Моё великое завоевание.

Король хмыкает, следом же растягивая губы в лёгкой улыбке, а настроение некогда мрачного Правителя отчего-то немного поднимается и он сейчас чувствует себя лучше, чем несколько часов назад. Однако, во всём этом на этот раз не виноват веселящий напиток, только мысли, которые пачками лезли к нему в голову. Хосок думал о сложившейся непростой ситуации, о брате, который, возможно, прямо сейчас истекает кровью; о Чимине, которого он приказал пока что не впускать к себе, ведь всё равно навестит его позже самостоятельно, и единственным, что этому поспособствовало — его, Северного, поведение, с которым он наведался к и без того напряжённому Королю. Сейчас же Чон метается в своих же мыслях и предубеждениях, всё успокаивая себя, и думая, что каждое его решение, даже будь оно безрассудным и опасным, будет правильным. Но тогда почему ему так трудно предпринять хоть что-то из того о чём он так долго думает. Сам он, Король, даже ловит себя на мысли, что просто боится, но даже если он скажет, что это не правда, то соврёт самому себе. Ему, как и всем другим, страшно, и от этого преследующего страха никуда не деться, сколько бы он от него не пытался избавиться. Исход всё тот же. Вот только интерес, что перебивает всякое желание оставить всё на одном месте, играет свою роль. И именно сейчас Центральный очень рискует своим решением отправить вестника в Южное ещё раз. Бесспорно, Хосок не так глуп, чтобы отправлять в центр войны первого попавшегося вестника, которого ему предложит маршал. Ему нужен умный, проворный и желательно немой. Немой, потому что он уверен, что тот, вестник, которого он отправлял ранее, определённо проболтался, думая, что таким образом сможет спасти свою шкуру, жизнь. Однако, его предполагаемая карта легла не той стороной, отчего смертник подставил как и Центральное королевство, так и его Короля. Именно поэтому Чон больше не прогадает и в случае необходимости будет лгать, подставлять и выкручиваться. Но, чтобы такого не было, Хосок тщательно подготовится, а точнее уже подготовился. В тайне от Северного Правитель зовёт к себе того, на кого его глаз упал первым; отдаёт все ранее задуманные распоряжения в руки немому посланнику, попутно снимания с него морально и физически всё то, что хоть немного связывало бы его с Центральным. Теперь это никому неизвестный бедный мужчина, чей след занёс сюда попутный ветер, чья судьба безызвестна и пуста, подобно пустыни в самой жарком королевстве. Чон довольно осматривает парня напротив и тянет мягкую улыбку, а коварная, даже злая усмешка и оскал озаряет его лицо уже через несколько секунд. Бесспорно, он доволен проделанной работой, а также собой. Его старания обязательно отплатятся ему хорошими новостями и идеально проделанным заданием его плана. А пока, только пропускает сдержанный смех, аккуратно и вальяжно запахивая свой халат. На королевском дворе раннее утро, Король специально распорядился сделать так, чтобы тайна оставалась тайной не только для мирно спящего Северного, но и для других обитателей дворца, за исключением совсем малого круга тех, кому он с опасением, но может доверять. Чон щурится из-за яркого утреннего солнца, но не сводит своего взгляда с отправленного на коне немого мужчины, который скрывается за большими воротами замка уже а считанные минуты. И как жаль Хосоку видеть смерть, ускакавшую, вечно преследующую, за бедным немым, всё ожидая его гибели. Правитель усмехается, чуть покачивая в разные стороны головой, отчего-то решая пройтись по дворцу и заодно проведать Северного. Задув последнюю свечу в своих покоях, Король делает небольшой глоток воды из кувшина и только после, поправив рукава халата, выходит из комнаты, сразу же восстанавливая жизнь во дворце. Длинные широкие коридоры с самого утра наполнены служанками, что старательно работали; и собирателями, несущие овощи из теплицы на королевскую кухню. Близится время завтрака, но Чону не лезет и кусок в горло из-за непонятного волнения, возникшего, наверное, из-за таких обстоятельств. Утренняя прохлада в коридорах замка щекочет оголённые участки тела Короля, заставляя его незаметно поёжиться при наличии слуг рядом. Хосок молча обводит всех