Целую неделю Снейп ломал себе голову как же защитить Лили в надвигающейся войне, пока однажды от сплетничающего Треверса не узнал об Ордене Феникса и многих учеников, вступивших в него еще на 6-7 курсах. Без труда наведя справки, он узнал что Лили Эванс и Мародеры тоже пополнили ряды орденцев.
» Безопаснее чем под крылом у Дамблдора ей уже нигде не будет!» — Облегченно подумал Северус, шагая на урок ЗОТИ. Во дворе светило еще теплое октябрьское солнце, и он остановился, выглянув с терраски — во дворе на скамейке у противоположной стены сидела низко склонившись над книгой рыжая девчонка. Издалека на солнце он не видел лица за волосами и факультетского галстука.
— Ида! — Вслух сорвалось у него с языка. Они не виделись уже два дня, если не считать завтрак и обед, где они сидели далеко друг от друга. Северус уже вышел из терраски во двор и замер, увидев как взлохмаченный гриффиндорец быстрым шагом направляется к рыжей и заслонив ее спиной, целует, присаживаясь рядом. Даже на таком расстоянии Снейп разглядел ярко-зеленые глаза, когда она подняла голову, чтобы обвить руками шею Поттера. С колотящимся сердцем Снейп сначала прижался к стене, а потом юркнул внутрь и взлетел по лестнице. Все было кончено, многолетняя дружба рухнула, взметнувшись дождем осколков. Никогда еще в жизни ему не было так паршиво, даже когда они поругались в прошлом году — тогда еще оставался шанс на примирение и Лили его вроде как простила — уже летом на их детской площадке, где они познакомились. А теперь это был конец, он никогда не сможет поговорить с ней, пробиться сквозь Поттера и его дружков, которые облепят ее теперь со всех сторон. Да и самой Лили теперь не о чем говорить с ним — он привел ее в этот мир, показал его чудеса, зажег этот интерес в ее глазах задолго до поступления в Хогвартс, но увести ее из него должен будет заносчивый богатенький гриффиндорец. Сжав до скрипа зубы он дошел до класса ЗОТИ и плюхнулся на свое место, рядом с Идой. Она удивленно оглянулась на него, но Снейп не промолвил до конца урока ни словечка и быстро ушел после конца занятий. На следующий день, последняя пара зельеварения выпала с Когтевраном, и Снейп мысленно возблагодарил все высшие силы, что ему не пришлось сидеть с гриффиндорцами и смотреть, как милуются Поттер и Лили. Ида сосредоточенно резала ингредиенты, изредка переговариваясь с Северусом по делу. Когда он варил зелья, то забывал обо всем, его слегка восторженное увлечение всегда вызывала у Треверса смех, и на этот раз глядя как склонились вместе черная голова и рыжая, он повернулся к Мальсиберу и шепотом произнес:
— А у Снейпа устойчивый вкус — выбирает только рыжих и зеленоглазых!
— Эта хотя бы чистокровная! — Фыркнул тот, он невольно уважал Иду не столько за кровь, как за умение насылать проклятия.
Треверс взял со своей доски жало веретенницы и начал его левитировать к котлу сидящей впереди него Иды, Мальсибер пихнул его в бок:
— Ты нахрена это делаешь? Они поодиночке то тебя изрешетят, а уж вместе…
— Ну, а что, надо же как-то развлекаться среди этих чертовых пробирок, интересных только Снейпу! Пусть у когтевранской заучки впервые в жизни не выйдет зелье!
— Деби-и-л! — Обреченно вздохнул Мальсибер и отодвинулся подальше. Жало веретенницы зависло за спиной Амеан, и когда она отвернулась к Северусу, упало в котел.
— Я слышала всплеск? — Насторожилась Ида, оборачиваясь к котлу, но долголетний эликсир под названием Некесситас Фидес¹ оставался непроницаемо-черным.
— Показалось. — Пожал плечами Снейп, он был слишком увлечен работой, зелье было действительно интересным, хотя и несложным для их уровня. Пока что можно было прибавить огонек под котлом и расслабится на пять минут до добавления полыни.
