Дин знал, конечно, что хлыст — это больно, но почему-то забыл,
насколько больно. Каждый удар, обрушивавшийся ему на спину или на грудь, был как язык раскаленного огня, обжигающая полоса боли, врезавшаяся до позвоночника. Не кричать было невозможно. Ощущение было такое, будто с него сдирали кожу заживо. Он начал бояться, что порка его убьет; потом, чуть позже, стал бояться, что она его не добьет.
Никки начал в неконтролируемом гневе, но через несколько минут дикой бездумной атаки остановился, вытер лоб, вздохнул и отошел к столу, волоча за собой хлыст по полу. Его шаги гулко отдавались во внезапно повисшей тишине. Дин обнаружил, что тихо стонет при каждом вздохе, и услышал, как Сэм беспрестанно бормочет: «Дин? Дин? Дин? Дин?» как заевшая игрушка. Дин попытался ему ответить, но не смог набрать достаточно воздуха, чтобы заговорить.
Никки положил хлыст на стол, наклонился и вытащил из-под стола сумку, которую Дин не замечал ранее. Из этой сумки появился гораздо более длинный хлыст.
— Это мой особый хлыст, — сказал Никки, проводя по нему рукой. На его лице появилась улыбка. С новым хлыстом в руке он перешагнул почти рассеянно через дымящийся труп Харлоу, подошел к Сэму и поднял рукоять хлыста к лицу Сэма. Сэм вяло моргнул, глядя на хлыст, и прекратил бормотать имя Дина.
— Видишь? — спросил Никки, показывая хлыст Сэму. — Длинный, добротный. Видишь три конца? И посмотри на лезвия по бокам. О, и на узлы! Посмотри на качество плетения! И на украшение на рукояти — красиво, да?
Потом Никки подошел к Дину и показал хлыст ему. Дину было тяжело сосредоточить на нем взгляд из-за крови, которая капала ему в глаза из ран на лице, но Никки был терпелив. Он подержал хлыст перед глазами Дина несколько долгих минут, слегка перемещаясь, чтобы хлыст был хорошо виден в свете свечи и Дин мог его рассмотреть.
Никки улыбнулся, глядя на лицо Дина.
— Эй, Харлоу, — позвал он через плечо. — А ты был прав. Иметь разбирающуюся аудиторию и правда приятно.
Он несколько раз опробовал хлыст в воздухе. Хлыст издал свистящий звук «щух».
Никки повернулся к Сэму и принялся за работу.
Щух… щух… щух…
Сэм вскрикнул только однажды.
В глазах у Дина теперь было столько крови, что ему почти не было видно происходившего, и внутренне он был благодарен за эту малую милость.
— СТОЙ! ОСТАНОВИСЬ СЕЙЧАС ЖЕ, — прогремел голос со стороны лестницы.
Щух…
— Я СКАЗАЛ ОСТАНОВИСЬ! — велел голос. Свист хлыста прекратился. Дину мало что было видно, но он услышал, как что-то рассекает воздух перед ним, затем тяжелый удар справа и шлепок чего-то мягкого. Эту последовательность звуков он слышал в жизни достаточно, чтобы знать, что это звук человеческого тела, отброшенного по воздуху, ударившегося о стену и упавшего на пол.
Дин услышал ритмичный скрип деревянных ступеней, пока кто-то спускался по лестнице, а затем отчетливый стук каблуков по каменному полу, приближавшийся к нему. Стук прекратился прямо перед Дином.
— Это
совершенно неприемлемо, — отрезал голос прямо перед ним.
Среди жгучей боли от ран на груди Дин вдруг почувствовал прикосновение прямо над сердцем. И боль мгновенно ослабла. Дин почувствовал еще одно прикосновение к своему лбу, и зрение прояснилось. Он моргнул. Прямо на него с расстояния в несколько футов смотрел Калкариил, медленно опуская руку.
За Калкариилом Дин увидел Сэма, висевшего безвольно со шкива на обугленном стропиле, слегка поворачиваясь в воздухе. Крови было много. Возле ног Сэма, на полу, еще дымилось тело Харлоу. Никки лежал в скрюченной позе у стены, справа от Дина.
