***
Старшие спускаются в зал, все еще о чем-то перешептываясь, пока не перестают слышать друг друга, даже срывая голоса. У Джехена захватывает дыхание. Клуб забит людьми под завязку, новые и уже знакомые лица смешиваются в огромную толпу. – Ага, сегодня дофига народу! – Сонджин надрывается, чтобы товарищ услышал его, – давно такого аншлага не было! Кстати, твой выход в конце, менеджер сказал, что ты все равно опоздаешь, заодно все потом закроешь! Парень в очках разочарованно вздыхает, ехидно улыбается и кивает. – Вы такая отличная публика, гайз! Готовьте свои офигенно громкие ладошки и поддержите нашего первого новичка на этой сцене! Енкей! – диджей убавляет музыку, и из зала слышатся поддерживающие возгласы. Джэ обращает взгляд на сцену и давится воздухом второй раз за последние пять минут. Жвачка в кармане джинс, которой с ним поделился морозный попутчик неделю назад, кажется, обжигает ему бедро. Из зрительного зала он видит того же парня с заразительным смехом и горящими глазами, имя которого стало первой заметкой в его телефоне. Только вот имя звучит по-другому. Но это точно он, тот, что в мгновение ока исчез, торопливо сбегая по ступенькам автобуса. – Раз-раз, вечер добрый! Рад выступить для Вас сегодня! Его голос. Как он здесь оказался, разве не вышел на три остановки раньше в прошлый раз, неужели Джэ действительно видел ту самую черную макушку сегодня через замерзшее стекло? У парня на сцене бархатистый голос и акустическая гитара в руках. – Вообще, я никогда не думал, что любая песня должна быть посвящена чему-то или кому-то, но...– Джехен внезапно чувствует мурашки, собирающиеся в кончиках пальцев и разбегающиеся по всему телу. Глаза в глаза его новый знакомый смотрит прямо на него, зацепившись взглядом за знакомые очки, – Сегодня мне хочется её посвятить неожиданным приятным знакомствам, ведь когда, если не сейчас, стоит рисковать! Зал поддерживающе волнуется. Эхом от стен стелется музыка.В то время, как мама с детства учила дитя видеть лишь красный, Соседи учили его видеть лишь синий. Их невиданные усердия в итоге обернутся тем, Что он не сможет любоваться всей радугой. Дорогой друг, если ты получил моё послание, То я нахожусь на грани катастрофы. Мне кажется, что я падаю в бездну, откуда нет возврата. Я даже не могу представить, кого бы могла волновать моя судьба. Я поднимаю взор на небо, усыпанное звёздами, и понимаю, Что там нет никого, с кем бы я мог разделить свою тоску. Я сам по себе. Там, где властвует бескрайняя неизвестность, (Не устраивайте цирк!) Не выдавайте свою клоунаду за правду. И когда мама будет учить дитя различать красный цвет, Она должна объяснить ему, Что на радуге есть и другие цвета. Вскрывать истину — значит продолжать приключение, И насыщать красками чью-то жизнь.*
Джэхену нравится. Нравится чарующий голос в сопровождении скромной гитары. Нравится, как парень на сцене закрывает глаза, вытягивая высокие ноты. Нравятся чувства, которые красными нитями пронизывают песню. Нравится… – А ведь очень неплохо. – Сонджин, о котором, кажется, успели позабыть, кладет руку на плечо, и Джэ снова испуганно дергается – Ты чего завис, хен? – Неплохо,– соглашается, думая, что это очень скромная оценка для того, что он только что услышал и почувствовал. – Я надеялся, что тебе понравится. – Голос со сцены каким-то образом в мгновение оказывается на расстоянии вытянутой руки и выдергивает Джехена из прострации. Парень в очках, наконец, может рассмотреть так неожиданно возникшего в его жизни человека. Владелец имени из заметок, кажется, примерно одного с ним роста, возможно, даже немного ниже, что льстит, однако выглядит тот гораздо более крепким и… – Дак вы знакомы? – Сонджин, все так же повисший на плече старшего, переводит удивленный взгляд на хена. – Да, типо того, по дороге познакомились не так давно, – звучит нервно, Джэ большего всего сейчас хочет, чтобы этого никто не заметил – Да? И давно ты в автобусах друзей заводишь? – Сонджин