— Осталось 15 минут! — Провозгласил Слизнорт, расхаживая между рядов и одобрительно кивая тем ученикам, у которых Фидес приобрел черный цвет.
Треверс еле слышно хихикнул. Мальсибер недоуменно посмотрел на котел Амеан:
— И что? По-моему ее эликсир ничуть не изменился!
— Погоди, сейчас она кинет полынь, вот будет потеха-то!
— И что произойдет? Взрыв? Тебя Снейп потом укокошит своими руками, а я лезть не буду, нахрен мне это надо!
— Да не боись, во-первых он не узнает, а во-вторых — не такой уж и сильный взрыв будет.
— Несильный? — С сомнением протянул Мальсибер и отодвинул стул подальше. — Извини конечно, но я сильно сомневаюсь в твоих способностях к зельеварению…
Он не договорил, потому что Ида бросила в котел полынь и раздался хлопок. Треверс был прав — взрыв вышел небольшой, только то что попало на кожу, снимало ее практически лоскутками, как соляная кислота. Визг Иды перекрывал все звуки в классе. Снейп шипел рядом, скривившись от боли — ему досталось всего несколько капель на руку, лицо спасли волосы, которые как всегда заслоняли его от окружающих. С левой стороны они почти все сгорели, прожженные эликсиром. Ида сползла на пол, прикрывая лицо, но от прикосновений стало только хуже. Слизнорт оказался рядом так быстро, что никто не мог представить, как может передвигаться полный профессор. Он метнулся в подсобку, вернулся с прозрачным веществом в большом флаконе и растолкав учеников, присел рядом с Идой и велел Снейпу:
— Держи ей руки!
Северус схватил Иду за тонкие кисти и отнял ее руки от лица, едва сдержав вскрик: кожа на щеке, виске, и отчасти на подбородке просто-напросто слезала, съеживалась и шипела. На это жуткое месиво, Слизнорт начал лить из флакона жидкость, запрокинув одной рукой голову Иды. Шипение прекратилось и боль стала чуть-чуть легче. Обработав так же пальцы на правой руке, Слизнорт обернулся к Снейпу и полил на рану на руке экстрактом. Ни слова не говоря, он принес влил Иде сквозь зубы обезболивающее и наколдовав носилки, положил девочку на них и пролеветировал к выходу, махнув Снейпу, что бы тот шел с ним. Уже на пороге он обернулся и произнес таким голосом, что все, даже те кто в грош ни ставил Слизнорта и его зелья, втянули головы:
— Все остаются в классе до моего возвращения!
Снейп видел как Ида отключилась от боли, и с ужасом смотря на ее огромную рану в пол-лица, едва сдерживался, чтобы не поторопить Слизнорта. Впрочем тот и сам спешил как мог, и вскоре они оказались в Больничном крыле.
Помфри делала свою работу также быстро и деловито, как и Слизнорт. Она отлевитировала Иду за ширму и быстро осмотрев руку Северуса, еще раз обработала, и забинтовала, велев завтра до уроков явится на перевязку. Переговорив с Помфри наедине, профессор вышел в коридор, где его ожидал Снейп и они направились сначала к Дамблдору, а потом обратно в класс зельеварения. Следующий час Снейп неистово хотел сбежать от всех них. Если Дамблдор и декан Когтеврана Флитвик которого разумеется поставили в известность почти сразу, еще сдерживались, то Слизнорт не особо церемонился, клятвенно заверив, что найдет и передаст для немедленного отчисления своего студента директору. В том что это был не когтевранец, не сомневался никто — таких выходок с их факультета не было никогда. Треверс молчал, глядя честнейшими глазами на Дамблдора и своего декана, Мальсибер, единственный кто был в курсе, естественно молчал как истинный слизеринец. Получалось что никто ничего не видел и не знает, отлевитировать жало веретенницы мог каждый, кто сидел поблизости. Дамблдор отошел за кафедру и обратился к мрачным ученикам:
— Я не удивлен, тем, что никто не вышел и не признался. Еще одно доказательство, что этот ужасающий случай дело рук слизеринца, а не когтевранца.
