То, что мы называем домом

       Питер поправил складки на юбочке Морган, которую она нещадно терзала с тех пор, как смогла до неё добраться. Она не очень уверенно сидела, периодически заваливаясь в сторону, но всегда успешно с этим справлялась, зацепившись рукой за собственную ногу. Чарли, лежащий у Питера в ногах, чутко вскидывал голову каждый раз, когда она наклонялась, но Питер поводов для переживания не видел.        Ну, вообще-то видел: Морган, кажется, не очень нравились юбки (потому что она пыталась уничтожить свою), что означало полный крах надежд всей их семьи? В смысле, они все представляли себе, какой она будет очаровательной крошкой в сиреневом платьице с бантиками, и Питер не говорит, что она станет менее очаровательной, если будет не в платье, но…        У них уже есть арты.        Питер умрёт, если не увидит этого вживую.        А сегодня умрёт юбка, потому что существует серьёзное подозрение, что Морган… капец какая продуманная. У него даже доказательства есть! В смысле, они же видели, как она каталась на Чарли (Питеру всё ещё не верится, что его предал собственный пёс, окей, да?), и Питер подозревает, что это не конец.        От неё можно ожидать чего угодно. Серьёзно, Питер не удивится, если она «случайно» разольёт свою пюрешку на юбку только для того, чтобы избавиться от своего врага. — Моя дочь не какое-то исчадие ада или типа того, — бурчит Тони, с которым Питер поделился своими переживаниями, занимаясь приготовлением пюре из кабачков.        На вкус это пюре, кстати, абсолютно отвратное, если вы спросите Питера. Но Морган, которую не кормили никакой другой едой, кроме молока, оно, очевидно, кажется даром свыше.        Питер просто надеется, что с добавлением тыквы это пюре будет… ну, хотя бы терпимым? В своей голове он уже подкармливает Морган самыми вкусными представителями мира еды, но до этого ещё дожить надо. И когда Питер говорит «дожить» — это именно то, что он имеет ввиду.        Не потому, что его деятельность связана с риском, а потому, что промежуточных экзаменов не удалось избежать даже ему. И хоть он и уверен в своих знаниях, он вообще не может сказать того же самого о системе образования. — Я и не говорю, что она — исчадие ада, — Морган смотрит на него своими большими глазками с пушистыми ресничками, а её губки слегка приоткрываются, когда она пытается улыбаться, и так она тянет минимум — на самое прелестное создание в мире, так что Питер как бы согласен с тем, что она не зло. — Просто, мне кажется, что она не та, за кого себя выдаёт. — Ой, да брось, — Тони так тяжело вздыхает, что Питеру немного стыдно. Но, возможно, его вздох относился не к теориям заговора Питера, а к тому, что чертовски сложно готовить детское питание. — Мне хватило лекции о скруллах от нашего одноглазого приятеля, который, к слову, сам таковым является, если верить исследованию Пятницы…        Питер кивает. Исследованию Пятницы определённо можно верить. А вот всем вокруг? Теперь Питер в этом не так уж и уверен.        Во многом, эта многочасовая беседа о скруллах с Ником Фьюри и его космической подругой (Питер не уверен, но, кажется, она не очень дружелюбная) была причиной внезапной одержимости Питера всякими конспирологическими теориями. Но это не точно. — Я не говорил, что Морган — скрулл, — нет, его сестра определённо не зелёный инопланетянин, это он бы заметил. — Но она подозрительная… — Ей пять месяцев, — напоминает Тони, и с этим, так-то, сложно спорить, — она не может быть подозрительной. Сколько у нас осталось времени?        Питер прищуривается на Морган, задорно рассматривающую Тьму, и… ладно. Она не выглядит подозрительной. Но могла бы! И, если так подумать, то каждый мог бы. Например, Харли. Хотя, Харли вообще всегда подозрительный. — Пятнадцать минут, — напоминает Питер, а потом аккуратно приглаживает волосы Морган. Девочка на это хлопает глазами, потому что недоумевает. Серьёзно, она всё ещё чувствует тотальную несправедливость мира, ведь он своей рукой может делать вообще всё (держать вещи, например, дотягиваться до своей головы, а ещё ему хватает всего двух пальцев, чтобы справиться с её волосами), в то время как Морган прикладывает титанически усилия, чтобы удержать свою ладонь на своей голове дольше, чем на пять секунд.        