взглядом, отчасти нагоняя на прислугу страх и волнение. Всё-таки, настроение Короля сегодня никому неизвестно и то, насколько быстро сможет поменяться это самое его переменчивое настроение. Именно поэтому, отвесив Правителю очередной низкий поклон, слуги лишь тихо облегченно выдыхают, благодаря Го́спода за нисхождение к ним. Однако, их нервозность никуда не девается, как и страх, что преследовал с самого вхождение в раздробленное общество. Вот только Чону на данный момент абсолютно наплевать. У него нет настроения и особой заинтересованности к прислуге, что заметной тенью гуляет по дворцу, занимаясь своими делами. Хосока вполне интересует состояние молодого Короля, да и его личность тоже, в отведенных специально для него покоях, больше похожие на сами королевские. А всё потому, что когда-то Чон Чонгук лично отвёл эту комнату для себя в Центральном дворце своего брата, будучи любителем погостить в его королевстве. Ведь всё-таки как бы младший не любил Южное, признавал, что и Центральное может перепрыгнуть кого угодно своей красотой. Но теперь эту комнату мирно занимает Чон-Пак Чимин, который скоро, по задумке Хосока, отправится назад в Северное королевство, чтобы его нахождение здесь не привлекло беды как и на само королевство, так и на самого молодого Правителя. За раздумьями и тёплыми воспоминаниями Король без стука, словно забыв о том, зачем шёл и всякие манеры, входит в покои Северного несмотря на охранявших комнату стражников. Ведь те прекрасно были осведомлены куда направится Правитель. На глаза Чону сразу же попадается мирно спящий второстепенный, чьё дыхание сейчас отличалось спокойствием и размерностью. От этого Хосок отмечает для самого себя, что сегодня Чимин спит в какой-то веке без беспокойных снов, видений и его, Короля, непременно радует подобное. Мелкой, осторожной поступью Хосок идёт ближе к расстеленной дорогой ложе и щурится от столь яркого утреннего солнца, впрочем, оно никак не мешало младшему. Даже наоборот, его лицо было повёрнуто точно в сторону широких окон, свет через которые полностью осветил бледные открытые участки тела Короля. Подобное на второстепенном смотрится великолепно, отчего невозможно оторвать глаз, а странные плохие мысли и мысли о зависти к своему брату вновь поселились в его голове. Смутно, но ведь Хосок уже думал о том, чтобы предать и забрать чужое, однако он, а точнее его разум всё ещё держится в холоде, почти силой заставляя центрального Правителя "проснуться". Но даже это не может избавить его от странных чувств, которые он испытывает последние месяцы, вот только теперь все эти чувства отчего-то направлены на Северного, который абсолютно не догадывается о том, что Чон Хосок испытывает к нему намного больше, чем простое отношение как к супругу своего же брата. Именно поэтому, чем больше второстепенный находится здесь, на территории Центра, тем всё сложнее Хосоку держать себя на цепи. Теперь у него лишь одна цель — как можно скорее увезти отсюда Северного, не совершив ошибки быстрее, чем тот покинет это место. Чон хрипло смеётся, садится на край постели, а сам попутно тянется к краю одеяла для того, чтобы чуть укрыть Чимина и придать для самого себя вид только что пришедшего добродушного Короля. Хосок треплет волосы младшего мягко, в ожидании того, что он, младший, наконец проснётся, что и происходит уже через пару минут. Северный чуть приоткрыв глаза сразу щурится из-за солнца, поэтому закрывает их обратно, попутно укладывая свою ладонь на руку Чона, которую он почувствовал при пробуждении. Он не сразу в своих глазах видит Центрального Короля, да и туман перед глазами развеялся лишь через несколько минут. Чимин сгибает руки в локте, чуть приподнимается и смотрит на Правителя размыто, но уже более менее осознаёт, кто перед ним сидит. —Ты так долго спал, что я сам лично пришёл разбудить тебя до наступления завтрака, –Чон усмехается, после растягивая свои губы в мягкой тёплой улыбке, заставляя и Чимина поступить также. Бесспорно, по младшему не скажешь, что он больно рад такому пробуждению, но всё же Хосок не позволит ему уклоняться от королевского расписания и не даст ему спуску, ведь тому пора бы уже привыкать к ранним утренним пробуждениям и