Следующие два дня Дина были наполнены краткими обрывками образов, разделенными длинными интервалами черноты.
Он лежал на спине на парковке, и над ним склонился Приятель, приставив ангельский клинок к его сердцу.
Он стоял в амбаре. Он пришел туда, думая, что готов, но на самом деле он был напуган. Двери распахнулись, переломив толстую деревянную балку, как зубочистку, и появился Приятель, идущий прямо на него. Над головой взрывались лампочки. Сверху дождем сыпались искры.
Дин всаживал кинжал Приятелю в сердце. Приятель лишь улыбался и вынимал нож.
Вздымающиеся черные крылья.
Это были лишь фрагментарные образы, повторявшиеся снова и снова. Приятель на парковке — Приятель в амбаре — Дин, закалывающий его в сердце, — черные крылья. И между ними темнота.
Дин смотрел в очередной раз, как Приятель идет на него и наверху взрываются яркие лампы, осыпаясь искрами, и тут до него дошло, что наверху
действительно были яркие лампы. Он лежал на спине, моргая от яркого света. Дождь искр сузился до одного фонарика, который метался из стороны в сторону: кто-то светил фонариком Дину в глаза. Кто-то просил его назвать свое имя, пошевелить руками и ногами и посмотреть направо и налево.
Он послушно назвался, подвигал руками и ногами и посмотрел из стороны в сторону. Это упражнение он уже проходил раньше: «Опять госпиталь, о боже». Над ним склонилась медсестра-брюнетка.
— Дин, вы меня слышите? Дин?
— Да, — прошептал он.
— Вы в госпитале Джексона. С вами приключился несчастный случай на прогулке в парке — вы его помните?
«Несчастный случай на прогулке. Ладно, пусть будет так».
— Да, помню.
Он и правда помнил. И Калкариила. И мистера Магму. И длительные суровые блуждания по лесу. И Сэма, и Приятеля.
— После этого у вас случилась судорога, и нам пришлось дать вам успокоительное. Вы поправитесь, пока просто отдыхайте. Меня зовут Сара, я буду за вами ухаживать. О, и ваш брат тоже здесь.
«Сэм?» — подумал Дин с облегчением, но, к его недоумению, сестра добавила:
— Ваш старший брат.
Дин хотел уточнить, что Сэм — его
младший брат, но почувствовал, что глаза закрылись и проще всего так их и оставить. Он услышал, как сестра отдаленно произнесла: «Он отключится на какое-то время. И Сэм теперь в стабильном состоянии. Вам правда стоит пойти домой и поспать». Знакомый низкий голос ответил: «Я в порядке, спасибо. Я останусь». Дин заснул.
Какое-то время спустя он продрал глаза и обнаружил, что лежит в кровати. На этот раз он чувствовал себя гораздо бодрее, поэтому огляделся и увидел, что кто-то стоит у дальней стены палаты. Дину была видна только спина человека, но он знал, кто это. По углу наклона головы, по тому, как человек держался, и по тому, как тот смотрел в окно.
— Приятель? — прошептал Дин.
Тот повернул голову.
— Здравствуй, Дин, — сказал он. Потом подошел к кровати. Дин наблюдал за его движениями, вдруг ясно вспомнив ту странную сцену в амбаре. Но сейчас Приятель выглядел гораздо более хрупким. Его лицо было изувечено еще больше, чем раньше: теперь на нем добавились три новых пореза, пересекавших более ранние синяки и царапины. На щеке был шов, на носу и лбу — фиксирующие пластыри. Предплечье тоже было перевязано в том месте, где ему на руку намотался хлыст.
— Я в сознании? Я не сплю? — спросил Дин для уверенности.
Уголок рта Приятеля дернулся.
— Да, ты в сознании.
— Как Сэм?
— Сэм в порядке, — ответил Приятель обнадеживающе. Потом добавил: — Ну, на самом деле он в критическом состоянии и в коме. У него случился геморрагический шок.
— Это… не «в порядке», — произнес Дин.
— Прошу прощения. Ты прав, в данный момент он не в порядке, — сказал Приятель невозмутимо. — Но он
будет в порядке. Ему вовремя перелили кровь, и я уверен, он проснется из комы. Я чувствую, что он там и просто спит.
— Чувствуешь, «что он там»?
Приятель протянул руку и коснулся двумя пальцами лба Дина.
— Вот так. Я чувствую, что он все еще там, внутри своего сознания. Просто спит. Поправляется. — Приятель опустил руку.
Дин начал вспоминать разговор в машине. Он медленно произнес:
— Так ты правда… ангел?
Приятель покачал головой и поправил Дина:
— Был. — Он посмотрел в пол. — Я
был ангелом. Но теперь уже нет.
— Но ты до сих пор можешь… у тебя есть… силы? Способности? Ангельские?
Приятель замялся.