Такая беспомощность разочаровывает. — Ага, как раз должно немного остыть, — Тони трясёт бутылочкой, в которую он налил это ужасающее детское пюре, и это один из немногих случаев, когда вкус пищи вообще не зависит от того, кто её готовит, потому что и у него, и у Питера (ему один раз позволили сделать что-то настолько ответственное), и даже у Пеппер оно получается мерзким.        Морган, завидев эту бутылочку, радостно дрыгает ножками, что становится фатальной ошибкой, потому что больше она равновесие удерживать не может. Питер, впрочем, в любом случае не даст ей упасть или удариться, но она чувствует себя опозоренной, когда не может просто сидеть.        Распластаться по столу на глазах у крутого старшего брата — явно не предел её мечтаний.        В том, что Питер — крутой, она уже даже не сомневается. — Что думаешь? — протянул Тони, облокачиваясь на стол и целуя Морган в лобик. — Ты мне или ей? — Питер насмешливо вскинул брови, распахивая объятия, чтобы Морган приползла к нему в руки. — Потому что она явно не в восторге от твоей бороды… — Она даже не разговаривает, с чего бы мне обращаться к ней… подожди, а это-то ты с чего взял? — Тони осёкся, оскорблённо скосил глаза, пытаясь увидеть свою бороду, и, похоже, уже начал размышлять о том, как от неё избавиться.        Питер аккуратно перехватил Морган одной рукой поперёк живота, а другой под попу, отвернув от себя, чтобы у неё был лучший обзор на комнату. Удобнее познавать мир, когда смотришь на что-то кроме футболки с Риком и Морти. Питер не имеет ничего против Рика и Морти, но Морган пока рановато так близко с ними знакомиться. — Ну, знаешь, твоя борода колючая, а у младенчиков очень нежная кожа, так что если бы она могла разговаривать или, на крайний случай, хоть как-то выражать протест, то тебя бы уже отстранили от ребёнка, — Тони закатил глаза, забирая бутылочку с пюре со стола и идя за своими детьми к дивану. — Но это, очевидно, не то, что ты хотел от меня услышать, да? — Покажи мне человека, который хотел бы услышать, что он не нравится своему маленькому ребёнку? — О, ну… Дарт Вейдер?        Тони так тяжело вздохнул, что на первом этаже башни обвалился потолок. — Нет, ну согласись, он явно не тянет на звание «Отец года»? — Какой год, такой и отец, — пробубнил Тони, и Питер подавился, едва не потеряв равновесие. Морган аж булькнула от всех этих стремительных движений. — Это значит, что ты не собираешься мне отвечать? — Ты хочешь узнать моё мнение о том, что нам пора начать давать ей тыкву? Потому что это то, о чём я говорю уже неделю, — Питер сделал озабоченное выражение лица, а потом засмеялся, заметив хроническую усталость от этого разговора в глазах Тони. — Ладно-ладно, я прослушал, что ты там хотел, поэтому пытался сгладить ситуацию. Получилось? — Нет. — Хотя бы чуть-чуть? — Нет, — Тони упал на диван, отставляя бутылочку на столик. — Я говорил о планах на Рождество. Мы могли бы снять особняк в горах и забрать Мэй… — Зачем нам что-то снимать? — Потому что вся компания не влезет в наш дом, — медленно объясняет Тони, сманивая к себе дочь, и поглядывая на телевизор с отключённым звуком. — И он не выдержит всех, они же всегда устраивают разнос, так что мы могли бы просто… снять что-то в горах на несколько недель. Например, в Альпах.        Питер вскинул бровь, мысленно пытаясь понять, с чего это Тони об этом заговорил. И в чём тут подвох.        В смысле, Питер не против Альп. Вообще нет. Он никогда там не был, но уже заочно был влюблён во все эти пейзажи, потому что Мишель проводила там большую часть каникул и привозила картины охапками. И в Альпах можно кататься на лыжах, чего Питер, так-то, никогда в жизни не пробовал.        