различным делам, в частности особо королевским, —Снилось что-то хорошее? –Король спрашивает не потому, что ему интересно, а лишь из-за того, чтобы хоть как-то развязать разговор и язык младшего, который, видимо, был не любителем поразговаривать с самого утра. Но второстепенный кивает, хотя в следующую же секунду будто бы засомневался. —Не то чтобы сон был хороший, просто спокойный, по крайней мере, мне было довольно таки комфортно там, –Чимин пожимает плечами, когда видит небольшое непонимание на лице напротив, поэтому лениво машет руками, якобы говоря забыть то, что он сейчас сказал. А после всё-таки решает наконец вылезти из тёплого одеяла, хоть это и будет для него трудом, ведь он уже привык к такому своему расписанию и нахождению в Центральном дворце. Младший поправляет волосы, потягивается и небрежно поправляет чуть спавшую с плеча ночную рубаху. Отчего-то его, младшего, не покидало странное ощущение, что с Королём сегодня определённо что-то не так, но он старательно не придаёт этому вида, надеясь на то, что этот день будет спокойным. Однако Чимин беспокоен. Вестей из Южного всё также как и прежде нет, а Хосок лишь молча улыбается, когда он расспрашивает его об этом политическом споре. Именно поэтому сейчас молчит, не придавая этой теме абсолютно никакого значения. Чимин зарывается пятернёй в серебряные волосы, мелкими шажками заходит за ширму, чтобы привести себя и свой вид в порядок. Он делает вид, что не замечает на себе жадный, любопытный взгляд старшего и всё старается не думать о в последнее время странном поведении Хосока, которое для того было чуждым. Северный вдруг начал замечать, что Правитель всё чаще мечется: то пытается больше провести с ним времени, то нелепо избегает, прикрываясь какими-либо делами в королевстве. Конечно, второстепенный не слеп и глуп, поэтому прекрасно понимает, что Чон Хосок избегает его не просто так, а потому, что имеет не совсем "обычные" чувства к нему. Однако, Чимину только и приходится, что замечать лишь кроткие, но настойчивые взгляды со стороны старшего и помалкивать, чтобы зря не нарваться на какую-нибудь неприятность. Он слышит смешок за своей спиной, когда заходит за небольшую ширму, а сам старается побыстрее стянуть с себя спальные вещи и переодеться в чистые королевские одежды, дабы не задерживать ни себя, ни старшего. —Между делом, я хотел тебе кое-что сказать, Чимин, –До младшего в секунды доносится чуть хриплый голос Короля, заставив того нелепо выглянуть из-за светло-зелёной ширмы, таким образом дав понять старшему, что он полноценно слушает его. На это Чон только хмыкает, а после пропускает тихий, почти неслышный смешок, —Сегодня в ночь ты с экипажем моих верных Центральных слуг и конных войнов, ты отправишься назад в Северное. Моё решение окончательно и менять я его не собираюсь. Северный, там – за ширмой, чуть приостанавливается, но лишь затем, чтобы после поспешно надеть на себя королевскую рубаху и быстрее вступить в новую, абсолютно бессмысленную перепалку с Правителем. Однако, как только второстепенный обращает свой взгляд на старшего – мгновенно прикусывает язык. Его лицо приобрело хмурый, строгий вид, отчего Чимин сам для себя решает, что лучше в этот раз промолчит, чем снова будет пререкаться с тем, кто по статусу выше и величественнее его самого. —И когда было принято это решение? –Северный застёгивает пару пуговиц, скрывая оголённые ключицы, тянет слова нарочито медленно, а голос делает чуть тише — более спокойным, дабы успокоить как и себя, так и раздраженного Короля. Конечно, второстепенному нелегко осознавать тот факт, что его ждёт в дальнейшем своём будущем, но ведь приезд обратно в Северное не должно казаться ему чем-то нереальным и пугающим. Он успокаивает себя лишь тем, что это его дом и в нём его народ, который, лишившись прямого Правителя, а в прошлом — Наследника, остался буквально ни с чем — на попечение Южного государства, которое, к великому сожалению, не отнеслось к Северному столь ласково и приветливо. Хосок тяжело вздыхает. Вопрос младшего осел на его плечи горами, хоть тот и не казался таким уж трудным для ответа. Подобное разочаровывает, ведь Чон сам бы хотел знать, когда он принял такое решение. —Разве