Калкариил снова коснулся лица Дина, чтобы залечить раны.
— Сэм, — прохрипел Дин, едва в силах говорить от сухости в горле. — Вылечи Сэма.
Калкариил помедлил и кивнул. Он прошел к Сэму, взглянул, нахмурившись, на тело Харлоу внизу и осторожно обогнул его.
Сэм выглядел так, словно на него вылили галлон красной краски. Его лицо и руки были почти полностью покрыты кровью, беспрестанно стекавшей из многочисленных глубоких порезов. От крови уже промокли насквозь его джинсы, и она начала капать с одной босой ноги на пол, образуя внизу тревожно большую лужу.
Калкариил обошел Сэма по кругу, изучая его, поморщился и скривил губы. Потом он протянул руку и тронул Сэма за плечо. Почти все следы от хлыста на теле Сэма поблекли, кожа затянулась. Но вид у Сэма был очень бледный, и губы почти синие. Он не очнулся.
Все еще придерживая Сэма за плечо, Калкариил слегка покачнулся на ногах. Потом уронил руку, на секунду закрыл глаза, сделал пару глубоких вздохов и поднял взгляд на Дина.
— Это все, что я могу сейчас сделать, — сказал Калкариил. — Он потерял много крови, но я пока не могу ее восполнить. Мне сегодня пришлось потратить много энергии на своего брата. — Он скривился, глядя на Никки, который до сих пор лежал на полу бездвижной кучей. Снова посмотрев на Дина, Калкариил сказал: — Я услышал, что здесь какие-то беспорядки, но не смог оставить Зифиуса сразу же. Прошу прощения. Николас, к сожалению… отклонился от профессиональных стандартов.
— Иди к черту, — сказал Дин на автомате.
Калкариил слабо улыбнулся.
— На здоровье, — сказал он, придирчиво расправляя свой полосатый костюм. Дин удержался от оскорбления, которое собирался выплюнуть. Может быть, и не стоило злить единственного из тюремщиков, который мог и хотел их лечить.
Никки зашевелился, потом встряхнул головой и сел. Его взгляд упал на дымящийся труп Харлоу. Поднявшись на ноги, он обратился к Калкариилу:
— Они убили Харлоу! Они убили его! Я не знаю как, скормили ему какой-то яд, какой-то ангельский свет, который и меня чуть не убил!
— Это был объект райской силы, — сказал Калкариил холодно, разглядывая свои манжеты и стряхивая пылинки с одного из них. Он поднял глаза на Никки. — Я почувствовал, как он был уничтожен. Даже Зифиус это почувствовал, а он наполовину в коме. Объект выпустил всю энергию. А теперь вы должны сказать мне, что именно это было и куда ушла эта энергия. Это что, было ангельское перо? Похоже было на ангельское перо.
Дин вдруг вспомнил черное перышко, которое дал им Приятель, — один из ингредиентов, что они использовали для активации сферы Кастиэля. Было ли это перо ангела?
— Я не знаю, что это было, — ответил Никки. — Что-то достаточно мелкое, чтобы съесть. Это было у него в куртке. — Никки указал на Дина. — Они замаскировали это под конфеты! Обманули нас! Харлоу съел, поэтому я толкнул его в яму, и…
— Ты сделал
что? — переспросил Калкариил, на мгновение даже открыв рот от удивления. Вид у него был пораженный. Секунду спустя он захлопнул рот и шагнул к Никки. И сказал, словно пытаясь понять, что только что услышал: — Он съел
ангельское перо, замаскированное под
конфету, и ты
толкнул его в яму?
Калкариил сделал еще шаг вперед.
— Ну, мне пришлось. Блин, — сказал Никки. — То есть… — Он остановился, слишком поздно поняв, что на него надвигается сильно разгневанный ангел. Калкариил сделал еще шаг, и Никки отступил назад. Он сказал, оправдываясь: — Этот свет бы поджарил меня! Мне пришлось столкнуть его. Пришлось!