— В общем-то нет, — ответил он медленно. — Очень мало. Лишь фрагментами. Моя… — Он вздохнул. — Когда я потерял благодать — в этот раз, — она была вырвана довольно грубо.
«В этот раз?» — подумал Дин.
— Когда такое происходит, иногда ее фрагменты остаются. И могут оставаться обрывки способностей.
Он умолк и замер, не поднимая глаз, и Дин запоздало понял, что это, должно быть, больная тема.
— Я способен только на мелочи, — сказал Приятель, глядя в пол. — Главным образом, на коммуникацию — через «ангельское радио»… иногда через сны. И порой на это. — Он снова легко коснулся лба Дина. — Иногда мне слышно, что происходит внутри. Но эта способность непредсказуемая. Исцелять я совсем не могу — что, кстати говоря,
несказанно досадно, — но иногда я могу заглянуть в сознание. — Он посмотрел на Дина, и его рот горько искривился. — И это все. Ничего особо полезного.
— Сны были полезны, — заметил Дин. — Прямо-таки критически полезны.
Приятель улыбнулся.
— С этим нам повезло. Но это была единичная ситуация. Ты звал очень громко, и мы... в общем, мы, гм… Мы встречались раньше, и это помогло.
Дин спросил:
— Так это правда ты вызволил меня из Ада?
Приятель замялся, но потом кивнул.
— Да.
— И Сэма?
Приятель немного смутился.
— В тот раз у меня не так хорошо вышло. Но да.
Дин подумал еще и произнес медленно:
— Мы встречались… и в другие разы. С тех пор. Правда ведь. Не только пять лет назад, когда я выбрался из Ада… но и… недавно?
Приятель несколько мгновений молча смотрел на Дина.
— Несколько раз, да, — ответил он медленно. — Несколько раз с тех пор.
Выражение его лица стало очень настороженным, и Дин почувствовал нерешительность, но продолжил допытываться:
— Как часто? Приятель, у меня с памятью полный трындец, и у Сэма тоже. Мы вообще тебя не помним. Как часто мы встречались?
— Ой… я и не припомню… пару раз… еще два-три раза, может быть… время от времени… — ответил Приятель, глядя в пол. — Я точно не помню. В общем, мистер Магма, похоже, снова успокоился.
«Неожиданная смена темы», — подумал Дин, но решил не давить. К этому вопросу можно было вернуться и позже. Спасение Северной Америки от полного разрушения, наверное, и правда было сейчас более важной темой. Дин спросил:
— А в конце это что было, землетрясение?
— В каньоне произошло несколько оползней. Северная часть луга была полностью уничтожена. Дома больше нет. С тех пор землетрясений больше не случалось. Сегодня идет третий день, и пока ничего не было. Мистер Магма на этот раз не получил человеческую душу, так что, полагаю, он в покое. Но думаю, пока не спит, так что Сэму стоит принести конфеты, как он обещал.
— Сделаем, — пообещал Дин. — А как же Зифиус? Значит, он погиб?
Приятель нахмурился.
— Я не уверен. Возможно, он и выбрался. Я слышал его зов в самом конце — он был не в доме, и он двигался. Но я не знаю точно. Я в том числе и по этой причине присматриваю за вами с Сэмом — на случай, если он попытается до вас добраться. Хотя я сомневаюсь, что он будет вас преследовать — не думаю, что он вообще знал, кто вы с Сэмом такие; и он из тех, кто вечно недооценивает людей. Но все равно не теряйте бдительность.
— А ты что же? — Дина вдруг осенило. — Эй, Приятель, а как ты вообще так быстро поправился, если не имеешь способности исцелять? Как ты до нас добрался?
Приятель отвел глаза.
— Мне согласился помочь один ангел. Ну… во всяком случае, после долгих препирательств. Но он и сам был слаб — едва смог прилететь сюда — и не мог вылечить меня до конца. Он сделал что смог. Потом я поймал машину до ресторана и… в общем, украл велосипед, чтобы доехать до тропы, а оттуда дошел пешком. — Он нахмурился. — Ездить на велосипеде гораздо труднее, чем я думал. Я полагал, что будет легко, но оказалось, вовсе нет.
Картина, возникшая у Дина в голове, едва не заставила его рассмеяться, но он сумел сохранить бесстрастное лицо.
— Должно быть, велосипед был уничтожен оползнями, — сказал Приятель. Голос у него был немного грустный. — Жаль. Он мне весьма понравился. Хотя я взял его всего на час.
— Зато ты спас Северную Америку, — заметил Дин. — Пусть это тебя утешит.
— Да… Наверное, это стоит потери велосипеда?
— Думаю, это примерно равноценная жертва, — уверил его Дин. Потом он сообразил, что Приятель кое-что опустил. — Приятель, а что за ангел тебя вылечил?
Тот явно занервничал.
— Это был ангел по имени… — Он замялся, глядя на Дина. — Гадриил.
У Дина аж челюсть упала.
