— Я лишь говорю, что тебе не помешало бы несколько выходных.
Это было утро после приступа головокружения у Дина. Как только они вернулись в мотель Титон-Пасс предыдущим вечером, Дин неохотно позволил Сэму влить в него какие-то лишь слегка нелегальные снотворные препараты вместе с доброй дозой болеутоляющих от непреходящей головной боли. Он полноценно отключился и даже проспал всю ночь впервые за много недель. Какие бы сны он ни видел в эту ночь, они оказались погребены под дозой снотворных, и Дин в кои-то веки проснулся хорошо отдохнувшим. Он убедил Сэма отправиться на завтрак в салун Серебряный Доллар и теперь довольно работал над стопкой оладий.
Вернее, он
был бы доволен, если бы Сэм не сидел напротив и не сверлил его взглядом.
— Ой, да ладно, — отмахнулся Дин. — Ты сам сказал, что я отключился всего секунд на десять. И я даже не упал. У меня просто закружилась голова.
— Значит, ты обычно повторяешь «пожалуйста, помоги» снова и снова, когда у тебя кружится голова?
— Нечестно, Сэм. Я же не знаю, что я говорил.
— Ну, я знаю, и, Дин, честно говоря, меня это не на шутку встревожило. Тебе повезло, что Приятель тебя подхватил, а то ты наверняка заработал бы себе сотрясение мозга. Ты определенно собирался упасть.
— У меня не бывает сотрясений мозга, ты же знаешь. У меня крепкая голова. — Дин улыбнулся Сэму и отпил кофе.
— Чугунная, ты хочешь сказать, — заметил Сэм, закатив глаза.
Дин вздохнул.
— Это длилось
десять секунд, Сэм.
— Дин. Ты прекрасно знаешь, что десять секунд головокружения — это на десять секунд дольше, чем ты можешь себе позволить на охоте. Для этого дела нам надо быть в
лучшей форме. Думаю, Приятель прав: нам надо отправиться домой, чтобы ты отдохнул. Ты выглядишь измученным уже не первую неделю.
— Никуда мы не поедем! — запротестовал Дин, мотая головой. — Ты знаешь, что мы должны помочь Приятелю в этом деле. Мы не можем позволить ему заниматься этим в одиночку.
Сэм открыл рот, чтобы что-то сказать. Потом замялся, закрыл его, откинулся назад на стуле и сложил руки на груди. Дин ждал.
Прошло несколько секунд, и Сэм так и не придумал ответ.
Наконец он проворчал:
— Черт побери.
— Нечего возразить, да? — ответил Дин с улыбкой.
— Вынужден признать, что да, — сказал Сэм. — Ты прав. Мы не можем позволить Приятелю разбираться с этим делом в одиночку. Особенно учитывая, что… не знаю, но просто почему-то кажется, что мы должны за ним приглядывать.
Дин кивнул.
— Да. У меня такое же чувство.
Сэм на секунду задумался.
— Ладно. Новый план. Я пойду с Приятелем, а ты останешься в мотеле и будешь отдыхать.
— Ни за что. Я не стану сидеть в стороне.
— Черт возьми, Дин. Почему, когда меня мучали воспоминания из Ада, ты
не отставал от меня с требованием взять перерыв? — спросил Сэм.
Дин опустил взгляд на оладьи и поерзал на стуле. Он отрезал кусочек от стопки с краю. Но потом, вместо того, чтобы наколоть его на вилку, он разрезал этот кусок на еще более мелкие, словно вдруг забыл, как надо есть.
Сэм присмотрелся к нему.
— Погоди-ка, что? — спросил он. — Что я такого сказал? Что?
— Ничего, — ответил Дин, соскользнув взглядом на пол, на оладьи — куда угодно, только не на Сэма. Он отрезал от оладий еще кусочек.
Сэм наклонился вперед, положив руки на край стола, и стал изучать его взглядом, хорошо имитирующим неумолимый прищур Приятеля.
— Боже мой, — произнес Сэм. — Это же было воспоминание из Ада, да? Правда же?
— Нет? — отозвался Дин слабо, встретившись глазами с Сэмом на миллисекунду.
— Да, да! Дин. У тебя не было их уже годы. Почему, ты думаешь, они вернулись? Что, ты думаешь, их спровоцировало? О чем оно было? У тебя уже были другие? Ты помнишь подробности?
— Так, остановись, — приказал Дин, подняв руку перед лицом Сэма. — Остановись сейчас же. Я
совсем не хочу об этом говорить.