это столь важно? Мой ответ тебе ничего не даст, –Старший переходит на необъяснимую для Чимина грубость, после чего резко встаёт, кидая на второстепенного строгий оценивающий взгляд. Вся ситуация и её начало вывод Северного, хоть это и не заметно по его лицу, но он внутренне крайне недоволен таким к себе обращением, даже если с ним разговаривает Верховный Правитель Центрального королевства, —Я прикажу прислуге помочь тебе с одеждами. Твой неряшливый вид удручает меня. Младший приподнимает брови, кривит губы, а на его лице светится недоумение, потому что только некоторое время назад Правитель, что стоит перед ним, вёл себя вполне обычно для его нормального, повседневного поведения. Однако, Чимин не успел уловить ту самую грань, с которой и начался полёт настроения старшего вниз. Второстепенный сам себя осматривает в довольно таки большом зеркале под весь его рост, после чего только кривит губы в недовольной ухмылке. Позади него уже собралась прислуга с одеждами в руках, на что Северный только невольно и также незаметно закатывает глаза, всё-таки принимая их помощь. . Центральный зол. Снова, в который раз зол на самого себя и на бренный мир, в котором ему приходится жить на данный момент. Он ходит уже почти кругами вокруг огромного обеденного стола, попутно отсчитывая время, которое прошло с его утренней встречи с младшим. Вот только в том и дело, что именно сейчас тот не появляется на согласованном завтраке уже минут десять и это, бесспорно, раздражает Правителя. Хосок напряжён. Опаздания он не любил никогда — так приучили с самого юношества, когда ещё его покойные родители были живы и строго наказывали за подобное. Вот и сейчас Чону хочется наказать за проступок, но руки ещё не дотянулись. Центральный даже думает обозлиться и уйти из большой широкой комнаты, но резные двери через минуты отворяются, открывая прекрасный вид на второстепенного, заставляя чуть успокоиться. Хотя, Чон в следующие секунды пытается сдержать себя в руках и не начать кричать — отчитывать младшего, по сути, ни за что. Поэтому он только кидает на Северного строгий взгляд, раздражённо говорит сесть со стороны его левой руки, а сам молча усаживается на главное место за этим столом, всё ещё не сводя взгляда с второстепенного. А Чимин молчит, не говорит ни слова и не пытается издать даже звука, прекрасно понимая всё по выражению лица Правителя. Конечно, он был хорошо осведомлён, что Хосок не любит опаздания, но ведь он не мог выйти не приведя себя в достойный для Короля вид. К тому же, Центральный сам сказал, что небрежный вид его раздражает и таким младшего видеть он не хочет. Но сейчас второстепенный стыдливо, неловко опускает глаза вниз, потому что чувствует своим плечом прожигающий со стороны Чона взгляд. И, кажется, это напрягает не только Северного, но и такую же затихшую прислугу. —Ты снова начинаешь меня огорчать, Чимин, –Хосок говорит приглушённо и будто угрожающе, попутно вертит вилку в руках и выжидает от младшего хоть одного слова или такой простой фразы, как обычное извинение. Но на лице второстепенного он замечает только неоправданную панику и бессмысленное волнение. Видно, что младший явно взволнован сложившейся ситуацией, но старательно этого не показывает, что и заставляет Короля только усмехнуться, —Я всё восхищаюсь твоим характером. Он подобен твоему настроению и погоде — такой же переменчивый и от него не знаешь чего ожидать. С тех пор как ты покинул родные края, ты очень изменился. Нашёл в себе подобие смелости и решимости. Похвально, –Чон говорит размеренно, а младший находит в словах Короля насмешку, которую, кажется, тот и не скрывает. Но после выражение лица Хосока меняется: брови нахмурены, а уголки губ мгновенно упали вниз, —Но не забывай где и с кем ты находишься. Грубость Чона поражает второстепенного, хоть он даже и не успел отвыкнуть от неё. Это лишь ещё одно напоминание о том, кем он приходится Королям, главенствующим и просто в своей жизни. Напоминание о том, что его места здесь нет и прежние скитания в душе и в мире вскоре снова настигнут его. А сам Чимин будто только начал расправлять свои небольшие крылья, в надежде когда-нибудь распахнуть их полностью и, наконец, свободно