—
Гадриил? Это
он тебя вылечил? Этот… этот
сукин сын? Этот
убийца?
Приятель вздохнул.
— Не могу
поверить, что ты работаешь с Гадриилом, — возмутился Дин. — Это же вредитель! Он предал меня! Солгал мне! И убил моего хорошего друга, Приятель.
Очень хорошего друга! Я никогда этого не прощу.
Никогда. Я не могу этого простить! Я поклялся, что убью его…
вырву ублюдку сердце…
Пищание монитора сердечного ритма стало чаще, и в палату влетела Сара, медсестра. Она начала суетиться вокруг Дина, пока пищание монитора снова не замедлилось, после чего вывела Приятеля в холл и отчитала его за «переутомление» Дина. Дину и Приятелю обоим пришлось пообещать, что Дин не будет волноваться, прежде чем она разрешила Приятелю остаться.
Когда она ушла, Приятель какое-то время молчал. В конце концов он сказал:
— Я видел Гадриила всего второй раз в жизни. Обычно я с ним не работаю. Дин, я знаю, что есть непростительные поступки. Предательство доверия друга, ложь, убийство невинных. Такие вещи непростительны, я это знаю. — Помолчав, он добавил: — Но он был
единственным ангелом, который мог согласиться мне помочь. Единственным. Если бы не он, я бы не добрался до вас с Сэмом. Более того, он и помочь-то согласился, только когда я упомянул, что вы двое в беде. Это не извиняет того, что он сделал с вашим другом, я понимаю. Но он все же помог.
Дин размышлял над этими словами долгое время.
— Ладно, — сказал он наконец. — Если больше попросить было некого… ладно. Но — черт.
Гадриил? Я все равно вырву ему сердце, если когда-нибудь поймаю его, клянусь.
— Я тебя вполне понимаю. Обращаться к врагу за помощью неприятно. И если он помогает, это еще больше все запутывает.
— Он убил моего друга, — сказал Дин. — Я
ненавижу терять друзей, Приятель. Вот правда, ненавижу.
Приятель долгое время смотрел на Дина, и потом сделал очень странное действие: он протянул руку и пару раз потрепал Дина по голове, как будто тот был щенком. На лице Дина, должно быть, отразилось замешательство, потому что Приятель неуверенно убрал руку.
— Я сделал… неправильно? Жест должен быть не таким? Или контекст для него неверный?
Дин озадаченно нахмурился.
— Э… что?
— Ты ранее дотронулся до моей головы. Мне показалось, что это, гм, вроде как жест утешения и доброжелательности — я ошибся? Я попытался ответить тем же.
— О… — вырвалось у Дина. Жест, который он сделал ранее, был не столько трепанием по голове, сколько поглаживанием по волосам, и он тогда думал, что Приятель умирает, и на самом деле, как Дин понимал теперь, это был жест
нежности, но как было все это объяснить? «Вообще-то, Приятель, это было скорее любящее поглаживание по волосам умирающего друга, и говорить об этом после не принято»?
— Э… ладно, — пробормотал Дин.
Приятель вздохнул. Он сел на стул у койки, сложив руки на коленях и отвернувшись к окну.
— Правил так много, Дин, — сказал он. — На то, чтобы в них разобраться, уходит так много времени… Сотни и сотни неписаных правил. Мне никогда их не выучить! Столько тонкостей, которые вообще не очевидны… — Он расправил пальцы на коленях и посмотрел на них, перевернув руки ладонями вверх, затем вниз, словно напоминая себе, в каком теле находился. Или, быть может, пытаясь понять невыразимую разницу между трепанием щенка по голове и поглаживанием умирающего друга по волосам.
Он снова аккуратно сложил руки на коленях. Потом, глядя в окно, добавил:
— Знаешь, сначала я не обращал внимания на эти правила. На все эти странные условности. Они казались неважными. Я их даже не замечал. Позднее я пришел к тому, что, нарушая правило, хотя бы осознавал это, но все равно меня это не заботило. — Он по-прежнему глядел в окно. — Но в конце концов я дошел до того, что это начало заботить меня. В последнее время… — Он запнулся. — В последнее время это заботило меня очень сильно.
Потом он пожал плечами и повернулся к Дину со словами:
— Но теперь, наверное, я пошел еще дальше и уже, в общем-то, не возражаю. Наверное, круг замкнулся. Я понял, что все равно не впишусь, и, если честно, многие правила кажутся откровенно глупыми.
Дин немного не поспевал за ним.
— Правила? — переспросил он.
— Правила человеческого поведения, — пояснил Приятель. Он слегка улыбнулся Дину. — Забудь. Я опять слишком много разговариваю. Тебе нужно отдыхать. Я обещал Саре, твоей медсестре, что не буду тебя заговаривать. Просто… Я скучал по общению с… — Он резко остановился и на мгновение, казалось, даже задержал дыхание. — Хорошо иногда с кем-то поговорить, — сказал он наконец.