Послышался слабый раскат грома. Воздух вокруг плеч Калкариила замерцал, и Дин увидел тусклые тени крыльев. Калкариил спросил:
— И элементаль забрал его?
— Ну, я не смотрел туда прямо…
—
Что именно случилось? — В руке Калкариила вдруг появился ангельский клинок. Никки взглянул на клинок и пробубнил:
— Я не, э… я не разглядел точно… я…
— Никки спрятался за моей спиной, — вставил Дин. Калкариил взглянул на него свирепо, но Дин продолжил: — По сути, Никки сбежал, как визжащая школьница, и спрятался за мной. Харлоу уцепился за Сэма. Эта, э… штука-перо была у него в горле. Потом появился мистер Магма и вроде как, гм, залез к Харлоу в рот, и была яркая вспышка света. Потом мистер Магма ушел, и пол вернулся на место. — Дин и сам не знал, зачем рассказывал Калкариилу все эти подробности, кроме как чтобы потянуть время.
Калкариил замер неподвижно, глядя на Дина. Потом медленно повернулся и снова посмотрел на Никки. Никки быстро ретировался, пока не уперся спиной в стену.
— Ты скормил… элементалю… душу демона… и ангельское перо? — сказал Калкариил тихо. Это явно была важная подробность.
— И мои M&M's, — сказал Дин. — И мою куртку. — Калкариил бросил взгляд на Дина и снова начал напирать на Никки, который стал продвигаться по стене вбок, пока не оказался загнан в угол.
— Ты хоть понимаешь, что ты натворил? — спросил Калкариил, понизив голос. — Ты. Поставил. Под угрозу. ВСЕ.
— Но он бы меня поджарил…
— Ты думаешь, мне
есть дело?! Элементаль получил в пищу душу
демона, ты,
идиот!
— А чем плоха душа демона? — защищался Никки.
Калкариил издал потрясенный смешок.
— Господи. Вот же
невежественный имбецил! Да ты только что скормил ему тухлятину! Помоги нам Бог! Во-первых, этот грязный, порочный, прогнивший, изуродованный остаток души, которым являлся Харлоу,
истощит элементаля, а не
укрепит его силы. Теперь нам придется найти еще одну жертву! Во-вторых, презренный ты простофиля, элементали просто
не любят есть тухлятину! И еще! Райское могущество из ангельского пера или иного объекта ужалит его. Ему покажется, что мы вызывали его, чтобы дать пощечину! — Калкариил на секунду умолк, сверля Никки взглядом. — Скажи мне, Николас, — произнес он тихо, — ты думаешь, хорошо будить
элементаля из его сна, длившегося миллионы лет, кормить тухлятиной, а потом еще и давать пощечину?
Никки смотрел на Калкариила, лишившись дара речи.
— Я бы лично ответил на этот вопрос «нет», Никки, — поддразнил Дин. — Но это мое мнение.
— Действительно. Нет, — сказал Калкариил, даже не потрудившись взглянуть на Дина. — Нет. Ответ на этот вопрос «нет». Это
не хорошо. — Калкариил продолжил: — А ты знаешь, что это означает? Для элементаля?
— Эм… ему будет плохо? — предположил Никки.
— Он
разозлится. Господи боже. Вот идиот-то. Вот КРЕТИН! Ох, как это усложняет задачу, — сказал Калкариил. Он встряхнулся, клинок при этом каким-то образом исчез у него в рукаве и тени крыльев пропали. Он отвлекся от Никки и посмотрел назад, на обугленное пятно в полу. Мел исчез, круга больше не было.
Калкариил начал ходить по ровной дуге, точно там, где была меловая черта. Он повторил:
— О, это сильно усложняет задачу! К элементалям
нужно относиться с уважением. К ним
нужно относиться с уважением. Они не любят, когда их сон тревожат без веской на то причины и без должной награды. — Калкариил вздохнул, поднял глаза к небу и сказал: — Боже, за что ты посылаешь мне такие испытания? Это… и еще и болезнь Зифиуса?