— Почему же, сэр? — С легким оттенком неприязни спросила слизеринка Трейси Мейсон. Альбус моментально обратил на нее льдисто-голубые глаза, просвечивающие ее насквозь:
— Потому что, мисс Мейсон — когтевранцы знают о заклятии Приоре Инкантатем.
— Все о нем знают, сэр! — Не смутилась она.
— Значит, тот кто это сделал, был глупцом, или надеялся на гораздо меньший урон, что тоже не делает чести его мозгам, ибо смешивать жало веретенницы и полынь, может только полный болван. Итак, профессор Слизнорт, прошу соберите у всех палочки, я их проверю прямо сейчас.
Слизнорт пошел по рядам и к нему потянулось множество рук с волшебными палочками. Один из слизеринцев вдруг спросил Дамблдора:
— Но я применял левитацию к ингредиентам сегодня! Ведь это покажет при проверке?
— Не беспокойтесь, Броуди. Приоре Инкантатем проявляет и образы предметов, на которых использовались заклятия. Если вы бросали златоглазку, а не веретенницу, вам нечего бояться.
Дамблдор применял к каждой палочке заклинание, просматривал штук 10 последних и откладывал в сторону. Когда он взял волшебную палочку Треверса, тот побелел и вцепился в нее взглядом. Дамблдор снова произнес:
— Приоре Инкантатем!
За то время, что Слизнорт отводил Иду и Снейпа в больничное крыло, Треверс успел выпустить еще с десяток мелких заклинаний, надеясь что до проверки палочек дело не дойдет, да и никто не будет копатся в них так далеко. Все эти заклинания пролетали сейчас образами в золотистом свечении, исходящем от его волшебной палочки. Дамблдор уже хотел опустить ее и перейти к следующий, когда в отблесках появилось заклятие левитации. Посмотрев на то, как жало веретенницы взмывает в воздух и исчезает в едва различимом котле, Альбус отложил палочку и прищурился:
— Зачем вы вообще брали в кладовке жало веретенницы, Треверс? Насколько мне известно, оно не участвует в этом зелье!
— Сэр, на первом уроке мы варили противоядие, у меня осталось одно лишнее… — Выдавил тот. Дамблдор смотрел на него как на тупую собаку, пытающуюся спрятаться в тесный угол и все равно торчащую на виду:
— Молитесь всем богам, Треверс, что бы у мисс Амеан зажили бесследно шрамы на лице. В противном случае кроме денежной компенсации на лечение, которую потребует ее отец, вы будете исключены из Хогвартса. — Произнес он и сойдя с кафедры, велел слизеринцу идти за ним. Слизнорт раздал всем палочки обратно и вытолкал их за дверь, а сам поспешил за директором.
***
Утром Снейп едва дождался пока Помфри закончит с его перевязкой и поспешил к подруге. Однако она спала, лицо ее было забинтовано с пострадавшей стороны, а над кроватью горел светло-голубой огонек Диагностических чар.
— У нее была нелегкая ночь. — Сказала целительница, подходя к Иде и проверяя чары.
— Скажите, у нее останутся шрамы? — Почему-то сам того не ожидая спросил Северус. Помфри заторопилась, отгораживая снова ширмой кровать:
— Пока сложно сказать. Процесс их исчезновения будет очень долгим, нельзя использовать заклинания в полной мере на такой тонкой коже как на лице. А зелья… Ты и сам знаешь, что таких нет. Приходи вечером, она уже будет отдохнувшей.
***
В прошлый вечер в слизеринской гостиной было удивительно тихо. Северус кое-как отхватил при помощи ножниц и заклинаний опаленную сторону волос и столкнулся с проблемой, даже двумя. Теперь надо было резать и сзади, и с другого бока, а вторая проблема заключалась в том, что без длинных волос почти до плеч, он ощущал себя не в своей тарелке, так он привык к ним за всю жизнь. Сколько раз они отгораживали его от омерзительно галдящих окружающих… Но несимметричная прическа убивала еще больше. Укоротив с боков и оставив сзади волосы немного длиннее, он вернулся как раз к тому моменту когда все наперебой расспрашивали поздно вернувшегося от директора Треверса, тот был мрачен и отделался лишь фразой о том, что завтра в школу должна была явится его мать и уладить конфликт с директором.