— Больше чем с кошкой? — предположил Дин.
Приятель улыбнулся.
— Да, наверное, больше чем с кошкой. Хотя кошка очень хорошая. Она, на самом деле, очень добрая. Мне нравится беседовать с тобой, но кошка мурлычет и сворачивается у меня на коленях.
— Этого я делать не буду, — заявил Дин.
— Нет, тебе мурлыкать не надо, Дин, — сказал Приятель серьезно. — Я не собирался просить, чтобы ты сворачивался у меня на коленях. Не беспокойся.
— Хорошо, потому что… э…
— Ты не поместишься, — рассудил Приятель спокойно. — И не думаю, что у тебя хорошо получится мурлыкать.
— Верно... — согласился Дин.
— Уверен, ты хорош в других вещах.
— Да, гм. Так… эй, какой, ты сказал, сегодня день? — сменил тему Дин.
— Восемнадцатое сентября. Солнце село несколько часов назад. Калкариил поймал вас четырнадцатого, и первый демон погиб на закате пятнадцатого, так что с тех пор прошло больше трех дней. Но до госпиталя мы добрались только на рассвете шестнадцатого. На то, чтобы пройти через лес, у нас ушло несколько часов — мистер Магма был очень терпелив. И потом мы еще какое-то время ехали на машине. И потом… в общем, ты… ты потерял сознание во время езды.
Езда на машине.
Верно. Пора перейти к главному.
Дин набрал воздуху.
— Приятель, почему ты не сказал нам, что мы встречались и раньше?
Взгляд Приятеля соскользнул в сторону. Он издал медленный вздох, потом посмотрел на монитор сердечного ритма. Какое-то время он смотрел на экран, потом его взгляд упал на грудь Дина, вздымавшуюся при дыхании.
Дин догадался, что Приятель оценивает, достаточно ли Дин стабилен для серьезного разговора. Дин попытался сесть прямее и выглядеть бодрым.
Приятель встал, сделал шаг к кровати и положил обе руки на боковые перила. Наконец он сказал:
— Дин, ты осознаешь, что с тобой произошло? Не на этой неделе, я имею в виду. Раньше.
«Ну вот. Вот оно». Дин даже почувствовал, как ускорился его пульс — пищание монитора стало чаще, и Приятель поднял глаза на экран, слегка нахмурившись.
— Какая-то проблема с памятью, — ответил Дин. — И у Сэма, и у меня. — Он заставил себя сделать пару глубоких вдохов, стараясь расслабиться и силой воли замедлить чертово пищание. — У нас обоих куча пробелов в воспоминаниях. Мы заметили это только недавно. И потом, на этой неделе… не знаю, но я как будто стал замечать больше. Похоже, будто наши воспоминания стерли или что-то подобное. Как я уже сказал, тебя мы вообще не помним. И не помним всякие другие вещи.
Приятель кивнул. Дин подумал: «Он что-то знает», и спросил:
— Ты знаешь, как это произошло? Или почему? Это… — Дин замялся, потом выпалил: — Это ты сделал?
— Нет, — сказал Приятель немедленно, качая головой.
— А кто — ты знаешь?
Пауза.
— Да, — сказал Приятель.
— Кто?
Приятель не встречался с Дином глазами. Вместо этого он снова посмотрел на сердечный монитор, потом на одеяло на постели. Он убрал руки с перил и обхватил себя за туловище, обняв забинтованную руку другой рукой.
— Приятель, ты должен мне сказать, — настаивал Дин.
— Подобное стирание памяти может быть выполнено двумя способами, — сказал Приятель, по-прежнему глядя на одеяло. — Ангелом или самим объектом. Если это делается самим объектом, это может быть сделано только добровольно. — Приятель медленно вздохнул и посмотрел на Дина. — Дин, это сделал не ангел. Ты сделал это с собой сам. И Сэм сделал это с собой.
Сердце Дина пропустило удар — Дин услышал это на сердечном мониторе.
— Что? Ч-что? — пробормотал он. — Нет, погоди… как это?
— Вы произвели заклинание над собой.
—
Не может этого быть! — запротестовал Дин, попытавшись сесть. Приятель протянул перевязанную руку к груди Дина и легко уложил его обратно.
— Дин, нам не следует даже говорить об этом, — ответил он. — Тебе нужно отдыхать.
Дин не обратил внимания на совет.
— Зачем… зачем нам… зачем нам это делать? Не может этого быть! Приятель, проблема охватывает
пять лет и затрагивает почти все, что мы за эти пять лет делали, — не только те пару раз, когда мы встречались с тобой, но и всяческие другие вещи — годы других вещей. Это
сводит нас с ума. Зачем, скажи мне на милость, нам такое делать?
Приятель мрачно выдохнул и сжал губы.
