, что ему стыдно за меня, и он не хочет, чтобы люди задавали вопросы. Я и так какой-то побочный вышел... – Вот же гнусность, – возмущенно произнес Гарри. Мистер Хоран представлялся ему каким-то надменным типом, с которым дел лучше было не иметь. – И ты стерпишь такие слова в свой адрес? Найл посмотрел на него удивленно. – Конечно, я стерплю, – ошеломленно ответил он и снова прошелся рукой под носом, собирая влагу. – Как же я могу не подчиниться главе рода? По его лицу было понятно, что он даже представить себе подобное не может. Гарри почувствовал себя немного глупо. – Но он же не может всё за тебя решать, – осторожно произнес Гарри. – Нет, он-то как раз может всё, – возразил Найл, погладив свою сову по макушке. Было заметно, что мальчик прилагает большие усилия, чтобы не расплакаться снова. – Ничего. Всё равно мне не особенно хотелось на этот прием, – нарочито спокойно добавил он. – Подумаешь, вкусный ужин... Отец бы не позволил позвать Эдди, а лично я никого больше бы и не пригласил. В голове Гарри промелькнула неприятная физиономия, раз за разом оттаскивающая Найла за локоть. – Даже Томаса Кросби? – спросил он, не скрывая ехидства. – Зачем его приглашать? – искренне изумился Найл. – Он и так придет. Кросби — вассалы нашей семьи. – Чего? – переспросил Гарри, чувствуя себя совсем глупо. Он зацепил что-то такое на истории, но помнил уже так смутно, что не ответил бы ничего путного. В пору было писать новый список, первым пунктом которого было бы восстановление знаний из магловской школы. Гарри, конечно, пытался влиться в магическое общество изо всех сил, но та же математика была очень полезна на Зельях и, как он слышал, других предметах, где занимались старшекурсники, а Травология тесно переплеталась с ботаникой. – Ну, вассалы, – Найл чуть смущенно почесал затылок. – Лет четыреста назад кто-то из лордов Хоранов принял их, маглорожденных, в семью и поручился за них. У них нет своего полноценного главы рода, и они подчиняются нашему. Поэтому Том так рьяно меня защищает. Родовой дар Кросби — боевая магия. Вот тебе и породнился с чистокровными волшебниками. – И что, глава рода всё-всё решает? – с подозрением спросил Гарри. – Конечно, – ответил Хоран простодушно. – Ты вот знаешь, какие предметы будешь изучать на третьем курсе? – поинтересовался он. Гарри покачал головой: он и не знал, что предметы будут по выбору именно с третьего курса. – А я знаю. Отец уже выбрал мне Прорицания, Руны и Нумерологию. А я ляду не дам, что за Нумерология, – печально добавил Найл. – Я хотел изучать Магловедение. Гарри почувствовал себя совершенно сбитым с толку. – Так изучай. Разве это проблема? – Отец отречется от меня, – сказал Найл, грустно взглянув на письмо. – И правильно сделает, потому что я ничтожество. Возмущение захлестнуло Гарри с такой силой, что он чуть не поперхнулся. Ну, как так можно? Стайлс даже представить себе не мог, чтобы кто-то из Слизеринцев высказался о себе подобным образом. Да его бы тут же на смех подняли. Тот же Гойл был не умнее, а, возможно, и чуточку менее смышленым, чем Найл, и всё равно Тони не стал бы так про себя говорить. Он старался изо всех сил, чтобы это было менее заметно. – Ты не ничтожество, просто прекрати всех слушать, – почти сквозь зубы произнес Гарри. – Я должен слушать, – ответил Найл, облизывая обветренные губы — в команду его не приняли, но он так и продолжал тренироваться. Каждые выходные летал вокруг поля. – Главное, это научиться послушанию. И твоему другу Розье, кстати, тоже, – внезапно добавил Хоран. – Представь, какой скандал будет, если его старший брат что-то скажет, а он прилюдно возразит? У Леона рот обычно не