взлететь подобно оправившемуся птенцу. Однако, с каждым таким прожитым днём его планка медленно опускается и он снова начинает чувствовать скованность и тяжесть прицепленного на него груза. Это обижает и заставляет уйти в раздумья. Поэтому маленький Король и затихает, только слабо кивая на все сказанные ранее слова Центрального. —Прошу прощения, –Чимин сглатывает горький ком, образовавшийся в горле; без лишних, резкий движений поднимается из-за стола так и не сказав больше ни слова, после чего, кинув неопределённый взгляд на старшего, уходит. Вот только если он, второстепенный, и надеялся на то, что Чон кинется извиняться перед ним — то этого не произойдёт ни при каких обстоятельствах, потому что Хосок слишком зол и был правдив в своих словах. Он будет непоколебим в том, что сказал, и, к тому же думает, что подобная профилактика будет полезной для такого неопытного Короля-второстепенного как Чимин. Вот только ссоры с пустого места с самого утра ему как раз и не хватало, и теперь, благодаря никому иному как Северному, он ещё несколько часов будет срывать свою агрессию на прислуге. Вот, он проводит лёгкой рукой по раме висящей в зале картины и из-за нескольких пылинок срывается на служанке, которая, еле сдерживая слёзы, бежит снова прибираться или же сначала выплакаться старшей служанке. После посылает собирателей в сады, ругаясь на то, что те якобы отлынивают от своей работы и так далее. Но теперь, бесспорно, как он, Правитель, и предполагал — он и Северный стали самой обсуждаемой темой неспокойного дня в коридорах дворца. Однако, разговоры прислуги и других, Короля не особо интересуют. Но, если вдруг Чон услышит подобное около себя, то сразу же лишит владельца длинного языка головы. —Ваше Величество! –Король моментально поворачивается в сторону двери, так и оставив вилку в руках в висячем положении, которую тут же кладёт вместе с кусочком еды на лодочку. Поднимается быстро и, сопровождая самого себя нетерпением, идёт к запыхавшемуся стражнику у больших дверей. Чон кидает на мужчину строгий взгляд, спрашивая что случилось, но тот только указывает на собравшуюся около окон толпу. —Чего столпились здесь как скот? –Центральный хмурится, разгоняя своим грозным грубым голосом прислугу и стражников, чтобы самому лично поинтересоваться, что же они такого нашли за окном дворца и королевского двора. Однако, реакция не заставила себя долго ждать и Чон, будучи удивлённым и разозлённым одновременно, махнув длинной королевской мантией, чуть ли не бегом бежит до главных входных ворот, что уже через минуты были открыты по его приказу. А удивлён он потому, что в Центральные земли пожаловал сам Ким Сокджин с небольшим и довольно таки скромным для себя экипажем. Это Правителю кажется не менее странным, чем ничем необъяснимое появление старшего брата Ким здесь. Может, именно поэтому он шепчет маршалу с правой стороны о себя быть настороже и в случае чего быть готовыми к атаке. Вот только сам второстепенный Король выходит из кареты один, одним взглядом говоря ему служащим ничего не предпринимать, потому что Восток приехал в Центр королевств не для войны и не за её предпосылками. И Сокджину всё равно, что сейчас брат гордо стоящего Хосока воюет в Южном, ведь надеялся и надеется на его благоразумие, которого, к сожалению, не оказалось у его супруга. Ким нервничает, видно, хоть и держит лицо подобно обученному старому монаху. Однако Центральному это не мешает увидеть второстепенного насквозь. Не давала покоя только мысль о том, что же задумал старый друг и для какой цели приехал в столь далёкое место. А Сокджин, медленной поступью, подходит к главному Правителю, поднимая на него свои большие жалостливые глаза, будто вот-вот сообщит о чём-нибудь нехорошем. —Что привело тебя в Центральное? Зачем приехал? –Хосок хмуро обводит старшего взглядом, приподнимает брови, а после незаурядным жестом предлагает Киму войти внутрь дворца, понимая, что переговоры с Сокджином будут долгими и точно не решающимися на порогах дворца. Чон пропускает второстепенного вперёд, оглядывается на его экипаж и тихо приказывает проследить за ними, ведь пока не доверяет ни Киму, ни его посредникам. —Исен сопроводит тебя до малого