— Я не знаю, зачем вы это сделали, — сказал он, глядя на Дина. — Но я знаю одно: у вас должна была быть на то веская причина. Это был ваш выбор, Дин. По всей видимости, вы этого хотели. Это заклинание можно произвести только добровольно.
Его глаза казались очень темными.
Дин прошептал:
— Как развернуть его вспять?
Приятель нахмурился.
— Ты спрашивал, почему я не сказал тебе о наших предыдущих встречах раньше. На то было две причины. Во-первых, я… в общем, я подумал, что вы явно больше не хотите… того, о чем забыли. В противном случае вы бы не стерли эти воспоминания, верно? — Дин открыл рот, чтобы возразить, и начал снова садиться, но Приятель опять протянул забинтованную руку и уложил его на кровать. Не убирая руку, он продолжил: — Вторая причина — в том, что вспоминать забытое вам опасно. С этим заклинанием шутки плохи. Я волновался, что, если вы восстановите воспоминания, это вызовет неврологические проблемы. И так и произошло. — Он медленно убрал руку. — Дин, после нашего последнего разговора в машине ты на полдня впал в эпилептическое состояние. Тебя пришлось ввести в принудительную кому.
— В какое состояние?
— У тебя была непрекращающаяся судорога, — объяснил Приятель. — Это опасное для жизни состояние.
Дин моргнул.
Приятель продолжил:
— Ситуация была очень серьезная. Хорошо, что мы были всего в нескольких минутах от госпиталя. — Он тихо добавил: — Ты меня сильно напугал.
Приятель умолк, глядя на Дина и ожидая, когда тот усвоит информацию. Потом он добавил:
— И это с большой вероятностью случится снова, если ты продолжишь попытки восстановить свои воспоминания. Поэтому, полагаю, лучше тебе жить как есть.
— Мне все равно! — настаивал Дин. — Я хочу сломать эту стену. Я хочу вернуть свои воспоминания! И Сэм хочет.
— Дин, ты что, меня совсем не слушаешь? Это небезопасно.
— Да плевать мне, безопасно ли это. Я хочу все вернуть! Я хочу вернуть… то, что забыл! Я хочу то, что забыл. Хочу назад! Все мои воспоминания —
назад!
— А ты не думал о том, — сказал Приятель непреклонно, — что забытое могло быть не слишком важно? Не слишком полезно? Может, это было… что-то проблематичное. Что-то досаждающее тебе. Что-то, от чего ты хотел избавиться.
Дин посмотрел на него.
— Ты хотел забыть это, Дин, — сказал Приятель ровно, глядя ему прямо в глаза. — Ты серьезно готов пойти на риск снова оказаться в коме ради восстановления того, от чего однажды уже решил избавиться?
Дин начал чувствовать нарастающее раздражение. Приятель никак не хотел понимать: Дину
нужны были эти воспоминания. Ему
нужно было то, что он потерял. Он это знал. И Сэму тоже. Им обоим было нужно… что бы это ни было.
Приятель мягко добавил:
— Просто оставь это, Дин.
Но Дин думал: «Ни за что я этого не оставлю. Я что-нибудь придумаю. Если Приятель мне не поможет, я найду кого-то, кто поможет».
Приятель сказал:
— Сара права. Тебе правда нужно отдыхать. Я тебя утомил, мне пора идти. — Он встал со стула, молча посмотрел на Дина и добавил: — Прощай, Дин.
Он начал огибать кровать, направляясь к двери. Но что-то в его формальном «прощай, Дин» звучало совсем неправильно, и Дин вдруг почувствовал отчаянную потребность его удержать.
— Погоди, погоди! — окликнул его Дин. Приятель остановился у изножья кровати и взглянул на него. Дин жалобно попросил, чувствуя себя глупо: — Можешь остаться еще немного? Не знаю, может быть… посидишь тут, присмотришь за мной, пока я сплю? — Это прозвучало нелепо, но Дин ничего не мог с собой поделать. — Еще только чуть-чуть? Пожалуйста?
Приятель смотрел на него несколько секунд, потом медленно кивнул. Он обошел кровать обратно и снова опустился на стул.
Приятель ничего больше не сказал — только сидел молча, сложив руки на коленях. Тишина могла бы быть неловкой, но не была такой.
Она была просто… успокаивающей.
Обнадеживающей.
Умиротворенной.
Безопасной.
Дин закрыл глаза, вспоминая, как мама когда-то говорила ему: «Ангелы присматривают за тобой».
Вскоре Дин задремал и провалился в сон — в тот же несказанно надоедливый сон о доме. Он шел по темным комнатам, осматривая покрытую тканью мебель и тусклые очертания пыльных предметов: посмотрел на таинственную картину в потускневшей раме, подошел к каминной полке и взглянул на статуэтку ангела. Он легонько тронул ангела и увидел, как тот упал.
— Прости, — пробормотал Дин разбитому ангелу.
— Ничего, — ответил голос откуда-то снаружи сна.