— Нам надо об этом поговорить. Ты знаешь, что надо. Сначала чудн
ые сны, теперь еще это? — Сэм снова посмотрел на Дина, на этот раз заметив его упрямый взгляд. Он вздохнул и сказал: — Дин. Ты знаешь, я обычно не настаиваю, если ты не хочешь о чем-то разговаривать. Но это важно. Я просто знаю, что важно, и ты это знаешь. Ты помнишь
что-нибудь, о чем можешь мне рассказать?
Правда заключалась в том, что Дин меньше всего хотел признаваться кому-либо, даже Сэму, в том, какой страх он чувствовал в те ужасные десять секунд. Правда заключалась в том, что… он был напуган до чертиков. Снова в Аду, беспомощный, мучитель и страдалец, ощущающий, как его душа начинает
разлагаться. Как она начинает коробиться и гнить.
И какое жалкое, благодарное, беспомощное облегчение он почувствовал потом, когда Приятель сжал его плечо; как уверен он был, что спасен.
Сэм по-прежнему смотрел на него. Дин попытался вспомнить какую-нибудь безобидную деталь, о которой мог бы сказать, — что-нибудь, что, можно надеяться, не заставит его расплакаться на людях.
Наконец он сказал:
— Крылья. Я видел крылья.
— Крылья?
— Пару крыльев. Даже жутковато было. Большие. Черные. Это последнее, что я видел перед тем, как очнулся.
— Типа… как у летучей мыши? Или ангельские крылья?
— Не знаю. Просто черные тени, на самом деле. Но с перьями. Ангельские, наверное? Они бывают черными?
Сэм долгое время молчал.
— Да, бывают. Про это упоминается в старых книгах, где описаны древние явления ангелов и где я вчера читал о Кастиэле. Как выяснилось, ангельские крылья — во всяком случае, крылья Кастиэля — могут выглядеть как черные тени. — Сэм нахмурился. — Ты не думал, что это могло быть какое-то предзнаменование?
— Что, о том, что мы встретимся с Кастиэлем? У меня не бывает предзнаменований, чувак. Кроме того, это было похоже на флешбек, а не на предзнаменование.
— Может, это был какой-то… не знаю, флешбек, который также предзнаменование? Не знаю я. Может, если Кастиэль работает с демонами здесь, в Титонах, ты это почувствовал и это напомнило тебе о времени в Аду? А судя по тому, что сказал Приятель, мы теперь знаем, что Кастиэль работает с демонами. — Сэм задумался. — Давай предположим на минуту, что это было видение, как-то связанное с Кастиэлем. Если есть хотя бы
малая вероятность, что оно предвещает грядущую встречу… тогда… ну, для начала что ты думаешь о том, что Приятель сказал про Кастиэля? Ты веришь ему в том, что Кастиэль — не важная шишка?
— И
близко не верю, — ответил Дин, вдруг обнаружив, что у него на этот счет очень убежденное мнение. — Я думаю, Приятель на этот счет сильно ошибся. Он говорит, Кастиэль — просто лузер, но это же абсурд. Кастиэль — не лузер. Я в этом уверен. Кастиэль — он гораздо больше, он… — Дин умолк, пытаясь поймать крошечное хрупкое воспоминание, которое все ускользало. «Кастиэль». Кто такой был Кастиэль? Какой он?
Чем больше Дин пытался об этом думать, тем больше мысли уворачивались от него. Как рыбешка в речке, ускользали из рук каждый раз, когда он пытался их ухватить.
То, что он не мог угнаться за собственными мыслями, выводило его из себя. Через несколько мгновений он обнаружил, что если сидеть неподвижно и рассеять взгляд, то можно
почти поймать эти мысли и остановить их. Почти.
— Кастиэль — он… — повторил Дин медленно. Голова начала болеть. Он не заметил, что и Сэм, кажется, погрузился в какой-то транс.
Крупная рыба, более важные мысли, уходили в глубину, и Дин едва не взвыл от досады. Но потом одна из мыслей-рыбешек на долю секунды пронеслась прямо перед ним. Как раз там, где он сумел ее увидеть.
— Он другой. Кастиэль — другой, — сказал Дин поспешно, чувствуя волну облегчения оттого, что смог удержать в уме хотя бы одну мысль. Она была не самой важной, он это знал, но это было хоть что-то. — Он не как остальные ангелы. Он совсем не как они.