И Тони предлагает просто снять особняк, а не купить, что явно прогресс, но довольно странно, что он так внезапно этим озаботился в середине ноября. — К чему это вообще? — зевает Питер, касаясь бутылочки, чтобы проверить, приемлемой ли она температуры. — Я, как бы, не против, учитывая, что это означает, что, возможно, мне удастся уговорить Мишель присоединиться к нам. Конечно, Нед не сможет, но, думаю, он поймёт и простит… — Вообще-то, мы могли бы позвать туда всех? В смысле, Клинт возьмёт с собой Лору и детей, и мы могли бы пригласить твоих друзей, а ещё с нами определённо будет Харли, — Питер фыркнул. Куда уж без него-то? — Так что, думаю, это было бы отличным поводом познакомиться с его родителями. — Нам понадобится чертовски большой особняк в таком случае, — фыркнул Питер. — Звучит неплохо, да. Если Пеппер согласна, то почему бы и нет? И я спрошу у Неда с Мишель, может, их родители будут не против. Но всё же… К чему это вдруг?        Тони помедлил, задумчиво заломив руки и смотря, как Морган пытается ползти на первой космической скорости. Он, как бы, понимает удивление Питера, потому что, честно признаться, когда он вчера об этом подумал… скажем так, это бы шокировало его, появись такая мысль лет пять назад.        Но Пеппер сказала, что это чудесная идея, и она не стала смеяться, когда узнала, почему Тони вообще об этом задумался, так что, надо полагать, это звучит не так уж и странно? — Это, вроде как, первое Рождество Морган? — спокойно предлагает Тони, и он клянётся, что как только Питер это слышит, его глаза вспыхивают восторгом. Тони может в своих костях ощутить волны любви и радости, исходящие от Питера, но теперь он слегка сомневается, потому что, кажется, эти волны исходят не только от Питера? — Она его, конечно, не запомнит, но оно определённо попадёт в наш семейный видеоархив… — Ты хотел сказать «смущающий видеоархив»? — улыбается Питер. — Я абсолютно, стопроцентно, целиком и полностью за. Знаешь, мы обязаны нарядить её в костюм зайчика и посадить в санки, в которые будут запряжены Чарли с Тьмой в малюсеньких оленьих рогах, это будет так очаровательно, я клянусь… — Это звучит, как издевательства над детьми и животными, — шокировано выдавливает Тони, потому что, видит бог, он живёт с Питером уже несколько лет, он привык к тому, что тот, бывает, начинает фонтанировать безумными идеями, но сейчас он впечатлён тем, как далеко готов зайти этот ребёнок. — У меня есть такая фотография!        И вот теперь Тони застыл. Потому что это то, о чём он ни разу не слышал до этого момента. Ни разу. Ни единого. Ни одного, блин, разу. Он слегка не может дышать, потому что…        Интересно, костюм зайчика у него был розовый или белый? — Это звучит как то, о чём ты обязан был упомянуть раньше, — хрипит Тони сквозь смех, пока Питер медленно становится розового оттенка. Но, несмотря на смущение, он, кажется, гордо вздёргивает подбородок. — Я тебе больше скажу: у меня есть такие фотографии за первые семь лет жизни, — Тони, честно говоря, не может дышать. — Папа делал эти фотографии каждый год: я был в костюме зайца, эльфа, медвежонка, слона, в последние два года даже в костюме Железного человека. И у наших соседей были три лабрадора, которых ежегодно наряжали в оленьи рога и впрягали в санки. Когда я стал жить с Мэй и Беном соседи сменились, но у них тоже было несколько доберманов, и первое время все дети фотографировались с ними.        Тони улыбнулся, усаживая Морган, доползшую до него, себе на колени. Питер как-то сложно вздохнул, но затем быстро потряс головой, словно пытаясь отогнать от себя плохие мысли. — Я думаю, что очень хочу увидеть эти фотографии, — фыркнул Тони, и Питер затряс головой. — Ни за что. Я сказал, чтобы ты мучился, потому что никогда не будешь способен их увидеть, — Тони закатил глаза. Ну-ну. Конечно. — Последние два года, когда я наряжался в тебя, мой величайший позор. Если бы я знал, что познакомлюсь с тобой, то никогда бы так не подставился… — Ты глубоко ошибаешься, если думаешь, что я не достану их любыми способами, — Тони пощекотал Морган, заставляя её заливисто смеяться, дрыгая руками и ногами. Один раз ему прилетело пяткой, что было даже очень ощутимо. — Почему перестал? — Что? — рассеяно переспросил Питер. — Почему перестал делать эти фотографии? — Оу, — Питер закусил губу, теребя бутылочку Морган с пюре в руках. — Мои соседи переехали вместе с собаками, и больше ни у кого не было питомцев, так что с этой традицией пришлось попрощаться. И, наверное, я уже был довольно взрослый, чтобы щеголять в цветастом костюме. — Питер, — Тони постарался не улыбаться слишком сильно. — Ты не мог стать слишком взрослым для этого тогда, если ты даже сейчас носишься по городу в красно-синем.        