Он перестал ходить и понурил голову, взявшись за подбородок и глядя на выжженное пятно, едва видное под лужей крови Сэма. Потом заключил:
— Должно быть, это испытание. Бог испытывает меня. Испытывает мою решимость.
Дин предположил:
— Может быть, Бог вообще не хочет, чтобы ты этим занимался?
Калкариил медленно повернул голову и посмотрел на Дина; его серебристые глаза были похожи на лазеры. Дин запнулся, но заставил себя продолжить:
— Может быть, ты все не так понял. Может быть, Бог не хочет, чтобы ты будил элементаля? Может, планета нравится ему такой, какая есть? Гм… о таком варианте ты не задумывался?
Глядя на Дина, Калкариил ответил:
— Знаешь, Дин, это очень впечатляет: ты в курсе моих планов всего два часа, а уже умудрился догадаться
до самого очевидного вопроса — до того, о котором я
думаю уже двести пятьдесят три миллиона лет без остановки.
— Ну, э, знаешь, я просто пытаюсь помочь! Иногда другая точка зрения полезна, — заметил Дин.
Калкариил посмотрел на него в каком-то даже удивлении. После долгой паузы он моргнул и покачал головой. Отвернувшись от Дина, он пробормотал:
— Какой странный все же вид…
— И вообще, это красивая планета… — начал Дин, но Калкариил поднял палец, и челюсть Дина захлопнулось с такой силой, что он прикусил язык.
— Я выполнил свой моральный долг, попытавшись объяснить тебе весь замысел, — сказал Калкариил спокойно. Он опустил палец, и челюсть Дина расслабилась достаточно, чтобы он смог выплюнуть изо рта кровь. Калкариил продолжил: — Это твое право как жертвы и моя обязанность как твоего хозяина. Но я не обязан слушать лепет слабоумного потомка
одной из кастиэлевских грязных крыс.
Некоторое время Калкариил стоял в тишине, опустив голову и глядя на кровавое обугленное пятно. Наконец он поднял голову и кивнул.
— Придется его ублажить. Придется предложить ему лучшую жертву в качестве извинения. Сегодня. До завтра это ждать не может. Мы должны ублажить его сегодня. — Он взглянул на окна: на улице было уже совсем темно. — Полагаю, лучше всего сделать это в полночь, — сказал он. — Элементали спокойнее всего в полночь.
Калкариил обратился к Никки, живо указав на Сэма:
— Сэмюель слишком покалечен. Элементали предпочитают, когда жертва невредима и в сознании, а мы теперь должны кормить его качественной едой. — Он подошел к Дину и тщательно осмотрел его с головы до ног.
— Знаешь, вообще-то я чувствую себя совсем побитым, — сказал Дин. — И голова немного кружится.
— Ой, не надо… — сказал Калкариил презрительно. Обращаясь к Никки, он добавил: — Дин у нас еще, может быть, в приемлемом состоянии. Господи, хоть бы ты не был таким полным кретином, Николас, — ты ведь их обоих порядочно покалечил. Будем молиться, что Дин выглядит достаточно привлекательно.
— Я уверен, что меня не сочтут привлекательным, — упирался Дин. — Я уже, э… штаны намочил и все такое. — Это, вообще говоря, было правдой: в процессе испытаний последних полутора дней он намочил штаны, и даже еще хуже, и сам к себе испытывал брезгливость. Но если нечистоты отвратят элементаля, Дин вовсе не возражал.
Калкариил отнесся к этому заявлению со всей серьезностью. Он кивнул и сказал:
— Это, во всяком случае, я могу исправить. — Он подошел к Дину и коснулся его рукой еще раз, ворча: — Эти… эти
выделения, я вообще не понимаю, как вы их выносите… — И внезапно Дин стал свеж и чист, как будто только что вышел из душа. Он принюхался и с удивлением обнаружил, что теперь пах сиренью — определенно лучше, чем было. Калкариил сделал то же самое с Сэмом.
— Ты не мог бы, э, и от остальной боли нас избавить? И, может быть, дать нам попить? И опустить нас на минуточку? — попросил Дин. С надеждой он добавил: — Знаешь, я правда думаю, что мы оба будем гораздо привлекательнее для элементаля, если немного отдохнем. И немного поедим и попьем? Разве так мы не станем аппетитнее?