— Да. Он уникальный. С этим я согласен, — сказал Сэм медленно, рассеянно глядя на солонку. — И какой-то… сильный, я собирался сказать, — в смысле, выносливый.
Эта мысль казалась знакомой.
— Да. Сильный. Очень сильный, — отозвался эхом Дин, глядя невидящим взором на оладьи.
Они оба сидели и смотрели на стол.
Еще одна мысль-рыба на секунду замедлилась, и Дин добавил:
— И умный тоже.
— Умный, — согласился Сэм. — Много знает. И вообще крутой. Не стоит его недооценивать.
И это казалось правильным.
— Определенно крутой. И не оставляет попыток. Никогда не оставляет попыток, — сказал Дин. — Никогда не сдается.
— Никогда не сдается, — отозвался эхом Сэм.
Дин все еще испытывал досаду; его сводило с ума это чувство, что он упускал что-то ключевое, что-то очень важное об ангеле Кастиэле. Но одно он знал точно, поэтому уверенно сказал:
— В чем я точно уверен, так это в том, что Приятель на его счет ошибается.
— Приятель ошибается, — согласился Сэм. — Помнишь, как он велел нам забыть о Кастиэле? Но это неправильно. Это совсем неправильно. Это все не давало мне покоя.
Оба брата умолкли на долгое время. Фраза «забудьте о Кастиэле, забудьте о Кастиэле» звенела у Дина в ушах.
«Забудьте о Кастиэле».
И снова он вдруг мысленно перенесся куда-то еще. Перед ним был каменный свод. Свеча.
Слезы катились по щекам Дина, пока он произносил неизвестное заклинание.
Гудок машины снаружи резко привел его в себя. Не было никакого свода, никакой свечи. Его лицо было сухим. Сэм говорил: «И тебе не показалось, что у Приятеля было к Кастиэлю что-то личное? Похоже было на личную неприязнь».
Дин моргнул, немедленно приняв решение скрыть от Сэма тот факт, что он только что снова отключился. «Слава богу, я не приземлился лицом в оладьи», — подумал он.
— Эм, да, — отозвался Дин. Он с усилием сосредоточился на том, что говорил Сэм.
— Было даже забавно, — говорил Сэм, — как он сначала ни во что не поставил самого большого злодея, а потом начал защищать своих отстойных друзей.
И вот
на эту тему у Дина вдруг обнаружилось очень категоричное мнение. Он сказал, ни с того ни с сего разгневавшись:
— Вот эта история про его друзей — она меня
разозлила. — Он со стуком поставил кружку с кофе на стол. — Так с друзьями
не поступают. Просто
не поступают. Их
не забывают, не оставляют на улице голодать. Мне плевать, если Приятель наделал ошибок. Что бы он ни сделал, даже если он случайно угробил половину планеты, от друга так просто не отказываются — не тогда, когда это
настоящий друг; так просто
не делают. — Он ударил кулаком по столу так сильно, что из чашки выплеснулся кофе и Сэм вздрогнул.
— Эй-эй. Дин. Я с тобой согласен, но успокойся. Мы даже толком не знаем этого парня. Хотя… чувство такое, как будто знаем.
Дин схватил горсть бумажных салфеток и начал промокать кофе.
— Ощущение у меня определенно такое, будто мы его знаем. Он хороший парень, это же очевидно, да? И сильный. Не сдается. И умный. Но блин, вся эта история о том, как ему пришлось выживать одному, — это просто… не знаю, что в ней такое было, но мне стало
плохо, Сэм. Физически плохо, на самом деле. Не знаю, почему она так на меня подействовала. — Дин закончил подтирать кофе и кинул комок влажных салфеток поверх оладий. Он вынул бумажник и бросил на стол двадцатку за завтрак. — Ладно, пошли отсюда. У нас дела есть.
— Не будешь доедать оладьи? — спросил Сэм. — Ты всегда доедаешь оладьи.
— Пропал аппетит, — ответил Дин. По правде говоря, он снова начинал чувствовать головокружение, и головная боль возвращалась, так что ему хотелось просто уйти.
***
Они отправились к Импале, обсуждая, что делать дальше. Как только они заговорили о деле, а не о Кастиэле, Дин почувствовал себя лучше: головная боль отпустила и головокружение исчезло.
Они еще стояли у Импалы, обсуждая планы на день, когда земля затряслась.
Оба брата на этот раз узнали признаки и отскочили к центру парковки салуна, пытаясь отойти дальше от его кирпичных стен. К счастью, в этот раз землетрясение было гораздо слабее — совсем не такое пугающее, как у моста. Оно длилось всего несколько секунд.