Питер очень серьёзно и по-взрослому показал Тони язык, а потом подполз ближе, забирая Морган себе.        Девочка была озадачена. Она всё это время ползла к папе. Долго и упорно. И когда она достигла своей цели, её просто забирают обратно? Нечестно! Несправедливо! Нарушение прав ребён… О, пюрешечка.        Питер поднёс к ней бутылочку, давая Морган вцепиться в неё ручками, но всё ещё не отпустил, потому что сил ребёнка явно не хватит, чтобы её держать. И, несмотря на, по общему признанию, омерзительный вкус этого пюре, она довольно крепко присосалась к бутылочке, лакомясь «вкусняшкой».        Господи, когда же они просто начнут давать ей тыкву?        Или, хотя бы, солить или подслащивать еду, чтобы она ела не пресное жидкое нечто. Рацион питания младенцев такой угнетающий. — Жду, но, видимо, не дождусь того момента, когда мы станем давать ей что-нибудь вкусное, — пробурчал Питер, вздыхая и пересаживая Морган поудобнее. — Ещё не началось?        Тони помотал головой, прибавляя громкость на телевизоре. В нём крутили какую-то тупую рекламу для того, чтобы в миллиардный раз напомнить о том, как чудесно все люди будут жить, если просто возьмут и купят себе духи, посудомоечную машину, квартиру, дачу, баню, кота и робот-пылесос. До того, чего они все так долго ждали, оставалось буквально несколько минут. — Как она вообще на это согласилась? Разве это не самое неприятное шоу на свете? — Питер немного нахмурил брови. — Это добавляет популярности. Не то чтобы Пеппер нуждалась в популярности, — как женщина, которая является генеральным директором самой успешной и передовой компании в их стране? Она определённо не нуждается в популярности. — Но сейчас все люди такие умные, знают, что телевидение, в основном, постановка от и до, поэтому такие шоу — что-то вроде неизбежной необходимости. — Журналисты бывают грубыми, — поёжился Питер. Ему, честно говоря, не хотелось, чтобы Пеппер нагрубили. Она слишком хорошая для этого. — Пеппер тоже.        С этим не поспоришь.        Хотя, Питер сказал бы не «грубая», а «доминирующая своим великолепием». — Не загоняйся, — посоветовал Тони, скрещивая руки на груди. — Суть этого шоу — спровоцировать звезду на эмоции, вывести из себя какой-нибудь подставой. А у Пеппер есть опыт в том, чтобы оставаться спокойной в любой ситуации. — Да, но на работе её все обожают, никто бы не стал намеренно её провоцировать… — А кто сказал, что я про работу? — Тони самодовольно ухмыльнулся. — Не то чтобы я этим горжусь… — Ты даже сейчас звучишь гордо! — Так, вот, не то чтобы я горжусь этим, — с нажимом повторил Тони, кивая на телевизор, на котором появилась заставка шоу, — но у мисс Поттс определённо есть опыт со сложными людьми.        Питер решил, что припомнит и прокомментирует это позже, ещё раз поправив Морган, упорно вертящуюся у него на коленях, чтобы она тоже могла видеть маму.        Закадровый голос в заставке уже стандартно повторял основные правила шоу: о том, что оно является прямой трансляцией, о том, что гостю показали только самую «безобидную» часть вопросов, которые прозвучат здесь сегодня, и о том, что эту «прекрасную передачу» можно посмотреть каждую среду в семнадцать-ноль-ноль, не считая повторов в понедельник ночью.        Для Питера это, как бы, не было новостью. Пеппер уже три дня обсуждала этот поход с Тони и их пиарщиками, да и сам Питер уже видел его в интернете и как-то раз, когда тупил в телевизор с Мэй. В первый раз, который был с Мэй — в гости на шоу пришла какая-то актриса из сериала для домохозяек.        