Калкариил задумчиво посмотрел на Дина. Потом повернулся к Никки.
— Николас. Вот что ты сделаешь. Первое. Ты дашь Дину воды, и Сэмюелю тоже — если он сможет пить. Дин прав: элементаль предпочтет их в более вменяемом состоянии. И еще, вовсе не обязательно жертвам страдать больше, чем необходимо. Смысл всего этого предприятия — в том, чтобы
искоренить страдание и грязь на этой планете, а не преумножить их.
Дин не смог удержаться от комментария:
— Тогда ты нанял себе не того прихвостня.
Калкариил посмотрел на него крайне мрачно, и Дин закрыл рот до того, как Калкариил сделал бы это за него.
Но Калкариил лишь мрачно кивнул ему. Он сказал:
— Возможно, ты прав. Но я работаю с чем приходится. — Он переключил внимание на Никки. — Николас. Как я сказал, во-первых, ты дашь Дину и Сэмюелю воды. Но не развязывай им руки, что бы они ни говорили, — так рисковать мы не можем. Не дай им сбежать,
или я буду очень недоволен. Во-вторых, ты уберешь
это с дороги, — он указал на тело Харлоу, — и мне все равно, что ты с ним сделаешь, просто убери. В-третьих, ты перенесешь Сэмюеля на его старое место — мы используем его завтра, когда он очнется. И последнее: ты повесишь Дина сюда, наготове для элементаля. Потом позовешь меня.
Калкариил сделал несколько шагов к Никки, который все еще стоял у стены. Ангельский клинок вдруг появился снова — Калкариил приставил его острие к горлу Никки. Очень медленно, проговаривая каждое слово, Калкариил сказал:
— Ты выполнишь эти четыре задания
немедленно. Ты выполнишь их
безупречно. И
не будешь жаловаться. Ты
позовешь меня сразу же по окончании. И, Николас, ты
не причинишь ущерба жертвам. — Он наклонился ближе, слегка повернув нож. — Надо придерживаться
стандартов, Николас.
— Но наш уговор… — нерешительно начал Никки, взгляд которого бегал с лица Калкариила на клинок и обратно.
—
Ты нарушил наш уговор, когда скормил элементалю душу демона и перо ангела, — сказал Калкариил холодно. — И теперь тебе придется принять последствия. Или ты хочешь, чтобы я обратился к пятнадцатому пункту нашего договора?
Никки сглотнул и каким-то образом умудрился размазаться по стене еще сильнее. Он замотал головой.
Калкариил отстранился и опустил руку. Он сделал глубокий вдох. Потом встряхнул рукой, и клинок снова исчез в рукаве его полосатого костюма.
— А я тем временем навещу брата, — сказал Калкариил. — Когда все будет готово, я нарисую круг, и в полночь ты снова вызовешь элементаля.
— Что, один? Это сложно одному, — заупрямился Никки.
—
Пятнадцатый. Пункт, — напомнил Калкариил.
Никки побледнел и кивнул.
Калкариил развернулся и ушел. У лестницы он остановился и сказал Дину:
— Еще раз приношу извинения.
— Иди к черту, — ответил Дин устало, — ты чертов социопа…
— Действительно странный, — прервал Калкариил спокойным тоном, уже не обращая внимания на Дина, и отправился вверх по лестнице.
Никки выждал, когда дверь наверху закрылась. Потом медленно подошел к столу и взял бутылку с водой. Дину было больно смотреть на нее: пить хотелось
невыносимо, просто отчаянно.
Никки открутил с бутылки крышку, медленно подошел к Дину и поднял бутылку к его рту — Дин невольно потянулся к ней, уже открыв рот. Тогда Никки поднял руку выше и перевернул бутылку у Дина над головой. Дин едва не заплакал, чувствуя, как драгоценная вода стекает по затылку. Немного потекло и по лицу, но ему удалось поймать в рот лишь несколько капель.