закрывался, особенно, если нужно было поспорить со старшим братом, но Гарри не стал этого говорить. – У нас такое сплошь и рядом, – наконец, произнес он. – Да, потому что мы дети, – горько усмехнулся Хоран. – Это весело и забавно. Не до смеха будет, когда твоего друга выжгут с фамильного гобелена, вышвырнут на улицу без кната в кармане и лишат фамилии. У Розье связи по всей магической Британии. Его даже в «Горбин и Бэркес» чистить кубки не возьмут. Будет ходить по Косой Аллее с протянутой рукой. И я вместе с ним, – горестно вздохнул Хаффлпаффец. – Даже из страны не сбежать — лишат лицензии на аппарацию по щелчку пальцев. Одна надежда, на метле улететь, но и тут остается лишь мечтать, что не поймают в воздушном пространстве чужой страны и не депортируют на родину. Я из таких только про Антонина Долохова знаю, он из самой России бежал, и за ним до самой границы гнались Невыразимцы из их Министерства. Но за него в свое время поручился Тот-Кого-Нельзя-Называть, а ему кто перечить будет? – Найл горестно выдохнул. – Такое вот клановое общество. Поэтому и считается, что все чистокровные волшебники — семья. Взяв из кормушки немного совиного печенья, Гарри подбросил его важной-важной сове Энтони, такой же плотной, как и её хозяин. Он, конечно, понимал, что всё серьезно, но вот о Невыразимцах слышал впервые. Несколько раз он замечал фамилию Долохова в книге о Темных Искусства, но там волшебник упоминался лишь мельком, в качестве подсобника Темного Лорда. – Может, это и хорошо, – сказал Гарри, наконец. Найл посмотрел на него с легким удивлением, но Стайлса это не смутило. – Мы консервативное общество, у нас свой свод правил и законов. Я могу даже допустить, что ты должен слушать главу рода — так у нас принято. Но ты не его раб, – решительно произнес он. – Покажи себя. Заставь его себя уважать. Нашему Робу никто невесту не навязывает. Отец предлагает ему список, и Роб выбирает сам. Потому что Яксли-старший уважает своего сына. У нашего Райана тоже был договор с отцом, – добавил мальчик, и голос его невольно сжался от боли. – Либо успехи в квиддиче, либо работа на Роули-старшего. Вышло, как вышло, однако выбор у него был. Твой отец тебя не уважает, но ты ничего и не сделал, чтобы он изменил о тебе свое мнение. Предложи отцу альтернативу. Скажи: «Да, я буду изучать и Руны, и Нумерологию, и Алхимию, и магию Вуду, если понадобится, только разреши мне ходить на Магловедение». Покажи, как тебе это важно, – произнес он, уверенно посмотрев на Найла. – И не говори, что ты глупый или бесталанный, потому что это ложь. Ты — Хаффлпаффец, разве тебе не стоит быть упорным? И держи своего вассала при себе, а то в следующий раз, я превращу его голову в тыкву. Последнее сорвалось с его губ случайно, но всё равно прозвучало так же решительно и вдохновленно, как и вся речь Слизеринца. Гарри не знал, как бы поступил на месте Найла — возможно, подчинился бы главе рода, лишь бы прожить без риска. Сейчас ему было к чему стремиться, а терять — совсем нечего. У Найла всё было наоборот. Хоран невольно засмеялся. – Спасибо тебе за это, Гарри, – сказал он и решительно порвал письмо на мелкие кусочки. Стайлс удивленно изогнул брови. – Это был ответ моему отцу. Он ждет, что я буду плакать и умолять позволить мне вернуться домой. Я не буду. Гарри одобрительно кивнул. В последний раз посмотрев в открытое окно, откуда несколько минут назад улетела Озма, Гарри вернулся в гостиную. Факультет обнаружился почти в полном составе. Все кружили вокруг виновника торжества, проникаясь его воодушевлением. – Ты вовремя, – крикнул Яксли и, наконец, торжественно вскрыл конверт серебряным ножом для бумаг.