— Лучше приведи отца! — Хохотнул Эйвери. Слизеринцы, кроме Снейпа засмеялись. Все знали что отцы Эйвери, Треверса, Нотта, Кребба, Гойла и Мальсибера были одними из приближенных к Темному Лорду Пожирателями Смерти. Наутро Треверс ушел к Дамблдору в сопровождении декана и Снейп мысленно возрадовался — он избегал пока что прямых встреч, но весь факультет затаив дыхание ждал, как именно полукровка Снейп отмстит за Амеан. По законам Слизерина, нападение на твоего товарища приравнивалось к нападению на тебя. К тому же ни один из «змей» не питал иллюзий что Северус спустит все это на тормозах. Сам же Снейп тихо ждал вечера. После ужина (на который Северус ходил довольно редко), Треверс поспешил к выходу, стараясь примкнуть к другим ученикам, но слизеринцы ходили на ужин нечасто, предпочитая доставать еду с кухни, заставляя порой эльфов выносить им лакомства повкуснее, чем в Большом зале. Мейсон, Миллер, Гринграсс и Треверс были завсегдатаями ужина, поскольку любили поесть. Трейси Мейсон и Адам Миллер всегда уходили вместе, милуясь на каждом повороте, Гринграсс была леди из настоящей семьи, и ей видимо было противно идти рядом с Треверсом, который был хоть и чистокровным, но последователем Волдеморта (в ближайшим будущем), Гринграссы это осуждали. В итоге он всегда ходил либо один, либо с Северусом, но его он хотел бы видеть сейчас в последнюю очередь. Удар Ступенфаем настиг его возле лестницы с этажа где располагался Большой зал, в подземелья. Затем Силенцио запечатало ему рот. Сумев снять Ступенфай, Треверс некоторое время сражался невербально, не успевая снять заклятие немоты, он едва успевал отбиватся от Снейпа. Неожиданно, тот запустил в него Крутциатусом, Треверс применял это заклинание лишь один раз в жизни — на магле, жившем неподалеку от его дома. Не ожидая подобного, он пропустил его, в ту же секунду палочка вылетела из его руки и оказалась у Снейпа. Тот стоял и непроницаемо смотрел, как его бывший приятель корчится на полу, раскрывая рот в немом крике. Ни единая жилка не выдавала его смятения. Убрав Непростительное, и Силенцио, Северус заговорил негромко, но так чтобы Треверс слышал каждое его слово:
— Я бы мог стереть тебе память, но хочу чтобы ты помнил,
КТО пытал тебя. Долг уплачен, ты знаешь факультетскую солидарность — никто не выступит за тебя. Тронешь Иду, или меня — наказание будет гораздо хуже. Ты меня понял?
— Да… — Прохрипел Треверс, пытаясь перевернуться на бок. Снейп наставил на него палочку:
— Закрепим?
— Нет!!! Ты же сказал — долг уплачен! — на лице Треверса отражался животный ужас. Северус едва улыбнулся — ему нравилось такое выражение на лице будущего Пожирателя:
— Да шучу я, ползи спокойно. — Он отшвырнул его палочку подальше и направился в подземелья. К Амеан он уже не мог идти — настолько мерзко было на душе. Непростительные всегда забирали много положительной энергии, оставляя сначала отвращение, а потом пустоту.
«Привыкай, тебе придется делать это каждый день, если ты собрался пойти на службу к Темному Лорду» — Подумал он сам про себя и вздохнул. На краю сознания билась мысль, что и сам Волдеморт поди не брезгует наказывать и убивать так своих слуг.
***
Утром он явился самым первым посетителем к мадам Помфри и пройдя к кровати Иды, насторожился:
Она лежала спиной к нему, услышав шаги, даже не обернулась, только неуверенно произнесла:
— Северус?
— Это я. Как ты себя чувствуешь? — Он присел рядом, догадываясь, что сейчас увидит.