все так же озадаченно смотрит на старшего. – Наверное, только в этот раз так случилось? – На этот раз отвечает Енкей, мягко пожимая плечами. – Ладно, мне на сцену пора. Если что, то Джехен тут дольше всех торчит, по всем вопросам можно к нему. Поздравляю с успешным выступлением! – Сонджин тянет ладошку в жест «дай пять». Джэ слышит хлопок двух рук друг о друга, замечает исчезающего в двери гримерки младшего. – Неожиданная встреча. Выпьешь? – Енкей кивает в направлении барной стоики и подмигивает. Енкей? Так его зовут? – Мне сегодня выступать, – Джэ продолжает посылать ко всем чертям свое неумение делать голос безразличным, когда самого всего потрясывает. – Ну и что? Песни еще душевнее получатся, не считаешь? Джэхен словно пропускает мимо ушей забавное замечание собеседника, не успевает осознать, как ноги сами ведут его за новым знакомым в сторону бара. Его сейчас волнует только один вопрос. – Как ты здесь оказался? – Ну я с самого сегодняшнего утра сюда собирался, еще на прошлой неделе приезжал, в тот день, когда мы с тобой познакомились, чтобы обсудить с вашим главным программу выступления, мне друг это место посоветовал, – парень напротив слегка улыбается, его лицо расплывается в ухмылке. – Ты думаешь, я тебя преследую? Слишком громко для одного совпадения, нет? Образ в голове Джэхена был не выдумкой. Темноволосый парень напротив не кажется галлюцинацией, вибрации чужого голоса тихонько касаются ушей, и Джэ начинает тонуть. И правда, почему они не могли оказаться в одном и том же месте случайно? Может потому, что он совершенно не хочется думать, что это случайность? Через мгновение приходит озарение: – Не думаю. В тот день ты вышел на три остановки раньше, чем нужно. – Надеется, что такое оправдание спасет его от навязчивых мыслей. А ведь и правда, сам он тогда слился с рабочего места гораздо раньше обычного, потому что почувствовал недомогание ближе к вечеру. Они, вполне вероятно, могли разминуться. – Если честно, я просто перепутал вид за окном и подумал, что уже на месте. – Енкей отвечает, не задумываясь, расплачиваясь с барменом за стакан лимонной воды со льдом. – Врешь. «Если честно». Джэ категорически не нравится эта фраза. Кажется, что люди обычно говорят: «Если честно...» в моменты самые неоткровенные. Словно долгое-долгое время в словах человека ни следа честности не было, и вдруг он решил пооткровенничать, как же. Фраза самых настоящих лгунов. – Так уверен в этом? – парень напротив удивленно приподнимает бровь и делает глоток. – Абсолютно. – Джэ ловит взглядом каплю воды, что срывается с губ Енкея и блестит, исследуя шею, прячась в ворот толстовки. – Ну а если я скажу, что в тот день изначально планировал зайти кое-куда прежде, чем поеду в клуб. Хотел сойти на пять остановок раньше, чтобы забежать в знакомый музыкальный магазин, но понадеялся, что если проеду еще парочку, вдруг ты выйдешь вместе со мной, и мы...ну не знаю, познакомимся поближе. – Парень смотрит на стакан, собирающий гладкими стенками разбитые уголки льда. У Джэхена ком в горле и бешеные бабочки в животе от прищура лисьих глаз. С ним так откровенно флиртуют, что хочется окунуть голову в ледяную воду и ударить себя по щекам. Ему кое-как удается собраться в небольшую коробочку «Пак Джэхён» и единственное, на что хватает этой собранности: – Как тебя зовут на самом деле? Парень напротив удивленно моргает, отставляет стакан обратно бармену. Его выдох звучит разочарованно и, кажется, немного грустно. – Енхен. Это настоящее имя. Енкей – что-то вроде псевдонима, но меня так все называют, так что я привык.