зала, располагайся там, а мне пока нужно расправиться с кое-каким мелким делом. Центральный подзывает к себе двух служащих, говорит одному проводить приехавшего Короля до зала, а второго, взяв за локоть, отводит в сторону. И, дождавшись момента, когда второстепенный Ким скроется за первым поворотом, берёт мужчину средних лет за ворот форменной рубахи и шепчет в самое ухо: —Проследи, чтобы нога Северного Короля Чон-Пак Чимина ни смела ступить на территорию малого зала. Проследи, он не должен узнать о приезде Ким Сокджина. Не должен, понял? –Чон чуть ли не рычит мужчине на ухо, после чего снова оглядывается, будто там позади стоит кто-то из ранее названных самим Центральным. Но никого нет, Хосок тихо выдыхает и, оставив напуганного, торопится в малый зал, где его уже должен ожидать Ким. Как и предполагал Чон, второстепенный хорошо устроился на бардового цвета кресла и, будучи уже с чашкой в руках, только и может, что наблюдать за Правителем. Он чуть-чуть привстаёт, но Хосок жестом показывает, что формальные приветствия излишни. Ему больше важен и интересен их будущий разговор, из-за которого, собственно говоря, Сокджин и приехал. Король опускается на кресло напротив, внимательно следит за действиями и выражением лица старшего, потому что на данный момент стоит следить за каждыми деталями в поведении этого второстепенного. —Так зачем, вы, Сокджин, решили почтить мои владения своим вниманием? Или вы приехали для того, чтобы рассказать мне какую-либо новость лично? Но я не помню, чтобы назначал вас своим гонцом, –Чон усмехается, а Сокджин вздёргивает бровью, явно не оценив "остроумную" шутку Центрального Правителя. От этого складывается ощущение, что Ким приехал с серьёзным и не менее важным для него вопросом. Но Король и не удивляется — Сокджин дал понять это только из своего вида. Когда уставший, в тёмных одеждах и без обычной для него улыбке на лице Король вышел из кареты, приветствуя Центрального мрачным видом. —Как бы я вас не уважал, Хосок, но сейчас мне трудно достойно оценить ваш юмор. Я приехал сюда не ради шуток, сами же прекрасно это понимаете, –Ким деловито запрокидывает голову вверх, легко поправляет чуть-чуть распавшиеся в стороны волосы и принимает строгое, серьёзное выражение лица. Он настроен вполне решительно и, как понимает Чон, в связи с последними событиями, приехал для того, чтобы просить помощи, —Я долго принимал решение, наведаться ли в Центральное или же опустить эту идею, но всё же, когда на юге происходят такие ужасные вещи, я не могу просто так здраво оценивать всю ситуацию нормально, всё ожидая, когда на горизонте появится побитый, но живой экипаж Намджуна вместе с ним самим. Центральный приподнимает бровь, явно уловив тот намёк, который Сокджин пытается подать ему на блюде изо всех сил. Однако, Хосок делает вид, что не понимает о чём ведёт речь второстепенный, поэтому только непонимающе продолжает хлопать глазами и глядеть по сторонам с еле скрываемой ухмылкой. —Что вы хотите этим сказать? Лучше сказать прямо, чем так увиливать от вопроса, не думаете? –Чон чуть приподнимает уголки губ, смотрит вниз пару секунд, после чего поднимает свой привычный, немного уставший взгляд обратно на Короля. Тот выглядит немного растерянным, а пальцы его то и дело переплетались между собой, что и выдавало его волнение. Но он затем медленно опускает их на свои колени, нервно сжимая ткань одежды. —Я хотел, чтобы вы оказали мне помощь, Хосок. Я не хотел войны и не хочу её продолжения, поэтому предлагаю нам с вами разрешить этот не очень для нас обоих приятный вопрос, –Сокджин говорит более, чем расслабленно, наверное для того, чтобы не выдавать своё настоящее волнение, которое точно испытывает прямо сейчас. Это видно по его бегающим глазам и дрожащим ресницам, что не может не уйти от глаз Центрального Короля, —В общем, тянуть нечего, я хочу, чтобы вы от лица вашего брата окончили войну и приняли поражение. Я возмещу весь ущерб обоим вашим королевствам, сделаю всё что угодно, только позвольте вернуть Намджуна обратно домой, –Ким говорит с великой надеждой в глазах, которую с ним априори не может разделить Король Центрального. Тот только на мгновенье принимает удивлённое выражение