Никки вылил вторую бутылку Сэму на голову и сказал без выражения:
— Он велел дать вам обоим воды. Я дал вам воды. — После этого он подошел к телу Харлоу, взял его за ногу и начал тащить к лестнице.
***
Никки не торопился. На то, чтобы разобраться с Харлоу, у него ушли часы — он утащил тело наверх и исчез так надолго, что Дин начал думать, не отправился ли он на луг, чтобы похоронить тело там. Дин не спускал глаз с Сэма, время от времени хрипло окликая его.
Сэм не шевелился.
«Калкариил бы не потрудился залечивать раны Сэма, если бы Сэм был мертв, правда же?»
Конечно, это было уже какое-то время назад.
Время тянулось бесконечно, и Дин чувствовал, как силы у него заканчиваются. Калкариил вылечил его самые тяжелые раны, хотя у Дина осталось несколько рубцов, которые он еще чувствовал. Но главной проблемой было то, что он уже больше дня был подвешен за руки. Дин смог перенести немного веса на ноги, но основная тяжесть все равно приходилась на запястья. Его кисти так давно онемели, что он боялся, от потери кровоснабжения начнется некроз. Плечи страшно болели, руки начали ощущаться очень странно. Они ныли с тех пор, как он очнулся, и теперь он перестал понимать, где они вообще находились: обе руки словно превратились в огромные опухшие шары, перемещавшиеся в разные причудливые положения. Дышать становилось тяжело.
И, боже,
как же хотелось пить!
Жажда, мучительный дискомфорт, изнеможение и боль слились в ужасную усталость, накатившую на него гигантской волной. Дин наконец оторвал взгляд от Сэма и повесил голову. Он провалился в туманный сон…
***
…И немедленно оказался на втором этаже большого темного дома. Сразу наверху, пропустив первый этаж. «Хм, — подумал Дин рассеянно. — Наверное, когда я уже до чертиков напуган и беспомощен, можно пропустить погоню и переместиться прямо сюда. Буду знать».
Дин на автомате попытался сказать «Пожалуйста, помоги», но обнаружил, что его горло настолько высохло, даже здесь, во сне, что голоса не осталось. Он даже шептать отчетливо не мог. Ему пришлось предпринять несколько попыток, прежде чем он смог произнести хрипло: «Помоги мне. Пожалуйста?»
В этом месте стены должны были разлететься вдаль, и должен был появиться теплый золотистый свет. Но в этот раз со сном что-то было не так. Он словно запинался. Деревянные стены вдруг оказались ближе, затем дальше, затем снова ближе; порою сквозь них становились видны участки каменной стены. Поверхность под ногами Дина была то желтым сосновым паркетом, то покрытым копотью камнем. Но в конце концов сон устаканился, и Дин снова оказался в знакомом золотистом свете.
Он повернулся, очень медленно, не поднимая глаз. Мужчина в пальто был на месте. Но он не стоял. Он лежал на полу, безвольно растянувшись на спине. И — о чудо из чудес! — Дин смог посмотреть
прямо на него.
Дин стоял, не в силах отвести глаз.
Это был Приятель.
Дин подошел ближе. Конечно это был Приятель. Конечно. Сэм был прав. Теперь казалось очевидным, что человек в пальто всегда был Приятелем. Дин сделал еще шаг и увидел, что на Приятеле было бежевое пальто — такое же легкое, вроде плаща, как и всегда в его сне. Под пальто на Приятеле был деловой костюм: белая рубаха, синий галстук, черные брюки и блестящие черные туфли. В реальной жизни Дин никогда не видел его в таком костюме, но подумал, что костюм ему очень подходил.
Но видеть Приятеля в таком беспомощном состоянии на полу было необычно: он лежал на спине, и его руки слабо подергивались. Он открыл глаза и посмотрел на Дина. Он пытался что-то сказать — его губы шевелились, — но почему-то он не мог разговаривать. Как будто ему мешало что-то в горле или поперек лица — какой-то призрачной туманный предмет, который Дин не мог разглядеть.