Но за ним последовало еще одно мелкое землетрясение час спустя. Потом еще одно через час после этого. И они всерьез задумались. Сэм выдвинул предположение, что это остаточные толчки, но, когда они зашли пообедать в маленькую закусочную в центре города, официантка сообщила им, что по городу распространяется слух: как выяснилось, «ребята из ГС» зафиксировали тревожную тенденцию.
— Что еще такое «ГС»? — прошептал Дин Сэму, когда официантка отошла.
— Геологическая служба. Одно из главных научных ведомств США? Как НАСА, только на тему земли?
Дин смотрел на него без выражения. Сэм терпеливо объяснил:
— Геологи, Дин. Суть в том, что у них здесь база — наверное, потому что здесь геологически активное место. Жаль, что у нас нет удостоверений ГС.
— Но они же поговорят и с работниками парка, правда? — сказал Дин с надеждой. — Должны. Мы же из вашингтонского офиса — нам надо знать, закрывать ли парк. — Он улыбнулся Сэму.
И действительно, час спустя они снова были в национальном парке, внутри местной станции наблюдения геологической службы, разговаривали с пышнобородым геологом, который с радостью рассказывал им все, что знал.
— Да, сейчас идет большой кластер мелких землетрясений, — сказал геолог. — Вот, смотрите. — Он указал на экран компьютера, где была открыта карта региона Титонов. На карту были нанесены десятки цветных точек, сосредоточенных вокруг Йеллоустона и Титонов. — Здесь такие мелкие землетрясения — не редкость, — объяснил геолог. — На самом деле, мельчайшие землетрясения происходят повсеместно все время, каждый день, мы просто не чувствуем их, потому что они слишком слабые. Но эти сильнее, чем обычно. И их больше. В последние пару месяцев весь этот регион необычно активен — вы почувствовали вчерашнее?
— Да, но разве это не значит, что сегодняшние — просто остаточные толчки? — спросил Сэм.
— Ну… их интенсивность не убывает, как бывает обычно с остаточными толчками. К тому же… — Геолог умолк, почесав бороду. — Я пока не должен ничего говорить, но через полчаса у нас все равно выйдет пресс-релиз, так что, думаю, ничего страшного, если я скажу вам сейчас. — Он сделал театральную паузу и продолжил: — Кальдера вздувается. — Он поднял брови, бросив на них многозначительный взгляд.
— Ясно. Йеллоустонская кальдера, — сказал Дин, знающе кивая. Последовала тишина. Дин произнес: — И, гм… напомните, что такое «кальдера»?
Сэм нахмурился на Дина. Но геолог только засмеялся.
— Ох уж мне этот Вашингтон! Ну, по крайней мере вы спросили, а не стали притворяться, что все знаете. Кальдера — это обвалившаяся область над большим вулканом. Как кратер, только больше. Мы же находимся на верхушке супервулкана.
— Потухшего вулкана? — уточнил Сэм.
Геолог поднял бровь.
— Старый Служака похож на потухший?
— А. Ну да, — сказал Дин. — Ха, Сэм. О чем ты думал. А супервулканы… когда их кальдера вздувается, это означает…
— Суперизвержение, конечно, — ответил геолог.
— Конечно, — сказал Дин, сделав бесстрастное лицо.
— Хотя это худший сценарий, — добавил геолог жизнерадостно. — Он может и просто выбросить лаву. Или пар. Эти события гораздо меньше. Последний выброс пара здесь лишь создал кратер диаметром в пять километров.
— Всего-то, — сказал Дин.
— Так, гм, насколько вздулась кальдера? — спросил Сэм.
— Поднялась на дюйм только за последние пару месяцев, — ответил тот. Дин и Сэм оба почувствовали облегчение, пока геолог не добавил: — То есть примерно в двенадцать раз выше обычного. Вы помните, как она набрала высоту несколько лет назад? Сейчас происходит что-то похожее.
— Напомните нам, — попросил Сэм.
— Ну, вы, наверное, знаете предысторию: мы начали следить за ней в 1923 году. Обычно она растет где-то на полдюйма в год, а потом, в конце 2004-го, вдруг набрала скорость. И вздувалась очень быстро до середины 2008-го. Потом у нас была та череда землетрясений в 2009-м, и потом одно большое в 2010-м. Событие! Потом на пару лет все затихло. А теперь она вдруг пошла вверх опять.