– Он стоит, облокотившись на барную стойку, немного закинув голову назад, и Дже не может оторваться, даже когда собеседник обращается к нему, – Слушай, а ты… – Ммм? – и с какого-то момента светловолосый начинает разговаривать только звуками? – Когда ты выступаешь? – возможно, у парня запотели очки, но ему кажется, что человек напротив выглядит смущенным. Было бы чему запотевать. – В самом конце. Возможно, на меня повесят закрытие, из-за того, что опоздал. Кто-то захлопнул дерьмовую дверь служебного входа прямо перед моим носом, цть! – Парень снова вспоминает, как ему пришлось пробираться в сугробах по периметру клуба к главному входу, а потом еще и через всю толпу, и раздраженно цокает. Он чувствует чужой заинтересованный взгляд и отворачивается в сторону сцены. Из толпы на них движется компания из нескольких парней, примерно возраста Джехена, и пары девушек. Он не успевает моргнуть, как Енкея обвивают чужие руки, и слышится звук подбадривающих похлопываний по плечу. – Чувак! Вот ты, конечно, даешь! Мы за тебя так рады! Вонпиль опять весь чуть не уревелся, мужик! Хахаха! – от компании разит алкоголем. Улыбающихся лиц в одно мгновение становится столько, что Джэ почему-то хочется провалиться на месте. Он наблюдает эту сцену из первых рядов и уже собирается отшагнуть на пару кварталов прочь, когда чужая рука хватает его за запястье. – У служебного входа. Когда закончишь. – Соскальзывая подушечками пальцев по внешней стороне ладони, Енкей умудряется сказать так, чтобы услышал только тот, кому адресованы слова. Его уносит круговорот улыбок вглубь танцпола. Стоит черной, как ночное небо, макушке исчезнуть из виду, Джэхен выходит из мурашковой комы. У него словно землю выбили из-под ног и навели в голове такой бардак, что ни одна клининговая компания не взялась бы устранять последствия беспорядка. Самое страшное, что определение его состоянию находится слишком просто. Парень это сам прекрасно понимает, но совершенно не знает, что делать дальше. Джэ не расчитывал, что морозный спутник, захвативший все полуночные мысли, окажется таким реальным. Так близко. Может, он просто слишком долго был один? Но ведь если парень решит сыграть в поддавки, это будет взаимно?***
Я проживал тихую жизнь В глубоком тоннеле, куда не проникал свет. На тёмной дороге предо мной Я не вижу своих ног, Я не вижу ничего И не чувствую ничего. Я на чёрно-белом фото, А мир мой сплошь чёрного цвета. Я так устал, так устал! От всего этого меня уже тошнит, Краски твои, что видятся мне время от времени, Тянут меня вверх, потому что ты единственная, у кого есть свой цвет. Я тяну свою руку, Пытаюсь коснуться тебя, Но ты лишь больше отдаляешься. Я тяну свою руку, Раскрась меня в заката цвет, Чтобы я не потерял себя. Задыхаясь, я бегу Будто на дно океана, Что поглотил звёзды. Земля виднеется где-то вдали, Но твоё прикосновение, Словно лёгкий дождь, Окрашивает сердце моё. Краски твои, что видятся мне время от времени, Тянут меня наверх (Если можешь, спаси меня) Я тяну свою руку, Пытаюсь коснуться тебя, Но ты лишь больше отдаляешься Я тяну свою руку, Раскрась меня в заката цвет, Чтобы я не потерял себя На вершине своего мира, Заполненного мазнёй, Своими белыми ладонями, Раскрась меня своим цветом. Я тяну свою руку, Пытаюсь коснуться тебя, Но ты лишь больше отдаляешься.**
Джэхен заканчивает этот вечер на немного печальной ноте гитарной струны, но, кажется, публика более, чем довольна. Ему льстит, что удалось затронуть сердца своих слушателей, добраться до самых сокровенных уголков души и наполнить их светлой печалью. Он не случайно выбрал эту песню, потому что совпадения сегодня только надуманные. Сонджин предлагает остаться и помочь с закрытием, но старший только отмахивается. Оправдывается тем, что итак опоздал, поэтому хочет задобрить начальство, к тому же погром в зале впечатляющий, - действует безотказно. Джэхену, кажется, впервые не хочется закрывать клуб как можно раньше, и отправиться пинать морозный воздух подошвами тяжелых ботинок, он еще никогда так тщательно не проверял работу уборщицы и пополнение бара. Наконец, оставшись наедине со своими сомнениями, непозволительно медленно собирает свои вещи, натягивает объемную куртку и шумно выдыхает, оказавшись у служебного выхода. Сейчас ему как никогда хочется нарушить правила и выйти через главный. Джэ рассматривает возможность, что его новоявленный знакомый может и вовсе не стоять за этой дверью. Но что если парень действительно сейчас где-то на улице? Он же не такой дурак, чтобы просидеть там всю ночь? Джэ решает не принимать на свою душу грех за возможную замерзшую жертву.***