Дин хрипло прошептал ему: «Кто бы ты ни был — Приятель, или я не знаю кто — но пожалуйста, пожалуйста, если можешь,
пожалуйста, помоги нам. Мы на самом деле в беде, дело плохо, пожалуйста, ты нам нужен. Я не знаю даже, жив ли Сэм. А меня сегодня в полночь скормят этому монстру. Можешь помочь нам? Пожалуйста?»
Приятель посмотрел на него в отчаянии; его лицо под синяками было очень бледным. Очевидно было, что помочь он не сможет. Дин видел боль в его глазах.
«О, — подумал Дин, — это еще и его убьет».
Он опустился на колени рядом.
— Забудь, — сказал Дин Приятелю, похлопав его по руке. — Ничего страшного, все нормально. Ты отдыхай, ладно. Ты отдыхай. Все в порядке. — Дин в последний раз погладил его волосы и с комком в горле добавил: — Ты, главное, пока отдыхай. Увидимся позже, — хотя он знал, что никогда больше не увидит Приятеля.
Дин поднялся и пошел к двери. Бюро не было, дверь была приоткрыта. За ней виднелась только темнота. Дин взялся за ручку. Он услышал за спиной тихий вздох и подумал: «Я ухожу и оставляю его разбитым на полу».
Он помедлил и обернулся. Приятель сделал слабую попытку перевернуться и подползти к нему, но получалось у него плохо. Он по-прежнему смотрел на Дина.
«Господи, этот его взгляд…» — подумал Дин.
— Я облажался, Приятель, — сказал он, отчаянно желая объяснить, но и не вполне понимая, что именно он объясняет. — Я так облажался… Я сделал, что мог, я пытался, но я облажался все равно. Прости, мне
так чертовски жаль! И теперь мне надо уйти. — Дин сделал паузу. — Ты же только так останешься в живых, да? Я ведь поэтому и ушел раньше, Приятель, — блин, неужели ты не понял? Ты должен жить, Приятель, ты должен.
Долгое время Дин не мог оторвать взгляд от лица Приятеля. «Эти глаза, — думал он. — Эти глаза… Это было последнее, что я видел. Первое, что я видел, и последнее, что я видел». Мысль была отрывочной, и в ней не было никакого смысла.
Дин подумал еще об одном.
— Послезавтра отправляйся на запад, хорошо? — сказал он Приятелю. — Не позже. Езжай в Орегон. Возьми Импалу. Ключ под задним бампером. Она стоит у начала тропы за деревьями. — Он подумал секунду и добавил: — И кошку свою возьми. И, Приятель. Я надеюсь, ты найдешь себе друзей получше. Правда.
Потом Дину пришлось прекратить разговаривать, потому что горло ему не повиновалось. Зрение тоже затуманилось, и он больше не мог разглядеть глаз Приятеля — этих бесконечно грустных, мучительно знакомых голубых глаз.
Он нетвердо повернулся и вышел за дверь.
***
Дин очнулся и обнаружил, что он все еще в подвале, подвешен за запястья. Щеки были мокрыми.
Кругом была мертвая тишина.
Одна из свечей погасла, другая еще тускло мерцала. Через маленькие окошки светил слабый звездный или, может быть, лунный свет. Сэм был лишь темной тенью, висевшей в воздухе абсолютно неподвижно.
Дин начал периодически звать его по имени хриплым шепотом, больше по привычке. Он не ожидал ответа и не получил его.
Свеча привлекла его внимание. Одинокая свеча, стоявшая на столе у каменной стены. Свеча у каменной стены…
Свеча в каменной арке…
Сэм, говорящий: «Но, Дин, что если мы его не узнаем?»
Голова Дина начала болеть. Его взгляд переместился в сторону от свечи и от Сэма. Дин опустил глаза на пол и попытался не думать ни о чем.
По мере того, как проходили часы, Дин чувствовал, как на него накатывают странные резкие приливы сонливости. Он боролся с ними, думая: «Если это мои последние часы, уж я проведу их в сознании. Черт, я проживу каждую минуту. И я буду здесь, рядом с Сэмом, когда он очнется».
Прошло много времени. Сэм так и не очнулся.