Во второй раз Питер уже целенаправленно искал выпуск с Тони, потому что предположил, что они просто не могли не пригласить самую популярную личность в США, но не нашёл. Зато нашёл выпуск с Синди Лопер и посмотрел его только потому, что у него был диск Бена с её подписью. Честно говоря, Питер никогда не понимал вкуса Бена в музыке.        Но было заметно, что у них довольно разношёрстный подбор гостей и высокие рейтинги, что Питер мог объяснить только любовью людей следить за жизнями знаменитостей и личным обаянием ведущих. Их там было трое, но выпусков со старшей женщиной Питер не видел, парень ему был откровенно неприятен (потому, что он был самым напористым, что не нравилось Питеру, но, очевидно, нравилось аудитории, наверное, из-за того, что он имел неплохое чувство юмора).        Третьей ведущей Питер симпатизировал, потому что она старалась вести себя со всеми помягче.        Поскольку Питер принимал косвенное участие в планировании этого интервью, а Пеппер, имеющая просто ошеломляющий статус и имидж в массмедиа, может диктовать свои условия практически везде, несложно догадаться, к какому ведущему она попала. — Меня зовут Полин Маршаль, — очаровательно улыбнулась девушка с небольшим французским акцентом, делая вид, что не собирается следующие тридцать минут пытаться залезть Пеппер в голову и постучать там молоточком по нервам. — И сегодня в нашей студии икона для подражания миллионов женщин и самая известная бизнесвумен страны, если не мира, ежегодно украшающую вершину списков Forbes. Поприветствуйте аплодисментами Вирджинию «Пеппер» Старк!        Есть что-то, о чём тебе не говорят, когда ты живёшь с кем-то известным.        Ты можешь видеть их каждый день, понимать, что они — самые обычные ребята, но каждый раз, когда ты видишь кого-то из них на экране… это немного больше восхищения, чем ты планируешь.        Он видел, как Пеппер выходила из дома буквально два часа назад, и она была в своём костюме для интервью, и выглядела великолепно, но на экране она кажется ещё более сияющей. Она не совсем в классическом костюме: он бледно голубой, с оверсайзным пиджаком со слегка закатанными рукавами, и на ней надета футболка вместо рубашки. И Пеппер выглядит в нём настолько естественно, расслабленно, но при этом уверенно, что у всех в студии, а заодно и у Тони с Питером замирает сердце.        И её волосами явно занималась Наташа, потому что её почерк — плетение кос вдоль головы, которые потом превращаются в какой-то безумно красивый водопад из волн и хвостов — Питер узнает вообще где угодно.        Морган, в свою очередь, пока не наслышана о почерке Нат, но она может узнать человека, который проводил с ней каждый день на протяжении всей её жизни, и это очаровательно. — Ага-а-о-ю-а, — пищит Морган, отчаянно махая своей крошечной лапкой, чтобы привлечь внимание к тому, что там, в этой шайтан-машине, висящей на стенке, её мама. — Да, Мор-Мор, там мама, — улыбнулся Питер, подсовывая ей бутылочку с пюре. — Правда, она очень красивая?        Морган пискнула, надеясь, что Питер и папа, раз уж не учат её внятно разговаривать, поймут, что это означает: «Конечно, она красивая, ведь мама — самый красивый человек на свете». Судя по тому, как папа улыбнулся, он понял. Лицо Питера она не видела, но на всякий случай долбанула пяткой ему по бедру, чтобы он уж точно не думал о том, что есть хоть кто-то красивее мамы. — Приятно, наконец-то, тебя увидеть, — просияла Полин, и Питер может поклясться, что, кажется, она была фанаткой Пеппер. — Прекрасно выглядишь. — Спасибо. Я тоже очень рада прийти к вам, и мне нравится твоё платье, — мягко улыбнулась Пеппер, присаживаясь в кресло и расправляя складки пиджака. — Ох, это так мило… я таю, — пропела Полин, заставив Пеппер засмеяться. — Для начала: как я могу обращаться к тебе? — Как тебе удобно. Можно по имени, можно «Пеппер», я отзываюсь на всё, — Пеппер аккуратно заправила локон за ухо, а затем сложила руки на колени, выглядя так, будто, по меньшей мере, позирует для фотосессии на обложку Times.        