— Неплохо.
— Может ты все-таки обернешься? Как-то странно разговаривать с твоей спиной. — Он тихонько взял ее за руку и потянул. Она села, занавесившись рыжими прядями. Северус настойчиво завел их за ухо. Ида вцепилась в его руку:
— Не смотри на меня! Я теперь урод!
— Что же мне теперь, глаза себе выколоть? — Возразил Снейп, и убрал вторую часть волос. Два шрама пылали на ее лице — один от виска до подбородка, а второй от подбородка вниз, к шее. Кожу Помфри излечила полностью, но шрамы убрать ей было не под силу. Магические зелья часто вызывали необратимые последствия, к тому же эликсир, оставивший их был долголетним. Ида вырывала у него руки, но Снейп умудрился обхватить ее и прижал к себе, гладя по голове:
— Что ты злишься, глупая? — Тихонько сказал он. — Разве это помешает тебе придумывать зелья и заклинания? Разве ты лишилась ног, или рук?
— Идиот! — Она все еще боролась, смаргивая непрошенные слезинки. — Я теперь урод, на которого все будут показывать пальцем, или смотреть, жалеть, любопытствовать!
— Будто тебя сильно волновало чужое мнение! Главное — что ты жива, можешь двигаться, и видеть, хорошо что не попало в глаза! Остальное ты скроешь за Косметическими чарами, потом может что придумаем, сварим зелье…
Он обнимал ее и успокаивал, даже не удивляясь этому. Он знал невысказанное чувство Иды — девчонки всегда переживали из-за этого, что парни не смотрят на страшненьких. Просто она была слишком горда, чтобы признаваться в этом, ведь впервые на его памяти сдержанная когтевранка потеряла контроль. Но его слова возымели действие и она успокоилась.
— Но ведь такое зелье невозможно придумать! — Ворчливо отозвалась она в его мантию.
— Не для нас! — Фыркнул он. Она отстранилась и вздохнула, все еще не глядя ему в глаза:
— Ты подстригся?! — Изумленно воскликнула она. Северус ухмыльнулся:
— Уж меня-то ты жалеть не станешь из-за этого? На меня тоже попало немножко, рука и волосы.
— Просто так непривычно… — Коснулась она коротких разлохматившихся прядей.
— И уши торчат, да? — Хихикнул Снейп.
— Вовсе нет, дурак! Нормальные уши!
Северус снова отвел ей волосы за спину, лишь бы коснуться ее. Неожиданно его накрыла мысль, как это приятно, прикосновения к ее плечам и волосам. Он смотрел на нее странным взглядом, Ида заглянула в его глаза и спросила:
— Что ты на меня так смотришь?
— Как?
— Как будто впервые увидел. Совсем все плохо?
Он помотал головой. Ида насторожилась еще больше, но не успела ничего сказать, потому что Снейп еще раз обнял ее, прижавшись щекой к макушке и сразу вскочил:
— Выздоравливай скорее. Я начну думать, что сможет помочь.
Его шаги давно уже стихли, и где-то в коридоре тихо прозвенел звонок, но Ида все еще смотрела ему вслед и ни одна мысль не задерживалась в голове когтевранки ни на минуту.
***
Снейп опаздывал. За его шагами не могли угнаться даже долговязые семикурсники. Ворвавшись в класс на последней минуте, он заработал неодобрительный взгляд учителя и сел на свое место.
«Я чуть не облапошился как последний дурак! Она бы восприняла бы поцелуй как жалость, а то еще бы и врезала! Сам-то не красавец, решил уровнять шансы теперь? Нет, нельзя вот так… Надо ей помочь, а не пугать!» — Билось у него в голове.
«С чего вдруг мне вообще захотелось ее поцеловать? Это же Амеан! Просто девчонка с мозгами и неплохим талантом к зельям, просто Ида!» »
Однако мозг-предатель такой возможности не исключал, и Северус постарался переключится на урок, чтобы не дать волю лишним мыслям, в которых Ида могла ответить ему взаимностью.
¹ Некесситас Фидес — Необходимая вера (лат)