— Это я виноват, — сказал Дин во сне.
— Дин, ничего страшного.
— Но я разбил его, я разбил ангела. Я должен был остаться с ним после. Я не должен был бросать его одного. Я не должен был бросать его совсем одного! Мне так жаль… — Глаза Дина наполнились слезами, горло сомкнулось. — Прости… — повторил он. — Прости меня, мне так жаль, мне так жаль… — Он все не мог перестать извиняться.
— Дин, просто спи.
Дин почувствовал, как скатывается вниз, скатывается по длинному склону, и расслабился, отдавшись этому ощущению.
— Надо было приклеить крылья обратно, — пробормотал он. — Хотя бы попытаться. Надо было захватить клей. — Он услышал отдаленную сухую усмешку.
Потом он почувствовал легкое прикосновение к своей голове. Что-то потрепало его по волосам, несколько раз.
Дин провалился в глубокий сон.
***
Когда он проснулся следующим утром, стул у кровати был пуст. Сара, медсестра отделения реанимации, зашла, чтобы проверить его состояние и повязки на руках и ногах. Она сообщила Дину, что Сэм проснулся несколькими часами ранее и чувствует себя неплохо.
— Где мой друг? То есть мой, э… мой старший брат? — спросил Дин. — Он с Сэмом?
Улыбка Сары угасла, и она начала возиться с датчиками ЭКГ на груди Дина. Наконец она подняла глаза и ответила:
— Боюсь, ему пришлось уйти. Он просил передать вам, что хотел бы остаться, но что для вас это небезопасно. Что бы это ни значило… Но он оставил вам кое-какие вещи — погодите секунду, я их принесу.
Она убежала на сестринский пост и через короткое время вернулась со свертком в целлофановом пакете. Она стала вынимать из него вещи по очереди.
— Он оставил вот это с инструкцией отдать вам, когда вы проснетесь. Во-первых, ключи от машины. — Она вынула ключи от Импалы и положила их на столик рядом с Дином. — Он велел передать вам, что это ваш запасной ключ и что машина припаркована в дальнем конце больничной стоянки. По-моему, он даже помыл ее для вас. Я застала его вчера в подсобке, где он искал средства для мытья.
Дальше она вынула две маленьких открытки, каждая из которых была в отдельном запечатанном конверте.
— Тут одна для вас и одна для вашего брата. Похоже, открытки с пожеланием выздоровления — как мило, да? — Она отдала обе открытки Дину и наблюдала за его лицом, пока он вертел конверты в руках. Он не открыл ни один из них. И на сестру посмотреть не мог.
Она прочистила горло и продолжила оживленно:
— И еще он велел убедиться, что вы получите назад вот это. Вы были в ней, когда сюда поступили. — Она вынула из пакета кожаную куртку.
Кожаная куртка. Дин взял ее, расправил на коленях и наконец смог рассмотреть при свете дня. Он не удивился, обнаружив, что она не просто
выглядела как его старая куртка — это
и была его старая куртка. Та же порванная подкладка, которую он сто лет собирался починить. Те же вшитые внутренние карманы: он вшивал их сам для дополнительных удостоверений и боеприпасов.
Дин провел руками по куртке, думая: «Он бы ни за что не украл ее. А я бы ни за что не отдал эту куртку кому-то, кого встречал всего "два-три раза". Черт, да я даже Сэму эту куртку не одалживал. Это же была куртка отца».
«Я спросил, был ли он "моим" ангелом. Не просто ангелом. Не каким-то случайным ангелом, которого я встречал пару раз, — я спросил, был ли он МОИМ ангелом. И он кивнул».
Сара наблюдала за лицом Дина.
— Уверена, он бы остался, если бы мог, — сказала она.
— У меня, блин, даже нет его номера телефона, — прошептал Дин, уставившись на куртку.
— Может быть, он с вами свяжется? — Сара еще некоторое время смотрела на его лицо, потом вздохнула. Она потрепала его по плечу и добавила: — Дин, я знаю, что с семьей бывает непросто. Мы тут, в больнице, всякое видим, но замечаем мы в первую очередь, кто приходит побыть с пациентом. Особенно кто остается на ночь. И вы должны знать, что ваш старший брат провел с вами двоими все последние три дня. Ни разу за это время он не съездил домой. Он ведь и сам еще нездоров. А сидел у ваших коек по очереди: час с вами, час с Сэмом. Я пыталась отправить его домой на второй день, но он отказался уходить. Мы даже выгнали его из палаты в какой-то момент, но потом я обнаружила, что он спит на полу в комнате ожидания, поэтому мы впустили его обратно.
Дин все еще смотрел на куртку.
— Вы хотите повидаться с младшим братом? С Сэмом? Ему уже гораздо лучше. Он спрашивал о вас. Я могу отвезти вас к нему.
Дин кивнул.