И это не пустые слова: Пеппер была на обложках большинства журналов, существующих в природе. — Хорошо, Пеппер, — Полин закинула ногу на ногу, пытаясь принять хотя бы в половину такую же расслабленную позу, но её попытки были изначально обречены на провал. — Я правильно понимаю, что это — твоё первое появление на телевидении и в прессе с рождения дочки?        Пеппер кивнула, а Питер с Тони тут же покосились на Морган, непринуждённо сосущую свою пюрешку. Вот он — корень всех… благ. — Не считая случайных снимков с совещаний, которые я посещала в течение этого времени, и постов с историями в инстаграме — да. И я ещё до рождения Морган провела несколько месяцев вдали от новостей, — объясняет Пеппер, невозмутимо улыбаясь. — Нужно было отойти от дел, потому что моя работа не совсем… расслабляющая.        Питер и несколько человек в студии фыркают. По сути, Пеппер права. Вряд ли управление гигантским монстром из мира современных технологий можно назвать работой без стрессов. — Правильно я понимаю, твоё сегодняшнее появление означает, что ты возвращаешься в «игру»? — Пеппер согласно кивает, криво улыбаясь. — Сколько сейчас твоей дочери? — Почти пять месяцев, — без запинки выдаёт Пеппер.        У них есть целая доска посреди гостиной, где они ежедневно ставят чёрточку, означающую, что Морган стала старше ещё на день. Это довольно мило, учитывая, что это не всегда кто-то из них. Это делает Хэппи, когда заходит, чтобы побурчать на Питера лишние полчаса, любой мститель и даже Харли. Харли особенно любит это дело. — Не слишком ли рано, чтобы выходить из декрета? — уточняет Полин, и Пеппер тяжело вздыхает. — Наивно полагать, что у меня может быть отпуск. Я провела несколько месяцев дома, не делая вообще ничего, кроме поедания абсурдного количества мороженого и заверения всех желающих, что я чувствую себя предельно замечательно, но последние два месяца я постепенно возвращаюсь на работу. Это то, что приходится делать, когда имеешь компанию таких размеров. — Не боишься, что упустишь что-то в жизни дочери? — Нет, — качает головой Пеппер, — преимущество быть мной — я буквально живу над своим рабочим местом. И я не собираюсь заниматься делами в полном объёме. У меня целый штат прекрасно обученных помощников, Искусственный Интеллект и весьма сообразительный муж. Просто теперь я забираю бразды правления и некоторые обязанности: совещания и деловые встречи в пределах штата. — Думаешь, что сможешь совместить дом и работу? — с интересом протягивает Полин.        Пеппер дерзко вскидывает брови, всё её лицо говорит: «А ты думаешь, что нет?»        С такой Пеппер нереально спорить. Она подавляет своим могуществом. Поэтому Полин слегка откидывается на спинку кресла, своим видом показывая, что сдаётся. — Думаю, что это то, чем я начала заниматься ещё тогда, когда согласилась жить с Тони. И в чём преуспела с Питером в последние несколько лет, — Питер восхищённо хрипит из-за того, каким тоном Пеппер это произносит. — По крайней мере, он не жаловался.        Полин даёт этим словам несколько секунд настояться, прежде чем задаёт следующий вопрос. — Каково это для тебя: сменить работу материнством? Непривычно? Было сложно? Первый ребёнок, обычно, становится настоящим испытанием для новоиспечённых родителей.        Они соврут, если скажут, что не понимали, что эта тема обязательно поднимется. От этого взгляд Пеппер не становится менее жёстким, а Тони не перестаёт поджимать губы. — Как всегда, — шепчет он, а Питер просто пожимает плечами, касаясь щекой макушки Морган. — Это было ожидаемо, — Питер не врёт. Он, как бы, знал. — Пеппер практически не комментировала моё существование, разумеется, они решили спросить. — Это не делает их менее навязчивыми, знаешь, да? — вскидывает брови Тони. — Я всё ещё считаю, что нужно было через суд запретить им даже упоминать о тебе…        Питер фыркает, попутно целуя Морган в затылок, и Тьма, разлёгшаяся на журнальном столике, выглядит так, будто ревнует. Поэтому Питер тянется, чтобы посадить её себе на бедро рядом с Морган. Конечно, его план не учитывает одну небольшую ситуацию: когда Чарли видит групповые обнимашки, он целиком и полностью забирается в них.        