лица, после чего вновь хмурится, —Что для вас одно поражение?! Чон сжимает ладонь в кулак и старается держать себя в нём как может; думает, что этот второстепенный явно шутит над ним и положением в Южном королевстве, но его упорная стойка на этих словах ошеломляла, и незаметно для самого Хосока выводила из себя. Он и не понимает, как тот только мог додуматься сказать подобное, будучи тем, кто даже если бы очень хотел — просто не мог повлиять на решение в этой войне. Что уж говорить о Центральном и его брате, когда тот является упёртым властелином таких больших территорий, как Южное и Северное. Чонгук не даст себе проиграть, даже если это будет стоить ему жизни самых близких. —Ваши слова кажутся мне чушью! Никогда бы я не посмел вмешиваться в чью-то войну и вам, кстати, не советую, –Чон говорит грубо и почти без интереса перебрасывается парой слов, таким образом пытаясь покончить с столь скучным и бездумным разговором, —Я, по-моему, уже говорил, что если Намджун принял решение начать войну, то и помешать этому никто не сможет, даже вы, Господин Ким, –Пальцы Чона нервно дрожат и постукивают по резному столику, а самому ему уже не сидится на месте, но он продолжает только ожидать хоть каких-нибудь слов перед тем, как по щеке Сокджина скатится первая слезинка. Слеза точно как хрусталь, который второстепенный тут же смахивает и чуть прикрывает лицо широким шёлковым рукавом, дабы не показывать насколько он может быть слаб. Однако подобное всё равно не уйдёт от чьих-то глаз, как и сейчас не ушло от Центрального. Но, как бы то ни было, успокаивать он его не будет и лучше иногда суметь выплакаться, чем терпеть накопившуюся боль. Хосок тихо усмехается — это не про него. Но и весь этот "парад" Чону надоел, поэтому он и вздыхает тяжело, даже не надеясь на понимание со стороны Сокджина. И, как бы тот не будет его уговаривать, а Хосок почти уверен в этом — всё равно не уступит, ведь главной ценностью для любого правителя является победа не только в любовных делах, но и в сражениях. —Забудьте, Сокджин, этому не бывать, вы зря потратили дни на поездку в Центральное, –Чон разрывает тишину прежде, чем краем уха услышит всхлип, хотя он для него и ничего не значит, а после и заплаканное лицо второстепенного, который, по мнению Центрального, должен был быть готов к отказу. И, как только Чон покидает своё место, чтобы наконец покинуть разочарованного Короля, тот в один момент цепляется за край его одежды, этим останавливая. По выражению его лица видно, насколько его не устраивает вся сложившаяся данная ситуация и он будто что-то хочет изменить, но не может понять что и как. А Чон только отрицательно мотает головой, выдёргивает из рук второстепенного препятствие в виде одежды и ускоряет шаг, после скрываясь за плотными дверьми. Хосок считает, что его настроение испорчено во второй раз за один сегодняшний день; да и весь это разговор был слишком бесполезным даже для простой траты времени. Ким не должен был приезжать, хотя бы лишь из-за того, что не тревожить Короля, о чём тот наверняка не думал. Однако, Хосоку некогда тратить на второстепенного своё время, потому что у него есть ещё одна забота, которая, по его же приказу, не должна была спускаться на второй этаж замка. Именно поэтому он ловит за локоть того же стражника, которого поймал и в прошлый раз, чтобы убедиться, что всё идёт по его плану. —Думаю, ты догадываешься, зачем я тебя остановил? –Король смотрит по сторонам, а говорить старается так тихо, чтобы ни одна мышь в этом дворце его не услышала, кроме мужчины, чьи глаза вновь переполнены от страха. Тот чуть ли не падает Правителю в ноги из-за неоднородности в чинах и из-за страха, который всё ещё сковывает его тело. —Северный не спускался? —Нет, Ваше Величество. Как и было приказано, проходы на второй этаж дворца были закрыты для молодого господина, –Мужчина кланяется, когда его резко отпускают со словами: "подойдёшь к маршалу, да скажи ему чтобы прибавил тебе довольствие вдвое на три дня", а после только тихо молится, чтобы на этом всё и кончилось, но, через секунды слышит приказ, посвещённый тому, чтобы сопроводить гостя до его покоев.

Если проигравший улыбается, победитель теряет вкус победы.