***
Дин хотел дойти до палаты Сэма сам, но оказалось, что на ногах он стоит еще очень нетвердо, поэтому он позволил Саре усадить себя в инвалидное кресло. Она без комментариев положила куртку и открытки ему на колени и повезла его по короткому холлу в другой отсек реанимации. Там Дин увидел Сэма — бледного и слабого, но в сознании и явно идущего на поправку.
Сара подвезла Дина к самой койке Сэма, чтобы Дин мог по-братски ткнуть Сэма кулаком в плечо и сказать, когда Сара тихонько исчезла:
— Привет, Сэмми. Хорошо выглядишь.
— Привет, Дин, — ответил Сэм. — А ты выглядишь хреново.
— Вообще-то… ты тоже. Но черт, я так рад, что ты очнулся, чувак! Прости, что не приходил навестить тебя раньше, — как выяснилось, у меня были судороги.
Сэм слабо улыбнулся.
— Тоже мне, нашел отмазку. Лузер.
— Сцуко.
Они улыбнулись друг другу. Сэм сказал:
— Дин, мы на самом деле выкарабкались…
— Да. Поверить трудно.
— И прошло уже больше трех дней, и континент не взорвался, — добавил Сэм.
— Ура мистеру Магме! — сказал Дин. — Надо в ближайшее время навестить эти источники, Сэм.
— M&M's… — усмехнулся Сэм. — Я куплю сотню пакетиков и разложу их по всем горячим источникам штата.
Они побеседовали еще немного. Оказалось, ранее утром, перед уходом, Приятель зашел к Сэму поговорить.
— Когда он зашел в последний раз, я впервые был в сознании, — сказал Сэм. — Оказалось, он просидел с тобой всю ночь, но к рассвету, наверное, ему наскучило смотреть, как ты храпишь, так что он зашел ко мне. Я еще был немного не в себе от болеутоляющих, так что он бросил попытки сообщить мне что-либо важное — сказал, что ты потом все расскажешь. Но хорошо было повидать его. Блин, сильно ему досталось… — Сэм слегка усмехнулся: — Дин, он такой забавный — потрепал меня по голове перед тем, как уйти. Даже мило было.
Улыбка Сэма исчезла.
— Дин. Я снова просмотрел свой список. После того, как он ушел. — Сэм вынул мятый листок бумаги из-под одеяла. — Он так и лежал у меня в кармане куртки все это время, представляешь? Дин… Я, кажется, еще кое-что понял.
Дин посмотрел на него.
— Думаю, отстойные друзья — это мы, — сказал Сэм.
— Что?
— Отстойные друзья, — повторил Сэм, не поднимая головы, глядя на листок бумаги. — Мы его отстойные друзья. Не могу поверить, что мы сразу не догадались. Он сказал, что у него была пара друзей с Импалой, с которыми он куда-то ездил. Помнишь? Двое друзей с Импалой 67 года? И сказал, что у него был друг с такой же курткой, как у тебя, — помнишь? И потом, позднее, упомянул, что у него были друзья, которые ему не помогли. И ты спросил, почему эти отстойные друзья ему не помогли, а он ответил, что они о нем забыли.
— О боже… — простонал Дин, опустив голову в руки.
Еще один кусочек мозаики.
И… точно, мгновением позже пришла головная боль. На этот раз терпимая. Дин подумал: «Может быть, хуже всего, только когда я на самом деле что-то вспоминаю?»
— Сэм, — сказал Дин, подняв голову. — Эта его чертова куртка. — Он поднял куртку. — Это
моя куртка. Я наконец рассмотрел ее. Она
моя. Та, что отдал мне отец. Та, которую я думал, что потерял.
Сэм вздохнул и положил голову обратно на подушку.
— Можно было догадаться, — проворчал он.
Несколько секунд они сидели молча, слушая тихие переговоры сестер снаружи, звуки шагов по кафельному полу и пищание мониторов Сэма. Потом Сэм сказал:
— Я чувствую себя как первоклассный кретин.
— Не ты один.
— Короче говоря, — сказал Сэм тихо, подняв голову и глядя в окно, — у меня родилась новая теория. Хочешь услышать?
— Выкладывай, — ответил Дин устало.
— Вся эта херня с памятью, Дин… Я думаю,
все это касается
его. Все эти тысячи эпизодов, которые мы забыли. Мы думали, что забыли разнообразные вещи — разные совершенно случайные вещи на протяжении многих лет, так? Так вот не думаю, что это верно. Я думаю,
все эти воспоминания были связаны с
Приятелем. Как мы выбрались из Ада; как путешествовали во времени; ангелы, упавшие на мою машину; лань на дороге; что ты искал в Чистилище… — все.
Дин сидел потрясенный.
Приятель, говорящий «Мы встречались… два-три раза, может быть… время от времени… Я точно не помню».
Так значит, сотни раз? Тысячи?