За дверью никого. Морозный ветер обжигает щеки холодным дыханием, крупные хлопья снега ложатся на плечи и капюшон бредущего по ночной улице парня. Джэ не может подобрать слов для одного идиота. И для себя впридачу, чувствует облегчение и одновременно разочарование, что понадеялся непонятно на что и непонятно зачем, еще и проторчал в клубе сверхурочно. Хруст снежинок под ногами аккомпанементом к спутавшимся мыслям спускает настроение ниже плинтуса. Джэ поглубже ныряет в мягкость шарфа и заворачивает за угол. – Дерьмо. – Снова ругаешься? – гитарист не успевает оказаться под крышей остановки, так и замирает от знакомого голоса. Енкей сгорбленным силуэтом сидит на скамеечке под навесом, снизу-вверх оглядывая знакомого. Джэ, что есть силы, сжимает лямку рюкзака. У парня напротив разбит нос, ярко-красная полоска, тянущаяся до самого подбородка, через секунду размазана рукой в такое же яркое, словно акварельные, пятно. Рана на губе усеяна алыми бликами под лунным светом. Ссадины на скулах заставляют морщиться от боли, но лицо брюнета все-равно словно светится. – Не спрашивай. И, надеюсь, обзывательство было не в мою сторону, а то мне на сегодня хватит. – За любовь? – Джэ не прислушивается к просьбе, интуитивно находит в рюкзаке какие-то бумажные салфетки и отвечает кивком на благодарный взгляд. Теплый. Почему этот упертый человек сидит здесь на промерзшей скамейке, неужели он так и не дождался ни одного автобуса? Почему не пошел в больницу? И что это вообще за вопрос такой? – Да, но не за свою. – В автобус так нельзя, всех бабок распугаешь. – Джэ подходит ближе и присаживается напротив, открывает совсем новую упаковку и прикладывает один белоснежный бумажный платок к чужим кровоточащим губам. Он чувствует теплое дыхание на своей руке и старается не смотреть парню в глаза, что так жадно хотят перехватить его взгляд. – Не перестанешь пялиться, окуну мордой в снег, отличная анестезия. – Хорошо, босс. – Голос звучит поддельно-послушно, ладонь Джэ перехватывают длинные пальцы. – Я тебя не обманывал. – О чем ты? – светловолосый парень, кажется, действительно не понимает, за что перед ним оправдываются, освобождает руку, продолжая промокать белоснежные салфетки холодной кровью с чужого лица. – Я хотел оказаться у служебной двери, когда ты освободишься, но голова закружилась, я совсем немного не дошел. Две темные фигуры на остановке вдруг ослепляет свет автобусных фар. Джэ замирает и слышит шум приближающегося транспорта. Его резко хватают под локти и затаскивают в салон, усаживая к окну на самый задний ряд. Парень не успевает моргнуть, как в его руку уже опускается проездной билет. Женщина в жилете с эмблемой автобусного парка вопросительно смотрит на брюнета и его спутника. – Я упал, – Енкей провожает обманувшегося кондуктора вымученным взглядом и наклоняется к попутчику. – О! Кажется у тебя счастливый билет! Ты посмотри! Джэ поворачивается через правое плечо и замирает. Черные, как смоль, волосы усеяны россыпью тающих снежинок. Снова. Каждый выдох парня напротив оживляет туманную тучку теплого пара, выходящего из чужой улыбки, так как в автобусе температура едва ли выше, чем сейчас за окном. Он встретил человека, который может улыбаться глазами, и в данную минуту сходит с ума от одного его вида. Взгляд Енкея на секунду отрывается от кусочка желтоватой бумажки с узором счастливой последовательности цифр и сталкивается с чужим пристальным. Он не понимает, не может знать, о чем думает парень в очках, зато прекрасно знает себя. Мимолетное прикосновение. На мгновение Джэ различает снежинки на ресницах, и вкус чужой крови на собственных губах. Если честно, сойти сума не так уж просто.