Дин бросил на Сэма резкий взгляд, но Сэм старательно избегал смотреть на него.
— Эм, так, просто гипотетически, что случится, если наступит суперизвержение? — спросил Сэм.
— Ой, ну, вся здешняя массивная подземная камера с магмой выплеснется наверх. Это самая большая магматическая камера на Земле — разве не круто? — Геолог улыбнулся. — Так что, если произойдет серьезный взрыв, весь этот регион перестанет существовать, и весь остаток континента накроет облако пепла. Пищевая цепь в Северной Америке по большей части разрушится. Атмосфера испортится лет на десять — солнце затмится, и все такое. Голод, паника, кошки с собаками помирятся — в общем, настоящий конец света. Бесплатный совет, ребята: если этот малыш выстрелит, двигайте на запад, не на восток. Езжайте в Орегон. Или в Канаду. Канада — хороший вариант.
В мертвую тишину геолог добавил:
— Но это все, конечно, только догадки! Я не должен давать никаких предсказаний. На меня за такое и в суд подать могут. Сейчас посмотрим… — Он наклонился к столу и начал копаться в десятках разноцветных бумажек для заметок, разбросанных вокруг телефона, и наконец выудил из кучи ярко-розовую. — А, да, вот что я должен сказать, если позвонят из прессы. — Он прочистил горло и звучно продекламировал: — «Интервалы между данными событиями нерегулярные и непредсказуемые». — Он снова улыбнулся им. — Что, по сути, означает, что мы понятия не имеем! Хорошо работать здесь геологом, а?
— Просто мечта, — ответил Дин.
Они поблагодарили его за уделенное им время и вернулись к Импале.
***
— Он же рассказывал про самый пессимистичный сценарий, да? — спросил Дин. — А самые пессимистичные сценарии никогда на самом деле не происходят. Да?
Они шли назад к Импале. Сэм снова вытащил распятие и смотрел на него.
— Дин, — позвал он. Распятие лениво крутилось против часовой стрелки. Очень медленно, но верно. И куда бы Сэм ни шел и где бы его ни держал, оно не останавливалось.
Они оба понаблюдали за ним несколько минут. Наконец Сэм засунул распятие обратно в карман, и братья сели в машину. Дин ничего не сказал, только медленно переключил передачу, выехал с территории станции и повернул на главную дорогу.
Какое-то время ни один из них ничего не произносил. Дин ехал на юг, по направлению к городу. Импала медленно катилась по извилистой дороге через национальный парк. Впечатляющие пять вершин Титонов величественно возвышались справа, а слева раскинулась большая чаша долины. Огромные пики были зубчатыми и острыми, почти как нарисованные ребенком горы, покрытые снегом, кристально-ясным на фоне насыщенного синего неба. Лес в долине внизу простирался яркими лоскутами желтых осин и темных елей.
От этой красоты захватывало дух, но ни один из братьев не сказал ни слова.
Несколько минут спустя, когда они свернули на главную дорогу в город, Дин наконец заговорил.
— 2004 — это когда отец напал на след Желтоглазого, — заметил он. — Когда все началось. Я приехал за тобой несколькими месяцами позднее, когда он исчез. 2008, когда кальдера вздулась сильнее всего, — это когда дела пошли совсем под откос. 2009, когда были мелкие землетрясения, — это когда ломали печати. А в 2010-м, когда, он сказал, случилось большое землетрясение, начался апокалипсис.
— Я знаю, Дин.
— И теперь эта кальдера опять пошла вверх. Что означает…
— Я знаю, что это означает, Дин.
Они оба молчали долгое время. Огромные горы медленно проплывали справа от них. Они миновали стадо оленей, потом стадо бизонов. Ни тот ни другой не обратили внимания.
— Мы шутили насчет того, что Кастиэль пытается взорвать йеллоустонсую кальдеру, — сказал Сэм. — Но, Дин. Может быть, он и правда делает именно это.
— Я даже не знаю, куда я еду, Сэм, — сказал Дин медленно. — Куда ехать дальше? Я не знаю, что делать.
— Мы должны разобраться с этими ангелами. Другого пути нет. Мы обязаны. Мы должны их остановить. Это больше не вопрос выбора.
— Нам понадобится помощь, — сказал Дин. Секундой позже он добавил: — Я знаю, куда я еду. Я знаю, куда направиться. — Как только они доехали до города, он повернул на запад к Титонскому перевалу, по направлению к мотелю — или, вернее, по направлению к домику в горах.