Поэтому он, припадочно виляя хвостом, пристраивается сбоку, уложив свою морду Питеру на живот. И это — самое прекрасное, что видел Питер, потому что Чарли — невероятный красавчик. И он — очень хороший мальчик. Лучший, если быть точнее. — Морган — не первый мой ребёнок, — холодно говорит Пеппер, потому что, честно говоря, ей уже надоело говорить об этом каждому встречному-поперечному. — Довольно странно, что вы так говорите, учитывая, что Питер более чем знаком любому человеку, имеющему твиттер или инстаграм. Или глаза.        Возможно, Полин немного тушуется, потому что с энергией, исходящей от раздражённой Пеппер, не решается иметь дело даже Тор, что что-то да значит. Но по Пеппер видно, что она злится не на ведущую, а на то, что в неё опять тыкают тем, что они уже миллион раз комментировали. — Верно, — несмотря на небольшой дискомфорт, соглашается Полин, — но Морган ваш первый биологический ребёнок. Это существенная разница, разве нет? — Нет. Питер и Морган — мои дети. Между ними не существует разницы — они оба мои. Я не чувствую разницу, и единственное, о чём я жалею, это о том, что я не могу вернуться в прошлое и познакомиться с ним раньше.        О, отлично. Теперь Питер плачет. Потому что это очень мило. И трогательно. И он слишком сильно любит Пеппер.        И, возможно, Морган это не нравится, потому что его щека всё ещё лежит на её макушке, и она вообще не представляет, зачем он поливает её волосы водой из глаз, поэтому лупит его ладошкой по щеке в знак поддержки. — Я тоже тебя люблю, лампочка, — пищит Питер, и Тони делает вид, будто это — не самое милое, что он видел в своей жизни. — Расскажи мне о своих буднях. Как живёт жена миллиардера?        Это, насколько Питер помнит, отрепетированный вопрос.        Который, впрочем, всё равно взбесил Тони до нервного тика, потому что… «жена миллиардера», серьёзно? Это не совсем то, как можно описывать Пеппер.        Она: богиня, самая уверенная, эффектная, красивая и успешная женщина, безусловно великолепный руководитель, прекрасная мать, весёлая и добрая подруга. Её личность нельзя впихнуть в «жена миллиардера». — Предельно комфортно, да. Мы довольно обеспечены, как ты выразилась, — Питер всё-таки смеётся, потому что «обеспеченный» — это то, как себя называют люди, чтобы не говорить «неприлично богаты». — В основном, мои будни проходят довольно скучно: я встаю, делаю завтрак и либо пересекаюсь с Тони и Питером, либо ухожу на работу до их пробуждения. Работаю с документами, периодически проверяю новости, чтобы узнать, не умер ли кто-нибудь из моей семьи от рук террористов или инопланетян, провожу совещания. По выходным просто расслабляюсь.        Это — офигительно грустная ситуация. Питер и Тони хохочут до слёз из-за того, с каким неприкаянным выражением лица это выдаёт Пеппер. Бедная ведущая слегка бледнеет. — Ты… действительно это делаешь? — Нет, — Пеппер тихо фыркает, одаривая её всепрощающей улыбкой, — мне не нужно: наша Пятница сообщает обо всех происшествиях раньше, чем интернет.        Питер практически плачет от смеха, потому что… это не мем, это его жизнь.        Следующий вопрос он как-то пропускает, быстро-быстро печатая в твиттер о том, что «наш образ жизни, похоже, немного пугает мисс Полин».        Ему не стоило этого делать. С экрана буквально доносится звук уведомления, потому что, очевидно, Пеппер подписана на его твиттер. Она фыркает, а потом смотрит в камеру, махая пальчиками. — Если тебя это напрягает, родной, можем сменить образ жизни, — выдаёт она, а потом показывает твит Полин, чтобы та была в курсе событий. Она слегка краснеет. — Остаётся только надеяться, что они не забыли приготовить Морган пюре, пока пускали слюни на нас.        Питеру колеблется две секунды, визуально советуется с Тони, а затем строчит ответ: «Нет, мы ответственные люди, она получила своё пюре. Слюни, кстати, пускает только Тони, а мы с Морган просто восхищаемся».        Пеппер на экране смеётся и убирает телефон. Это означает, что больше им интервью срывать нельзя. А жаль. — Поговорим о твоей карьере, — предлагает Полин, и Пеппер с готовностью кивает. — Ты когда-нибудь задумывалась о модельном бизнесе?        