«Ты не думал о том, что забытое могло быть не слишком важно? Это был ваш выбор, Дин. По всей видимости, вы этого хотели».
Дину стало нехорошо.
Сэм говорил, глядя в свой листочек:
— Я в этом просто уверен. Особенно потому, что от этой догадки у меня разболелась голова, а это всегда признак того, что я в чем-то прав. Это все воспоминания о нем. Черт возьми… Все сходится. Он был нашим
другом. Должно быть, все последние пять лет. И каким-то образом мы совершенно его забыли. Надо поговорить с ним, Дин. Думаешь, это… он как-то сделал? То есть, он же знает заклинания и все такое…
— Он этого не делал, — прошептал Дин. — Я спросил. Он говорит, это сделали мы сами.
Сэм вздернул голову.
— Что?!
— Он говорит, это сделали мы сами. Сами наслали на себя заклинание. Он был уверен. И… сказал он это так, что я ему верю.
Сэм уставился на него.
— Вот черт. То есть…
черт.
— Да.
— Надо поговорить с ним немедленно, — решил Сэм. — Давай поедем поговорим с ним, как только выйдем отсюда. Мы
должны все исправить, Дин. Это не мелочи.
— Он уехал, — сообщил Дин.
—
Что?
— Оставил нам… вот. — Дин протянул Сэму предназначавшийся тому конверт и вскрыл свой.
В нем оказалась типичная слащавая открытка — должно быть, из сувенирного магазина при госпитале, — с какими-то жуткими кроликами, несущими цветы и ленточки, на обложке. Дин раскрыл ее. Записки внутри не было. Под фабричным текстом «ВЫЗДОРАВЛИВАЙ СКОРЕЕ» Приятель лишь подписал: «Твой друг».
На открытке Сэма вместо кроликов были маленькие птички, и подписана она была так же.
Какое-то время ни тот, ни другой не разговаривали.
***
День спустя Дин окреп достаточно, чтобы ходить, и выписался (игнорируя лютые протесты Сары и ее прощальный вопль «Вы
точно такой же, как ваш старший брат!») Импала стояла там, где и сказал Приятель, и сияла безупречной чистотой. Дин проехал прямо мимо мотеля, свернул направо у указателя на дачи в аренду, и Импала запрыгала по грунтовой дороге, направляясь к домику в конце.
Дин ожидал найти домик пустым. Но он никак не ожидал обнаружить, что дом сгорел дотла. Все деревья, на которых были обереги от ангелов, оказались сожжены, и от дома не осталось ничего, кроме дымившихся развалин.
Дин резко развернул Импалу и почти в панике со сжимающимся сердцем помчался обратно в мотель. Он заскочил на ресепшн спросить, что произошло. Девушка-администратор сказала:
— О боже, так вы знали этого мужчину? Он в порядке, с ним ничего не случилось — не волнуйтесь!
Дин облегченно выдохнул.
— Что случилось? Где он?
— Бедняга… Он потерял все. У него не так много и было, но все равно. Это случилось на следующий день после того страшного оползня. Вышло странно: все полагали, что он просто оставил огонь в камине, но он клялся и божился, что камин был потушен. Уверял, что, когда он уходил, огня не было. И пожарные сказали, что пожар, похоже, начался среди деревьев, но как такое могло быть?
Деревья с оберегами.
Зифиус.
Девушка говорила:
— Как бы там ни было, он несколько дней был где-то в госпитале, поэтому даже не знал, что случилось, а потом вернулся вчера и нашел дом в таком состоянии. Его кошка погибла. Он так расстроился из-за кошки! Просто ужас… нам пришлось усадить его, его всего
трясло — он все повторял, что это он виноват, что он запер ее там, что кошка ему доверяла, а он ее подвел. Даже сказал, что ему нельзя больше заводить друзей, можете представить? Господи… Никогда еще не видела, чтобы кто-то настолько убивался из-за кошки. Я, конечно, предложила ему бесплатный номер — как тут было не предложить? Но он сказал, что ему пора уезжать.
Дин смотрел на нее, открыв рот.
— Куда он поехал?
— Поймал машину — первый же грузовик, ехавший через перевал. У него вообще ничего с собой не было — даже пальто, — он просто сорвался с места и уехал. Я дала ему сорок баксов — он и их не хотел брать, мне пришлось сунуть их ему в карман. Он остановил первый же грузовик на дороге, и они уехали через перевал. С тех пор я его не видела.
Дин немедленно отправился через перевал. Он весь день провел на горных дорогах. Доехал до Айдахо, прочесал маленькие горные городки в округе — Виктор, Дриггс, Эштон, Сент-Энтони. Как только Сэм выписался из больницы два дня спустя, они снова двинулись за перевал. Проехали все Айдахо, до самой Монтаны на севере и Юты на юге. Они потратили на поиски две недели, останавливаясь в каждом городе от Бьютта до Покателло, но Приятеля нигде не было.