Этого вопроса не было в плане, но Пеппер начинает смеяться. Тони, почему-то, тоже. — Ужас… кто вам это слил? Это, должно быть, Мелани, — Пеппер утыкается лицом в руку, а потом поднимает голову с дерзкой улыбкой. — Когда я была студенткой, мысль о том, чтобы заработать немного денег была очень привлекательной. Мне помогали родители, но хотелось попробовать самой. И вот я со своими красивыми и крайне мотивированными подругами решила, что модельный кастинг нам не повредит. — Против красивых и мотивированных ни один кастинг не устоит, — кивнула Полин. Пеппер усмехнулась. — Я ещё была крайне сообразительной, так что это — гремучая смесь. Итак, мы увидели объявление и решили, что обязаны попробовать, — Пеппер покачала головой. — Трое моих подружек пошли первыми, а я немного опоздала. И когда я приехала, то передо мной было очень большое офисное здание. И я была без понятия, куда мне идти, поэтому решила спросить у охранника.        Питер, судя по лицу Тони, подозревает, что эта история не могла закончиться хорошо. — Стоило охраннику меня увидеть — он тут же сказал, куда идти, и я была окрылена. Незнакомый человек так сразу подумал, что я — модель? — Пеппер ласково фыркнула, покачав головой от собственной наивности. — В офисе, в который я пришла, была целая куча красивых девушек, которые заходили за дверь, а потом вылетали оттуда в слезах. В этот момент у меня появились сомнения, но я решила, что, наверное, кастинг немного жесткий.        Полин улыбнулась, а Пеппер заправила волосы за ухо. — Каково же было моё удивление, когда, войдя внутрь, мне начали задавать вопросы о моём образовании, планах на будущее и прочем… тут, я, конечно, догадалась, что это не модельный кастинг, но сделала вид, что так всё и задумывалось, — Пеппер покачала носком туфли. — Через пять минут мужчина объявил, что я им подхожу, дал какие-то документы, попросив заполнить их и принести в понедельник, и визитку. — Ты воспользовалась ситуацией? — Разумеется. Я встретилась в фойе с подругами, которые все прошли кастинг, и впервые посмотрела на визитку. И на документы, которые свидетельствовали о том, что я только что прошла собеседование на должность личного помощника Тони Старка, — Питер натурально закашливается, когда слышит это. — Так прошёл мой первый и последний модельный кастинг. Больше я не пробовала: работы было слишком много, а мистер Старк был настоящим козлом и энергетическим вампиром.        Тони тихо хихикает себе под нос. — И ты вышла за него замуж, — напоминает Полин. Пеппер гордо улыбается, поднимая руку с обручальным кольцом. — Ага. Ему пришлось побегать за мной. — Ты когда-нибудь задумывалась о том, что укажи тебе охранник другое направление — ты никогда не стала бы тем, кем ты сейчас являешься? — Вообще-то, я знаю себя. Мой путь был бы более сложным, но я в любом случае оказалась бы там, где я сейчас. Тот охранник указал мне дорогу, но я сама прошла по ней. — И теперь ты — жена Тони Старка, мать двоих детей… — Нет, — мягко прерывает её Пеппер. — Я очень люблю Тони, Питера и Морган, но я не хочу, чтобы слыша моё имя, все помнили только о том, что я вынудила своего босса жениться на мне, а потом родила ребёнка. Я, в первую очередь, личность, и мои достижения не заканчиваются на замужестве. Нам с Тони очень повезло друг с другом, и я не могу даже подумать о лучшем муже, чем он, но я не только «миссис Старк», у меня есть своё имя.        Питер вздрогнул. Это было мощно.        И, похоже, все так подумали, потому что в студии раздались аплодисменты. Пеппер широко улыбнулась, а Полин что-то тихо ей прошептала, заставляя Пепс быстро закивать. — Это была Вирджиния Старк, — Полин изящным жестом указала на Пеппер. — И, к сожалению, наше время подошло к концу. Спасибо за этот выпуск, Пеппер. — Спасибо, что позвали, — Пеппер присела в неглубоком реверансе. — А теперь мне действительно пора, пока они там не затискали мою дочку…        Питер оскорблённо вздёрнул подбородок, перекладывая уснувшую Морган на руки Тони. Это кто кого ещё затискал?